Глава 16. Ближе к шести вечера того же дня автобус доставил ее на автовокзал

Яунде, Камерун

Ближе к шести вечера того же дня автобус доставил ее на автовокзал. Возле утрамбованной от бесчисленных хождений земляной площадки теснились приземистые постройки, мимо сновали толпы пассажиров со скарбом, а вокруг них вертелись торговцы и карманники.

Монро вышла из автобуса и закинула на спину тяжелый рюкзак. На ней была рубашка навыпуск с короткими рукавами, потертые джинсы и тяжелые армейские ботинки, раздобыть которые оказалось труднее всего. Волосы были коротко подстрижены. Грудь была перетянута широким эластичным бинтом, что уже помогло ей скрыть половую принадлежность в ту ночь, когда она поднималась на борт «Санто-Доминго», и от нее пахло мужским одеколоном. Этого было вполне достаточно. Одежда и волосы должны были произвести первое впечатление, а запах действовал на подсознание. Но главное заключалось в манере держаться и поведении — именно они позволяли добиться нужного эффекта.

Она взяла такси и велела отвезти себя в «Хилтон-Яунде» — одиннадцатиэтажный отель из белого бетона, возвышавшийся над окружавшими его зданиями, казавшимися на его фоне игрушечными. Яунде, невзирая на столичный статус, был меньше и скромнее, чем портовая Дуала, но здесь жил президент и была расквартирована его гвардия, чьей подготовкой занимались израильтяне. Монро хотела понаблюдать за ними, выучить их язык, перенять манеру общения и, если удастся, увидеть, как они держали себя со своими подопечными.

Будь положение критическим, она бы просто проникла тайком на территорию тренировочной базы и отработала как шпионка — Франсиско наверняка считал, что именно так она и поступит. Но необходимости в этом не было — желаемых результатов можно достигнуть гораздо проще, быстрее и с меньшим риском.

Монро приняла душ, поспала несколько часов, после чего, поскольку уже наступил вечер, отправилась в бар и казино при отеле. Она могла найти искомое в зарубежных культурных центрах и посольствах, международных школах и немногочисленных ночных клубах. Для Начала поисков отель «Хилтон» вполне подходил.

Два дня ушло на сбор необходимой информации, и наконец появилась реальная возможность завязать нужное знакомство. После ночи, закончившейся на рассвете, и непродолжительного сна она зашла в ресторан «Ла Бинью», где решила перекусить, хотя для обеда было уже слишком поздно, а для завтрака — еще слишком рано. В зале ее внимание привлек разговор на знакомом языке. Его вели две девушки и юноша: двое из них — наверняка брат и сестра, а мимика и жесты безошибочно указывали на то, что третья была подругой сестры и любовницей брата.

Монро понаблюдала за троицей и сосредоточила свое внимание на сестре. Шестнадцать-семнадцать лет, короткие вьющиеся волосы, темные глаза, чудесная улыбка и, видимо, открытый характер. Она была моложе брата и совершенно не замечала выразительных взглядов, бросаемых друг на друга сидевшими напротив влюбленными. Эта девушка представляла собой наиболее перспективный объект.

При прочих равных Монро предпочитала получать информацию от женщин. Мужчин надо было или задабривать, или запугивать, или усыплять их бдительность выпивкой, чтобы развязать языки, а женщины любили поболтать сами по себе. Хотя ни для кого не было секретом, что мужчины пойдут на что угодно, лишь бы овладеть понравившейся женщиной, но Монро этим не пользовалась. Женщины же всегда реагировали на внимание, и в образе мужчины ей всегда удавалось преодолевать настороженность при общении с себе подобными и сразу располагать к себе.

Монро, слегка постукивая пальцами по столу, поглядывала на израильтян поверх путеводителя. Через девушку легче всего выйти на родителей, а через них — и на других членов общины.

Монро встала и направилась к их столику с путеводителем в руках. На ломаном французском и беглом английском она представилась Майклом и попросила помочь ей в уточнении кое-каких фактов. Она заговорила с братом и пару раз бросила выразительный взгляд на сестру. Брат охотно ответил, но присоединиться к ним ее пригласила сестра. Не прошло и часа, как Монро получила официальное приглашение поужинать с ними дома завтра вечером. При других обстоятельствах и на других широтах на столь стремительное развитие событий рассчитывать не приходилось, но в Камеруне сообщество белых людей было очень маленьким и оторванным от своих корней.

Девушку звали Земира Эскин, и Монро, получив номер телефона и пояснения, как ее найти, отправилась в Британский культурный центр. Меньше чем через полчаса пустой болтовни она выяснила, что ее пригласили в дом полковника Лави Эскина, командовавшего израильским контингентом в Камеруне.

Эта новость полностью изменила планы Монро касательно ее пребывания в Яунде. Копать дальше просто не имело смысла — общение с другими членами израильского сообщества могло лишь навредить. Ей оставалось только ждать, и ее мысли обратились к Франсиско. Это отвлекло ее от предстоящей встречи и попыток связать воедино разрозненные факты, никак не дававшие ей покоя.

Она позвонила в Соединенные Штаты, и после нескольких неудачных попыток ее все-таки соединили с Кейт Бриден. Беседа была короткой: Кейт сообщила Монро, что деньги перечислены на указанный ею банковский счет в Дуале, а та заверила, что с ней все в порядке и она не собирается в Экваториальную Гвинею — во всяком случае, пока не дождется Брэдфорда.

Потом Монро позвонила Франсиско. При звуке его голоса она почувствовала, будто ее поместили в теплый кокон, где было темно, уютно и спокойно. Разговор был коротким и деловым, но ей ужасно хотелось продлить его и она задавала вопросы с единственной целью слышать его голос: она бы много отдала, чтобы снова оказаться в Дуале и быть рядом с ним.

Монро повесила трубку и обхватила голову руками. Это состояние таило опасность. Находясь в нем, легко совершить ошибку. Поэтому бизнес и чувства никогда нельзя смешивать. Следовало отрешиться от всего личного и выкинуть из головы ту ночь возле Баты. Она могла и должна была это сделать, но не хотела. В голове снова зазвучали голоса, но на этот раз не демонов, а Франсиско.

Около семи часов вечера на следующий день Монро стояла у ворот большого дома, описанного Земирой. Жилые кварталы были обнесены высокими стенами, над которыми возвышались верхние этажи и черепичные крыши. Как и в большинстве городов континента, в Яунде улицы не имели названий, а дома — номеров. Почта не доставлялась по адресам, и даже такие курьерские компании, как Ди-эйч-эл и Федерал экспресс, не решались принимать сюда отправления. Местные жители ориентировались по названию дорог и разным приметам, по расстоянию и соседям, по цвету ворот и описанию домов. Монро стояла перед зданием, точно соответствовавшим сообщенным ей приметам.

Вооруженные охранники, открывшие калитку в воротах, сначала позвонили по телефону и только потом пропустили на территорию. Земира встречала ее у двери, и Монро, здороваясь, чмокнула ее в обе щеки — каждый поцелуй длился на мгновение больше обычного приветствия, что заставило впечатлительную девушку застенчиво покраснеть.

— Это для твоей мамы, — сказала Монро, вручая ей букет цветов.

— Ima, — позвала Земира через плечо. — Познакомься с Майклом.

Мать Земиры оказалась маленькой и весьма привлекательной женщиной, выглядевшей достаточно молодо, чтобы сойти за ее сестру, и не вызывало сомнений, что красота девушки была наследственной. Мать представилась, взяла букет с благодарной улыбкой и, задав несколько вежливых вопросов, вернулась в дом.

Возможность решить стоящие перед ней проблемы появилась у Монро во время ужина. Когда все расселись за столом, в комнату вошел полковник Эскин — высокий, почти шести футов ростом, и с проседью в волосах. Увидев Монро, он протянул руку, которую она, поднявшись, пожала. Он улыбался, но в глазах читалось: «Только тронь мою дочь — и я тебя кастрирую».

— Добро пожаловать, — произнес он.

Как выяснилось, он обладал отменным чувством юмора и оказался образцовым семьянином. Если на службе он и привык отдавать приказы и добиваться их исполнения, то дома он был любящим мужем и заботливым отцом.

— Итак, Мишель, — проговорил он, подкладывал себе на тарелку салат, — Земира мне сказала, что ты в Яунде недавно. А когда ты приехал в Камерун?

— Около двух недель назад, но вообще-то я здесь родился.

Мать передала тарелку дочери.

— Как интересно! А кем были родители? Военными? Дипломатами?

— Миссионерами, — ответила Монро и пожала плечами. — Было интересно вернуться. Удивительно, как мало здесь изменилось, — во всяком случае, если судить по тому, что мне запомнилось.

— И сколько же ты здесь пробудешь? — поинтересовался полковник.

— Еще неделю, но потом обязательно вернусь. — По возможности она всегда предпочитала держаться правды, хотя и выражалась уклончиво — так было легче не запутаться и внести коррективы, если в них возникнет необходимость.

Под столом Земира коснулась руки Монро, и та незаметно ей подмигнула. Так началась беседа, похожая на эквилибристику канатоходца. Монро ничего не знала ни о прошлом полковника, ни о его пристрастиях и интересах и, чтобы составить о нем представление, внимательно слушала разговоры за столом. Постепенно из отдельных реплик и наблюдений ей удалось составить целостную картину, и она повела себя так, что очаровала мать, заслужила одобрение отца и нарушила сердечный покой дочери. Мозг Монро работал на пределе возможностей, впитывая и обрабатывая информацию и трансформируя ее в нужные ответы и реакции. Когда ужин подошел к концу и полковник вызвал служебную машину, чтобы ее отвезли в отель, Монро чувствовала колоссальную усталость и полное нервное истощение. Однако результаты превзошли даже самые оптимистические ожидания: полковник пригласил ее приехать на следующий день на базу пообедать вместе с ним и осмотреть его коллекцию моделей военных самолетов.

Оказавшись в номере, она буквально рухнула на кровать и сразу провалилась в сон. Это была естественная реакция организма на успешно выполненное задание. Казалось, что она не только заглушила мысли о Франсиско, но и заставила замолчать мучившие ее голоса.

На следующий день обед превратился в небольшую экскурсию по базе, где в роли гида выступал сам полковник, рассказавший о буднях подготовки элитных подразделений. К тому времени, когда Монро вернулась в отель, она уже знала все, что ей было нужно.

Теперь в Яунде ее ничто не задерживало. Исчезать из города, не попрощавшись, было некрасиво. Она позвонила Земире и пригласила ее на ужин, после которого сразу отвезла ее домой, чтобы не заставлять полковника нервничать. Потом, не дожидаясь утреннего автобуса, взяла такси и, оплатив дорогу в оба конца, уехала из Яунде. Ночное путешествие по разбитым дорогам, конечно, было сопряжено с опасностью, но она пошла на этот риск сознательно: ее ожидала встреча с Франсиско.

Монро приехала в Дуалу после полуночи. Она обещала вернуться через десять дней, а уложилась в шесть. Оказавшись наконец на пороге квартиры с ключом в руке, Монро сначала постучала, а потом вставила его в замочную скважину. Дверь открылась, и ее взору предстал Франсиско — босой и в одних брюках. Он недоуменно смотрел на нее, не веря своим глазам. В квартире горела только настольная лампа, освещавшая часть дивана в гостиной: судя по всему, она застала его за чтением.

— Я могу войти? — спросила Монро.

Франсиско посторонился. Она вошла и бросила рюкзак на пол. Он закрыл дверь и повернулся к ней: удивление на его лице сменилось обычным бесстрастным выражением.

— Если тебя смущает это, — усмехнулась она, показывая на свою голову и камуфляжную куртку, — у меня есть парик и другая одежда.

Вместо ответа он притянул ее к себе и, прижав голову к груди, обнял.

— Я соскучился, — прошептал он.

— Я знаю, — тоже шепотом ответила она. — Я тоже. Не спится?

Он кивнул и поцеловал в губы, а когда она ответила поцелуем, чуть отстранил и, расстегнув на ней рубашку, стянул ее вниз.

— Я не изменилась, — заверила она, но по выражению его лица поняла, что слова были лишними. Он быстро размотал эластичный бинт, обмотанный вокруг груди. Больше она не сдерживалась и, ответив жарким поцелуем, повисла у него на шее, обвив его ногами. Он искал губами ее рот, глаза, шею и, наткнувшись сначала на дверь, а потом на стену, отнес в спальню, но до кровати они так и не добрались.

Потом, когда они лежали на полу, обложившись подушками и обмотавшись простынями, он проговорил:

— Мы могли бы неплохо переиграть эту ситуацию, если, например, отправились бы на траулере на какой-нибудь остров и поселились там, забыв об остальном мире.

Монро улыбнулась, повернулась на бок и забралась на него верхом. Она не знала, что ответить: как передать свою нежность, желание, страх и понимание неизбежности утраты, потому что для их собственного блага им рано или поздно придется расстаться. Она наклонилась вперед, поцеловала его в лоб, подбородок, а потом, не говоря ни слова, легла рядом, положив ему голову на грудь.

На следующее утро Монро поняла, что проснулась поздно, еще не открывая глаз. Чуть приоткрыв веки, она увидела сидевшего рядом Франсиско, молча смотревшего на нее. Она улыбнулась и шепотом спросила:

— И давно ты за мной наблюдаешь?

— Целую вечность и еще чуть-чуть, — ответил он и провел пальцем по ее лбу, носу и подбородку. — Обещай мне, — попросил он, — что больше никогда не исчезнешь не попрощавшись. Я смогу все пережить, если ты пообещаешь хотя бы это.

— Я обещаю, — прошептала она.

Совершенно не чувствуя себя связанной данным обещанием, она улыбнулась и закрыла глаза.

Четыре дня спустя Монро в форме пилота стояла у раздвижного перехода-«рукава», куда должны были доставить пассажиров с рейса «Эр Франс». Самолет медленно выруливал к зданию аэровокзала международного аэропорта Дуалы. Ни грузчики, ни персонал погранично-таможенных служб, поджидавшие высадки пассажиров, не обращали внимания ни на нее, ни на белый автофургон, похожий на «скорую помощь», подъехавший к выходу. В этом была своеобразная магия форменной одежды: люди в ней никогда не привлекали внимания, особенно в таких местах, как это, а купюра в десять евро служила пропуском в любое место.

Брэдфорд вез с собой два места багажа, собранного Логаном. В основном он состоял из обычного комплекта путешественника, и, если Монро повезет и окажется, что Логан проявил смекалку, какие-то вещи подойдут ей по размеру и стилю. Среди обычной одежды и мелочевки там находились средства связи, форма, видеооборудование, система навигации и ориентировки на местности, а также мобильный спутниковый телефон, способный уловить сигнал и в глубине экваториальных джунглей.

Когда оборудование окажется в их распоряжении, можно будет отправляться в Монгомо. На данном же этапе надо было сделать все, чтобы не засвечивать оборудование даже при беглом осмотре подкупленного камерунского таможенника. Расчет был на то, что посредством фургона «скорой помощи» удастся без особых проблем вывезти багаж из таможенной зоны. Для убедительности в машине будет находиться «потерявший сознание» Брэдфорд.

Самолет буксировали к выходу. Монро надо было выяснить, как будут выпускать пассажиров: через «рукав» или через трап. Увидев, что самолет подвезли к «рукаву», уже начавшему раздвигаться, Монро направилась наверх. По плану, к моменту ее возвращения с Брэдфордом багаж уже должны были получить и загрузить в их фургон.

Монро сняла с формы пилотские знаки отличия, благодаря которым процедура обязательного прохождения досмотра свелась к ничего не значащей формальности, сунула их в карман и теперь стояла у выхода с инвалидной коляской. Она приветствовала пассажиров, выходивших из самолета, и если кому-то из служащих ее присутствие и показалось странным, то они промолчали. Монро высмотрела Брэдфорда еще до того, как тот вышел из самолета, а он, заметив рядом с ней инвалидную коляску, округлил глаза от изумления.

Подойдя к нему, она сказала:

— Пожалуйста, мистер Брэдфорд, это для вашего же блага.

Он послушно опустился в кресло и получил от нее маленькую бутылочку с апельсиновым соком.

— Мы вывезем тебя на «скорой помощи», — прошептала она, наклонившись к нему через плечо. — Так что будь паинькой и выпей лекарство.

— Я подыграю вам с коляской, но пить ничего не буду! — заявил он.

— Или ты выпьешь, или мне придется использовать шприц. — Она продолжала улыбаться, на случай если за ними кто-то наблюдает. — Тебя сюда никто не звал, Майлз, так что придется подчиниться! Здесь я решаю, что и как делать! — Она взяла у него бутылочку, открутила крышку и передала ему. — Пей!

На его лице отразилась целая гамма чувств — от ярости до беспомощности. Убедившись, что он все выпил, Монро довольно улыбнулась и покатила тележку по «рукаву».