Перегар, опять же, не продохнуть с непривычки. Поморщилась, перевязала и уехала. А мне все равно: верят - не верят. Отошел в сторону и отрубился спать, устал, как никогда!

Может, и так, но и вы, с 1000-и летним стажем христианства, через одного суеверные, а это еще хуже!

-Что за шум, а драки нет, о чем спор, ребята? -

Вваливаясь через незапертую дверь, спросил вновь прибывший гость бардовских посиделок Гоша, якут по национальности, однако, русский по паспорту.

Не высокий, крепкий, с длинными седеющими волосами и по-детски добрыми глазами, значительно увеличенными линзами очков, он как-то сразу

заполнил собой пространство и, не вступая в полемику, принял на себя роль рефери. Спорщики обрадовались:

А ты, шаман, что думаешь по этому поводу?

-Ой, ребята, отвлеченные споры, что софистика. Это не по мне, я лучше случай расскажу:

Как-то летом, мне лет восемь было, привез меня отец (кстати, райкомовский работник) к деду, своему отцу, (кстати, шаману).

Во, дает! - встрял кто-то. На него прицыкнули, а Гоша продолжал.

-Понятное дело, дед работал лесником, а шаманом его люди прозвали, видать не зря. Птицы, звери,

Деревья, рассказы и песни деда создавали для меня особый, самобытный мир, объединяющий две реальности: временную и вечную. На сон грядущий

Он всегда напевал мне что-то на языке предков. Слова были непонятными, но магия звуков очаровывала как напев пурги.

Кончилось лето. Осенью дед умер. Вместе с ним ушла сказка того детства. Так я думал, пока судьба не доказала обратное.

Уже отслужив в армии, работал я в совхозе. Зима. В бытовке человек пять собрались погреться водкой и развеять скуку. Выпив, как водится, стали развлекаться: раскручивать на спор крепко схваченные морозом болты и прочие железки,

Принесенные, вместе с морозной свежестью, в хмельное тепло помещения. Вдруг самый молодой саданул себе по руке, да так, что палец повис на

сухожилье. Кровищи, как с кабана! Заорал и сознание потерял. Все разом протрезвели, вызвали скорую. Только пурга ведь! Дорога, ясное дело,

Не проехать, не пройти. Да… А пострадавший бледный стал, ну твой мертвец! Тут

Я, как от толчка подскочил и к нему! Пепел беломорины на рану стряхнул, края сжал, губами прижался к пульсирующей боли, и слова, мне самому неведомые сами собой шептаться начали. То шепчу, то ору истошно нараспев...

Ребята обалдели, да я и сам, честно говоря, обалдел не меньше их!

Часа через четыре, приехала «скорая». Пурга стихла и дорогу чуток расчистили. Врач, молодая барышня, даже обиделась - не поверила. А все потому, что у

Юнца палец был на месте; лишь тонкая белая полоска да бурые пятна крови на рукаве. Да еще окровавленные опилки вокруг - вот и все декорации.

Перегар, опять же, не продохнуть с непривычки. Поморщилась, перевязала и уехала. А мне все равно: верят - не верят. Отошел в сторону и отрубился спать, устал, как никогда!

Спал часов 6-8 к ряду, никто меня не кантовал. С тех пор наполовину в шутку, наполовину всерьез, стали называть меня " Шаман". А мне и самому интересно, что же я такое бормотал. Но, как это нередко бывает, произошел случай,