Глава 9. Тройное обморочное состояние

— Я тебе ещё не надоела? — обгоняя Карину и перегораживая ей путь, спросила Катя. Для верности девушка ещё и руки на груди сложила, и попыталась состроить серьёзную мину.

Карина остановилась и пронзительно взглянула на ребёнка.

— Надоела, — не думая, ответила синеглазая.

— Ах, надоела, да?! Ну и ладно!

— Что-то изменилось? — усмехнулась Карина и сама непроизвольно сложила на груди руки.

Было уже два часа ночи, а расходиться по домам никто и не планировал. Катя отказывалась отпускать синеглазую домой в том состоянии, в котором она была, да и Карина не желала отпускать восемнадцатилетнего ребёнка одного. Вспоминая случай в арке и малоприятное знакомство с несостоявшимся насильником, синеглазая скрежетала зубами. Почему? Она и сама не знала. Оправдывая себя тем, что если кто-то и прикоснётся к телу Кати, а это может быть только она — в целях отмщения Арсению за страдания, — девушка и не отпускала от себя светловолосую.

От недавно пережитого Карина уже постепенно отошла и кое-как восстановила контроль над собой. Когда до неё дошло, что она уже минут пять стоит и обнимает Катю, что-то подозрительно ухнуло внутри. Синеглазая почувствовала себя так, будто она только что угодила в ловушку и теперь, беззащитная и нагая, не может пошевелиться. Однако помощь пришла с самой неожиданной стороны. Резкая боль вновь поразила голову, так что волей-неволей Карине пришлось разомкнуть объятия. Теперь Катя, идя спиной вперёд — лицом она была повёрнута к синеглазой — поминутно спрашивала, как себя чувствует девушка.

— Изменилось!

— И что же? — Карина остановилась.

— Если я тебе надоела, это грустно.

— Да не надоела, не надоела… — в сторону бросила Карина, внутри грызя себя за то, что сказала правду.

— Как ты себя чувствуешь? Голова больше не болит? — Катя, услышав то, что она хотела, теперь вернулась к своей излюбленной теме. — И вот здесь не болит? А так болит? — сероглазая стукнула Карину по лбу. — А вот так болит? Не болит? Так хорошо же! То есть ты себя уже прекрасно чувствуешь? А руки не болят? Ну, помнишь, костяшки? Покажи-ка! — девушка схватила руку Кары и поднесла к своим глазам.

Поток слов закончился так же внезапно, как и начался. Катя замерла и теперь, не отрывая виноватого взгляда от костяшек, кончиками пальцев водила по впадинкам между ними, оставляя за собой лёгкие и тёплые прикосновения.

Карина внутренне напряглась, словно пружина. Ей не хотелось нарушать наэлектризованное молчание. Холодный разум, который просчитывал каждый шаг, каждое слово и каждое действие, сейчас старался докричаться до девушки и сказать, чтобы та убрала руку, но Кара этого не хотела. Ей было безумно приятно, но всё же, она, словно волк, не двигаясь с места, пристально наблюдала за действиями Кати. Она не шевелилась, следя за тем, как тёплые пальцы касаются некогда разбитых костяшек. Приготовившись в любой момент выдернуть руку, она даже забыла, как правильно дышать.

Катя же, в свою очередь, будто смутно осознавая, что если она допустит хотя бы одно лишнее или неверное движение, то Карина выдернет руку и больше не позволит такому произойти. Девушка внутренне дрожала от чего-то нового, которое, стало зарождаться в тот момент, когда Карина купила ей сахарную вату. Рука её была подозрительно спокойна, а пальцы уверенно, но одновременно и нежно касались небольших шрамиков.

— У тебя очень красивые руки, — сдавленно и тихо произнесла Катя.

Карина перевела взгляд в сторону.

— Я…

— Я провожу тебя до дома, — хрипло отозвалась синеглазая.

***

К дому девушки подошли в напряжённом молчании. Катя тщетно старалась думать об Арсении. Карина старалась вообще не думать, так как все её мысли приводили не к тому, что ей было надо. План мести стал оборачиваться чем-то другим, так что девушке необходимо было что-то, что смогло бы остудить её, охладить пыл и заставить вернуться в реальность. Пока рядом была Катя, сделать это не получалось. Но всё-таки в закромах сознания синеглазая уже нашла способ, как изначально обрубить только что решивший взойти росток. «Если хочешь забыть одного человека — найди другого», — сообщал внутренний голос, и Карина хищно улыбнулась, зная, как выпутается из сети.

— Вот мы и пришли, — голос девушки стал прежним: коварным и манящим.

— Ну, да… — неуверенно выдала Катя и по какой-то причине отказывалась смотреть девушке прямо в глаза, тем более что её смутила неожиданная перемена в голосе Кары.

От цепкого взгляда синеглазой это не укрылось. Внутренне победоносно усмехнувшись, она чуть сощурила глаза. Никто не знал, что для того, чтобы позволить жажде мести вернуться, Карине пришлось впиться ногтями в кожу на ладони, чтобы какие-то там «сопливые» чувства не помешали осуществиться ранее задуманному. Сама мысль о том, что влюбиться за пару дней, тем более в человека своего же пола практически невозможно, тоже помогала.

— Я пойду, да?

— Пойдёшь, значит.

— Никаких обнимашек? — чуть надломленным голосом спросила Катя, уже заранее зная ответ.

Тихо вздохнув, девушка пробубнила что-то про то, что было круто провести время с Кариной, пожелала девушке спокойной ночи и попросила, чтобы та прислала ей сообщение, как только доберётся до дома. Синеглазая молчала. Катя посчитала, что молчание и есть ответ Кары, потому полезла в сумку за ключами. Но только она приблизилась к домофону, как внезапно ключи выпали у неё из рук: синеглазая обняла Катю сзади.

Зарывшись в светлые волосы носом, Туман тихим-тихим голосом прошептала на ухо:

— Тебе же это нравится?..

Если до этого Катя замёрзла на улице, то теперь ей стало жарко в своём пальто. Пламя, не согревающее, но пока не спешившее обжечь, коварным змеем окутывало девушку, сковывало её кольцами, касалось шеи, заставляя Катю нервно сглатывать, касалось ног, заставляя их предательски подгибаться, касалось всего тела, из-за чего светловолосая потеряла счёт времени и только пыталась не окунуться во что-то новое.

Но не выдержав, она резко, насколько это позволяли руки Кары, повернулась к ней лицом. Карина, медленно склонившись над девушкой, мучительно тянула время. Бесенята, нет, сам дьявол сейчас резвился в сине-серых и подёрнутых пеленой глазах. Когда Катя неосознанно приоткрыла губы, синеглазая выдохнула в них:

— Спокойной ночи…

Отстранившись от девушки, Карина развернулась и, засунув руки в карманы куртки, побрела в сторону своего дома. Она была довольна своим прощанием. Синеглазая знала, что сейчас в её спину упирается чуть испуганный, но одновременно и досадный взгляд.

Катя действительно, тяжело дыша, сперва не двигалась и смотрела вслед Каре, но затем, дёрнув головой, словно приводя себя в чувство, склонилась над землёй, подобрала упавшие ключи и дрожащими руками открыла дверь.

***

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! — Карина от избытка эмоций пихнула стену дома настолько сильно, насколько это вообще было возможно.

Девушка позволила всему тому, что скопилось в её душе, вылиться наружу. Эффект был такой, словно открыли бутылку кока-колы, бросили туда шипучку, а потом закрыли бутылку, хорошенько её взболтали, а затем, открутив крышку, наслаждались самодельной ракетой.

Карина злилась до невозможности. На себя — потому что два раза за последние часы она поддалась тому, на что не имела права поддаваться, потому что позволила Кате сделать то, что светловолосая хотела, а главное, потому что и сама синеглазая в какой-то момент поняла, что ей безумно нравится не просто играть с чувствами другого человека, а позволять этому другому человеку заставлять саму Карину что-то чувствовать. На сероглазую злилась, потому что она, при всей её наивности и чистоте души, почти смогла завлечь синеглазую в те сети, в которые должна была завлечься сама.

«Но ничего, — хищно осклабилась девушка. — Просто кому-то кое-чего не хватает, поэтому так организм и реагирует на прикосновения. Это поправимо. Я докажу, что дело не в том, что это была ты, мелочь…»

Говоря «докажу», Карина подсознательно пыталась сказать себе, что сама сделает, сама себе докажет и потом успокоится. Жуткий холод с осенней ночной улицы ворвался в согретую солнцем душу Карины — солнцем был не кто иной, как Катя — и принялся за дебош. Синеглазая не сопротивлялась, так как знала, что это необходимо. И действие холода возымело поразительный эффект: когда Карина, злая и внутренне разгорячённая вернулась домой, Глафира не смогла даже толком поприветствовать синеглазую, так как в мгновение ока была прижата к стенке настойчивой девушкой.

***

— Карина… — Глафира ласково дотронулась до плеча спящей девушки.

— М? — не размыкая глаз, спросила Туман.

— Тебе… тебе на работу пора. Ты же вчера… — кареглазая густо покраснела, — сказала, чтобы я тебя разбудила, когда поеду в ветеринарную больницу. Вика меня уже ждёт, наверное, возле дома…

— Спасибо, — приподнимаясь на локтях, сонно произнесла синеглазая.

Когда девушка привстала с постели, Глафира поспешно отвернулась, заливаясь ещё большим румянцем. Несмотря на то, что благодаря Карине она не спала всю ночь, чувствовала Глафира себя вполне превосходно и бодро, только от смущения деваться было некуда, и синеглазая это заметила.

— Расслабься, — усмехнулась Карина. — Тебе было хорошо?

— Д-да, — сдавленно произнесла кареглазая, не поворачиваясь к практически полностью обнажённой девушке.

Да, единственный предмет гардероба был излишним на стройном теле девушки. Карина, может, и избавилась бы от него, но зашкаливающий румянец на щеках Глафиры был заметен даже в полумраке ночи, потому девушка и оставила его на вполне законном месте.

Синеглазая неторопливо поднялась с кровати с видом человека, который был абсолютно уверен в правильности своих недавних действий, и спокойной поступью направилась в сторону сожительницы. Звуков от шагов не было слышно, но Глафира словно спиной чувствовала приближение той силы, которой не могла да и не хотела сопротивляться сегодня ночью. Холодные руки Кары медленно, словно растягивая момент до невозможности, обхватили девушку и притянули к себе. Видимое предоставление выбора смущало Глафиру: она думала, что может вырваться из этого кольца, отойти и, развернувшись, сказать, что всё было ошибкой. Но девушка молчала, пытаясь унять сладкую и одновременно мучительную дрожь во всём теле. Горячие волны исходили от почти что ледяных пальцев, и кареглазая наслаждалась этим ознобом.

— Вот, — тихо протянула Карина у самого уха Глафиры. — Мне тоже было очень хорошо. Поэтому не расстраивайся и просто получай удовольствие.

— Но ведь… — слабая попытка разума унять пьяный бунт сердца. — Но ведь так же нельзя. Мы же с тобой не…

— Встречаемся? — подсказала девушке синеглазая.

— Не встречаемся…

— Ты же этого хочешь… — коварно прошептала Туман и тут же, поняв, что птичка попалась в клетку, продолжила: — Сегодня ночью мне не было оказано никакого сопротивления. Разве не так?

— Так… — сипло отозвалась Глафира, мучимая единственным желанием: повернуться и заключить Кару в объятия.

Но кареглазая боялась так сделать. Девушка думала, что, позволив себе такую вольность, Глафира тотчас же лишит себя чего-то, и она сдалась, даже не попробовав.

— Расслабься и получай удовольствие, — отпустив девушку, произнесла Карина таким тоном, который ясно показывал, что в данном вопросе точка уже поставлена. Окончательно и бесповоротно.

Пока синеглазая неторопливо одевалась и думала о чём-то своём, Глафира не сводила грустных карих глаз с девушки. Да, говорила она себе, мне было невыразимо хорошо этой ночью, но… И вот от этого «но» девушка буквально трепетала. Получать удовольствие, конечно, хорошо, приятно. Для кого-то смысл жизни только к этому и сводится, но кареглазая была не таким человеком. Зачем пить вино, если ты хочешь воды? Безумная и жаркая ночь будет хороша лишь в момент её свершения. Но что делать с тем, если ты хочешь не просто окунаться в удовольствие ради удовольствия? И будет ли это удовольствие по сути своей настоящим? Глафира прекрасно знала ответ на этот вопрос, но настолько сильна была её преданность Карине, что кареглазая была готова на всё ради неё. Со стороны могло даже показаться, что это было не что иное, как самая настоящая одержимость. Люди скажут: так не бывает. Но в таком случае встаёт вопрос: а как тогда бывает?

Пока Глафира с тихой и невыразимой грустью наблюдала за Кариной, та, в свою очередь, с холодной ясностью рассуждала о происшедшем и о том, что будет дальше. Умелый анализ событий даст ключ к разгадке будущего, так всегда думала девушка. Переспать с Глафирой было чуть ли не идеальным выходом из той ситуации, в которой по своей неосмотрительности оказалась Кара. Одно взамен другого.

— Ты сегодня… — начала было Глафира, но Карина тотчас же её прервала.

— Да, сегодня опять.

Сердце кареглазой болезненно сжалось. Сегодня Карина должна была снова уйти на встречу с той девушкой, которой за что-то Туман очень хочет отомстить. Боясь даже предположить, какого рода месть готовит Карина, Глафира с тоской думала о том, что синеглазая опять сегодня придёт очень поздно. Это означало лишь то, что тихое и до боли родное одиночество сегодня вновь будет единственным собеседником в уютной квартирке. Хотя для кареглазой квартира перестала быть уютной с тех пор, как Карина стала уходить на встречи с Катей.

— Одевайся, пожалуйста, теплее.

Нежный голос повис над Кариной обречённой покорностью — синеглазая застыла на мгновение. И в этот неподвижный миг сердце Кары попыталось пропустить настоящий и волнующий удар. Но меньше, чем за одно биение, Карина взяла себя в руки, и теплота и забота Глафиры обошли девушку стороной. По её же желанию.

«Так будет лучше для неё», — хмуро пронеслось в мыслях у Карины.

— Вике привет, — бросила синеглазая через плечо и направилась в ванную комнату, но внезапно остановилась. — Вспомнила. У меня к тебе был один вопрос.

— Да, конечно, спрашивай, что угодно, — с кроткой улыбкой отозвалась девушка.

— У тебя так много лотерейных билетов в шкатулке… — задумчиво протянула Кара. — Это, конечно, не моё дело, но по тебе не скажешь, что ты заядлый игрок или что-то в этом роде. Брось ты это дело, только деньги зря на ветер выкинешь. Всё это один сплошной лохотрон.

Когда Карина упомянула об использованных лотерейных билетах, Глафира побледнела, как будто ей сказали сейчас что-то такое, что изменит всю её жизнь, или как будто её застали за таким занятием, которое девушка упорно скрывала долгое время.

— Эй, всё в порядке? — Карина сделала шаг по направлению к Глафире и на автомате чуть приподняла руку.

— Я… просто иногда по вечерам нечего делать, вот я и играю, — волнующимся голосом ответила девушка. Ее взгляд спешно заметался по комнате, будто бы ища место, где можно спрятаться от пронзительных сине-серых туманов.

Кара чуть сощурила глаза, склонила голову набок и выжидающе посмотрела на Глафиру, дожидаясь того момента, когда девушка возьмёт себя в руки и успокоится. Разумеется, синеглазая не понимала, почему девушку так взволновал вопрос о лотерейных билетах — ведь ничего предосудительного в лотерейной игре Карина не видела. Именно поэтому она с такой задумчивой и пронзительной заинтересованностью наблюдала за Глафирой.

— По вечерам, значит, — заключила девушка таким голосом, словно обвиняла Глафиру во всех смертных грехах. Тон Карины показался именно таким, хотя в действительности Кара произнесла всё со своей обыденной интонацией.

— Мне пора бежать! — выдала Глафира и, даже толком не попрощавшись с Кариной, выбежала из квартиры.

Кара постояла в задумчивости какое-то время, но затем, решив про себя, что это дело только кареглазой. Раз она не хочет посвящать девушку в свои дела, Карина не посмела на неё обидеться за это. Однако тревожное ощущение не покинуло душу девушки. Туман чувствовала, что эти лотерейные билеты не просто являются вечерним развлечением, а хранят в себе какую-то неведомую девушке тайну. Глафира по вечерам читала, а не играла,

— Неважно, — вслух произнесла Карина и только собралась идти в душ, как услышала, что у неё звонит мобильный телефон.

На дисплее высветилось «МелочЪ» — чувство юмора у синеглазой было своеобразное.

— Как быстро мы пришли в себя, — усмехнулась девушка и подняла трубку. — Да-а? — даже Локи, бог коварства в скандинавской мифологии, обзавидовался бы такому переливчато-дурманящему голосу.

— Карин… привет.

«Боже, какой застенчивый и милый голос», — улыбнувшись, подумала про себя синеглазая. Но как только до неё дошло, о чём она подумала, девушка разозлилась на саму себя. Когда человек злится — на самого себя или нет, не важно, — он редко может контролировать оба мира: внешний и внутренний, то обычно достаётся тем, кто находится рядом.

— Да ладно? — слишком грубо ответила Кара.

— Хорошо, доброе утро, раз привет не нравится! — крикнула в трубку «МелочЪ», которая, казалось, и вовсе не обиделась на резкий выпад Кары.

— Ну-ну, доброе-доброе, — загадочным голосом ответила Туман.

— Мы же сегодня увидимся? — наивным голосом спросила светловолосая.

«Какие мы сегодня немногословные. Кто-то выключил наконец-то свою трещалку? — усмехнулась Карина. — А быстро она, однако, отошла от недавнего…» — последняя фраза было приправлена каким-то далёким отголоском обиды. Обида заключалась в том, что Карину где-то в глубине души задело, что Катя ведёт себя относительно непринуждённо, в то время как Каре требовалась масса усилий, чтобы сохранить внешне то, что она планировала изначально.

— Увидимся, если хочешь, — как бы безразличным тоном ответила Кара.

В этот момент в голову девушки словно ворвался шар с шипами, который скакал внутри черепной коробки и впивался своими иглами везде, где касался. Боль стала настолько невыносимой, что синеглазая выпустила из рук мобильный телефон. Пока взволнованный голос Кати что-то кричал в трубку, девушка надрывно стонала сквозь стиснутые зубы. Но внезапно Карина замолчала, потеряв сознание.