Глава 12. Шестой день

Карина подскочила с постели так резко, что напугала Глафиру до чёртиков — та уронила на кровать кружку с водой и слабо вскрикнула, однако уже спустя мгновение испуг в карих глазах сменился нежностью.

Грудь синеглазой тяжело вздымалась. Кара просто ещё не отошла от ночного кошмара: ей снился сон, где её сбивает злосчастный грузовик. Карина видела всё от третьего лица. Ее мутило.

— Как я ещё жива осталась, — сухими губами пролепетала Карина.

— Всё в порядке, — тихо произнесла кареглазая и, обойдя кровать, присела рядом с Карой. — Я рядом, не волнуйся. Тебе просто приснился нехороший сон.

Карина медленно подняла на девушку глаза: в них читалось какое-то облегчение. Не говоря ни слова, синеглазая снова опустилась на подушки. Заложив за голову руки, она молча вперила свой взгляд в потолок и задумалась. Глафира посидела какое-то время рядом, а затем нерешительно протянула свою руку к голове девушки. Карина никак не отреагировала, только моргнула да всё дальше продолжала смотреть в потолок, вернее, как подумалось Глафире, сквозь него. Дотронувшись до коротко остриженных и крашеных в кремовый цвет волос у виска Кары, она медленно провела кончиками пальцев по щекочущему ёжику.

— Зря, — внезапно порвала тишину Кара.

Глафира, которая уже начинала дремать — синеглазая-то подскочила в четыре утра, — дёрнулась от неожиданности. Поморгав пару раз и переведя взгляд на Кару, она шёпотом спросила:

— Что, прости?

— Зря, — всё тот же голос, задумчивый и пофигистический.

— Что зря?..

— Зря жива осталась, — размеренно и буднично бросила Карина, словно отвечала на вопрос о том, сколько будет два плюс два.

Опешившая от такого заявления Глафира застыла в изумлении. Синеглазая, убрав от себя замершую кисть, неторопливо поднялась, хорошенько потянулась, взглянула на часы и, повернувшись обратно к уже отмершей Глафире, голосом, в котором не чувствовалось ни сожаления, ни даже грамма раскаяния, бросила:

— Прости, что так рано подняла.

— Да ничего… — всё также тихо ответила Глафира.

— Вот и чудно, — усмехнулась Карина и, накинув на себя майку, побрела на кухню. — Поспи лучше ещё, тебе на работу вставать через часа три или даже два… Во сколько ты там уходишь… А, да какая разница. Не волнуйся, всё равно недолго тебе меня терпеть осталось, да и…

— Не смей так говорить! — неожиданно громко для себя закричала Глафира и подскочила с кровати. — Не смей лишать себя жизни раньше времени!

— Как ты со мной разговариваешь?.. — сквозь зубы процедила Карина.

Серо-синие глаза ужасающе потемнели, а лицо, и без того бледноватое, стало чуть ли не белым. Желваки заходили на щеках Карины, но накричать в ответ на Глафиру она не спешила. Бунтующая и дерзкая часть её «Я» хотела ринуться на девушку чуть ли не с кулаками в ответ на такое неподобающее отношение. Но ее новая часть, недавно проснувшаяся после стольких летспячки, спокойно и утешающе нашептывала на ухо: «Она же девушка! Какое рукоприкладство, ты что? Потом света белого не будешь жаловать, даже если тебя и простят за это! Она же тебя спасла от голода и холода. Она заботится о тебе. Другие бы отвернулись, и их бы точно не мучила совесть! Успокойся, возьми себя в руки! То, что Катя так ушла, и ты разозлилась из-за этого, не должно касаться этой чистой девушки! Она же тебя любит, сволочь ты неблагодарная! Она хочет, чтобы ты жила! Она же тебя спасла…» Вот такой внутренний диалог вела сама с собой Карина, пока Глафира с горящими обидой глазами что-то кричала.

На чёрное сердце Карины упала очищающая слеза Глафиры. Только сейчас синеглазая заметила, что глаза у девушки блестят от слёз, которые уже проложили себе путь от глаз до подбородка, а некоторые умудрились задержаться в ямочке над губой, и им не суждено было скатиться в пропасть. Глафира и глазом моргнуть не успела, как Кара оказалась рядом с ней и, вытирая майкой мокрые глаза, что-то тихо говорила ей. Согретая таким поступком Карины, Глафира улыбнулась, слёз сразу стало меньше: лишь догоравшие остатки так и норовили брызнуть вновь, но Кара предупредила их.

— Успокоилась? — тихо, но уже не безжизненно и участливо спросила Карина.

Глафира с трогательной и благодарной улыбкой кивнула.

— Мне сейчас в голову пришла одна мысль…

«Она же тебя спасла…»

— Да? — спросила кареглазая, но Карина замолчала и не сказала о том, что за мысль посетила её голову.

Карина твёрдо и решительно посмотрела в карие глаза девушки, с которой она спала, но к которой, как бы ни хотелось Глафире, она ничего не чувствовала.

«Она же тебя спасла…»

— Обещай мне ответить честно.

Что-то странное и чуточку безумное отражалось теперь в сине-серых глазах девушки. Туман, в котором уже давно затерялась Глафира, теперь напугал её. Размытая иллюзия была лучше чёткой реальности. Но теперь воображение сыграло с кареглазой злую шутку: ей в какой-то миг показалось, что туман — это чудовище, и если оказаться в нём, то оно поглотит тебя, высосет душу, и ты уже никогда не будешь прежним. Глафира содрогнулась от такой ужасной мысли, но потом, спустя несколько секунд — взяла себя в руки. Ведь как она может так думать о Карине, если она её любит? Кареглазой стало стыдно перед самой собой. Потупив взгляд, девушка произнесла сдавленным и виноватым голосом:

— Клянусь.

Карина отступила на шаг, напряжённо всматриваясь в лицо Глафиры, стараясь заметить каждое изменение. От внимания девушки не укрылось волнение, которое мимолётной волной пробежалось по приятному лицу Глафиры. Не скрылся и стыд, но Карина не смогла понять, почему же Глафире стыдно. Мягким голосом, чтобы не задеть и без того перенервничавшую девушку, Кара произнесла:

— Ты платила за лечение.

Это звучало как утверждение, а не как вопрос, и кареглазая сразу это поняла. Противный холодок разоблачения укусил девушку за спину, но Глафира не подала виду и ответила:

— Откуда ты знаешь? Вернее… почему ты уверена, что это я? Ты же видишь, как я живу, — девушка устало кивнула в сторону. — Так почему…

— Лотерейные билеты, — вырвалось у Карины. — Я долго думала о том, как такой человек, как ты, может быть азартным игроком. В общем, признаюсь сразу: я выбрала несколько билетов с зачёркнутыми номерами и пробила их в интернете. Один из них выиграл джек-пот. Сначала я подумала, что неправильно ввела значения, но… Чёрт, только не говори мне, что все деньги ушли на меня. Ты хоть представляешь, что на такую сумму можно прожить, не работая, уйму лет?

— Знаю, — тише прежнего отозвалась Глафира.

Почему-то девушка упорно не желала смотреть прямо в глаза Карине. Задумчиво глядя в пол, Глафира поёжилась и дёрнув плечами, подошла к кровати. Затем, не обращая внимания на недавно разлитую на простыню воду, залезла под одеяло, свернулась калачиком и накрылась одеялом с головой.

Карина, слегка удивлённая такой реакцией, постояла на месте. Потом, подойдя к кровати, легла на своё место и, подсунув под подушку руку, ткнула пальцем в одеяло и произнесла:

— Зачем?

— Захотелось, — раздалось из-под одеяла.

— Ты понимаешь, что мне за пару недель в жизни не достать таких денег? Разве что ограбить банк.

— Не нужны мне твои деньги… и вообще деньги не нужны… — из-под одеяла послышался всхлип. — Мне только ты нужна. Здоровая. Живая. Дышащая. Даже если ты меня не любишь. Прошу тебя, не сдавайся. Ведь врачи, бывает, и ошибаются.

Карина усмехнулась:

— А бывает, не ошибаются.

Голова у девушки ныла безостановочно с того момента, когда она проснулась. Боль была несильной, но постоянной. Карина уже почти привыкла к этому, даже научилась спокойно думать, и головная боль нисколько не отвлекала её от принятия решений или ведения разговоров.

Глафира молчала. Одеяло чуть заметно подрагивало, хотя душа Глафиры сотрясалась от хозяйствовавшей там бури, которая грозилась превратить утро девушки в настоящий кошмар.

Кара вздохнула. Девушке стало неуютно, почти что совестливо, и она придвинулась к всхлипывавшему одеялу. Обняв его одной рукой и притянув к себе, Карина вновь устало вздохнула и протянула:

— Ну тише-тише… Я же пока жива. Вот она я. Сволочь номер один собственной персоной…

— Не смей так говорить! — с приглушённым надрывом раздалось из-под одеяла, а затем — новая порция рыданий.

— Вот угораздило ж… Послушай, я понимаю твои чувства, но я не хочу тешить тебя ложными надеждами. Оправдываться не буду. Думаю, ты и так понимаешь, о чём я. Если ты хочешь, чтобы я ушла, я уйду, — сказала синеглазая, а затем, через пару секунд напряжённой тишины, добавила: — И деньги я тебе…

— Да хватит уже про деньги! — скинув с себя одеяло, Глафира рывком села на постели. — Заладила своё! Хватит! Слышать про них больше не желаю! Не нужны мне эти деньги! Я просто хотела, чтобы ты жила! И не надо здесь сокрушаться и говорить, что уйдёшь! Ты думаешь, я такая эгоистка, что выгоню тебя на улицу после того, как ты ясно дала мне понять, что между нами ничего настоящего не было, нет, и не будет? Ошибаешься.

— Глафира…

— Всё! Хватит с меня разговоров. У меня есть законное время сна, а потом мне на работу. Я буду спать.

И с этими словами Глафира вновь натянула на себя одеяло, и отвернулась от Карины, не произнеся ни слова.

Сказать, что синеглазую поразил такой ответ, это ничего не сказать. Девушка была более чем удивлена. Но Карина не была бы собой, если бы потеряла самообладание в этой ситуации. Поняв, что Глафиру сейчас лучше не трогать — и дело было не в том, что ей скоро вставать на работу, — она тихо встала, собралась и вышла из квартиры.

***

Катя, отпросившаяся с пар в университете, медленно брела в сторону вокзала. Разумеется, пары полторы она могла спокойно отучиться, вернее, отсидеть в университете, но зачем, если можно отпроситься под вполне обоснованным предлогом?

Серое осеннее пальто, доходящее до колен девушки, было застёгнуто на все пуговицы кроме самой верхней. Белый шарфик непомерной длины никак не позволял ей застегнуться. Конечно, можно было сделать, но тогда Катя попросту задохнулась бы. Сделав нелёгкий выбор, светловолосая решила не застёгивать пальто до конца. На самом деле девушка сейчас пребывала в себе, потому и выбор этот был сделан, скорее, на автомате, вряд ли это было обдуманное решение. Светлые сапоги не замечали луж и смело и решительно вступали в самую их середину. Некоторые люди с осуждением смотрели на Катю, мол, вроде и девушка вполне адекватная, но ведёт себя как ребёнок и хлюпает в таких новых и красивых сапогах — да ещё и светлых! — по грязным лужам. Кате до этих людей не было никакого дела.

Девушка обдумывала события прошлой ночи, да и вообще разбиралась во всём том, что произошло с ней за последние полторы недели. Она никак не могла взять в толк, что её, девушку вполне традиционной ориентации, как она считала, вдруг стало тянуть к представительнице своего пола да ещё и так сильно. Если бы не это влечение, всё можно было бы списать на простой интерес, ведь обычно только его она и преследовала.

Пошёл дождь, но Катя, как шла, так и продолжала идти. В её сумке лежал зонтик, который ей так резко всучила Карина.

А сероглазая продолжала заглядывать в свою душу глубже и глубже. Мысли-змеи заползали в юную голову девушки и только ещё больше запутывали милое создание. Катя окончательно запуталась в том, что она думала.

Она настолько ушла в себя, что потеряла счёт времени. Забыла о том, что она на улице, пока случайно не налетела на мило щебечущую парочку.

— Эй, глаза разуй! — рявкнула на Катю какая-то блондинка.

— О, простите, — будто бы пробуждаясь ото сна, произнесла светловолосая и почему-то улыбнулась.

— Что ты мне лыбу давишь! — ещё больше окрысилась дамочка. — Наступила на мои новые туфли, теперь их мыть придётся!

— Милая, успокойся… — примирительно произнёс парень, который держал девушку за руку.

— А ты меня не успокаивай!.. Ладно, Арсюнечка, пойдём отсюда, а то тут ходят всякие…

И с этими словами блондинка и её парень удалились. Катя, глядя им вслед секунд пять, вдруг резко выпрямилась.

«Ну конечно. Арсений! Вот моя защита, — подумала девушка. — Какая же я дура… Ведь у меня есть Арсений. Мы уже столько времени вместе. Я неблагодарная… Он столько для меня сделал, а я…»

Улыбнувшись своим мыслям, Катя уже бодрее пошла к вокзалу, тем более что поезд Арсения должен был уже скоро приехать.

Думая о том, что Карина — всего лишь мимолётный интерес, который скоро пройдёт, а Арсений, её единственная и настоящая любовь, Катя шла и улыбалась. Какая-то часть её сознания — или сердца? — кричала о том, что успешно обманывать себя ещё никому не удавалось, но Катя упорно не желала ничего слышать.

***

— Арсений! — крикнула девушка и бросилась на шею к своему парню. — Ура! Ты наконец-то приехал! Я так по тебе скучала!

Катя так сильно обняла черноволосого парня, что он только с усилием прохрипел в ответ:

— Ну-ну, тише… Пусти меня…

Катя недовольно отпустила парня и, надувшись, исподлобья заглянула в карие глаза. Арсений улыбнулся и теперь сам обнял свою девушку, только уже аккуратно, стараясь не сломать ей рёбра, как это обычно делала светловолосая. Зарывшись носом в светлые волосы, Арсений ласково погладил девушку по голове. Проходящие мимо люди с улыбкой смотрели на парочку, а некоторые даже картинно вздыхали и говорили: «Какая прЫлестная картина! Просто прЫлестная!»

Спустя какое-то время на перроне почти не осталось людей, а парень всё также продолжал обнимать Катю. Светловолосая уткнулась носом куда-то в куртку Арсения и периодически всхлипывала. Мысль о том, что она хотела что-то сделать с Кариной, теперь казалась ей чем-то страшным. Ведь как можно думать о таком, когда у неё такой замечательный парень?

Арсений давно уже понял, что его девушка плачет. Думал, что от радости встречи, ведь для Кати, как она сама ему говорила, три дня больше вечности, и теперь с улыбкой пытался успокоить девушку. В конце концов, Катя сама успокоилась, шмыгнула носом пару раз и наконец-то вновь посмотрела на Арсения.

— А я уже хотел тебе устроить допрос с пристрастием, — задумчиво протянул парень. — А то трубку не берёшь, на мобильник дозвониться невозможно… Я уже начал думать всякие нехорошие вещи. Но вижу, что ты здесь, а это самое главное. Ладно, пойдём.

— Давай мне какую-нибудь сумку! Я сильная! Я смогу дотащить! — с воодушевлением произнесла девушка, когда парень наклонился за дорожной сумкой.

Арсений усмехнулся и протянул Кате пакетик.

— Неси его.

Кате ничего не оставалось, как согласиться. Приняв из тёплых рук Арсения пакетик, в котором оказались бутерброды и пара пачек сока, светловолосая поднялась на носочки, крепко чмокнула Арсения в губы и унеслась вперёд, периодически оборачиваясь и следя за тем, чтобы парень — не дай бог! — не потерялся.

***

Пока Арсений рассказывал о поездке, Катя трудилась в поте лица у плиты. Девушка загорелась желанием приготовить парню такой обедо-ужин, чтобы он, если бы и встал, то доковылял бы только до дивана, а там, склонённый тяжестью еды в желудке, рухнул бы на него и уснул. Пока в духовке происходили всякие волшебные штуки и курица постепенно меняла свой цвет, светловолосая решила заварить чай. Именно в этот момент Арсений и закончил свой рассказ. Если бы девушка была чуть внимательнее, она бы заметила, что парень очень торопливо рассказывает, что его гложет что-то изнутри и ему не терпится поговорить о чём-то другом. Выдержав нужную паузу, Арсений всё-таки произнёс:

— Мне Саша сказала, что у тебя какие-то проблемы были с твоей новой знакомой.

И вновь выдержанная пауза. Только теперь Катя застыла в напряжённой позе. Сахар, который должен был перекочевать в чашку, рассыпался на стол и частично на парня.

— Извини, я сейчас уберу.

Арсений ничего не ответил. Стряхнув на пол с домашней майки и шортов сахар, он терпеливо произнёс:

— Ну?

Катя выпрямилась и посмотрела прямо на Арсения. Чёрные брови недовольной стрелой сошлись на переносице, карие глаза пытливо всматривались в серые, а губы были плотно поджаты. Довершали образ мокрые волосы — парень был после душа — и щетина. В общем, получался такой недовольный мужик, как произнесла бы Саша, если бы увидела Арсения в тот момент.

— Что именно тебе рассказала Саша?

— Ты вчера утром трубку не брала, я позвонил ей. Она мне в двух словах рассказала, что ты недавно ушла от неё. Я так понял, что ты у Саши ночевала потому, что эта… гхм, девушка что-то тебе сказала, тебя это задело и ты ушла. В общем, ничего толком мне никто не рассказал. А теперь я тебя внимательно слушаю.

Катя присела на табуретку, вздохнула и ответила:

— Мы с Кариной не сошлись во мнениях. Мы спорили в ван… — светловолосая запнулась и покраснела.

— Ван? Что ван? — нахмурился Арсений.

— Оби-Ван Кеноби! — воскликнула Катя, а парень аж опешил.

— Не понял…

— Я ей говорила, что Оби-Ван Кеноби был мастером джедаем и был включен Совет Джедаев, что он был там магистром! А она мне говорила, что он… не помню, но она неправильно говорила!

Арсений облокотился на стол и, закрыв на секунду глаза, медленно произнёс:

— Вы спорили из-за «Звёздных войн»? Ну ахренеть просто…

Сердце Кати лихорадочно стучало.

Затем парень откинулся на табуретке так, что она осталась стоять только на двух ножках, а сам облокотился на стену и закрыл лицо руками. Просидев так какое-то время, он поднялся и, обойдя стол, подошёл к притихшей Кате. Обняв её, он поцеловал девушку в макушку и сказал:

— И почему я этому не удивляюсь… А то меня Саша уже напугала… Ладно, малыш. Мне сейчас нужно заехать в одно место и проверить кое-что, а то что-то…

— Что?

— Да так, в больницу одну съездить надо.

— Зачем? — Катя повернулась так резко, что заехала Арсению по носу. — Ой, прости-прости-прости! Где болит? Сильно болит? Крови нет? Ну тогда ладно…

Арсений застонал и отошёл на пару шагов. Крови, разумеется, не было, но ощущения и без этого были не самые приятные. Пользуясь случаем, чтобы не объяснять Кате, в какую именно больницу надо было заехать парню, он молча позволил девушке похлопотать возле его носа.

«Карина… чёрт, надо было раньше заехать в больницу и узнать обо всём. Неспокойно из-за этого как-то. Но ведь не может же быть так, чтобы эта Карина была той … Просто съезжу и успокою себе нервы. А потом поговорю с Катей насчёт того, чтобы она больше не общалась с этой сомнительной личностью».

***

Карина, собравшаяся уже уходить домой, была остановлена чьей-то рукой, которая преградила ей путь к выходу из кабинета. Лопоухий парнишка по имени Вася с красными щеками и еле достающий девушке до плеча, тяжело дышал и пытался что-то выговорить. Затем дрожащей рукой поправил очки на носу и произнёс:

— Пойдём завтра со мной в кафе?

Карина опешила. Она давно поняла, что это лопоухое чудо, которое и двух слов-то в её присутствии связать не мог, к ней неровно дышит. А теперь пригласил её в кафе… немыслимо! Но это было так. В любой другой день девушка отказалась бы, не думая, может, даже посмеялась бы. Но сейчас, с грустью посмотрев на парнишку, который уже, видимо, желал провалиться сквозь землю, но стоически ждал ответа от возлюбленной, мягко ответила:

— Хорошо, пойдём.

У Васи округлились глаза. За огромными и толстыми стёклами очков это выглядело забавно. Радости парня не было предела. Настолько счастливой улыбки Карина, наверное, не видела ни у кого, а затем, стоило только этой мысли забраться в голову, замерла. Видела она самую счастливую улыбку, и она не принадлежала Васе. Внутри что-то с надрывом хрустнуло, и девушке стало невыразимо тоскливо, но так как обижать Васю ей не хотелось, Карина вежливо попрощалась, даже обняла на прощание, чем заставила его чуть ли не растаять, и ушла в промозглую реальность.

Головная боль настигла неожиданно. Кривя лицо и стараясь не застонать в голос, оперлась на какое-то дерево, прислонилась к нему лбом и устало закрыла глаза. Боль накатывала волнами.

«Как не вовремя…» — эти слова относились к тому, что и без того страдающая душа девушки теперь ещё старалась справиться и с физической болью.

— Понаколются, понапьются, а потом и под забором ползають! Тоже мне, молодёжь пошла, наркоманство сплошное! А видон-то какой! Как у дьяволюги: чёрный хаер, по бокам какая-то ересь, одежда сатанинская, ужас, девки, что творится! — запричитала какая-то то ли бабка, то ли женщина.

Возраст причитающего объекта определить было невозможно. Рядом стоящие дамы-мадамы только картинно вздыхали на каждое заявление своего лидера. Окинув взглядом Карину, одна женщина всё-таки решила подать голос:

— А может, девоньке просто плохо? Без ентых… наркотиков и…

— Молчи, дура! Не видишь! Нажралась, как свинья последняя, а теперь стонет тут! Фу на неё. Пускай катится туда, куда надо!

Куда надо, существо женского пола не уточнило, но зато эффектно развернувшись, удалилось со своей верной шайкой прочь.

Разумеется, Карина всё слышала, головная боль уже почти отступила. Сколько раз девушка рвалась ответить не менее лестными высказываниями, но молчала. Стиснула зубы и молчала. Когда голос стих, Карина отвернулась от дерева и посмотрела вслед странной компании переженщин или недобабушек.

— Да я бы покатилась… но вот некуда.