Разноударные рифмы

Вот тут нам пригодятся омографы (пишутся одинаково, ударения разные)

Например:

извести-извести,

уйму - уйму,

пали-пали,

удали - удали,

пасти - пасти

Примеры:

Мне словно чудно
Изменить не трудно
Поставим ударение на О
Исчезло чудно,
Родилось чудно.
Скорей, сестра, на рыб
взгляни,
Попались на крючок они,
В ведёрко руку окуни
Не бойся: это окуни,

Другой

Я представлял себе это не так, видя по ящику танк.
И нервы, чтоб солдат сберечь, хотябы, на минуту
Я первый шел. Мне посчастливилось ступить на мину ту.
Яркая вспышка, потом, какой-то кипишь.
И я бегу за всеми, но ростом намного ниже.

Лучше рифмовать односложные и дактилические с общим предурарным слогом.
Коли - брокколи, твори - утвари, вина - косвенна, зола - смазала, вола- вызвала.

Или хотя бы согласная

Суд - вынесут,

Чат - вылечат.

Применяют их довольно чащие предудущим, принципе употребления те же, но если есть возможно сделать хорошую составную рифму - воспользуйтесь этим.......к примеру

Тут - твори - утвари,

Впрок коли - брокколи,

Поутру пора - рупора и т.д

Отдельно остановимся на некоторых видах рифм, которые попадают под это определение с большой натяжкой.

ГРАФИЧЕСКАЯ РИФМА – рифма из слов, окончания которых совпадают по написанию, но не совпадают по звучанию. Не образуя слуховой гармонии, графическая рифма является таковой чисто условно (рифма для глаз) и в наши дни почти не применяется. Графическая рифма связана со следующими особенностями языка (в скобках показано различие " на слух"):
1) с изображением на письме многострадальной буквы " ё" как " е", в результате чего слова, в одном из которых ударной гласной является " ё", а в другом - " е", могут образовывать графическую рифму: утес-лес (ёс-ес), смелый-весёлый (елый-ёлый)
2) с произношением окончания " ого" (родительный падеж прилагательных мужского рода) как " ово": большого-немного (ово-ого)
3) с произношением в ряде слов сочетания " чн" как " шн": вечно-конечно (ечно-ешно), срочно-нарочно (очно-ошно)

Когда в товарищах согласья нет,
На лад их дело не пойдет,
(И.А. Крылов)

Он с лирой странствовал на свете;
Под небом Шиллера и Гете.
(А.С. Пушкин)

Обратите внимание: графически (на письме) клаузулы совпадают точно!
Но может возникнуть ситуация, когда и написание клаузул несколько различается, например, если слово " большого" будет рифмоваться, например, не со словом " немного" (на письме и там и там клаузула " ого"), а со словом " дорога" (клаузулы " ого" и " ога"). Если я правильно понимаю, в таком случае к графическим рифмы уже не относятся.
Нужна ли она сейчас, лично я ее считаю изжитком прошлого, если и стоит использовать - либо в стилизации под старину, либо
в каких-то реклам слоганах или девизах, где именно будет важен визуальный акцент

ПЕРЕСТАВЛЕННАЯ РИФМА - диссонансная рифма из слов, в которых слоги меняются местами. Такие рифмы встречаются в поэзии очень редко и относятся к разряду экспериментальных.
Выесть - есть Вы; вечер - черве, пилот - отпил, человек - век чело...

Улица - лица у
Догов - годов
Резче – через железных коней.

Можно использовать в анафорах или как внутренние рифмы.

РИФМА С ЧЕРЕДОВАНИЕМ (перестановкой) - рифма, в составе которой согласные звуки или даже части слова чередуются между собой, создавая иллюзию звукового сходства. Ксерокс – вереск, рифма - нимфа, юрта - утро, алиби – грабили, Карла - крала, прут- труп, схема - смеха, пёстрый – разношёрстый, прискорбно – подробно…

Эти можно использовать почаще....тоже максимально схожесть желательна типа - урбана убрана, портив - против, та ли снам - талисман, на шпрот - наш порт..........зачастую это частные случаи анаграмма
Некоторые используют непосредственно анаграммы с более далеким созвучием как рифмы
https://www.iqfun.ru/articles/anagram.shtml

НЕРАВНОСЛОЖНАЯ РИФМА – сочетание слов с различным количеством послеударных слогов.
Неравносложные рифмы делятся на рифмы с наращением и рифмы с раздвижением.
В рифмах с наращением происходит добавление слога (слогов) в конце одного из слов: папахи-попахивая, тополей - аллее, пылятся - изоляции, ноги - многие, времени- забеременели, следом – неведомо, операться - кооперация, гудящих - трудящихся, выставил - капиталистов, блестело - бестелое, резче - мерещится, двести - известия...
Идёт пожар сквозь бумажный шорох.
Прокуроры дрожат. Как хорошо!
(В. Маяковский) Не жалею, не зову, не плачу.
Все пройдёт, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
У не буду больше молодым.
(С. Есенин)

В рифмах с раздвижением " лишний" гласный звук или слог вкрапляется в клаузулу одного из слов, как бы раздвигая собой согласные звуки: нагло – наголо, потомки-томики, ручки-порутчики, оружия - обнаруживая, замш - замуж, дорого - восторга, важно - скважина, подачки - подрядчики, жизней - лжи за ней\\\\
Пролетариат - неуклюже и узко
тому, кому коммунизм - западня.
Для нас это слово - могучая музыка,
могущая мёртвых сражаться поднять.
(В. Маяковский)
Если используете-то старайтесь чтобы рифмуемые слова были максимально схожи......горсти - горести, там узко та музыка\\\\\вот к примеру

Интересные частные случаи, диктуемые устной речью, особенно если вы ориентируете это на песни
Вставляемый звук не обозначается на письме, но подразумевается при произношении (" нулевая" гласица). что-то близкое к э или ы или о..... мистер - министр... пора быль - корабль......его пыль и вопль...
Ревёт сынок. Побит за двойку с плюсом,
Жена на локоны взяла последний рубль,
Супруг, убитый лавочкой и флюсом,
Подсчитывает месячную убыль.

Мал его радостей тусклый спектр:
Шесть часов поспать на боку,
Да разве что вор, портовой инспектор,
Кинет негру цент на бегу.
(В. Маяковский)

Иногда звук просто выпадает ежели вы вежливы
или й произносится как и —- обоими обойме окраина комбайна

РАЗНОУДАРНЫЕ РИФМЫ

Вот тут нам пригодятся омографы (пишутся одинаково, ударения разные)

Например:

извести-извести,
уйму - уйму,
пали-пали,
удали - удали,
пасти - пасти

Примеры:

Мне словно чудно
Изменить не трудно
Поставим ударение на О
Исчезло чудно,
Родилось чудно.
Скорей, сестра, на рыб
взгляни,
Попались на крючок они,
В ведёрко руку окуни
Не бойся: это окуни,

Другой

Я представлял себе это не так, видя по ящику танк.
И нервы, чтоб солдат сберечь, хотя бы, на минуту
Я первый шел. Мне посчастливилось ступить на мину ту.
Яркая вспышка, потом, какой-то кипишь.
И я бегу за всеми, но ростом намного ниже.

Лучше рифмовать односложные и дактилические с общим предударным слогом.
Коли - брокколи, твори - утвари, вина - косвенна, зола - смазала, вола- вызвала.

Или хотя бы согласная
Суд - вынесут,
Чат - вылечат.

Применяют их довольно чаще предудущих, принципе употребления те же, но если есть возможно сделать хорошую составную рифму - воспользуйтесь этим.......к примеру

Тут - твори - утвари,
Впрок коли - брокколи,
Поутру пора - рупора и т.д

Отдельно остановимся на некоторых видах рифм, которые попадают под это определение с большой натяжкой.

ГРАФИЧЕСКАЯ РИФМА– рифма из слов, окончания которых совпадают по написанию, но не совпадают по звучанию. Не образуя слуховой гармонии, графическая рифма является таковой чисто условно (рифма для глаз) и в наши дни почти не применяется. Графическая рифма связана со следующими особенностями языка (в скобках показано различие " на слух"):
1) с изображением на письме многострадальной буквы " ё" как " е", в результате чего слова, в одном из которых ударной гласной является " ё", а в другом - " е", могут образовывать графическую рифму: утес-лес (ёс-ес), смелый-весёлый (елый-ёлый)
2) с произношением окончания " ого" (родительный падеж прилагательных мужского рода) как " ово": большого-немного (ово-ого)
3) с произношением в ряде слов сочетания " чн" как " шн": вечно-конечно (ечно-ешно), срочно-нарочно (очно-ошно)

Когда в товарищах согласья нет,
На лад их дело не пойдет,
(И.А. Крылов)

Он с лирой странствовал на свете;
Под небом Шиллера и Гете.
(А.С. Пушкин)
Обратите внимание: графически (на письме) клаузулы совпадают точно!
Но может возникнуть ситуация, когда и написание клаузул несколько различается, например, если слово " большого" будет рифмоваться, например, не со словом " немного" (на письме и там и там клаузула " ого"), а со словом " дорога" (клаузулы " ого" и " ога"). Если я правильно понимаю, в таком случае к графическим рифмы уже не относятся.
Нужна ли она сейчас, лично я ее считаю изжитом прошлого, если и стоит использовать - либо в стилизации под старину, либо в каких-то реклам слоганах или девизах, где именно будет важен визуальный акцент.

" ДИССОНАНСНАЯ РИФМА (КОНСОНАНСНАЯ)– условная рифма, в словах которой полностью или частично совпадают согласные звуки, но различны ударные гласные (принадлежат к различным видовым парам - о видовых парах чуть позже): парус - пелось, бублики - яблоки, страстный - грозный, норов - коммунаров, плавно - словно, слушать - лошадь … "
Честно говоря, мне бы не пришло в голову воспринимать слова " парус" и " пелось" как рифму. Ну разве что как рифму холостую. Думаю, что и многие из вас, если бы встретили приведенные рифмопары где-то в стихотворении, решили бы, что " рифма потерялась". Ну не воспринимаются эти слова как созвучные, несмотря на наличие большого числа совпадающих звуков. Вот бублики-яблоки - после ударной гласной хвостики полностью совпадают, а как рифма - не воспринимается.
А оно все-таки рифма, только консонансная.
Так что можно взять это слово на вооружение для ответов рецензентам.
А рецензентам - учитывать, что такие рифмы есть.
И, может быть, вместо фразы " бублики-яблоки" не рифмуются" написать " консонансная рифма " бублики-яблоки" не кажется мне удачной")
Давайте рассмотрим примеры консонансных рифм.
Сначала из классики.
Было: социализм - восторженное слово!
С флагом, с песней становились слева,
и сама на головы спускалась слава.
Сквозь огонь прошли, сквозь пушечные дула.
Вместо гор восторга - горе дола.
Стало: коммунизм - обычнейшее дело.
(В.Маяковский)
Видите, здесь в словах слово-слева-слава (и дула-дола-дело) различаются ударные гласные, но в остальном слова совпадают (кроме гласицы, то есть безударной гласной, стоящей после ударной, но в безударной позиции " о" и " а" практически неразличимы). Именно такие слова являются наиболее интересными консонансными рифмами: плот-плут, пилочка-полочка, граб-груб, розовый-разовый...
Это действительно интересно, это прекрасная языковая игра, но... Но если в стихотворении с вполне классическими рифмами вдруг ни с того ни с сего вылезает консонанс - это выглядит, на мой взгляд, странновато.
Давайте посмотрим примеры на сайте.
Вот здесь, например.
Не знаю, сознательно или нет Автор использует консонансную рифму " походка-загадка". Но, честно говоря, у меня сложилось ощущение, что Автор рифму просто потерял.
Вот здесь сделано замечание о внезапно появившейся консонансной рифме
Ну и в конце - ссылка на замечательную статью Лилит о миражных рифмах- вот она!
Здесь рассказывается не только о консонансных (или, как Лилит Михаиловна пишет, консонантных - кстати, как правильно?) рифмах, но и о визуальных, и о разносложных - в общем, почитайте!
А вот очень интересный пример с другого сайта. Но пример замечательный, не могу не привести.
Все это очень интересно, правда? но... но все-таки, на мой взгляд, это в большей степени игра. И, скорее, " для ума". А " для души" я бы предпочла нечто более классическое.
Хотя, возможно, я не права.
А вот прекрасный пример - кажется, из словаря Квятковского:
И лошади
усталый пар
И пот
из грязных пор —
Он облекал,
под град фанфар,
То в пурпур,
то в фарфор.
(С. Кирсанов)
Здесь есть смежные диссонансы (пар — пор, фанфар — фарфор) и перекрестные классические рифмы (пар — фанфар, пор — фарфор).
Мне кажется, что если бы это стихотворение было приведено само по себе, безотносительно к теме " консонансные рифмы", то в нем была бы заметна именно перекрестная рифмовка. А вот смежные пар-пор, фанфар-фарфор - это красиво, конечно, но только как дополнение к классическим рифмам. ИМХО.
Итак, употребима ли эта рифма в современной поэзии......Я считаю изредка ей должно быть место, но слова должны быть максимально похожи КОПЫТА-КАПОТА например, или КАПАТЬ-КОПОТЬ, ее можно использовать как анафору то есть начинать с нее новые строчки или как эхо рифму то есть сразу же....можно использовать также наряду с норм рифмой, как к примеру с последнем стихе.

Заумь (Просто для ознакомления)

Тема зауми в отечественном и мировом литературоведении проработана достаточно серьезно. И литературоведами ХХ века, и нынешними филологами. Убедительно о зауми писали сами поэты-заумники (Велимир Хлебников, Алексей Кручёных), участники Опояза (прежде всего, В. Б. Шкловский), поэт и исследователь авангарда С. Е. Бирюков, д. ф. н.
Н. А. Богомолов (вспомним его содержательное исследование, посвященное «дыр бул щыл») и многие другие. Лейт
Тем не менее, позволим себе краткий обзорный экскурс в историю вопроса.
Заумный язык в поэзии как понятие выдвинули теоретики футуризма (в частности, В. Б. Шкловский, (см., в частности, его работу «О поэзии и заумном языке», в сборнике: Поэтика, П., 1919). Сам термин «Заумь» введен Велимиром Хлебниковым. Активным популяризатором, практиком и теоретиком заумного поэтического языка был Алексей Кручёных.
Поэты-футуристы и ученые Опояза переосмыслили то, что существовало в России веками.
.
Заумь — это, безусловно, фольклорный жанр, широко известны образцы шаманской заумной поэзии, детские заумные стихи, народные скороговорки и т. д.
Достаточно открыть «Пословицы русского народа: Сборник пословиц, поговорок, речений, присловий, чистоговорок, прибауток, загадок, поверий и проч.» Владимира Даля, чтобы в этом убедиться. Припевы, скороговорки и т. п. в русском народном песенно-поэтическом творчестве нередко основаны на заумном языке.
.
Вот, скажем, припевы: «Черви, жлуди, вины, бубны! Шинь, пень — шиварган!»; «Шилды-булды, пачики-чикалды, шивалды-валды, бух-булды!», «Шары, бары, растобары < …>». Мальвина В настоящее время более распространено — «тары, бары, растобары…» Надо заметить, что этот припев постепенно видоизменился в детскую считалку. Алиса
.
Не менее характерны «далевские» скороговорки:
.
«Ал лал, бел алмаз, зелен изумруд»; «Хохлатые хохотуши хохотом хохотали: ха-ха ха-ха-ха!». [4
.]
Как видим, фольклор не только принял заумь в свою основу, но и оказал влияние на лучших поэтов-заумников. Прямая проекция скороговорки «Хохлатые хохотуши» на знаменитое хлебниковское стихотворение «Заклятие смехом» заставляет еще раз вспомнить — реминисценции и аллюзии здесь очевидны! — о том, что любое новаторство зиждется на проверенных временем народных произведениях.
Стоит напомнить, что заумные стихи писали Александр Сумароков, Василий Тредиаковский, Гаврила Державин и другие классики русской литературы ХVIII века.
.
Лучшие поэты ХIХ века (Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Фёдор Тютчев) оказались равнодушны к зауми, однако интерес к ней проявил ряд ведущих прозаиков столетия. Алексей Кручёных, Велимир Хлебников, Григорий Петников считали, что русские прозаики ХIХ столетия (в частности, Ф. М. Достоевский) использовали в своих произведениях заумный язык, например, когда придумывали фамилии своим героям — Карамазову, Свидригайлову и т. д. Нэт
.
Так что же такое заумь, заумная поэзия? Абсурд, набор звуков и слов, магическое заклинание, словотворчество, создание новых фамилий, имен, неологизмов?
Дефиницию зауми дали множество филологов и поэтов.
Филологи и даже поэты зачастую видят в зауми некую неабсолютную, поливариативную форму коммуникации.
.
Б. П. Иванюк:
«Заумь — беспредметный язык. Как порождение индивидуального словотворчества, заумный язык характеризуется ослабленной или отсутствующей коммуникативной функцией, экспериментальностью и художественным эзотеризмом». Станислав Козлов
Алексей Кручёных, Велимир Хлебников, Григорий Петников (если судить по их декларации заумного языка) полагали, что «заумь пробуждает и дает свободу творческой фантазии, не оскорбляя ее ничем конкретным». Лиса
Хлебников, надо заметить, в других работах (см. например, его статью «Заумный язык») переосмысливал свои взгляды и приходил к выводу именно о конкретности зауми.
.
Здесь не обойтись без обильного цитирования.
Велимир Хлебников:
.
«Заумный язык — значит находящийся за пределами разума. Сравни Зареч< ь> е — место, лежащее за рекой, Задоншина — за Доном. То, что в заклинаниях, заговорах заумный язык господствует и вытесняет разумный, доказывает, что у него особая власть над сознанием, особые права на жизнь наряду с разумным. Но есть путь сделать заумный язык разумным.
Если взять одно слово, допустим, чашка, то мы не знаем, какое значение имеет для целого слова каждый отдельный звук. Но если собрать все слова с первым звуком Ч (чаша, череп, чан, чулок и т. д.), то все остальные звуки друг друга уничтожат, и общее значение, какое есть у этих слов, и будет значением Ч. Сравнивая эти слова на Ч, мы видим, что все они значат «одно тело в оболочке другого»; Ч — значит «оболочка». И таким образом заумный язык перестает быть заумным. Он делается игрой на осознанной нами азбуке — новым искусством, у порога которого мы стоим.
.
Заумный язык исходит из двух предпосылок:
.
1. Первая согласная простого слова управляет всем словом — приказывает остальным.
.
2. Слова, начатые одной и той же согласной, объединяются одним и тем же понятием и как бы летят с разных сторон в одну и ту же точку рассудка.
Если взять слова чаша и чеботы, то обоими словами правит, приказывает звук Ч. Если собрать слова на Ч: чулок, чеботы, черевики, чувяк, чуни, чуп< а> ки, чехол и чаша, чара, чан, челнок, череп, чахотка, чучело, — то видим, что все эти слова встречаются в точке следующего образа. Будет ли это чулок или чаша, в обоих случаях объем одного тела (ноги или воды) пополняет пустоту другого тела, служащего ему поверхностью. Отсюда чара как волшебная оболочка, сковывающая волю очарованного — воду по отношению чары, отсюда чаять, то есть быть чашей для вод будущего. Таким образом Ч есть не только звук,
Ч — есть имя, неделимое тело языка». Фотина
.
Один из основоположников русского футуризма Давид Бурлюк также видел в зауми в известной степени точный и предметный язык, находя в звуках и нелепых (казалось бы) словосочетаниях определенный смысл. Звучание гласных (по мнению Бурлюка) несет определенную семантическую нагрузку.
Он писал:
.
.
«Звуки на а широки и просторны,
Звуки на и высоки и проворны,
Звуки на у, как пустая труба,
Звуки на о, как округлость горба,
Звуки на е, как приплюснутость мель,
Гласных семейство смеясь просмотрел». Вещий Протей
.

Находят смысл в фонемах и другие поэты, а также ученые. Профессор В. П. Москвин суммировал знания по этому вопросу:
.
«Так, традиционно ассоциируется с «унынием, заунывностью» (В. М. Жирмунский), ср.: «Уныша цветы жалобою, и древо съ тугою къ земли преклонилось» (Слово о полку Игореве). Звук «оценивается как плохой, хилый», — как шероховатый; говорит «о чем-то бледном, голубом, холодном, плавном, легком», — «о чем-то нежном, о снеге, небе, ночи», — «о милом, мягком, о матери, о море», и — «о чем-то душном, тяжком, о тумане, о тьме, о затхлом», в слышится «высокое, глубокое, море, лоно», в — «широта, даль, океан, марево, размах», в — нечто «близкое, низкое, стискивающее» (Евг. Замятин). А Кручёных считает, что «все неприятное русский язык выражает звуком ря»: дрянь, рябой. К. Бальмонт «в русском море, латинском mare, в полинезийском моана» слышит «шум водных громад, размеренный объем великого гула, дымы туманов и великость морского безмолвия». Для некоторых носителей языка «буква ы столь грязная, что словам стыдно начинаться с нее», звук — синий, — зеленый (А. Белый), — «звук твердый, звук берега, суши», — «звук текучий, воздушный и влажный» (В. Я. Брюсов), буква я — «ярко-красная» (А. П. Журавлёв). В. Хлебникову ч представляется «в виде чаши», для него «золотой звук». В стихотворении В. Г. Руделёва «Звуки» перечислены «красное А», «синее И», «серебряное Р», — «ласковый бархат», «Г из гладкой кожи», «коричневое К», «упругое, как резиновый мячик, зеленое У». Тата
.
Безусловно, не все в зауми можно объяснить и понять. Не каждую фонему под силу адекватно интерпретировать самому искушенному филологу. Однако определенная связь между семантикой и фонетикой (фонетикой и семантикой) существует. Особенно в поэтическом языке.
Ни ХХ, ни ХХI века не дали ни одного автора, который практиковал бы только заумный язык. Поэты-заумники писали (и пишут) и вполне традиционные силлаботонические стихи.
.
Любопытный факт — далеко не все будетляне практиковали заумь. Не стала она магистральной линией и для Давида Бурлюка. Если он ее употреблял, то делал это очень редко и оправданно с точки зрения поставленной авторской задачи.
Вот, например, стихотворение из раздела «ПОД ДИКТОВКУ ОКЕАНА»

.
Нам —
Ммео —
Хорен —
Ге —
Ккий
Ко!
Пели японки
Одно
это слово
что я по слогам написал —);
Тук, Ту, Ту, Ту
Ту, Ту, Ту —
Быстро стуча —
Через узкую улицу
Слушать — несносная мука.
Не улица — а промокашка,
Впитавши непогоды кляксы…
Она — ночная замарашка
Где света — белая ромашка.
.
1921
Кобэ Гоблин
.

.
Заумь в данном случае перекликается с японским языком, протяжными звуками океана, которым подражает поэт. Сквозная гласная (тук, ту, стуча, узкую, улицу и т. п.) становится стихомаркирующим средством, выражает пространство и объем описываемого действа.
.
Фонетика и семантика дополняют друг друга.
.
Крупнейшими заумниками ХХ века стали Велимир Хлебников и Алексей Кручёных. Об их творчестве написаны сотни статей, книг, диссертаций.
Заумь этих поэтов была абсолютно органичным для них видом искусства. Простыми человеческими словами им не всегда представлялось возможным выразить время — время колоссальных общественных потрясений: эпоху войны, голода 1922 года. Заумь приходит на помощь художнику тогда, когда слов не хватает. Иногда, как известно, люди начинают кричать от безысходности и горя.
И Хлебников, и Кручёных были остро-социальными поэтами (особенно Кручёных).
Он активно реагировал на события — на войну, революцию (которую принял), голод 22 года и т. п.
.
И своим ритмико-фонетическим письмом выражал эпоху.
Полагаю — выражал очень адекватно. Видимо, выразить ее сугубо традиционными способами было невозможно.
.
Вот стихотворение из книги «Голодняк» (1922)

.
Глод и мор
.
Ночь… Нучь… тычь… туч…
Ход дрог… гроб… глух…
Звук пал… крик!
Блеск! НОЖ КР-Р!
Течь… кровь… тих…
.

ЗОЛ ГЛОД!
МОР НАГЛ!
НОЖ ГОРД!
МИР ПАД! Клио

.
Это немногословное девятистишие, напоминающее по структуре брахиколон, воздействует на читателя не только семантикой, но и суггестивным фонетическим потоком. Фонемы точно скрежещут, раздирая сердце на части. Сочетание звонких согласных,,, шипящего, гласной, выведенной на аллитерацию, дает ощущение продолжительной — бесконечной! — трагедии. Стихотворение напоминает плач навзрыд, крик безысходности и беспомощности человека.
.
Следует также обратить внимание на то, что заумная поэзия Хлебникова и Кручёных была не только остро социальной, но и нередко профетической (пророческой!).
.
Характерно в этом смысле стихотворение «Русь».
.
.
И снова дыбом
война и гром,
Ты щедро швырнула
своим добром.
Тебе не страшен теперь
никакой черт,
ни орудия его, ни брехня,
ни миномет.
Ты навеки победой
себя оградила,
с нами —
крестная сила.
Скорей гони
дубиной в домовину
фальшиста-висуна,
горбатую свастину.
.
1943 Наталья Мамченко
.

Это стихотворение, написанное с элементами зауми, словотворчества («фальшиста-висуна»), можно смело назвать образцом патриотической и провидческой лирики. Во-первых, уже в 1943 году Кручёных предсказал закономерный финал фашиста («фальшиста», автора термина «фашизм») Бенито Муссолини, как известно, расстрелянного, а затем повешенного вверх ногами в городке Мезере на автозаправке у площади Пьяцца Лоретто в 1945-м.
Во-вторых, по накалу эмоций, выразительных средств стихотворение Кручёных по праву может войти в лучшие антологии антивоенной поэзии.
Наиболее последовательно и ярко подхватили идеи Велимира Хлебникова и Алексея Кручёных (а также Григория Петникова, одного из авторов «Декларации заумного языка») поэтессы. А именно Елена Гуро и совершенно до сих пор недооцененная Нина Хабиас (Оболенская).
.
Заумь Елены Гуро мелодична, насыщена звонкими аллитерациями и по-женски изящна. Напомним стихотворение «Финляндия»:
.
.
Это ли? Нет ли?
Хвои шуят, — шуят
Анна — Мария, Лиза, — нет?
Это ли? — Озеро ли?
.
Лулла, лолла, лалла-лу,
Лиза, лолла, лулла-ли.
Хвои шуят, шуят,
ти-и-и, ти-и-у-у.
.
Лес ли, — озеро ли?
Это ли?
Эх, Анна, Мария, Лиза,
Хей-тара!
Тере-дере-дере... Ху!
Холе-кулэ-нэээ.
.
Озеро ли? — Лес ли?
Тио-и
ви-и... у.
.
1913 Даша
.
.
Последовательной заумницей была Нина Хабиас. Она реализовалась не только как блестящая поэтесса реалистической традиции, но и как автор стихотворений, построенных на стыке «обычной» и заумной лексики.
Характерно ее «Обращение к учителю моему за № 2 Алексею Кручёных»:
.

Двадцать четыре паскудий тупоумье бабьих не выполаскать мне
только я Хебеб желто грудая
день ночь золоту свою головы
мозгов хлопья тюря
скок вскользь вдоль ушей
лыбья камера выпять губы
шопота шушуку вшу
.
1922 Юганка
.
.
Во второй половине ХХ века, вплоть до 1990-х годов, заумь была под негласным запретом, но развивалась при этом весьма динамично — действие (запрет) рождало противодействие (поэзию). Или точнее — действие (поэзия) рождало противодействие (запрет).
.
Заумные стихи в «застойные годы» писали Анна Альчук, Сергей Бирюков, Елена Кацюба, Константин Кедров, Глеб Цвель, Ры Никонова, Сергей Сигей, Лоренс Блинов, Юрий Зморович, Марк Ляндо, Вилли Мельников, А. Ник, Арсен Мирзаев, Александр Федулов, Владимир Эрль и некоторые другие авторы.
.
Огромную роль в пропаганде зауми сыграл поэт и литературовед Сергей Бирюков, который в 1990 году в Тамбове вместе с Вадимом Степановым и Александром Федуловым создал на основе руководимой им студии «Слово», существовавшей с 1981 года при Тамбовском Доме учителя, Академию зауми. Академия стала флагманом необычного вида искусства, учредила литературную премию (Отметину) имени отца русского футуризма Давида Бурлюка, выпустила ряд книг, провела множество поэтических вечеров и фестивалей.
Лауреатами отметины стали видные поэты современности, «нацеленные» на поиск, 16" >
.
Отметины Академии зауми также удостоены известные филологи Владимир Руделёв (Тамбов); Леон Робель (Франция); Александр Парнис (Москва); Ежи Фарыно (Польша); Энрике Шмидт (Германия), Джеральд Янечек (США)…
.
Как развивается заумная поэзия в наше время, в начале ХХI века? Какие переклички у нынешних поэтов-заумников с поэтами-заумниками эпохи футуризма?
Заумная поэзия развивается достаточно динамично, хотя она по-прежнему, как и в советские годы, находится под негласным запретом — традиционные толстые журналы ее не печатают.
.
В настоящее время в России заумные стихи публикует предельно ограниченный круг изданий. Прежде всего, нужно назвать авангардные журналы — «Футурум АРТ» (он выходит с 1999 года), «Стетоскоп» (выходит с 1993 года) и Интернет-журнал «Другое полушарие» (выходит с 2007 года).
.
Появился целый ряд новых поэтов, в том числе молодых, которым интересен подобный вид изящной словесности..
.
Одна из целей этой небольшой статьи — рассказать о них, попытаться ввести их в научный литературоведческий обиход.
.
Эстафетную палочку русских футуристов, неподцензурных поэтов 60-80 годов прошлого века подхватили яркие, талантливые авторы: Айвенго (Тольятти), Михаил Вяткин (Москва), Георгий Жердев (Чита — Санкт-Петербург), Ольга Зикрата (Лондон), Сергей Зубарев (Липецк — Санкт-Петербург), Виктор Клыков (Вена), Михаил Лезин (Тольятти), Евгений В. Харитоновъ (Москва), Анна Харитонова (Москва), Татьяна Фалалеева (Нижний Новгород), Максим Бородин (Днепропетровск), Владимир Монахов (Братск), Алексей А. Шепелёв (Тамбов — Подмосковье), Михаил Богатырев (Париж), Валерий Кислов (Санкт-Петербург), Петр Казарновский (Санкт-Петербург), Денис Иоффе (Израиль), Михаил Бойко (Москва).
.
Продолжают активно и плодотворно работать в этом жанре Сергей Бирюков, Ры Никонова, Сергей Сигей, Елена Кацюба, Константин Кедров, Марк Ляндо, Вилли Мельников, А. Ник, Арсен Мирзаев, Александр Федулов, Владимир Эрль.
Заумь оказалась абсолютно нестареющей поэтической формой. «Дыр бул щыл», «бобэоби пелись губы» пережили многие поколения и по-прежнему остаются актуальными.
.
Феномен этот можно понять и объяснить. Литературный язык стареет, уже сейчас трудно в полной мере и адекватно воспринимать многие стихи, например, символистов. Изменилось время — изменилась лексика.
Подсознание, как говорит современная наука, сильнее сознания. А заумь — продукт именно подсознания или — точнее! — надсознания. Вероятно, поэтому заумный язык меньше подвержен старению.
.
Самой молодой современной заумницей можно назвать Анну Харитонову (1993 г. р.), которая в № 3-4, 2009 журнала «Футурум АРТ» опубликовала большую подборку своих стихов.
.
О них стоит поговорить особо.
Рассмотрим показательное и действительно талантливое сочинение под названием «Молитва».
.
Мария солье — а виньон де маркете. Ля фисбо то рыа кеа номате. Серанье не соренье, ля собу! И вень я ко чере перенося мя жу. Ты ня будько масиньо, паря ко ре нье ле. Пе а нью то фер ри я альявоте. Се я говор ма чувство ввераю. Сынья проще, викъятывать из себя. Я как будто не вьяжу, бу ма письмо. Но знаю бе мо ри ко так. Может сенья стоит матяшеть? Инья вэрте Мария ку соту. Эль я вьен де феа фто м. а. тье, вшиа соет ви канет. Аква льется мне сильно легко. Простите. Слепой

Это стихотворение написано на стыке зауми и «нормального» языка (так нередко делал Хлебников, вспомним его знаменитое «Бобэоби пелись губы»). Харитонова использует заумь как элемент остранения, как смысловой сдвиг, подводя читателя в конечном итоге к главному мировоззренческому концепту (не императиву!) — «простите». Именно в последней лексеме заключается смысл сложного, на первый взгляд, стихотворения. Сказать на подобную тему просто, в лоб в нынешнее время — значит, не сказать ничего. Именно поэтому молодым автором и выбран смешанный (заумно-«нормальный») язык.
.
Похожим приемом пользуется маститый «лианозовец» Марк Ляндо. Он привлекает внимание читателя к магистральной мировоззренческой фразе — «Я люблю / Тебя» — также остраненными заумными лексемами — «Кичензукк!», «Кичензу — укк!..»
.

3.
.
Кичензукк!
.
Назвенел
Наковал
.
Из беззвучных
Бездонных начал
Себе венчик!
.
Я люблю
Тебя,
.
С детства ищу тебя
В знойной траве —
.
Насекомый, смешной человечек!
………………………….
Может также и Бог
Наковал
Из беззвучных
Бездонных начал

Галактических
Звездных колечек?
Мирозданий,
Страданий,
Свиданий?
.
Кичензу — укк!.. Аннет Вуа
.

Иногда современные поэты пишут стихи только на заумном языке.
.
Рассмотрим силлабо-тоническое заумное стихотворение «Лиловей» нижегородки Татьяны Фалалеевой:
.
.
Хлестажи дерзут нежь!
Айвовится она!
Брода да кукорежь!
Со слея лило. На —
.
дробу струбаю я.
Не писирикнет кремь!
И стрипта гулая!
И бовце — бзык о земь!
.
Незыкий оксифрей,
Тебя я — аспиру!
О слей! О лиловей!
Крапарь для взбудиру! Helena
.
.
Это заумное двенадцатистишие весьма необычно. Во-первых, оно строго метризовано — написано трехстопным ямбом. Во-вторых, автор использует перекрестные рифмы, в том числе составную (струбаю я — гулая!).
Надо заметить, что поэты прошлого века заумь, как правило, не рифмовали. И в этом определенный прогресс развития заумной поэзии.
.
.
Существуют разные виды заумной поэзии. Например, лексическая и слоговая.
Мастером слоговой зауми является Евгений В. Харитоновъ (кстати говоря, отец Анны Харитоновой).
.
Заумь Евгения В. Харитонова экспрессивна, отчасти напоминает брахиколон (если бы разбить строки соответствующим образом).
.
.
1.

РТХФ! РТФХ ПТХФ
АЁИАУОО------Й-Й-Й
БЛВ ГДЗ БЛВ ГДЗ
БЛВ ГДЗ ГЗ ГЗЬ
.
А. -А. — А. — А. — Ё!
ЕУ-ЕУ----ЕУ-----ЕУ-ЕУ
ЫЁ-ЫЁ ЫЁ ЫЁ-ЫЁ
И. Ы. / И. Ы. / И. Ы. / И. Ы.
УИ-УИ-УИ------УИ-УЫ-
УУУ — ЫУУУ — ЫУУУ
АПС! ЦАПС! ГАПС!
А — А / Й — Й
РРРАНДС!!
ПУЛЕМЁ-ТРЕЛЬ:
ДЫ-ДЫ-ДЫ-ДЫ-ДЫ!
ДЫР-ДЫР / БРР-БРР-
ДЫР-ДЫР / БРР — БРР
ДЫР-БЫР ------- ДРРРРРР!!
.
АЙ-АЙ-АЙ-АЙ!
ОЙ-ОЙ-ОЙ-ОЙ!
.
ВЗЬЮИИИ! ВЗЬЮ---ЮЮ!
ФИХТЬ-ФИХТЬ------ФЬЮХТЬ
БАМ-ГАМ-БАМ!
.
АААА------ВДЫХВДЫХБДАТУЗДЫХ
ГДАХДУ-ДИ-ДУ---ДЬ!!
УУУУ------БДЫДЫДАААХХХХ!!
БУУУГРРЗЗЗААССС
ЩЩЩЩЩЩЩЩЩ
ф. — ф. — ф. — ф. — ф. — ф.
ААЩЩЩЩЩЩЩЩЩ-------ФЪ!

.
.

Существуют также однострочные заумные стихи (например, у Георгия Жердева), макаронические заумные стихи, т. е. с использованием иностранной лексики (Ольга Зикрата), фигурные (А. Ник, Сергей Бирюков), палиндромические (Арсен Мирзаев, Владимир Монахов), тавтограмматические (Михаил Бойко), рифмованные (Ры Никонова, Вилли Мельников, Татьяна Фалалеева) и, конечно, нерифмованные — таких большинство.
Подлинным виртуозом зауми как словотворчества (его заумные стихи всегда рифмованные) является современный поэт и художник Вилли Мельников. В основе его идиостиля — создание неологизмов, включение их в жесткие рамки силлаботоники. Показателен в этом смысле его знаменитый «Диагноз себе»:
.
.
Неотвратиканье секунд —
в Икараоке океана,
в чьем плеске, замершем во фрунт,
умылась Юлия Пастрана.
Дверь-отопричник повзрослел.
В скорогоморрках стынет сера.
И озаглавил Имхотеп
мир пирамидою Джосера.
Как, разозлира, ты глупа!
За песни платят в чентезимо!..
Александрийская столпа
спешит скосить дворец озимый.
В китах кипит адреналим:
там хороводолаз без шлема,
и досказательство своим
считает предопредилемма.
В противАгасфер облачить
решись глаголовы веков сам!
Волков ораторскую сыть
подай к столу немногословцам!..
Мой зодиагноз часто врет.
Благодарю, благовест-готы!
Ведь не боится болеглот
сертификаторжной работы. Флоренсийа
.

Мельников, вслед за Хлебниковым, соединяет смыслы слов, создавая многочисленные неологизмы, многие из которых весьма символичны и выразительны: «неотвратиканье», «дверь-отопричник», «в скорогоморрках», «разозлира», «адреналим», «досказательство», «предопредилемма», «немногословцам!..» и т. п..
.
Также Вилли Мельников мастерски и остроумно образует неологизмы из фамилий известных людей — «спинозарений», «Дон Дерридальго», «комисСартра», «ПроЛейбниц», «Шопенгаурбицы», «бесприДанте», «испрАверинцев», «возНикон», «переБелинский», «ХристопроДарвин», «первоапРерих», «многомилЛеонтьев», «ВтороприШестов-Лев», «разДа-Винчи», «бутерБродским» («вБродски»), «накорМильтон», «Пифагорький», «АпоГейне», «дипЛомоносов», «конСервантес», «фоНарецаци», «боБахтин» и т. п.
В заумных стихах Мельникова, написанных чаще всего четырехстопным ямбом, как правило, присутствует и обычная лексика — здесь он также продолжает традиции Хлебникова — вспомним его знаменитое четверостишие, написанное более ста (!) лет назад: «О, достоевскиймо бегущей тучи! / О, пушкиноты млеюшего полдня! / Ночь смотрится, как Тютчев, / Безмерное замирным полня». 22
Другой современный поэт, который успешно использует наработки великого будетлянина — Айвенго.
В своих заумных стихах он использует латентные аллюзии из Хлебникова.
.
.
* * *
.
боль оль
ладно дно стакана
воды б из крана
зияет рана
на зиму — прежги
ги-ги-ги-ги
не погибну смеясь
хрясь
ясно прекрасно
не в раю ли
лицо
цок-цок у крыльца
и не видно лица Лана
.

«Ги-ги-ги-ги» аллитерационно и визуально перекликаются с «гзи-гзи-гзэо», финал стихотворения Айвенго вызывает определенные косвенные ассоциации со знаменитыми строками — «Так на холсте каких-то соответствий / Вне протяжения жило Лицо».
.
Мастером аллитерационной зауми, граничащей с тавтограммой, можно назвать Сергея Зубарева. Показательно первое стихотворение из «Триптиха воинственного» — «Последняя мировая война».
.

просто жаба
душит жаба
просто жабмен
жабаевский
и жабенко
жабаян
и жа ба инь
жабашвили
жабанов
мир не нов
но
вой-на
ж Девочка Которой Нет

.
Как известно, в тавтограмме каждый стих стихотворения начинается с одной буквы. В данном случае из тринадцати стихов с одной буквы начинается пять. Вместе с тем, доминантным становится аллитерационный ряд: ж — б — н.
То есть, опять налицо комбинация стихотворных приемов.
.
Также перекликается с поэзией Велимира Хлебникова заумь Марка Ляндо.
.
.
Февраль в нашем саду
.
Т.
.
Снегорай
Снеговей
снегосинь
Февралей
Снегоангелы яблонь
в пареньи ветвей
.
Лепестковый февраль
Солнцелед
Солнцедаль!
.
Как его выносить?
Как его разлюбить?..
Этот мукой морозной
Овеяный край?
.
В снегосинь февраля
В снегозвонкий хрусталь!
.
Наливай, моя радость…
Полней наливай
Златоискру вина
До светла
До пьяна!..
.
О летящий февраль!
.
Снеговей!
Светорай!
.
Не вздыхай, о мой друг!
Улыбнись
Не вздыхай!.. Aiex Shumilin
.
.
Здесь чувствуется влияние стихотворения «Заклятие смехом». Хлебников в этом сочинении показал, как писал Алексей Кручёных, «большое чутье языка, прекрасное знание приставок и суффиксов, ритмическую виртуозность».
Марк Ляндо также демонстрирует большое литературное мастерство, создавая запоминающиеся неологизмы — «снегорай, снеговей, снегосинь, снегоангелы, светорай» и т. п.
.
Особый разговор заумная поэзия замечательных поэтов Анны Альчук и Глебя Цвеля, творчество которых развивалось, на мой взгляд, в едином стратегическом русле.
Здесь немало творческих перекличек.
Вот, например, стихотворение Глеба Цвеля:
.

Голь громоздкого сока
Стараюсь в лужи вечерь
(н\; ебица ЛЬ панцирь ЛЬ преЛЬ) Dj Dmitry
.

Анна Альчук также раскладывала слова на слоги, выявляя в лексемах неожиданные смыслы.
Приведем фрагмент стихотворения «пена — камень»:
.

ГОЛУБИзна
Ибисы
Сойки
плещут:
ВОЛ(ю)НА ВОЛ(ю)НА ВОЛ(ю)НА
ВOЛЮ!
< …> Акрополь

.
Как видим, литературные приемы, используемые Цвелем и Альчук, похожи.
Вместе с тем, за филологической игрой Анны Альчук видна ее исповедальная и даже профетическая поэзия.
Анна Альчук, как ранее Велимир Хлебников и Алексей Кручёных, оказалась поэтом-пророком, достаточно вспомнить ее знаменитое эсхатологическое стихотворение, написанное накануне трагической кончины:
.
.
«ОТлеТЕЛА душа
отдышалась < …>» Нанулька Т.
.
.
Резюмируя сказанное, можно констатировать:
1. В основе заумной поэзии лежит фольклор.
2. Заумь футуристов ХХ века пережила свое время и прорвалось в новое тысячелетие, в котором по-прежнему остается актуальной.
3. Современные поэты плодотворно развивают фольклорные и будетлянские традиции, создавая яркие и поливариативные образцы заумной поэзии.

Есть речи – значенье
Темно иль ничтожно,
Но им без волненья
Внимать невозможно.
М. Лермонтов​

Те, кто принимает слова в том виде,
в каком они поданы нам разговором,
походят на людей, верящих,
что рябчики живут в лесу голые,
покрытые маслом и сметаной, –
в каком виде они бывают поданы ко столу.
В. Хлебников​

В повседневной речи слова «заумь», «заумный язык» часто являются синонимами чего-то непонятного, чепухи и бессмыслицы. «Объясни проще, без заумных слов», – просят собеседника. В словаре В.И. Даля мы встречаем: «Заумствовать, замудрствовать, зафилософствовать – перейти пределы доступного уму; запутаться в умствованьях».
Термины «заумь», «заумный язык» ввели в начале ХХ века поэты-футуристы, именно заумью больше всего известен Велимир Хлебников. Но достаточно набрать слово «заумь» в Яндексе или Гугле, чтобы увидеть, что это явление не исчезло, а, наоборот, получило широкое распространение. Так что же это такое, и зачем заумь нужна?

Оказывается, с явлениями зауми мы сталкиваемся едва ли не каждый день. Очень часто возникает ситуация, когда человек по какой-то причине не понимает смысла слов (может быть, это текст на иностранном языке, может быть, этот текст был сознательно или случайно искажен), однако эти слова каким-то образом воздействуют на него. Хлебников пишет: «Говорят, что стихи должны быть понятны. Так, вывеска на улице, на которой ясным и простым языком написано: «Здесь продаются...», еще не есть стихи. А она понятна. С другой стороны, заговоры и заклинания так называемой волшебной речи, священный язык язычества – суть вереницы набора слогов, в котором рассудок не может дать себе отчета, и являются как бы заумным языком в народном слове. Между тем, этим непонятным словам приписывается наибольшая власть над человеком, чары ворожбы, прямое влияние на судьбы человека... Молитвы многих народов написаны на языке, непонятном для молящихся. Разве индус понимает Веды?

Старославянский язык непонятен русскому. Латинский — поляку и чеху. Но написанная на латинском языке молитва действует не менее сильно, чем вывеска. Таким образом, волшебная речь заговоров и заклинаний не хочет иметь своим судьей будничный рассудок».
Эти слова Хлебникова могут быть аргументом в дискуссии о переводе богослужебных текстов с церковнославянского на русский. В качестве контраргумента можно вспомнить рассказ Чехова «Мужики», где героиня «каждый день читала Евангелие... и многого не понимала, но святые слова трогали ее до слез, и такие слова, как «аще» и «дондеже», она произносила со сладким замиранием сердца».

Проблема касается не только Священного Писания. К сожалению, и стихи Пушкина уже оказываются заумью для новых поколений. В интернете можно прочитать смешную и одновременно грустную историю о том, как современные школьники понимают Пушкина. https://lila-krik.livejournal.com/37575.html

Ругать молодежь в данном случае совершенно бессмысленно: забвение устаревших слов, выход их из активного употребления – процесс неизбежный.

По этой причине и Хлебников часто бывает непонятен. Читатели знают о его репутации заумника, и заумью для них оказываются редкие, устаревшие, диалектные, профессиональные слова. Даже свиристелей многие считают выдумкой поэта. Приведем пример из стихотворения «Море»:
Бьются синие которы
И зеленые ямуры,
Эй, на палубу, поморы,
Эй, на палубу, музуры!

Поэт использует слова волжских рыбаков (напомню, Астрахань – его родной город): котора – речное судно, род барки; ямуры (емуры) – ямы в реке, омуты; музур – матрос на промысловом судне Каспия.
Особый вид зауми – словотворчество. Можно сказать, что у современного человека притупилась способность творить язык. Так, в русском языке на данном этапе новые слова появляются чаще всего как заимствования (блог, провайдер, чат), на предыдущем этапе чаще всего это была аббревиация (комсомол, колхоз). Конечно, и эти слова ассимилируются в языке, от них производятся новые слова, с русскими приставками и суффиксами (колхозник, чатиться).

«Словотворчество, – пишет Хлебников, – враг книжного окаменения языка... Если современный человек населяет обедневшие воды рек тучами рыб, то языководство дает право населить новой жизнью, вымершими или несуществующими словами оскудевшие волны языка. Верим, они снова заиграют жизнью, как в первые дни творения».

Вот знаменитое стихотворение Хлебникова, где поэт использует и словотворчество, и редкие слова:
Кузнечик
Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер.
«Пинь, пинь, пинь!» — тарарахнул зинзивер.
О, лебедиво!
О, озари!
И зинзивер, и кузнечик – это небольшие птицы. В таком значении зинзивер встречается, например, у В. Бианки в «Лесной газете», кузнечик — в словаре В.И. Даля.

Интересно, что способность к словотворчеству осталась у детей, и это помогает ученым понять важные вещи в происхождении и развитии языка. Большой материал по данной теме собран К. Чуковским в книге «От двух до пяти». (Кстати, Чуковский одним из первых попытался объяснить читателям творчество Хлебникова.) Многие родители могут вспомнить примеры словотворчества своих детей. Приведу три примера (моему сыну было тогда 3 или 4 года): гудильник (т.е. гудеть + будильник); просьба: варень, варень (т.е. клади варенье в кашу); будки (т.е. потомки, по аналогии с предки). Получились почти что хлебниковские будетляне.

«Заумные слова» часто появляются в эмоциональной речи для выражения любви, ласки, ненависти, презрения и т.д. Вот стихотворение Елены Гуро, принадлежавшей, как и Хлебников, к группе футуристов:
Слова любви и тепла
У кота от лени и тепла разошлись ушки.
Разъехались бархатные ушки.
А кот раски-ис...
На болоте качались беловатики.
Жил был
Ботик-животик:
Воркотик
Дуратик
Котик-пушатик.
Пушончик,
Беловатик,
Кошуратик -
Потасик.

Заумь может возникать и непреднамеренно. Хлебников пишет: «Вы помните, какую иногда свободу от данного мира дает опечатка. Такая опечатка, рожденная несознанной волей наборщика, вдруг дает смысл целой вещи и есть один из видов соборного творчества и поэтому может быть приветствуема как желанная помощь художнику». Правда, его собственные тексты опечатки, скорее, портили... Например, заключительные строки поэмы «Уструг Разина»:
Льется водка и вода.
Дикий ветер этой лодки повода – печатались так:
Льется водка и вода.
Дикий ветер этой лодки и овода.

Интересные примеры можно найти в книге Д. Шериха «А упало, Б пропало: Занимательная история опечаток». С появлением новых способов печати появляются и новые примеры зауми. Вероятно, все читатели этого блога знают заумное слово «лытдыбр».

Неправильное написание может быть и вполне осознанным. Так, еще недавно в русскоязычном интернете был довольно широко распространен так называемый «олбанский язык». Характерно название одной филологической статьи на эту тему: «ОРФО-арт как пример карнавального общения в виртуальной реальности» (автор – Н. Шаповалова). Я сейчас не даю оценок подобным явлениям, а говорю лишь о том, насколько они распространены и как они разнообразны. Интересно, что еще в 1916 г. младший современник Хлебникова, футурист И. Зданевич опубликовал пьесу «Янко круль албанскай», написанную на смеси русского языка и «албанскава».
Отдельным видом зауми можно назвать поэтику абсурда. Каждое слово в таких произведениях понятно, но вот в осмысленные фразы они не собираются:
шел по небу человек
быстро шел шатался
был как статуя одет
шел и вдруг остался
(Александр Введенский)

Как-то бабушка сказала,
И тотчас же паровоз
Детям подал и сказал
Ешьте кашу и сундук.
(Даниил Хармс)
Интересные образцы абсурдной поэзии дала эпоха 1920-х – 1930-х годов, о ней мы поговорим в следующем очерке.
Итак, во всех приведенных случаях в основе зауми лежат слова какого-то конкретного человеческого языка. Мы же, по недостатку образования или по какой-то иной причине, их не понимаем или не совсем понимаем.
Есть совсем другие разновидности зауми, которые не восходят ни к одному человеческому языку, но и без этих явлений, оказывается, наша культура обойтись не может. Это, во-первых, фонетическая заумь, т.е. имитация звуков человеческой речи, пения птиц, звуков природы. Отчасти этот прием мы видим в таком стихотворении Хлебникова:
Бобэоби пелись губы,
Вээоми пелись взоры,
Пиээо пелись брови,
Лиэээй – пелся облик,
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
Так на холсте каких-то соответствий
Вне протяжения жило Лицо.
Но, пожалуй, еще интереснее стихотворение Алексея Крученых, друга Хлебникова:
Дыр бул щыл
Убешщур
Скум
Вы со бу
Р л эз
Конечно, это стихотворение было призвано эпатировать публику. При этом в нем воспроизводятся характерные звуки русского языка, т.е. примерно так может услышать русскую речь иностранец.
К зауми относится очень интересное явление под названием глоссолалия, или говорение на языках. Здесь надо различать дар «языков» в день Пятидесятницы после Сошествия на Апостолов Св. Духа (Деян. 2: 3-11) и обессмысленное языкоговорение у монтанистов, харизматов, пятидесятников, хлыстов и в других сектах. Причем подобные явления, когда человек впадает в транс и начинает говорить на «непонятном языке», встречается во всех мировых религиях. Работа под названием «Глоссолалия» есть у современника Хлебникова, поэта-символиста Андрея Белого. Здесь же возникают интересные параллели с младенческим лепетом и речью больных шизофренией. Лингвисты исследуют эти явления с целью получить данные о происхождении человеческого языка.
В статье Хлебникова, которую мы привели в начале этого очерка, поэт говорит о заговорах и заклинаниях. Учеными собран огромный материал на эту тему. Хлебников в своих стихах использовал книгу И.П. Сахарова «Сказания русского народа...» (СПб., 1841):
Русалки (держат в руке учебник Сахарова и поют по нему):
Между вишен и черешен
Наш мелькает образ грешен.
Иногда глаза проколет
Нам рыбачья острога,
А ручей несет и холит,
И несет сквозь берега.
Пускай к пню тому прильнула
Туша белая овцы
И к свирели протянула
Обнаженные резцы.
Руахадо, рындо, рындо.
Шоно, шоно, шоно.
Пинцо, пинцо, пинцо.
Пац, пац, пац.
Последние «заумные» строки взяты им из книги Сахарова. Ироничная авторская ремарка показывает, что поэт здесь выступает скорее как исследователь, а вовсе не как глоссолалист или камлающий шаман. Это относится и к знаменитому хлебниковскому «Заклятию смехом».
Заумь в стихах Хлебникова может выступать знаком священного языка и несколько иным способом. Мыслитель Зангези, герой его одноименного произведения и alter ego автора, говорит о богах, покидающих землю:
Они голубой тихославль,
Они голубой окопад.
Они в никогда улетавль,
Их крылья шумят невпопад.
А люди отвечают ему: «Зангези! Что-нибудь земное! Довольно неба! Грянь «камаринскую»! Мыслитель, скажи что-нибудь веселенькое. Толпа хочет веселого. Что поделаешь – время послеобеденное».
Несмотря на то, что публика чаще всего ждала от поэта «камаринскую», Хлебников пытался найти, как он говорил, «самовитое слово вне быта и жизненных польз», выражая, может быть, таким образом свое благоговение перед даром Слова.
В народном творчестве заумь встречается не только в заговорах и заклинаниях. Ею насыщен детский фольклор: загадки, потешки, считалки. Наверное, все вспомнят такую считалку: «Эни, бени, рес, квинтер, минтер, жес...» – или какой-то похожий вариант. (В данном случае, скорее всего, это искаженные латинские unos, duo, tres, quattuor, quinque, sex.)
Далее мы подошли к очень важному виду зауми. Используя выражение Хлебникова, можно назвать ее «звездным языком». Это не что иное, как попытка создания единого языка, понятного всем жителям нашей планеты. История человечества насчитывает огромное количество таких попыток. Например, в книге Э. Дрезена «За всеобщим языком» рассказывается примерно о 500 проектах (их на самом деле гораздо больше). Некоторые строятся на основе существующих языков, как, например, эсперанто, некоторые конструируются их авторами на основе какого-либо принципа. Например, язык сольресоль строится на основе семи нот. Хлебников тоже пытается придумать подобный язык, и цель у него самая благородная: объединить человечество. В качестве эксперимента он пишет «Песни звездного языка»:
Где рой зеленых Ха для двух
И Эль одежд во время бега,
Го облаков над играми людей,
Вэ толп кругом незримого огня
И Ла труда, и Пэ игры и пенья...
Далее ему приходится дать перевод слов звездного языка: «Вэ значит вращение одной точки около другой (круговое движение). Эль – остановка падения, или вообще движения, плоскостью, поперечной падающей точке (лодка, летать). Пэ – беглое удаление одной точки прочь от другой, и отсюда для многих точек, точечного множества, рост объема (пламя, пар). Ха – преграда плоскости между одной точкой и другой, движущейся к ней (хижина, хата). Гэ – движение точки под прямым углом к основному движению, прочь от него». Это – робкая попытка найти общие значения отдельных звуков в разных языках. Хлебников понимает, что его попытка крайне несовершенна. Вопрос о родстве языков, о происхождении и первоначальном развитии языка – проблема, над которой работают философы и лингвисты на протяжении тысячелетий. Существует и масса любительских попыток решить эти проблемы. Об этом очень хорошо говорится в статье академика А.А. Зализняка «О профессиональной и любительской лингвистике». https://www.gramota.ru/biblio/magazines/nauka_i_zhizn/28_644.

В своем стремлении уйти от привычных штампов, обновить наше чувство языка поэты-футуристы обращались к первым дням Творения. В свойственной ему эпатирующей манере А. Крученых заявляет: «Слова умирают, мир вечно юн. Художник увидел мир по-новому и, как Адам, дает всему свои имена. Лилия прекрасна, но безобразно слово лилия, захватанное и «изнасилованное». Поэтому я называю лилию ЕУЫ — первоначальная чистота восстановлена». На это Хлебников отвечает: «ЕУЫ ладит с цветком. Быстрая смена звуков передает тугие лепестки изогнутого цветка». Правда, тут же он замечает: «Я боюсь бесплодных отвлеченных прений об искусстве. Лучше было бы, чтобы вещи (дееса) художника утверждали то или это, а не он».
Интересно, что в те самые годы, когда футуристы выступили со своими заумными произведениями и подверглись яростному осуждению критики, на Афоне возникло движение, получившее название «имяславие». Оно расходилось с Православной Церковью в вопросе понимания имени Божьего, т.е. в вопросе, касающемся языка и слова в их предельной глубине. Святейший Синод осудил это учение, но оно вызвало к жизни философию языка С. Булгакова, П. Флоренского, А. Лосева. В своей работе «Мысль и язык» П. Флоренский сочувственно цитирует заумное творчество В. Хлебникова, А. Крученых, Е. Гуро, находя в нем подтверждение своим идеям.
В этом очерке мы осветили лишь в самом общем виде проблемы, связанные с заумью и словотворчеством. Закончим очерк словами Хлебникова: «Чары слова, даже непонятного, остаются чарами и не утрачивают своего могущества. Стихи могут быть понятными, могут быть непонятными, но должны быть хороши, должны быть истовенными... Речь высшего разума, даже непонятная, какими-то семенами падает в чернозем духа и позднее загадочными путями дает свои всходы. Разве понимает земля письмена зерен, которые бросает в нее пахарь? Нет. Но осенняя нива все же вырастает ответом на эти зерна. Впрочем, я совсем не хочу сказать, что каждое непонятное творчество прекрасно. Я намерен сказать, что не следует отвергать творчество, если оно непонятно данному слою читателей».

аумь, заумный язык — литературный приём[источник? ], заключающийся в полном или частичном отказе от всех или некоторых элементов естественного языка и замещении их другими элементами или конструкциями, по аналогии осмысляемыми как языковые. Неверно понимать заумь как отказ от смысла: механизм аналогии позволяет автору наделять значением отсутствующие в языке звуковые комплексы и словесные комбинации, а читателю — это (или какое-то иное) значение из них выделять. Однако четкая формулировка заложенных в выражения заумного языка смыслов затруднительна, а зачастую и вовсе невозможна, и поэтому (по мысли многих авторов, обращавшихся к этому приему) в восприятии заумного текста эмоционально-интуитивное начало доминирует над рациональным. Поэтому заумный язык определяется наиболее обстоятельным исследователем зауми[источник? ] американским филологом Джеральдом Янечеком как язык с неопределенными значениями.