Действие третье

Из-за опущенного занавеса доносится веселая бальная музыка. При поднятии занавеса на сцене кружатся п а р ы. По окончании танца они исчезают.

К а п ю л а подталкивает кресло, в котором сидит г – ж а Д е м е р м о р т.

К а п ю л а (после паузы). Веселье в разгаре.

Г – ж а Д е м е р м о р т (с раздражением). Ну и пусть его разгорается! А я подыхаю от скуки, подпирая стенку. Я и прежде-то не была охотницей до танцев, а с тех пор, как прикована к креслу, и вовсе не вижу в них смысла! А вы, голубушка, любили когда-нибудь танцевать?

К а п ю л а (жеманно). Мне тоже было когда-то двадцать лет.

Г – ж а Д е м е р м о р т. В самом деле? Когда же это? С тех пор, как я вас помню, вам всегда было столько, сколько теперь.

К а п ю л а. Ах, мадам, прежде чем поступить к вам, я служила у господина барона.

Г – ж а Д е м е р м о р т. Какая разница, у меня или у барона. Вы добрая душа, Капюла, но страшны как смертный грех, вы и сами это знаете. А уродинам двадцать лет не бывает.

К а п ю л а. И однако сердце у них есть!

Г – ж а Д е м е р м о р т. Ах, голубушка. От этого сокровища толку чуть, если при нем нет других. Ну вот, и я начинаю болтать всякую ерунду, с вами тут поглупеешь… Как бы там ни было, Капюла, вам все-таки повезло, вы девица достойная и добродетельная. Для такой особы, как вы, лучшей участи и желать нельзя.

К а п ю л а. Бывают вечера, вроде сегодняшнего бала, когда в воздухе носится что-то такое, чего не выразишь словами…

Г – ж а Д е м е р м о р т. Знаю-знаю, голубушка. И не надо выражать. Вам это не к лицу и во всех отношениях слишком поздно. К тому же вы не так уж плохо устроились. У вас есть ваш господь бог. Жизнь, проведенная в скуке, - это верный капитал.

К а п ю л а. О мадам!

Г – ж а Д е м е р м о р т. Вы усядетесь в удобных креслах по правую руку от всевышнего, а мне предстоит две, а то и три тысячи лет жариться на медленном огне. Но не беда! Годы промелькнут быстро!..

К а п ю л а. Милосердие божие безгранично, мадам.

Г – ж а Д е м е р м о р т. И все же он должен держать свое слово, а не то будет обидно праведникам, вроде вас. Разбой на большой дороге, да и только – ведь они все поставили на эту карту. Я часто рисую себе день Страшного суда. Среди присноблаженных пронесся слух: «Говорят, он прощает и всех грешников!» И они приходят в ярость, в бешенство, исступленно сыплют проклятиями, и за это в ту же минуту обрекают себя на адские муки. Признайтесь, это было бы забавно!

К а п ю л а. Ах, мадам, я не верю, что можете так думать!..

Г – ж а Д е м е р м о р т. Ба, голубушка! Думать я могу все, что угодно. Да и что мне еще остается, когда я другого ничего не могу. А ну-ка, подтолкните меня поближе к дверям, чтобы я могла полюбоваться, как эти безумцы дрыгают ногами. Кто танцует с моим племянником – племянница Роменвиля?

К а п ю л а. Да, мадам.

Г – ж а Д е м е р м о р т. Как она естественна, как непохожа на этих будущих светских дамочек. Только про нее одну не скажешь, что она из себя что-то строит. Почему Роменвиль мне ее не показывал?

К а п ю л а. Ах, мадам. По-моему, она так очаровательна, благовоспитанна, грациозна – не знаю прямо, как это выразить.

Г – ж а Д е м е р м о р т (глядя в зал на танцующих). Как хотите, голубушка, я вас все равно не слушаю. Знаете, о чем я думаю? Надо и нам с вами поразвлечься нынче вечером. Что бы нам такое придумать, чтобы оживить этот бал?

К а п ю л а. Может быть, котильон?

Г – ж а Д е м е р м о р т. Котильон! Вот уж поистине выдумка в вашем духе. Ничего глупее не придумаешь! Ах, до чего дурацкий бал! Поглядите только, как они танцуют. Воображают, что веселятся, а на самом деле каждый занят собственным жалким тщеславием и жалкими интрижками. Нет, в мире воцарилась скука, пора его покинуть! То ли дело балы моей молодости! Помню, в тысяча девятьсот втором году в Биаррице герцог Медино-Солар без памяти влюбился в леди Форготтен. Как вы думаете, что он сделал, голубушка? Был объявлен бал в желтом, герцог явился в зеленом: это был цвет глаз его возлюбленной. Понятное дело, все растерялись. Статут бала был строг, герцога не хотели впускать. Но это был испанец, душенька, отчаянная голова. Не снисходя до объяснений, он убивает привратника. Бал, само собой, продолжается как ни в чем не бывало. Их высочества инфанты обещали почтить его своим присутствием. Устроители решили даже, опять-таки из уважения к высоким особам, сохранить инкогнито гостей. Но на всех полицейских были желтые домино. Приглашают вас танцевать, а из-под маски блестят страшные глаза и торчат страшные усы. Но полицейские приглашали только дам и поэтому так и не нашли герцога. А наутро он перешел границу и потом во время корриды погиб от рогов быка. Вот это называется жить!..

К а п ю л а. Ах, кто знает, мадам, вдруг сейчас в этом замке совершается нечто столь же романтичное!

Г – ж а Д е м е р м о р т. На этом балу? Вы бредите, душа моя!

К а п ю л а. Ах, мадам! А вдруг молодой человек, красивый, богатый, безумно влюбленный, для того, чтобы ввести в замок ту, кого он любит, придумал… Но тсс! Я слишком многое сказал, а тайну обещала я хранить…

Г – ж а Д е м е р м о р т. Что вы плетете, Капюла? Какой еще молодой человек?

К а п ю л а. Ах, дело не только в нем одном. Любимая подруга, вновь обретенная частица юности! Ах, мадам, на склоне безрадостной жизни сердце, полное романтических грез, может расцвести, когда его овеет своим дыханием волшебная сказка!

Г – ж а Д е м е р м о р т. Какое еще сердце? Какая волшебная сказка? Капюла, я ничего не могу понять.

К а п ю л а. Ах, мадам! Представьте себе захватывающую дух интригу, любовь, которая сильнее социальных перегородок и боязни скандал, страсть чистую, как сама смерть, перегородок и боязни скандала, страсть чистую, как сама смерть, переодеванье… Трепещущую мать, которая таится в тени и видит успех своего дитяти, а сама никогда – о святая, трогательная женщина! – никогда не откроет своего имени. Ах, мадам, простите, я не могу удержаться от слез!

Г – ж а Д е м е р м о р т. Капюла, перестаньте разводить сырость и объяснитесь, черт возьми! Какая трепещущая мать, какая любовь?

К а п ю л а. Тсс! О нет! Я слишком многое сказала, а тайну обещала я хранить…

Г – ж а Д е м е р м о р т. Какую тайну?

К а п ю л а. Как драгоценный алмаз, мадам, эта тайна переливается в глубинах моего сердца! Она его любит, он ее обожает, он богат, она бедна! Он заставляет ее переодеться и вводит в замок. О, как это прекрасно!

Г – ж а Д е м е р м о р т. Кто он?

К а п ю л а. Гости все как один очарованы ею! Все шепчут ее имя, спрашивают, кто она. А она проходит, как королева. Она торжествует! Ах, милое дитя! Дитя мобежской любви! Ах, простите! Простите! Это выше моих сил! Что-то разрывается во мне!

Г – ж а Д е м е р м о р т (строго). Капюла! Вот уже двадцать лет вы живете у меня в компаньонках. За все эти годы я ни разу не услышала от вас ничего забавного, но по крайней мере я всегда вас понимала. Наконец в кои-то веки ваши слова меня заинтриговали, так объяснитесь же, наконец, или я вас прогоню!

К а п ю л а. Нет! Тсс! Я слишком многое сказала, а тайну обещала я хранить! Лучше впасть в нищету! Лучше умереть! Да, умереть! Лучше убейте меня на месте, мадам. Ах, я страдаю!

Г – ж а Д е м е р м о р т. Зачем мне вас убивать, Капюла! Я ваша хозяйка и привыкла, чтобы меня слушались, не вынуждая к этой крайней мере. К тому же я всегда дарила вам свои старые платья. Вы мне обязаны всем.

К а п ю л а (разражаясь рыданиями). Знаю, знаю, мадам! Два долга борются во мне! Ах, мадам, нас было две подруги, обе пианистки! Беззаботные, как птички! Ах, счастливые дни! Подруги? Нет, сестры! Я думала, что она умерла, я оплакивала ее. И вот я ее встречаю. Она говорит мне, что играет в здешнем оркестре! Я удивлена: там одни негры. Тогда она признается мне, доверяет удивительную тайну. Безумную любовь молодого человека к ее дочери и святую ложь преданного друга!

Г – ж а Д е м е р м о р т. Какого друга?

К а п ю л а. Господина Ги-Шарля де Роменвиля, этой высокой. Души.

Г – ж а Д е м е р м о р т. Что ж он сделал?

К а п ю л а. Его племянница вовсе ему не племянница! Так повелела любовь! Молодой человек, из вашей родни!.. Но тс! Я слишком многое сказала! А тайну обещала я хранить!

Г – ж а Д е м е р м о р т. Обещала? Кому это?

К а п ю л а. Моей дорогой подруге. Поклялась ее жизнью, поклялась былой дружбой! Лучше умереть! Но эти скрипки! Ах, мадам! Эти скрипки, я схожу с ума…

Г – ж а Д е м е р м о р т. Вот и мне сдается, голубушка. А ну-ка, отвезите меня в мою спальню. Там скрипки не слышны, и вы мне расскажете все по порядку.

К а п ю л а (бросаясь перед ней на колени). Ах, мадам! Вы так добры! Ах, мадам! Все в ваших руках. Одно ваше слово – и преграды падут. Любовь восторжествует, и бедная, униженная мать сможет, наконец, воскликнуть: «Это мое дитя!»

Г – ж а Д е м е р м о р т. Ладно, увидим. Везите меня, голубушка, и объясните толком. Так вы говорите, что племянница Роменвиля…

К а п ю л а. Не племянница ему, мадам. Ваш племянник любит ее до безумия. Милый мальчик – я позволю себе вольность называть его мальчиком… Он захотел, чтобы она была царицей бала. Он выписал из Парижа платье и упросил святую женщину, ее мать, мою подругу…

Г – ж а Д е м е р м о р т. Племянник? Какой? Фредерик?

К а п ю л а. Нет, сударыня. Мсье Орас. Но тсс! Я слишком многое сказала, а тайну обещала я хранить.

Уходят. Появляется л е д и И н д и а и П а т р и с Б о м б е л ь, танцующие мексиканское танго.

П а т р и с Б о м б е л ь. Окнами в парк, дорогая, мне отвели комнату окнами в парк. На северную сторону. Среди бела дня, без всяких церемоний, ни словом меня не предупредив, взяли и перенесли мои чемоданы. Меня якобы не нашли. Но пусть мне сказки не рассказывают. Я не выходил из бильярдной. Меня не нашли, потому что не хотели найти. Тут злой умысел, дорогая.

Л е д и И н д и я. А кого поместили в вашу комнату?

П а т р и с Б о м б е л ь. Племянницу Роменвиля. Знаете, эту малютку с красивыми глазами. Но это только предлог. Истинная причина в том, что он вчера застал нас с вами и хочет убрать меня подальше от вашей комнаты.

Л е д и И н д и а. Чепуха, дорогой мой, чепуха. Ему пришлось бы посвятить в свои замыслы мою тетку. А это немыслимо.

П а т р и с Б о м б е л ь. Для него мыслимо все. Он на моих глазах пытался дать взятку архиепископу Кентерберийскому.

Л е д и И н д и а. И тот принял?

П а т р и с Б о м б е л ь. Нет.

Л е д и И н д и а. Кстати, откуда вы знаете, что у нее красивые глаза?

П а т р и с Б о м б е л ь. У кого, дорогая?

Л е д и И н д и а. У этой племянницы.

П а т р и с Б о м б е л ь (готов идти на попятный). Да я вовсе не утверждал, что у нее красивые глаза, Доротея.

Л е д и И н д и а. Берегись, Патрис! Я люблю вас всепоглощающей и страшной любовью. Если я узнаю, что вы осмелились хотя бы только бросить взгляд на другую женщину, я вас убью, как собаку.

П а т р и с Б о м б е л ь. Доротея!

Л е д и И н д и а. Я признаю только необузданную и всесокрушающую любовь. Нечего удивляться, если Ромуальд, увидев, как мы целовались вчера вечером, и в самом деле добился, чтобы вас переселили в другую комнату. Если он хочет вас извести, я вполне его понимаю. Скажу вам откровенно, Патрис, я была бы разочарована, если бы он этого хотел. А вы?

П а т р и с Б о м б е л ь. То есть, в известном смысле, дорогая…

Л е д и И н д и а. Конечно, я обманываю Ромуальда, это так, но мне необходимо испытывать к нему безоговорочное уважение. Человек, которого я люблю, должен быть смел и благороден, но и тот, кого я обманываю, - тоже. Понимаете, есть люди, сделанные из особого теста, они могут жить только в мире прекрасного. Я принадлежу к их числу. Я люблю, чтобы меня окружали породистые собаки, изысканные вещи, люди высшего сорта. Да и вы сами, Патрис, вы – такой гордый и щепетильный – признайтесь, вы страдали бы, если бы страсть не исторгла из груди Ромуальда дикого вопля.

П а т р и с Б о м б е л ь. То есть, Доротея…

Л е д и И н д и а. Молчите, молчите. Такой человек, как вы, может желать только ту женщину, которую исступленно любит другой. Ах, Патрис, прочь тепловатые чувства! Им нет места в нашей груди! Будем пылать ярким пламенем! Может, другие и призваны в этот мир, чтобы жить, но мы – чтобы пылать.

П а т р и с Б о м б е л ь. Да, Доротея.

Л е д и И н д и а. И вообще для Ромуальда слишком большая честь, что мы считаемся с ним. Пусть разорит вас. Я мечтаю быть бедной. Не просто бедной, а нищей. Обожаю крайности! А потом, Патрис, в нищете, наверное, есть громадная поэзия, - правда ведь?

П а т р и с Б о м б е л ь. Конечно.

Л е д и И н д и а. Ах, дорогой, как забавно это будет! Мне придется мыть посуду, варить для тебя обед. У фирмы «Сестры Резеда» я закажу очаровательные передники. Такие вещи можно заказывать только у них. Казалось бы, клочок ткани, малюсенькая складочка, но сколько в этом шика! У нас будут крохотные кастрюльки, малюсенькие щетки. Ты будешь работать на заводе. Ты ведь сам понимаешь, с моими связями в «Комитет де Форж» я тебя живо устрою на завод. Вечером, изнемогая от усталости, ты приходишь домой, от тебя плохо пахнет. Ах, какая прелесть! И я обтираю тебя дорогой маленькой губкой. Боже, как чудесно, как чудесно быть бедной! Пусть же он явится!.. Чего он медлит?! Его деньги жгут меня! Я верну ему все и немедля – все, кроме жемчугов.

М е с с е р ш м а н входит и останавливается, не решаясь к ним подойти.

П а т р и с Б о м б е л ь (в ужасе). Осторожнее, он здесь! Руки прочь!

Л е д и И н д и а. Патрис, у вас от страха мутиться разум!

П а т р и с Б о м б е л ь. Вы мне не нравитесь. Никогда не нравились. Не можете нравиться.

Л е д и И н д и а. То есть как?

П а т р и с Б о м б е л ь. Я провожу с вами время только из вежливости. Видите, я умираю от скуки. Вот я зеваю! (Зевает.)

Л е д и И н д и а. Патрис, я запрещаю вам! Сию же минуту возьмите меня под руку. Наоборот, будем держаться вызывающе. Давайте танцевать танго и ничего не скрывать.

П а т р и с Б о м б е л ь. Вы сошли с ума!

Л е д и И н д и а. Если бык уснул, его будят бандерильями. (Танцуя с Патрисом танго, движется к выходу, громко.) Мой дорогой, вы когда-нибудь видели бой быков?

П а т р и с Б о м б е л ь (громко). Да, дорогая, но мне это зрелище не по душе!

Л е д и И н д и а (тихо). Держитесь прямо. Делайте вид, что мы его не заметили. Пусть он пока не знает, знаем ли мы, что он знает.

П а т р и с Б о м б е л ь (приближается к выходу, весь дрожа и путая фигуры). Да, а вдруг он и вправду еще не знает, Доротея! Разумно ли слишком подчеркивать, что мы знаем, что он знает, а вдруг он тогда и в самом деле узнает…

Уходят.

М е с с е р ш м а н (собираясь идти следом, окликает проходящего Жозюэ). Друг мой!

Ж о з ю э. Слушаю, мсье!

М е с е р ш м а н. Пара, которая танцевала сейчас на террасе, направилась к оранжерее?

Ж о з ю э. Да, мсье. Прошу прощения, не угодно ли мсье распорядиться насчет сегодняшнего ужина?

М е с с е р ш м а н. Лапшу.

Ж о з ю э. Без масла?

М е с с е р ш м а н. И без соли.

Ж о з ю э. Слушаю, мсье.

М е с с е р ш м а н (делает шаг к выходу. Передумав). Скажите, друг мой…

Ж о з ю э Слушаю, мсье.

М е с с е р ш м а н. Спустившись по этой лестнице, я через сад попаду в оранжерею?

Ж о з ю э. Совершенно верно, мсье. Но если мсье хочет встретиться с дамой и господином, которые были здесь, я позволю себе заметить, что, выслушивая распоряжение мсье насчет ужина, я наблюдал за ними. Они вернулись в главное здание через маленькую дверь в глубине террасы, так что, скорее всего, они поднялись наверх по внутренней лесенке.

М е с с е р ш м а н. А, отлично!

Ж о з ю э (продолжает бесстрастно). Вне всякого сомнения, мсье, чтобы привести в порядок свой туалет.

М е с с е р ш м а н (со вздохом). Вне всякого сомнения. Благодарю вас. (Идет к противоположному выходу.)

Ж о з ю э (кланяется ему, повторяя). Без масла.

М е с с е р ш м а н (вздыхая, угрюмо идет к выходу). И без соли. (Уходит.)

Ж о з ю э тоже уходит. Сцену снова заполнили танцующие п а р ы. Ф р е д е р и к, погруженный в задумчивость, проходит сквозь толпу танцоров. Видно, что он кого-то ищет. И з а б е л л а издали следует за ним. По окончании танца Ф р е д е р и к возвращается из другой двери, по-прежнему кого-то разыскивая. Замечает И з а б е л л у, следующую за ним. Они остаются вдвоем на опустевшей сцене. Оба слегка смущены.

И з а б е л л а. Простите меня.

Ф р е д е р и к. За что, мадемуазель?

И з а б е л л а. Может показаться, что я вас преследую. Но я вошла случайно.

Ф р е д е р и к. Я так и думал.

И з а б е л л а. Какой хороший вечер.

Ф р е д е р и к. Да, очень.

Пауза. Слышна танцевальная музыка. Они не знают, о чем говорить.

У вас очень красивое платье.

И з а б е л л а. Да, очень

Некоторое время оба опять молчат.

А вы в них верите?

Ф р е д е р и к. В кого – в них?

И з а б е л л а. В призраков.

Ф р е д е р и к. Немного, а что?

И з а б е л л а. Вы похожи на призрак своего брата, с которым приключилось какое-то горе.

Ф р е д е р и к. Так оно и есть.

И з а б е л л а. Вы хороши собой, вы молоды, богаты. Какое же горе могло с вами приключиться?

Ф р е д е р и к. В том-то и горе, что, если верить вашим словам, я красив, молод и богат, и все это ни к чему. Извините, мадемуазель. (Кланяется.)

И з а б е л л а. Прошу вас, мсье.

Ф р е д е р и к уходит в сад. Тут возможен маленький ритурнель. Из противоположной двери появляется О р а с.

О р а с. Великолепно!

И з а б е л л а. Я не знаю, что ему говорить. Мне стыдно пред ним.

О р а с. Отлично!

И з и б е л л а. Скоро он начнет удивляться, почему я следую за ним по пятам, почему все время пытаюсь с ним заговорить.

О р а с. Этого-то мне и надо.

И з а б е л л а (падает в кресло). У меня нет больше сил.

О р а с (сурово). Сейчас полночь, а вы ангажированы до зари, мадемуазель. Встаньте! Кстати, у вас ведь доброе сердце, а подбодрить немного этого бедного малого – значит сделать доброе дело. Поверьте, вы не раскаетесь… Браво! Вот-вот смотрите на него этими огромными глазищами! Вы великолепная актриса. Где вы позаимствовали такой взгляд?

И з а б е л л а. Нигде, это мой собственный.

О р а с. Поздравляю. Вот и не сводите с Фредерика глаз целый вечер. Должен же он растрогаться!

И з а б е л л а (тихо). На него мне, может быть, не удастся так смотреть.

О р а с. Ну хотя бы похожим взглядом. Бедный братец! Он не привык, чтоб на него смотрели ласково. Осторожнее, вот и он. Видите, ему хочется поболтать с вами. Так – хладнокровие, воображение. А я навострю уши. (Исчезает.)

Возвращается Ф р е д е р и к.

Ф р е д е р и к. Мой брат только что искал вас.

И з а б е л л а. Не знаю.

Ф р е д е р и к. Обычно, когда мой брат ищет какую-нибудь девушку, она об этом знает.

И з а б е л л а. Я и в самом деле не обратила внимания.

Ф р е д е р и к. А ведь правда, мой брат хорош собой?

И з а б е л л а. Очень хорош.

Ф р е д е р и к. Мы похожи как две капли воды, но нас путают только мужчины. Женщины всегда знают, кто из нас – он. Как они это узнают?

И з а б е л л а. Не знаю.

Ф р е д е р и к. По-моему, он на них не смотрит. В этом, наверное, все дело. У вас очень красивое платье.

И з а б е л л а. Правда? Он не только красив.

Ф р е д е р и к. Кто?

И з а б е л л а. Ваш брат.

Ф р е д е р и к. Конечно, он очень умен, гораздо умнее меня. И храбр, даже бесстрашен. Всегда готов ходить по карнизу или сунуть руку в огонь. Но вот на один пустяк он, по-моему, не способен. По-моему, он не способен любить. Вернее, он не способен испытывать это чувство долго, изо дня в день. Возможно, поэтому его и любят. Он очень черствый. А впрочем, он в то же время по-своему добр.

И з а б е л л а. Он вас очень любит. Он не хочет. Чтобы вы страдали.

Ф р е д е р и к. Да, это его раздражает. Наверно, не потому, что он так уж меня любит, а просто его злит, когда он видит, что я страдаю. Он не любит, когда страдают. В особенности от любви. (Встает.) Поверьте мне, он вас ищет. А я тоже жду одну девушку. Если я встречу его в своих поисках, сказать ему, что вы здесь?

И з а б е л л а. О нет, спасибо.

Ф р е д е р и к. С ним гораздо интересней, чем со мной.

И з а б е л л а. Мне с вами очень хорошо. Прошу вас, не уходите.

Ф р е д е р и к (смотрит на нее с удивлением и, вздыхая, опускается на стул рядом с ней). Ах, как это грустно!

И з а б е л л а (с легким удивлением). Что грустно?

Ф р е д е р и к. Простите. Наверное, то, что я вам сейчас кажу, невежливо и даже отчасти жестоко, а я вовсе не хочу быть жестоким, но если бы то, что вы сказали мне сейчас сказала та девушка, которую я тщетно ищу весь вечер, я бы умер от счастья.

И з а б е л л а (ласково улыбаясь). Выходит, тем лучше, что это сказала я. (Встает.) Впрочем, я не вижу в ваших словах ни невежливости, ни жестокости. Наоборот, мне понятны ваши чувства.

Ф р е д е р и к (тоже встает). Вы добры. И все-таки простите меня, мадемуазель.

И з а б е л л а. Ничего, мсье.

Ф р е д е р и к уходит. И сразу же из другой двери появляется О р а с, очень довольный.

О р а с. Э, нет, мадемуазель! Я вас ангажировал для другого!

И з а б е л л а. В чем я провинилась?

О р а с. Вы вздыхаете и вообще всем своим видом даете понять, что и вам, мол, приятнее с другим! Чтоб это было в последний раз! Вам платят за исполнение роли, так играйте же ее, дорогая моя. И нечего стесняться. Всякое ремесло почтенно. Лишь бы делать его как следует.

И з а б е л л а (тихо). Перестаньте.

О р а с. Почему?

И з а б е л л а. Если вы будете продолжать в таком тоне, я заплачу.

О р а с. И отлично! Я не решался на этом настаивать. В притворных слезах всегда есть что-то смешное. Но если вы заплачете на самом деле – отлично. Братец немедленно растает.

И з а б е л л а. Почему у вас нет сердца?

О р а с. Потому что мой брат наделен им в избытке, мадемуазель. Мы родились одновременно. И при дележе сердце целиком досталось ему, зато мне кое-что другое.

И з а б е л л а. Но вы же видите, что я страдаю.

О р а с. Прелестно. Вы страдаете так мило, что камни и те должны растрогаться. Уж нет ли и у вас сестры-двойняшки, у которой вы целиком забрали ее долю сердца?

И з а б е л л а. Я вас ненавижу.

О р а с. Вот и прекрасно! Позлословьте обо мне с моим братом. Затопите друг друга взаимной нежностью. Это входит в мои планы.

И з а б е л л а. Неужели вы всерьез думаете, что я исполняю сегодня ваши приказания ради этого платья и ради денег?

О р а с. Нет, милочка, такие гнусные мысли не приходят мне в голову.

И з а б е л л а. Мне нет дела до вашего брата. Мне все равно, вылечу я его или нет, элегантна я или нет, смотрят на меня ваши гости или нет. Да и вообще я привыкла, что мужчины пялят на меня глаза, даже когда я не так хорошо одета. Вы думаете, это приятно?

О р а с. Нет, душенька, это адски грустно. Вы самая несчастная девушка на свете. Не сдерживайтесь, не насилуйте себя.

И з а б е л л а. Взгляды мужчин бесстыдны, непристойны! Они липнут к тебе, как мокрицы, как слизняки, они заползают повсюду.

О р а с. Фу, какой ужас! Я вас понимаю, есть от чего прийти в отчаяние. Плачьте, плачьте, милый мышонок. Вот-вот, хорошо. Видите, как просто.

И з а б е л л а (плача). У меня глаза покраснеют. Чего тут хорошего!

О р а с. Это редкая удача. (Внезапно бросается на колени и произносит, впрочем, довольно наигранно.) Ах, Изабелла, дорогая Изабелла! Я тоже несчастлив, я тоже страдаю, я тоже гибну!

И з а б е л л а (перестав плакать). Что вы делаете?

О р а с. Он идет. Не двигайтесь. Пусть застанет меня у ваших ног.

И з а б е л л а. О, это нечестно!

О р а с (на коленях). Да, дорогая, мое сердце переполнено! Чувства бьют через край! Это какое-то половодье чувств! Ну, как он близко?

И з а б е л л а. Да. Встаньте, умоляю вас.

О р а с. Испробуем крайнее средство. Ничего не поделаешь. Я вас поцелую. (Обнимает ее и целует.)

И з а б е л л а (уступает, испустив слабый крик). Мсье Орас! (Вдруг.) Почему – ничего не поделаешь?

О р а с (с поклоном, очень холодно). Извините. Это было необходимо. (Исчезает.)

И з а б е л л а (в слезах падает на кушетку). Боже! Как мне стыдно!

Ф р е д е р и к (входит). Вы плачете?

И з а б е л л а. Да.

Ф р е д е р и к. А вам надо бы радоваться – мой брат только что вас поцеловал. Другие женщины в таких случаях смеются, краснеют, им хочется двигаться, танцевать, громко говорить. А вы бледны как смерть и плачете.

И з а б е л л а. Да.

Ф р е д е р и к. Извините меня. Быть может, я его спугнул?

И з а б е л л а. Нет.

Ф р е д е р и к. Не надо страдать. На этом балу есть уже одни страдалец – я. К тому же, не знаю, почему, я е могу примириться м тем, что вы несчастливы.

И з а б е л л а. Оставьте меня.

Ф р е д е р и к. Я знаю, мадемуазель, что несчастье других – слабое утешение, но все-таки я хочу вам кое-что сказать, я почти уверен в этом со вчерашнего дня. Мне кажется, что девушка, о которой я вам говорил, выбрала меня только потому, что она не может выйти за моего брата. Она сказала себе: «Раз он меня не хочет, возьмем другого, который на него похож».

И з а б е л л а. Если так, это гадко.

Ф р е д е р и к. Что вы, мне все-таки повезло. Она могла и вовсе отвернуться от меня. Да и вообще я привык. Еще в детстве брат, бывало, нашалит и скроется, а гувернантка наказывает меня. Я привык быть чем-то вроде статиста. Все, что со мной происходит, не настоящее.

И з а б е л л а. И с вами тоже?

Ф р е д е р и к. Почему – тоже? Вы-то настоящая молодая девушка. Я не хочу говорить вам пошлых комплиментов, сейчас это было бы не к месту, но уверен, вас-то ни с кем не путают.

И з а б е л л а (смотрит куда-то мимо него. Она вся подобралась. Делает отрицательные знаки кому-то за кулисами. Наконец восклицает). Да я плачу вовсе не из-за него, мсье!

Ф р е д е р и к. Из-за кого же?

И з а б е л л а. Из-за вас!

Ф р е д е р и к. Но целовал вас мой брат.

И з а б е л л а. Против моей воли! Я люблю не его!

Ф р е д е р и к. А кого же?

И з а б е л л а (вдруг кричит). Да вашего брата, но только доброго, нежного, немножко грустного и способного любить. Вашего брата, но не его, а вас! (Она зашла слишком далеко и вскрикнув, скрывается за кулисами.) О!

Ф р е д е р и к (тоже растерянно восклицает). О! (И тоже уходит.)

Возвращается О р а с, таща за руку И з а б е л л у.

О р а с. Прекрасно! Но незачем было убегать. Бедный кролик! Ему первый раз в жизни объяснились в любви! И что же он сделал? Дал стрекача! Ладно, ускорим события. Куй железо, пока горячо, - пустим в ход ревность! В вас влюбляется третий мужчина.

И з а б е л л а. Какой третий?

О р а с. Это мое дело, я его найду. Возмущенный тем, что я преследую вас по пятам, он оскорбляет меня, и нынче же вечером происходит дуэль.

И з а б е л л а. Вы сошли с ума!

О р а с. Дуэль при свете луны, в маленькой роще во время ужина. Гости слышат выстрелы. Музыка умолкла, и гости, захватив канделябры из гостиной, ринулись в парк искать тело. А тем временем вы, обезумев от любви – вы ведь обезумели от любви, не забудьте, дорогая, - так вот, вы бросаетесь в бассейн. Плавать вы умеете? Впрочем. Не важно, там мелко, а я буду начеку. Я вас выуживаю, до нитки промокшую, приношу в парк, кладу на траву перед братом и говорю ему: «Погляди, что ты наделал!» Если после этого он вас не полюбит, негодяй, стало быть, он еще хуже меня. Вы колеблетесь, может, вы боитесь купанья? Я утрою вознаграждение и куплю вам другое платье. (Внезапно, прежде чем она успела отстраниться, привлекает ее к себе; тоном балованного ребенка.) Ну согласитесь, мадемуазель, ну не упрямьтесь, доставьте мне это маленькое удовольствие. Мне так весело сегодня вечером, а со мной это случается очень редко.

И з а б е л л а (вырывается из его объятий и внезапно убегает, жалобно вскрикнув, как незадолго перед тем). Ох!

Д и а н а (внезапно входит). Фредерик!

О р а с (обернувшись). Нет, Орас.

Д и а н а. Ах, простите.

О р а с. Видите, я не покраснел. А тот, кто не краснеет, - Орас. Я даю вам ориентир, он вам пригодится. Им пользовалась еще наша нянька, когда распределяла подзатыльники. Впрочем, для пущей уверенности она колотила обоих, хотя Фредерик – и тогда уже - ни разу ни в чем не провинился! Вы его ищете?

Д и а н а. Мне показалось, что это он целует девушку. Но раз это вы – другое дело. Простите. Вы не видели вашего брата?

О р а с. Конечно, видел! Все, кроме вас, его видели. Он бродит как неприкаянный в пустыне бальной суеты. А вам хотелось удостовериться, что вы и нынче вечером разбили его сердце?

Д и а н а. Я ничьих сердец не собираюсь разбивать. По правде говоря, мне это не доставляет удовольствия. (Делает шаг, останавливается.) Кстати, Фредерик уверяет, что он не целовал меня вчера в парке. Чтобы не огорчать его, я солгала. Сказала ему, что все это придумала. Но неужели это вы позволили себе такую гадкую проделку?

О р а с (вспоминая). Вчера? В парке? В котором часу?

Д и а н а. Не стоит напрягать память, Орас. Надеюсь, что вы не целовали никого, кроме меня.

О р а с. Это было после обеда? Нет, вы ошиблись, дорогая. Я играл на бильярде с Патриком Бомбелем.

Д и а н а. Фредерик поклялся мне, что это не он.

О р а с. Очевидно, еще какой-то пройдоха воспользовался нашим неуловимым сходством.

Д и а н а. Вы напрасно шутите любовью вашего брата, Орас. Это жестоко. Если бы вы еще любили меня, если бы не могли побороть свое чувство… Но ведь это не потому, что вы не можете побороть свое чувство?

О р а с. Вы ставите меня в затруднительное положение, дорогая. Я вынужден ответить: нет!

Д и а н а. Я вас ненавижу!

О р а с. И вы тоже? Что-то нынче вечером все ко мне плохо относятся. Кстати, вы не видали Патриса Бомбеля? Мне сказали, что он меня повсюду ищет. Забавно, оказывается, ему тоже не по вкусу, что я обнимал эту девушку. Видно, влюбился по уши. А я и не знал. Право, эта малютка всех свела с ума! Но она и в самом деле прелестна и очаровательна одета, правда? Прощайте. Прислать вам брата?

Д и а н а. Спасибо. Я его сама найду.

О р а с уходит.

(Вся сжалась и вдруг зовет.) Папа!

М е с с е р ш м а н (входит). Я здесь, дитя мое!

Д и а н а. Папа, ты богат?

М е с с е р ш м а н. Говорят, что да.

Д и а н а. И можешь все, как тогда, когда я была маленькой?

М е с с е р ш м а н. Почти все.

Д и а н а. Помнишь, мы были бедны, а они нас отовсюду гнали, и мы тряслись в холодных, грязных вагонах от границы к границе, прижавшись друг к другу?

М е с с е р ш м а н. Почему ты вспомнила об этом сегодня?

Д и а н а. Помнишь, твоя маленькая дочь ехала с тобой в равном платьице и во время бесконечных перегонов просила пить, и тогда в тебе, бедном изгнаннике, над которым издевались во всех странах Европы, просыпалась дерзость. Ты шел в вагон-ресторан, куда вход евреям был запрещен, шел напрямик через все вагоны первого класса и на последние гроши покупал дочери апельсины. Ведь все это было, правда? Мне это не пригрезилось?

М е с с е р ш м а н. Было, но с тех пор ты выросла, моя дорогая малютка. И тебя окружала такая роскошь и столько рабов, что я надеялся – ты забыла о прошлом.

Д и а н а. Я и забыла. Но сегодня вечером, папа, они снова взялись за старое.

М е с с е р ш м а н. За какое старое? Кто взялся?

Д и а н а. Все. Они унижают нас.

М е с с е р ш м а н. Ты бредишь. Они дрожат передо мной. Мне стоит шевельнуть пальцем – и от их жалких доходов не останется и половины…

Д и а н а. Папа, ты думаешь, я не замечаю твоих отношений с этой женщиной? Но хоть ты и даешь ей еще больше денег, чем давал другим, она все равно смеется над тобой, папа.

М е с с е р ш м а н (тихо). Я стар и безобразен, дочурка. Но это все мои личные дела. К тому же я ничего не имею против, чтобы она обходилась со мной именно так. Она хорохорится, важничает, твердит, что я противный старый еврей, но я, как рыбу на крючке, держу за ниточку ее жемчужного ожерелья – и она всегда возвращается ко мне. А ведь я и в самом деле противный старый еврей, и, однако, каждый вечер я скребусь в дверь к леди Доротее Индиа, самой хорошенькой женщине при английском дворе, и она, обдавая меня презрением, каждый вечер меня принимает, потому что каждый вечер о чем-нибудь просит. И вот все эти чувства, включая ее презрение, приятно щекочут самолюбие противного старого еврея.

Д и а н а. Но ведь я молода, я красива, мне эти чувства непонятны!

М е с с е р ш м а н. Само собой, моя маленькая газель, моя маленькая царица Савская…

Д и а н а. А они стараются унизить и меня, папа.

М е с с е р ш м а н. Ты пожелала этого юнца, я тебе его купил. Он что ж, передумал?

Д и а н а. Да ты мне его вовсе не купил, он меня любит. Хорош подарок! Я получила его даром. А вот его брат смеется надо мной.

М е с с е р ш м а н. Хоть я и богат, я не могу предложить тебе обоих зараз. Денег у меня хватило бы, но так не принято. Выбирай любого и выходи за него – он твой.

Д и а н а. У тебя не хватит денег, папа, купить того, которого я выбрала, поэтому я беру другого.

М е с с е р ш м а н. Не хватит денег? Смотри, я рассержусь.

Д и а н а. Знаешь, что они сделали? Вернее, что он сделал, потому что я не сомневаюсь – это он. Пригласил сюда эту девушку. Она увивается вокруг бедного Фредерика, тот ничего не понимает, а он сам, - равнодушный ко всему, бесчувственный красавец Орас, не отходит от нее ни на шаг. Гости удивлены и не сводят с нее глаз. А обо мне забыли. А я умираю, когда обо мне забывают хоть на минуту. Уж лучше я разорву на себе платье, расцарапаю себе щеки и стану уродиной. На помощь, папа!

М е с с е р ш м а н (помрачнев). Кто эта девушка? Над девушками у меня нет почти никакой власти.

Д и а н а. Племянница Роменвиля.

М е с с е р ш м а н. Ага! Может, в моей власти Роменвиль… Кто он такой?

Д и а н а. Толстяк, с которым тебя познакомили вчера вечером. У него такой важный вид и большой крест Почетного легиона.

М е с с е р ш м а н. Ордена Почетного легиона я не боюсь. У меня у самого он есть. И важного вида тоже не боюсь, те времена прошли. Чем он занимается? Откуда у него деньги? Наведи справки.

Д и а н а. Стану я расспрашивать людей, которые не обращают на меня внимания! Какой-то управляющий, как все остальные… Они ведь все у вас работают в ваших правлениях.

М е с с е р ш м а н. Они нам удобны. Как тебе кажется, чем он занимается – сталью, цементом, сульфатами?

Д и а н а. По-моему, он что-то говорил о Бромфилде.

М е с с е р ш м а н. Отлично. Отведи меня к нему. Что он должен сделать, моя газель, чтобы доставить тебе удовольствие? В разгар бала отослать свою племянницу домой? Или заставить ее переменить платье?

Д и а н а. Но это невозможно, папа.

М е с с е р ш м а н. Если он вложил хоть грош в сульфаты – возможно

Д и а н а. Папа, ты всего лишь старый и слишком богатый еврей. Тебе кажется, что ты все можешь. Но ты не все можешь, ты не знаешь этих людей. Они одержимы совсем другим. Тем, что они называют своей честью.

М е с с е р ш м а н. Верно, так они утверждают. Больше того, это их любимая присказка. И все-таки отведи меня к нему. Меня его честь не пугает. Если он вложил хоть грош в сульфаты, он и думать забудет об этой чести.

Д и а н а. Старый еврей! Ты думаешь, что ты сильнее всех. Все вы такие, как только заведутся у вас несколько су, гордыня застилает вам разум.

М е с с е р ш м а н (снисходительно). Ну уж и несколько су! Эк, куда хватила!

Д и а н а. Деньги бессильны! Ты можешь накопить еще в десять раз больше, чем накопил, и все равно никаких денег не хватит, чтобы тебя перестали унижать и твоя дочь не страдала. Эти люди с их портретами, покрытыми пылью, и домами, которые вот-вот развалятся, сильнее нас с тобой, папа. Они не прочь взять у нас деньги, чтобы сделать ремонт, - вот и все. Ах, я ненавижу, ненавижу тебя за то, что я твоя дочь! Чего бы я ни отдала, чтобы быть такой, как они!

М е с с е р ш м а н (побелев как полотно). Мне не нравятся твои слова. А ну-ка веди меня к этому человеку. (Берет ее за руку.)

О н и уходят.

Из противоположных дверей входят О р а с и П а т р и с Б о м б е л ь. В оркестре героическая и воинственная тема.

О р а с. Мсье?

П а т р и с Б о м б е л ь. Мсье?

О р а с. Я вас искал.

П а т р и с Б о м б е л ь. Меня, мсье?

О р а с. Да, мсье. Мне надо с вами поговорить.

П а т р и с Б о м б е л ь. О чем, мсье?

О р а с. Есил не ошибаюсь, вчера вечером вы находились в парке с моей кузиной, леди Доротеей Индиа?

П а т р и с Б о м б е л ь. Возможно, мсье.

О р а с. Я наблюдал за вами, ни о чем худом не помышляя. У меня создалось впечатление, что между вами шел какой-то жаркий спор.

П а т р и с Б о м б е л ь. Чисто светская беседа, мсье!

О р а с. Несомненно. Но в какой-то момент вы, должно быть, вывели даму из себя, потому что она дала вам пощечину.

П а т р и с Б о м б е л ь. Мне, мсье?

О р а с. Вам.

П а т р и с Б о м б е л ь. Вы ошибаетесь, мсье.

О р а с. Отнюдь, мсье.

П а т р и с Б о м б е л ь. То есть, может, эта дама и дала мне пощечину, но пощечина вовсе не основание думать то, что вы, судя по всему, думаете, мсье!

О р а с. А что я, судя, по всему, думаю?

П а т р и с Б о м б е л ь. Черт побери! В конце концов, пощечина далеко не всегда признак сердечных отношений между мужчиной и женщиной.

О р а с. Еще бы!

П а т р и с Б о м б е л ь. Пощечины, мсье, дают посторонним людям, даже незнакомым. И это ровно ничего не доказывает. Если бы я сейчас вдруг ни с того ни с сего дал вам пощечину, неужто бы вам пришло в голову заключить из этого да еще и трезвонить повсюду, что мы с вами состоим в любовной связи?

О р а с. Боже сохрани.

П а т р и с Б о м б е л ь. В таком случае, мсье, что означает ваше вызывающее поведение, ваши подмигивания, улыбочки, полунамеки, хихиканье вечером на террасе, кода вы притворились, будто поперхнулись дымом сигары? Меня вы не провели, мсье, не провели ни на одну минуту.

О р а с. Вы просто ясновидец.

П а т р и с Б о м б е л ь (внезапно, с унынием). Да, мсье, это меня и губит. Всегда начеку! Я все вижу, обо всем догадываюсь. Сил моих больше нет!

О р а с. Вот этих слов я от вас и ждал. (Берет его под руку.) Поговорим по душам, как мужчина с мужчиной. Вы мне нужны. Вы молоды, обаятельны. Но мне сдается, что вы любите покой. Скажите же, положа руку на сердце, ведь вам осточертела старая связь с этой сумасбродкой?

П а т р и с Б о м б е л ь. Мсье, я ничего подобного не утверждал.

О р а с. Само собой. Но давайте поговорим без уверток. Вы в безвыходном положении. Если Мессершман пронюхает, что она ваша любовница…

П а т р и с Б о м б е л ь (с ужасом). Тише, мсье, тише…

О р а с. Он вас погубит.

П а т р и с Б о м б е л ь. Не моргнув глазом, мсье, и безвозвратно. Он отрежет мне все пути, не только в сульфатах, но и вообще во всей промышленности.

О р а с. С другой стороны, если эта психопатка узнает, что вы хотите ее бросить, она со злости нажалуется Мессершману, станцует перед ним небольшой танец и по примеру Саломеи дольется того, что он вас все-таки погубит.

П а т р и с Б о м б е л ь. И это тянется уже два года, мсье, целых два года!

О р а с. Ну, так вот, дорогой мой, нынче вечером этому придет конец.

П а т р и с Б о м б е л ь. То есть как это?

О р а с. Очень просто!.. Ох, эти запутанные отношения в одиночку их не распутаешь. Но мне вас жаль, дорогой мой, а так как вдобавок мне это на руку, я вам помогу. Представьте, что вы у зубного врача. Вы позвонили у двери, сели в кресло, показали, какой зуб болит, врач взял инструменты. Вы человек взрослый – отступать поздно.

П а т р и с Б о м б е л ь. Как я должен вас понять?

О р а с. А вот как. Выбирайте. Либо вы отказываетесь повиноваться мне нынче вечером и тогда, говорю вам напрямик, я устрою так, что вашему патрону станет известна ваша преступная связь…

П а т р и с Б о м б е л ь. О нет!

О р а с. То есть как это – нет?

П а т р и с Б о м б е л ь. Вы джентльмен, вы этого не сделаете.

О р а с. Сделаю. Я не стану писать анонимных писем, не стану подкупать слуг. Я сделаю это как джентльмен, но я это сделаю.

П а т р и с Б о м б е л ь. Мсье, я вас презираю.

О р а с. Очень рад.

П а т р и с Б о м б е л ь. То есть как? Вам все равно, что я вас презираю?

О р а с. Абсолютно!

П а т р и с Б о м б е л ь (сдаваясь). Ладно. Спорить больше не о чем. Чего вы от меня хотите?

О р а с. Чтобы в вашем безвыходном положении вы избрали другой способ покончить с собой. На этом балу присутствует очаровательная девушка. В силу важных причин, которые я не могу вам сообщить, мне необходимо, чтобы вы притворились, будто вы от нее без ума.

П а т р и с Б о м б е л ь. Я, мсье?

О р а с. Вы. Но это еще не все. Вы увидели, как я обнимаю эту девушку, и в припадке ревнивого отчаяния даете мне пощечину.

П а т р и с Б о м б е л ь. Я, мсье?

О р а с. Вы. Идемте, мы разработаем план. А потом будем стреляться в роще при свете луны. Не бойтесь, я меткий стрелок. Обещаю вам промахнуться.

Уходят. Входит К а п ю л а, за нею – м а т ь в роскошном туалете, украшенная перьями.

К а п ю л а. Тсс!

М а т ь. Тсс!

К а п ю л а. Мадам идет!

М а т ь. Час дивный настает!

К а п ю л а. Час радости для глаз!

М а т ь. Мой друг! На мне горят сапфиры и алмаз!

К а п ю л а. И в сумерках дрожит волшебная струна.

М а т ь. Мне снова двадцать лет, и за окном весна!

К а п ю л а. Жозиана, верь, в наряде легкокрылом

Ты прежняя, и я в минувшее лечу.

Я помню: твой успех в Мобеже нашем милом

Был мукой для меня… Но нет, я клевещу.

Страдать из-за тебя? В страданье этом радость,

Хоть знала я, что с ним вы счастливы вдвоем,

Казалось, что и я вкушаю эту сладость.

А он, наш лейтенант, со мной был незнаком.

М а т ь. Бывало, мы сидим в любимом уголочке,

Наскучив чтением, уставшие от гамм,

И пишем письмецо: ложатся ровно строчки,

Где богу нашему курится фимиам.

К а п ю л а. Любовный бред! Безумные посланья!

Держала ты перо, а я искала слов.

М а т ь. Как будто сам Амур нам диктовал признанья

В ночах, что проводили мы без снов.

К а п ю л а. «Приди, приди скорей, - так дерзко я писала. –

Три тихих стука в дверь – и станет счастьем ночь».

М а т ь. Оставивши тебя, к себе я убегала.

К а п ю л а. А я, услышав стук, уйти спешила прочь.

М а т ь. Прости меня!

К а п ю л а. За что? За то, что приютился

В твоей любви, сестра, мой одинокий пыл?

За то, что целый мир, блаженства мне открылся

И душу спящую для неги пробудил?

Ах, милый лейтенант из сто двадцать второго,

Когда б он только знал, что выше этажом

За фортепиано ждет свидания чужого

Другая девушка, мечтавшая о нем!

М а т ь. Полгода тайно мы вдвоем его любили.

К а п ю л а. Ты дочку родила, и снова мы вдвоем

Вязали чепчики и распашонки шили,

А лейтенантик наш сбежал с своим полком.

М а т ь. Я тетушке своей во всем тога призналась,

Держала в Монпелье она кафешантан…

Как жить одной, пойми, ведь так я исстрадалась…

К а п ю л а. Да, одиночество… Уж лучше балаган…

Зато сегодня мы забудем все, что было,

Все грустное пускай уходит нынче прочь.

Ты ослепишь гостей и красотой и пылом.

Графиней Фюнела ты будешь эту ночь! *

Снова вступает музыка.

(Крадучись, убегает, посылая подруге воздушные поцелуи.)

После ухода Капюла появляется Ж о з ю э, кого-то разыскивающий.

Ж о з ю э (увидев разряженную мать, как пригвожденный застывает на месте). Ох!

М а т ь. Друг мой, будьте любезны, доложите обо мне своей хозяйке. Графиня Фюнела.

Ж о з ю э. Графиня – как?

М а т ь (величественно). Фюнела!

Ж о з ю э (бросается к двери с криком). Мсье Орас! На помощь! На помощь!

К а п ю л а ввозит г-жу Д е м е р м о р т.

Ж о з ю э пробегает мимо, не замечая ее.

________________

*Перевод стихов П. Борисова

Г – ж а Д е м е р м о р т. Куда он бежит? Что случилось? Пожар? Вот было бы занятно! А ну-ка, покажитесь, голубушка. Что ж, очень мило! Идемте, наше появление произведет фурор!

К а п ю л а (целует руку). Ах, как вы добры, мадам!

Г – ж а Д е м е р м о р т. Ничуть, ничуть, голубушка. Добрые люди встречаются только в назидательных романах. А я все это затеяла, чтобы досадить моему племяннику.

Входят О р а с и Ж о з ю э.

Г – ж а Д е м е р м о р т. Дорогой Орас! Я хочу сделать вам приятный сюрприз, представив моей старинной приятельнице, графине Фюнела, которую я знавала еще в Италии. Графиня, мой племянник, Орас.

М а т ь. Очень рада.

О р а с (с поклоном). Мадам.

Г – ж а Д е м е р м о р т. Идемте, дорогая. Капюла, везите меня. Я счастлива видеть вас после такой долгой разлуки. Вспомним Венецию. Ах, что это было за время! Помните Палестрини? Безумец! Умер от желтухи! Я представлю вас своим гостям. Кстати, дорогая, мне кажется, у вас была дочь. Где она теперь, прелестная малютка?

М а т ь. Ах, дорогая, это целая история!

Г – ж а Д е м е р м о р т. Тем лучше, расскажите ее мне!

Уходят.

Ж о з ю э (потрясенный). Мсье, вот ключ! Она могла выбраться только через окно. Разве что мадам сама ей открыла. (Забывшись, садится.) Графиня Фюнела!.. Нет, вы видели что-нибудь подобное? (Поспешно встает.) Ох, простите, мсье!

О р а с. Что случилось?

Ж о з ю э. Я позволили себе сесть. За тридцать лет это со мной впервые.

Р о м е н в и л ь (входит с криком). Прекратите! Прекратите! Прекратите!

О р а с. Что прекратить?

Р о м е н в и л ь. Все, все! На этот раз не до шуток. Прекратите! Чудовищная ловушка, непредвиденный ход событий! Кулисы финансовой олигархии! Тсс! Малютка должна сию же минуту покинуть замок, - сию же минуту, иначе я разорен.

О р а с. Что вы такое плетете? Право, сегодня все как одни помешались.

Р о м е н в и л ь. Я член правления нескольких компаний по производству сульфатов и акционерного общества по производству цемента.

О р а с. Знаю. Ну и что?

Р о м е н в и л ь. А то, что малютка должна сию же минуту покинуть замок. Да-да, этого требуют могущественные финансовые интересы. Тсс! Я не могу ничего объяснить. Биржевые интриги. Не хотите мне помочь – что ж, тем хуже для вашей тетушки! Я готов на скандал. Готов на все, что угодно. Сию же минуту ей все выложу!

О р а с. Моей тетке? А ну-ка поглядите, кого она представляет сейчас гостям в парадной гостиной.

Р о м е н в и л ь. Я близорук, я плохо вижу издали.

О р а с. Наденьте очки. Не пожалеете.

Р о м е н в и л ь (надевая очки). Какого черта! Что она делает! Я не грежу, это…

О р а с. Да. Графиня Фюнела, дама из итальянского высшего света.

Р о м е н в и л ь. И это тоже придумали вы?

О р а с. Нет, на сей раз тетушка.

Р о м е н в и л ь. Но для чего?

О р а с. Просто так, это-то меня и беспокоит.

П а т р и с Б о м б е л ь (входит, с вызовом). Мсье!

О р а с (забыв обо всем). В чем дело?

П а т р и с Б о м б е л ь. Так дальше продолжаться не может. Раз вы не намерены отказаться от этой девушки… (Хочет дать ему пощечину.)

О р а с (с досадой отталкивает его). Да погодите, мсье! Мне не до вас! Потом, потом. Идемте, Роменвиль, скорее, а то еще она утопится, надо ей помешать. (Увлекает за собой растерянного Роменвиля.)

П а т р и с Б о м б е л ь. Хорошо. Я еще вернусь. (Уходит.)

Ж о з ю э (воздев руки к небу). Легко ли теперь служить в дворецких! (Уходит.)

З а н а в е с.