А я люблю боль, – ответил он, высунул язык и кончиком его лизнул меня поперек рта, потом засмеялся. – Ты сопротивляйся, толкайся ручками.

Ты любишь боль? – спросила я.

Да.

Тогда тебе это понравится. – И я ткнула ножом ему под ложечку. Он издал нечто среднее между уханьем и вздохом, по всему его телу прошла дрожь. Он вскинулся, прогнувшись в талии, нижней частью тела прижимая меня к полу, будто выполнял облегченные отжимания.

Я приподнялась за ним, вгоняя лезвие вверх сквозь рвущиеся мышцы.

Габриэль рвал пальто в клочья, но не пытался схватить нож. Он охватил меня руками с двух сторон, глядя на нож и мои окровавленные руки.

Опустив лицо мне в волосы, он чуть обмяк, и я думала, он теряет сознание. А он шепнул:

Глубже!

О Боже мой!

Лезвие было почти у основания грудины. Еще один рывок вверх – и оно пройдет в сердце.

Я откинулась на пол, чтобы получить более удобный угол для смертельного удара.

Не убивай его, – сказала Райна. – Он нам нужен.

Нам?

Нож был на пути к сердцу, когда Габриэль скатился с меня неуловимо быстрым движением и оказался на спине на полу чуть поодаль. Он очень часто дышал, грудь его вздымалась и опадала. По голой коже текла кровь. Глаза были закрыты, а губы кривились в полуулыбке.

Будь он человеком, он бы умер в эту же ночь. А так – лежал на ковре и улыбался. Потом повернул голову набок и открыл глаза. Их странный взгляд был направлен на меня.

Это было чудесно.

Господи ты Боже мой, – произнесла я и встала, опираясь на кушетку. Меня покрывала кровь Габриэля, а на ноже она запеклась коркой.

Каспар сидел на кушетке, забившись в угол, и смотрел на меня вытаращенными от страха глазами. Мне трудно было бы его осудить.

Я вытерла лезвие и руки о черное покрывало.

Спасибо за помощь, Жан-Клод.

Мне сказали, что вы теперь доминант, ma petite. В борьбу за главенство среди доминантов вмешиваться не полагается. – Он улыбнулся: – Кроме того, моя помощь вам не была нужна.

Райна опустилась возле Габриэля, склонила лицо к его кровоточащей ране и стала лизать медленными, длинными проходами языка. И горло ее вздрагивало при каждом глотке.

Нет, меня не стошнит! Не стошнит. Я поглядела на Каспара:

Вы-то что делаете с этими двумя?

Райна подняла окровавленное лицо.

Каспар наш образец.

В каком смысле?

Он умеет перекидываться туда и обратно сколько хочет, не впадая в забытье. И мы используем его для проверки потенциальных актеров наших фильмов. Проверяем, как кто реагирует на изменение в разгаре процесса.

Нет, меня определенно стошнит.

Только не говори мне, что изменение во время полового акта используется как экранная проба!

Райна склонила голову набок, провела языком по губам, пролизав чистый от крови круг.

Ты знаешь про наш маленький кинобизнес?

Да.