Миф об индивидуализме и личном выборе

Самым крупным успехом манипуляции, наиболее оче­видным на примере Соединенных Штатов, является удач­ное использование особых условий западного развития для увековечивания как единственно верного определе­ния свободы языком философии индивидуализма. Это позволило концепции индивидуализма выполнять сразу две функции. Она оберегает право частной собственности на средства производства и одновременно выступает в ка­честве блюстителя индивидуального благосостояния, пред­полагая, а скорее настаивая, что последнее недостижимо без существования первого. На этом фундаменте и зиж­дется вся конструкция манипуляции. Чем объясняется сила этого могущественного понятия?

Есть достаточно оснований, чтобы утверждать, что суверенные права личности не более чем миф и что об­щество и личность неотделимы друг от друга. Как сви­детельствуют Ломаке, Берковиц и многие другие, «зачат­ки культуры уходят корнями в сотрудничество и комму­никацию» '. И все же основой свободы, как ее понимают на Западе, является наличие гарантированного индиви­дуального выбора. Личный выбор всегда выделялся как нечто желанное и предоставляемое в большом объеме. Природа происхождения этого понятия не нова. Отожде­ствление личного выбора с человеческой свободой разви­валось бок о бок с индивидуализмом семнадцатого сто­летия, причем оба явления — продукт зарождавшейся в тот период рыночной экономики².

На протяжении нескольких столетий личное право собственности в союзе с техническим прогрессом повы­шало производительность и тем самым способствовало

укреплению веры в важность личной независимости. С ростом материального благополучия и свободного вре­мени завоевывало свои позиции представление о том, что свобода — понятие сугубо личное, а индивидуальные пра­ва превыше групповых, и что именно они служат осно­вой для социальной организации. Заметим, однако, что условия эти не получили равного распределения среди всех классов западного общества, а во многих странах мира не возникали вовсе.

Успех нового класса предпринимателей значительно укрепил веру в рентабельность и желательность инсти­туциональных изменений. Индивидуальный выбор и еди­ноличное принятие решений были в то время функцио­нальной деятельностью, причем конструктивной и полезной в деле повышения производительности, эффек­тивности производства и преумножении прибылей делово­го сословия. Весомые доказательства экономического раз­вития и повышающейся производительности в Западной Бвропе способствовали укоренению и процветанию при­тязаний индивидуализма, личного выбора и частного на­копления.

В относительно недавно заселенных Соединенных Шта­тах практически ничто не мешало внедрению индивиду­алистической системы частного предпринимательства с ее мифами о личном выборе и индивидуальной свободе. Предпринимательство и его миф нашли здесь благодатную почву. Развитие первого и укрепление второго были неиз­бежны. Сегодня очевидно, насколько далеко зашел этот процесс, с какой легкостью принимаются обществен­ностью в качестве еще одного примера индивидуальной инициативы гигантские межнациональные частные кор­порации.

Например, Фрэнк Стэнтон, бывший до недавнего вре­мени вице-президентом Си-би-эс— наиболее влиятельного радиовещательного конгломерата страны, оспаривает пра­во Организации Объединенных Наций регулировать меж­дународную систему коммуникаций с помощью спутни­ков, и это несмотря на то что спутники в недалеком будущем позволят передавать информацию непосредствен­но «на дом» людям, живущим в разных уголках мира. Стэнтон утверждает, что регулирование «лишает амери­канцев права вести диалог с кем и когда им угодно» ³. Стэнтон обеспокоен правами Си-би-эс. У рядового аме­риканского гражданина нет ни средств, ни технических