Двадцать семь

Я не знала мужчину, которого Сидни послала встретить нас, когда мы прибыли в Новосибирск, но у него была такая же золотистая татуировка, как у нее. Лет за тридцать, рыжеватые волосы — и, конечно, человек. Он выглядел компетентным, заслуживающим доверия и при виде пожилой пары рассмеялся и заговорил с ними, словно они были лучшими друзьями. Что-то профессиональное и успокаивающее ощущалось в окружающей его атмосфере, и вскоре они тоже заулыбались. Не знаю, что он сказал им, может, что я его непутевая дочь или еще что-нибудь в этом роде, но они, по-видимому, решили, что могут доверить меня ему. Очарование алхимиков в действии, надо полагать.

Когда они отъехали, его поведение слегка изменилось. Он не был так холоден, как Сидни в начале знакомства, но не смеялся и не шутил со мной. Неожиданно посланник Сидни стал такой весь из себя деловой, что мне против воли припомнились рассказы о людях в черном, которые зачищали следы инопланетных столкновений, чтобы мир не узнал правды.

— Можешь идти? — Спросил он, сверху донизу оглядев меня.

— Не уверена на этот раз, — ответила я.

Выяснилось, что могу, просто не очень хорошо.

С его помощью я, в конце концов, доковыляла до дома в жилой части города. К этому моменту в глазах у меня стоял туман, и я едва держалась на ногах. Там были и другие люди, но я никого не запомнила. Единственное, что имело значение, это спальня, куда кто-то отвел меня. У меня хватило сил отцепиться от поддерживающей руки и рухнуть на кровать. Заснула я мгновенно.

Меня разбудили заливающий комнату яркий солнечный свет и приглушенные голоса. Учитывая, через что мне пришлось пройти, я не удивилась бы, увидев здесь Дмитрия, Татьяну или даже доктора Олендзки из Академии. На самом деле на меня сверху вниз смотрело бородатое лицо Эйба. Все его драгоценности сверкали в солнечном свете.

На мгновение его лицо расплылось, и я увидела лишь темную-темную воду, угрожающую унести меня прочь. Последние слова Дмитрия эхом отдавались в голове: «Именно это должен был сказать я…» Он понял, что я хотела услышать: что он любит меня. Что произошло бы, будь в нашем распоряжении еще несколько мгновений? Произнес бы он эти слова? И какое значение они имели бы для него?

Снова собрав все силы, я вынырнула из мутной воды сознания, приказав себе не думать о прошедшей ночи — пока, по крайней мере. Я утону, если стану думать о ней, а мне нужно выплыть. Лицо Эйба стало видно отчетливей.

— Приветствую, Змей, — слабым голосом сказала я. Его присутствие здесь не удивило меня. Сидни наверняка доложила обо мне своим начальникам, а те, в свою очередь, сообщили Эйбу. — Очень мило с твоей стороны приползти сюда.

Он с печальной улыбкой покачал головой.

— Думаю, ты превосходишь меня в умении заползать в темные углы. Я-то надеялся, что ты на пути в Монтану.

— В следующий раз, заключая сделку, оговаривай как можно больше деталей. А еще лучше — просто засунь меня в посылку и отправь в США почтой.

— Это в точности то, что я собираюсь сделать.

Он продолжал улыбаться, но возникло чувство, что он не шутит. И внезапно идея возвращения домой перестала пугать меня — совсем даже наоборот.

К постели подошли Марк и Оксана. Я не ожидала их увидеть, но обрадовалась. Они тоже улыбались, чуть подавленно, но с заметным облегчением. Я села на постели, удивляясь тому, что вообще в состоянии двигаться.

— Ты исцелила меня, — сказала я Оксане. — Мне еще плохо, но такого чувства, что я вот-вот умру, теперь нет. По-моему, это заметное улучшение.

Она кивнула.

— Я сделала ровно столько, чтобы тебе не угрожала непосредственная опасность, решив, что доведу дело до конца, когда ты проснешься.

Я покачала головой.

— Нет-нет. Я поправлюсь своими силами.

Я всегда терпеть не могла, когда Лисса исцеляла меня: не хотела, чтобы она ради этого тратила свою силу. К тому же при этом всегда проявлялись побочные эффекты духа.

Лисса…

Я откинула одеяло.

— О господи! Мне нужно домой. Срочно.

Мгновенно вскинулись три пары рук, преграждая мне дорогу.

— Подожди, — сказал Марк. — Ты никуда не поедешь. Оксана совсем немного исцелила тебя. Тебе еще далеко до полного выздоровления.

— И ты еще не рассказала нам, что произошло, — вклинился Эйб, как обычно пронизывая меня взглядом.

Он принадлежал к тем людям, которые должны знать все, и, наверно, окружающие меня тайны сводили его с ума.

— Сейчас не время! Лисса в опасности! Я должна вернуться в школу.

Только сейчас воспоминания вернулись — эксцентричное поведение Лиссы, безумные выходки под воздействием принуждения или, точнее, невероятно мощного принуждения, учитывая, что Эйвери в состоянии выталкивать меня из сознания Лиссы.

— Ага, значит, теперь ты рвешься в Монтану! — Воскликнул Эйб. — Роза, даже если в соседней комнате тебя бы ждал самолет, это двадцать часов полета как минимум. И ты не в том состоянии, чтобы куда-то лететь.

Я покачала головой и снова попыталась встать на ноги. После того, с чем я столкнулась нынешней ночью, эта троица была мне не страшна — ну, может, не считая Марка, — но я чувствовала, что не в состоянии раздавать удары. К тому же возможности Эйба все еще оставались для меня загадкой.

— Ты не понимаешь! Лиссу пытаются убить, или причинить ей вред, или…

На самом деле я не понимала, чего добивается Эйвери. Я знала одно — что она принуждает Лиссу творить безрассудные вещи. Видимо, она сильна в духе, раз не только проделывает все свои трюки, но ухитряется скрывать это от Лиссы и Адриана. Она даже создала фальшивую ауру, чтобы замаскировать свою подлинную, золотистую. Я не подозревала, что сила может достигать такого размаха, в особенности если учесть, что Эйвери выглядела легкомысленной и уж никак не безумной. Что бы она ни задумала, Лисса в опасности. Я должна вмешаться.

Вычеркнув из уравнения Эйба, я умоляюще посмотрела на Марка и Оксану.

— Мы же с ней связаны. У нее серьезные неприятности. Кое-кто стремится навредить ей. Я должна быть там — вы понимаете почему.

И по их лицам я поняла, что да, они понимают. И еще — что в моей ситуации они действовали бы по отношению друг к другу точно так же.

Марк вздохнул.

— Роза… Мы поможем тебе улететь к ней, но только не прямо сейчас.

— Мы свяжемся со школой, — прозаично заявил Эйб. — Они обо всем позаботятся.

Ага, правильно. И что, интересно, мы предпримем? Позвоним директору Лазару и скажем, что его доченька, любительница вечеринок, на самом деле насквозь порочна, управляет людьми с помощью психических сил и ее надо посадить под замок в интересах Лиссы и всех остальных?

Поскольку я молчала, они, видимо, решили, что убедили меня, в особенности Эйб.

— С помощью Оксаны ты, скорее всего, будешь чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы улететь завтра, — добавил он. — Я закажу билет на утренний рейс.

— До тех пор с ней все будет в порядке? — Мягко спросила Оксана.

— Не знаю… — Что способна натворить Эйвери за два дня? Сбить с толку и запутать Лиссу еще больше? Это, конечно, ужасно, но вряд ли представляет угрозу для жизни. Конечно, конечно… с Лиссой за это время ничего не случится… — Дайте мне посмотреть.

Глаза Марка слегка расширились — он понял, что я собираюсь сделать. А потом все окружающее исчезло — я уже была не здесь. Я была в сознании Лиссы. В первое мгновение мне показалось, что я снова стою на мосту и гляжу вниз, на несущие холодную смерть черные воды.

Потом до меня дошло, что на самом деле я — или, точнее, Лисса — видела. Она стояла на карнизе окна в каком-то здании кампуса. Была ночь. Я не могла вот так, с ходу, сказать, что это за здание, но это не имело значения. Лисса находилась примерно на шестом этаже, на ней были туфли на высоких каблуках, и она смеялась, глядя на угрожающе темную бездну внизу. Я услышала голос Эйвери у нее за спиной.

— Лисса, будь осторожна! Опасно стоять там.

Однако ее слова несли в себе тот двойной смысл, который пронизывал все, что делала Эйвери. Она вроде бы предостерегала Лиссу, но я чувствовала, как в душе у Лиссы нарастает безрассудство, будто внутренний голос говорит ей: как прекрасно — стоять там, где она стоит, и о чем тут беспокоиться? Так действовало принуждение Эйвери. Потом я ощутила щекотку в мозгу, и раздраженный голос произнес: «Опять ты?»

И — бац! — я снова вернулась в спальню в Новосибирске. Эйб выглядел взволнованным, по-видимому решив, что я впала в ступор, а Марк и Оксана пытались объяснить ему, что произошло. Я замигала и потерла голову, приходя в себя; Марк испустил вздох облегчения.

— Смотреть на это чуднее, чем делать самому.

— Она в беде. — Я снова попыталась встать. — Она в беде и… Я не знаю, что делать…

Они были правы, говоря, что невозможно оказаться рядом с Лиссой в ближайшее время. И даже если бы я воспользовалась советом Эйба и связалась со школой… Я же не знаю, где точно сейчас Лисса. И вообще не факт, что мне поверят. Мелькнула мысль снова проникнуть в ее сознание и извлечь из него ее местоположение, но Эйвери, скорее всего, снова вышвырнет меня. Насколько я успела понять, при Лиссе не было ее сотового телефона. И неудивительно — существуют строгие правила, запрещающие брать их на уроки, и обычно она оставляла свой в спальне.

Однако я знала, что кое у кого он есть. И этот кое-кто поверит мне.

— Здесь есть телефон? — Спросила я.

Эйб дал мне свой, и я набрала номер Адриана, удивляясь, что он сохранился в памяти. Адриан злился на меня, но беспокоился за Лиссу. Он поможет ей, как бы ни сердился на меня. И он поверит мне, когда я расскажу ему о безумных кознях с использованием духа.

Однако мне ответил не он, а его автоответчик.

«Я знаю, как сильно вы скучаете по мне, — произнес его жизнерадостный голос, — но оставьте сообщение, и я при первой же возможности облегчу ваши страдания».

Я отключилась, чувствуя, что потерпела поражение. Внезапно в голове родилась одна из моих безумных идей, и я подняла взгляд на Оксану.

— Ты… ты можешь делать такие вещи… проникать в сознание человека и читать его мысли. Так как ты поступила со мной?

Она состроила гримасу.

— Да, но мне не нравится это делать. Думаю, это нехорошо.

— А можешь ты, проникнув туда, применить принуждение?

На ее лице возникло выражение отвращения.

— Конечно… В принципе схожие вещи. Но проникнуть в сознание человека — это одно, а заставлять его делать что-то против воли — совсем другое.

— Моя подруга на грани того, чтобы сделать кое-что очень опасное для жизни, — сказала я. — То, что может убить ее. Наша связь позволяет мне только наблюдать, но я не могу ничего внушить ей. Если бы ты проникла в сознание моей подруги и принудила ее покинуть опасное место…

Оксана покачала головой.

— Допустим, моральные принципы не проблема. Я не могу проникнуть в сознание того, кто находится не здесь и с кем я никогда не встречалась.

Я провела рукой по волосам, чувствуя, как меня захлестывает волна паники. Хорошо бы Оксана умела проникать во сны — это дало бы ей возможность воздействовать на расстоянии. Тот, кто способен проникать в сознание спящего человека, возможно, способен сделать следующий шаг и проникнуть в бодрствующее сознание.

Меня осенила еще более безумная идея. Ну и денек!

— Оксана, ты ведь можешь проникнуть в мое сознание?

— Да.

— Если я буду в голове моей подруги, можешь ты проникнуть в мое сознание, а через меня и в ее? Могу я стать связующим звеном между вами?

— Никогда ни о чем таком не слышал, — пробормотал Марк.

— Это потому, что мы редко сталкиваемся с пользователями духа и «поцелованными тьмой», — заметила я.

Эйб смотрел на нас с непонимающим видом. На лицо Оксаны набежала тень.

— Не знаю…

— Это либо сработает, либо нет, — заговорила я. — И если нет, то никто не пострадает. Но если ты дотянешься до нее через меня… то можешь принудить ее. — Она начала возражать, но я перебила ее: — Да знаю я, знаю… Ты считаешь, что это нехорошо. Но не права Эйвери. Это она поступает подло. От тебя требуется одно — принудить Лиссу, которая в любой момент может выпрыгнуть из окна, не делать этого! Останови ее сейчас, а через день я уже буду там и все улажу.

И в процессе улаживания попорчу красоту Эйвери, украсив ее хорошенькое личико синяком.

Жизнь моя складывается на редкость причудливым образом, и я привыкла, что люди — в особенности взрослые — не воспринимают всерьез мои странные идеи и заявления. Это оказалось чертовски трудно — убедить людей в том, что Виктор похитил Лиссу, а как нелегко было заставить стражей поверить, что на школу напали! Поэтому в ситуациях такого рода я всегда ожидаю встретить сопротивление. Однако что касается Марка и Оксаны, они большую часть жизни боролись с духом. Безумие для них было вариантом нормы, и спустя несколько мгновений Оксана прекратила спорить.

— Хорошо, — сказала она. — Дай мне твои руки.

— Что происходит? — Спросил Эйб, по-прежнему в полном недоумении.

Мне доставило удовольствие увидеть его, в виде исключения, в таком состоянии.

Марк прошептал что-то Оксане по-русски и поцеловал ее в щеку. Он не осуждал ее, просто предупреждал о необходимости быть осторожной. Я знала — будь она на месте Лиссы, он хотел бы для нее того же самого. Их любовь была так глубока и сильна, что даже моя решимость поколебалась. И еще их любовь напомнила мне о Дмитрии, но я заставила себя не думать о нем, иначе не смогла бы остановиться и заново окунулась в случившееся этой ночью…

Ощущая, что живот свело от страха, я сжала руки Оксаны. Мысль о проникновении в мою голову мне не нравилась — по сути, ханжество, учитывая, что сама я постоянно проникала в сознание своей лучшей подруги. Оксана еле заметно улыбнулась мне, хотя чувствовалось, что она нервничает не меньше меня.

— Прости, — сказала я. — Мне претит поступать так с людьми…

И потом я почувствовала то же самое, что происходило, когда Эйвери вышвыривала меня. Очень похоже на реальное физическое прикосновение к мозгу. Я тяжело задышала, глядя в глаза Оксаны и чувствуя, как на меня накатывают волны жара и холода. Оксана проникла в мою голову.

— А теперь отправляйся к своей подруге, — сказала она.

Что я и сделала. Лисса по-прежнему стояла на карнизе. Хорошо хоть не валялась на земле, но я по-прежнему хотела, чтобы она слезла оттуда и вернулась к себе в комнату, пока ничего не произошло. Действовать, однако, предстояло не мне. Я была всего лишь посредником, образно говоря. Оксане предстояло уговорить Лиссу слезть с карниза. Правда, я никак не ощущала ее присутствия. Оказавшись в сознании Лиссы, Оксану я больше не воспринимала. И никакого щекотания в мозгу.

«Оксана? — Мысленно окликнула ее я. — Где ты?»

Ответа не последовало — по крайней мере, от Оксаны. Ответ пришел от совершенно неожиданного источника.

«Роза?»

Это голос Лиссы прозвучал в моем сознании. До этого она смеялась над чем-то вместе с Эйвери, но сейчас внезапно оборвала смех и замерла в окне. Я почувствовала, какой ужас и смятение охватили ее, когда она подумала, что я ей причудилась. Она повела взглядом по комнате, поверх головы Эйвери. Та поняла — что-то происходит; ее лицо напряглось. Я испытала знакомое ощущение ее присутствия в сознании Лиссы и не удивилась, когда Эйвери снова попыталась вытолкнуть меня.

Но не тут-то было.

Когда прежде Эйвери вышвыривала меня, это всегда ощущалось как реальный толчок. У меня создалось впечатление, что, попытавшись сделать это сейчас, она почувствует, будто наткнулась на кирпичную стену. Ей не удавалось выкинуть меня с прежней легкостью. Сейчас со мной была Оксана, и вместе мы стали сильнее. Лисса по-прежнему могла видеть Эйвери, и я заметила, как эти восхитительные серо-голубые глаза расширились от шока, когда до Эйвери дошло, что она не в состоянии управлять мной.

«Вот так-то, сука!» — Подумала я.

«Роза? — Это снова был голос Лиссы. — Я схожу с ума?»

«Пока нет. Но ты должна слезть с окна, немедленно. Думаю, Эйвери пытается убить тебя».

«Убить меня? — Недоверчиво спросила Лисса. — Это немыслимо».

«Послушай, сейчас не время спорить. Просто слезь с окна и считай, что тебе повезло».

Я почувствовала в Лиссе импульс, почувствовала, как она слегка изменила положение и начала опускать одну ногу. И потом как будто что-то глубоко внутри остановило ее. Нога осталась на прежнем месте… Лисса зашаталась…

Это работа Эйвери. А что же Оксана? Я думала, что, вклинившись между нами, она может пересилить принуждение Эйвери; но нет, сама она активности не проявляла. Ее сила позволила мне реально контактировать с Лиссой, но сама Оксана оставалась пассивна. По правде говоря, я ожидала другого — что Оксана, используя меня как мост, проникнет в сознание Лиссы и принудит ее. А получилось в некотором роде наоборот. Только вот я принуждением не владела. Все, чем я располагала, это легендарный ум и сила убеждения.

«Лисса, ты должна сопротивляться Эйвери, — мысленно заговорила я. — Она пользователь духа и применяет к тебе принуждение. Я не знаю никого, кто владел бы принуждением лучше тебя. Сражайся с ней».

В ее голосе прозвучал страх.

«Не могу… Сейчас не могу».

«Почему?»

«Потому что я пьяна».

Я мысленно застонала. Конечно! Вот почему Эйвери всегда подсовывала Лиссе алкоголь. Он вызывает оцепенение духа, что не раз своими выходками демонстрировал нам Адриан. Эйвери поощряла пьянство Лиссы, понимая, что это ослабит ее способности как пользователя духа и уменьшит сопротивление. Сама Лисса никогда не знала точно, сколько выпила Эйвери. Оглядываясь назад, я понимала, что Эйвери часто не столько пила, сколько лишь делала вид.

«Тогда используй обычную силу воли, — продолжала я. — Ты же знаешь, так можно сопротивляться принуждению».

И это была правда. Принуждение не означает, что ты автоматически получаешь билет к мировому господству. Одни люди сопротивляются лучше других, хотя со стригоями или пользователями духа дело обстояло сложнее.

Я почувствовала, как Лисса укрепляет свою решимость, снова и снова повторяя мои слова о том, что она должна быть сильной и спуститься с карниза. Она старалась вытолкнуть прочь импульс, внедренный Эйвери, и, не понимая как, я внезапно обнаружила, что выталкиваю его вместе с ней. Мы с Лиссой соединили свои силы, чтобы вместе вышвырнуть Эйвери.

В физическом мире Лисса и Эйвери не отрывали друг от друга взглядов, пока шла эта мысленная борьба. Внезапно на глубоко сосредоточенном лице Эйвери возникло выражение шока — она заметила, что я тоже участвую в схватке. Сощурив глаза, она заговорила, и ее слова были обращены ко мне, не к Лиссе.

«Ты не хочешь путаться у меня под ногами», — прошипела она.

Не хочу?

Я почувствовала проникновение в свой мозг, а потом волну жара. Только сейчас это была не Оксана, а Эйвери, которая рылась в моих мыслях и воспоминаниях. Теперь я поняла, что имела в виду Оксана, говоря о проявлении агрессии и насилия. Одно дело просто смотреть глазами другого человека, а другое — проникать в его самые интимные мысли.

И потом мир вокруг исчез. Я стояла в незнакомой комнате. На мгновение мелькнула мысль, что я снова в поместье Галины — судя по атмосфере богатства и роскоши. Но нет. Приглядевшись, я поняла, что все здесь другое — мебель, убранство. Особняк Галины был прекрасен, но вызывал холодное, безликое ощущение. Это помещение выглядело привлекательным и явно любимым. В углу стояла плюшевая кушетка со скомканным одеялом на нем. И хотя нельзя сказать, что в комнате царил беспорядок в полном смысле этого слова, повсюду валялись вещи — книги, фотографии в рамках, — свидетельствующие о том, что комната не просто напоказ, а ее действительно используют.

Я подошла к небольшой книжной полке, взяла одну из фотографий и едва не уронила ее, увидев, кто на ней. Это были Дмитрий и я — однако я ничего такого не помнила. Мы стояли рука об руку, наклонив головы друг к другу, чтобы оба попали в кадр. Я широко улыбалась, он тоже, очень радостно — такой улыбки я никогда у него не видела. Она смягчала характерную для него суровость выражения и заставляла выглядеть сексуальнее, чем я могла себе представить. Прядь мягких темных волос выскользнула из конского хвоста и упала на щеку. За нашими спинами раскинулся город, который я сразу же узнала: Санкт-Петербург. Я нахмурилась. Нет, такой фотографии не могло существовать на свете.

Я все еще изучала ее, когда услышала, как кто-то входит в комнату. Когда я увидела, кто это, сердце остановилось. Дрожащей рукой я поставила фотографию обратно на полку и отступила на несколько шагов.

Это был Дмитрий.

На нем были джинсы и обычная тенниска, обрисовывающая его великолепную мускулатуру. Волосы распущенные, слегка влажные, как будто он только что принимал душ. Он держал в руках две кружки и при виде меня улыбнулся.

— Все еще не оделась? — Он покачал головой. — Они могут появиться в любую минуту.

Я оглядела себя и увидела, что на мне фланелевые пижамные штаны и безрукавка. Дмитрий вручил мне кружку, и от потрясения я не додумалась сделать ничего лучше, как взять ее. Заглянула в нее — горячий шоколад, — подняла взгляд на Дмитрия. Никаких красных глаз, никакого злобного выражения лица. Только исключительная теплота и любовь. Это был мой Дмитрий, тот, который любил и защищал меня. Чистый сердцем и душой.

— Кто… Кто может появиться? — Спросила я.

— Лисса и Кристиан. Они придут к нам на ланч. — Он недоуменно посмотрел на меня. — С тобой все в порядке?

Я снова оглядела комнату. Сквозь окно виднелись деревья и цветы. На ковер падал солнечный свет. Я повернулась к Дмитрию.

— Что это? Где мы?

Теперь он нахмурился. Шагнул вперед, взял у меня кружку и поставил обе на книжную полку. Руками обхватил меня за бедра, и я вздрогнула, но не отстранилась — как я могла, если он выглядел в точности как мой Дмитрий?

— Это наш дом. — Он притянул меня к себе. — В Пенсильвании.

— Пенсильвания… Мы при королевском дворе?

— В нескольких милях от него.

Я медленно покачала головой.

— Нет… Это немыслимо. У нас не может быть общего дома. И уж точно, не рядом с остальными. Они никогда не позволили бы нам этого.

Даже если в каком-то безумном мире мы с Дмитрием жили вместе, нам пришлось бы сохранять это в тайне.

— Ты сама настояла. — Он еле заметно улыбнулся. — Никого это не волнует. Они дали свое согласие. Кроме того, ты говорила, что мы должны жить рядом с Лиссой.

Голова у меня шла кругом. Что происходит? Как такое возможно? Как мы можем жить вместе с Дмитрием, да еще и совсем рядом с мороями? Это было неправильно… но, ох, как правильно ощущалось! Оглядываясь по сторонам, я видела, что это действительно мой дом. Он был выстроен с любовью, нами вместе, Дмитрием и мной. Но… как я могла оказаться здесь с ним? Разве не должна я быть где-то в другом месте и делать что-то совсем другое?

— Ты стригой, — сказала я наконец. — Нет… Ты мертв. Я убила тебя.

Он провел пальцем по моей щеке, по-прежнему улыбаясь, но с оттенком грусти.

— Разве я похож на мертвеца? Разве я похож на стригоя?

Нет. Он выглядел замечательно — очень сексуальный и сильный. Он был в точности такой, каким я его помнила и любила.

— Но ты… — Я замолчала, совершенно сбитая с толку. Все это неправильно. Я должна что-то делать, но вот только что? Я никак не могла вспомнить. — Что произошло?

Его рука легла на мои бедра, и он крепко обнял меня.

— Ты спасла меня, — прошептал он мне на ухо. — Твоя любовь спасла меня, Роза. Ты вернула меня к жизни, и теперь мы можем быть вместе.

Неужели? Я ничего такого не помнила. Но все казалось таким реальным — и таким чудесным.

Я соскучилась по его объятиям. Став стригоем, он тоже обнимал меня, но ощущение было совсем иное. И когда он наклонился и поцеловал меня, я точно поняла, что он не стригой. И как я могла обманывать себя в доме Галины? Этот поцелуй был живой. Он воспламенил душу, и когда наши губы слились, я снова ощутила связь между нами, ту самую, которая говорила: для меня в мире нет никого, кроме него.

Вот только я не могла отделаться от чувства, что должна быть не здесь. Но где? Лисса… Что-то с Лиссой…

Я прервала наш поцелуй, но осталась в его объятиях, положив голову ему на грудь.

— Я правда спасла тебя?

— Твоя любовь слишком сильна. Наша любовь слишком сильна. Даже не-мертвые не могут заставить нас расстаться.

Так хотелось поверить в это! Отчаянно. Однако нудный голос все еще звучал в голове. Лисса… Что с Лиссой? И потом я вспомнила. Лисса и Эйвери. Я должна спасти Лиссу от Эйвери. Я резко отстранилась от Дмитрия, и он удивленно посмотрел на меня.

— Что с тобой?

— Все это ненастоящее. Уловка. Ты по-прежнему стригой. Мы не можем быть вместе… тем более здесь, среди мороев.

— Конечно можем. — В его карих глазах светилась боль, разрывающая мне сердце. — Разве ты не хочешь быть со мной?

— Я должна вернуться к Лиссе…

— Забудь о ней. — Он снова подошел ко мне. — Забудь обо всем. Оставайся здесь, со мной, и у нас будет все, чего мы хотели, Роза. Вместе просыпаться по утрам, вместе проживать свои дни.

— Нет.

Я попятилась, понимая, что, если не сделаю этого, он снова поцелует меня и тогда я пропала. А ведь я нужна Лиссе. Лисса в ловушке. С каждым мгновением все больше деталей относительно Эйвери всплывало в памяти. Все вокруг — просто иллюзия.

— Роза? — В его голосе звучала боль. — Что ты делаешь?

— Мне очень жаль. — Я чувствовала, что вот-вот расплачусь, но должна была вернуться к Лиссе. — Все это ненастоящее. Ты мертв. Мы с тобой никогда не будем вместе, но ей я еще могу помочь.

— Ты любишь ее сильнее, чем меня?

Лисса задала мне почти тот же вопрос, когда я уходила, отправляясь искать Дмитрия. Я обречена всю жизнь выбирать между ними.

— Я люблю вас обоих.

И с этими словами я призвала всю силу воли, чтобы вырваться из ожившей мечты и вернуться к Лиссе, где бы они ни была. Если честно, я могла бы всю оставшуюся жизнь провести в этом воображаемом доме, каждое утро просыпаясь вместе с Дмитрием, как он и сказал. Но… это было бы слишком легко, а если я и научилась чему, так тому, что реальная жизнь легкой не бывает.

Мои тяжкие, мучительные усилия не пропали даром — внезапно я снова вернулась в комнату в Академии. Эйвери стояла, испепеляя меня и Лиссу взглядом. Я поняла, что она сделала — вытащила воспоминания, которые сильнее всего терзали меня, и попыталась заморочить мне голову, отвлечь от Лиссы с помощью иллюзии того, чего я хотела больше всего на свете. Я вырвалась из ловушки Эйвери и была очень довольна этим — несмотря на боль в сердце. Жаль, что я не могла напрямую контактировать с ней; уж я сказала бы все, что думаю о ней и ее игре. Увы, это не представлялось возможным, поэтому я снова поделилась своей волей с Лиссой, и вместе мы сошли с карниза на пол.

Эйвери заметно вспотела, и когда она осознала, что проиграла в психическом «перетягивании каната», ее хорошенькое личико стало отталкивающим.

— Прекрасно, — заявила она. — Есть более легкий способ убить тебя.

Внезапно в комнату вошел Рид с обычным враждебным видом. Я понятия не имела, откуда он пришел или как узнал, что должен появиться именно сейчас, но он устремился прямиком к Лиссе, протягивая к ней руки. Открытое окно маячило за ее спиной, и не требовалось быть гением, чтобы разгадать его намерения. Эйвери пыталась заставить Лиссу спрыгнуть с помощью принуждения. Рид собирался просто столкнуть ее.

Мы с Лиссой мысленно переговорили друг с другом.

«Ладно, — сказала ей я. — Придется поменяться ролями».

«О чем ты?»

Страх затопил ее, что было вполне понятно, учитывая, что через несколько секунд руки Рида должны были дотянуться до нее.

«Я только что выдержала борьбу психических сил, — ответила я. — Значит, тебе предстоит сражаться в самом обычном смысле этого слова. И я покажу тебе, как это делается».