Международное право и внутригосударственное право как взаимосогласованные и взаимодействующие правовые системы

Взаимодействие международного и внутригосударственного (национального) права обусловлено таким объективным по отношению к правовым категориям фактором, как взаимосвязь внешней и внутренней политики.

Существенное значение для поддержания и совершенствования такого взаимодействия имеет то обстоятельство, что государства выступают в нормотворческих процессах как создатели одновременно внутригосударственных (национально-правовых) норм и международно-правовых норм, воплощающих в первом случае их собственные, во втором — взаимосогласованные интересы. Соответственно рождаются государственные законы (равно иные нормативные акты) и межгосударственные договоры (иные источники международного права). Терминологическим выражением участия государства в создании различных по принадлежности к определенной правовой системе актов является их официальное обозначение; применительно к нашему государству — законы Республики Беларусь и международные договоры

Квалификация внутригосударственного права и международного права как самостоятельных правовых систем относится и к методам нормотворчества, и к формам существования тех и других правовых норм, и к правоприменительной практике. Среди критериев, по которым можно провести различие между нормами международного права и нормами национального права выделяют: субъекты, предмет правового регулирования, источники, средства обеспечения норм права.

Применительно к трактовке соотношения международного и внутригосударственного права в историческом плане принято выделять два основных направления — монистическое, отдающее предпочтение одной из двух правовых систем, и дуалистическое, в рамках которого были сторонники как равной отдаленности правовых систем друг от друга, так и их взаимодействия при сохранении самостоятельности.

Дуалистическая концепция впервые проявилась в роботе немецкого юриста Трипелля «Международное и внутригосударственное право». Основной тезис, которым характеризуется данная концепция: международное и внутригосударственное право это не только различные отрасли права, но и различные правопорядки. Это два круга, которые тесно соприкасаются, но никогда не пересекаются.

Среди сторонников данной теории необходимо отметить Анцилотти и Оппенгейма. Анцилотти доказывал, что международное и внутригосударственное право действуют каждое в своей сфере, т.к имеют самостоятельные предмет регулирования, источник и способы охраны. И т.к нормы международного и внутригосударственного права относятся к различным правопорядкам они не могут быть ни подчинены, ни противоречить друг другу.

Но Анцилотти не считал, что данные нормы не могут каким-либо образом взаимодействовать между собой. Он говорил о том, что существует восприятие международных норм, нормами национального права.

В целом дуалистическая концепция исходит из различия международного и внутригосударственного права. В тоже время радикальный взгляд на данную проблему встречается редко. Большинство сторонников данной теории, относя международное и внутригосударственное право к разным правовым системам, не абсолютизируют независимость каждой из них и не отрицают наличие связи между ними.

Умеренный дуализм признает возможность взаимных отсылок, которые могут содержаться в нормах обоих правопорядков. В соответствии с теорией умеренного дуализма, международное право может юридически связывать внутригосударственный правопорядок, при условии, что внутригосударственная правовая система признает обязательное действие норм международного права.

Монистическая концепция, сторонниками которой являются Кельзен, Федросс и др., признают единство международной и внутригосударственной правовых систем. Выделяют два вида монистической концепции:

- монистическая концепция, в рамках которой действует верховенство международного права;

- монистическая концепция с признанием верховенства внутригосударственного права.

Теория примата внутригосударственного права получила распространение в конце 19 начале 20 века в работах преимущественно немецких юристов Кауфмана, Венцеля, которая основывалась на взглядах Гегеля считавшего международное право внешне государственным. Международное право рассматривалось в данном случае как государственное право, регулирующее межгосударственные отношения.

В настоящее время среди сторонников монистической теории преобладает теория примата международного права, суть которой заключается в том, что международное право стоит над государством, образуя юридическую границу его власти.

Сейчас сформировался следующий подход в решении данной проблемы. Каждая из двух систем обладает верховенством в своей сфере, при этом имеет место их взаимодействие, их соотношение можно охарактеризовать координацией и взаимодополняемостью. Соотношение международного и национального права следует рассматривать как взаимную связь между ними, которая характеризуется взаимодействием регулируемых ими явлений, а также взаимным влиянием этих систем в процессе создания и действия соответствующих норм. Такой подход можно охарактеризовать как современный дуализм.

Поскольку внутригосударственное и международное право, будучи автономными друг по отношению к другу системами, активно взаимодействуют, вплоть до применения международно-правовых норм в сфере внутригосударственных отношений, возникла иллюзия перехода норм одной системы в другую. Такое иллюзорное представление породило концепцию «трансформации» международно-правовых норм в национально-правовые нормы, международных договоров во внутригосударственное законодательство. Согласно этой концепции международные договоры в результате их ратификации, утверждения или просто официального опубликования «трансформируются», преобразуются во внутригосударственные законы; аналогична судьба соответствующих норм. Неприемлемость подобных умозаключений станет предельно ясной, если принять во внимание, во-первых, что трансформация означает прекращение существования «трансформируемого» предмета, явления, но международным договорам такая судьба не присуща; во-вторых, что на стадии правоприменения взаимодействие двух правовых систем, если принять данные суждения, заменяется единоличным действием правовой системы государства, «поглотившей» международные нормы; в-третьих, что традиционно в ряде отраслей национального права допускается применение норм иностранного законодательства, однако не высказывается предположение о «трансформации» и этих норм в национальное законодательство.

Принятые во многих государствах конституционные формулировки воплощают не вполне однозначные подходы к проблеме. Так, согласно ст. 25 Основного закона ФРГ 1949 г. «общие нормы международного права являются составной частью права Федерации»; согласно п. 1 ст. 28 Конституции Греции 1975 г. общепризнанные нормы международного права, а также международные договоры после их ратификации и вступления в силу «являются составной частью внутреннего греческого права»; согласно ч. 4 ст. 5 Конституции Республики Болгария 1991г. ратифицированные, опубликованные и вступившие в силу международные договоры «являются частью внутреннего права страны. В Конституции Испании международные договоры квалифицируются как «часть ее внутреннего законодательства» (ч. 1 ст. 96). Согласно Конституции Российской Федерации «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы».

Самостоятельное юридическое положение международных принципов, норм договоров подчеркивается особым статусом при их приоритетном применении в случаях несоответствия им норм законов. Очевидно, и тексты упомянутых статей зарубежных конституций допускают — с учетом других нормативных предписаний — аналогичное толкование их соотношения с международными договорами (нормами).