Алексей Решетов

МИХАЙЛОВСКОЕ

И не видать в окне Россию.

Всю погруженную во мглу,

И только перышком гусиным

Скрипит сверчок в своем углу.

И льются нянюшкины песни,

Как будто слезы по щеке,

И драгоценных женщин

перстни

горят на пушкинской руке.

И на одной из стен лачужки

В глухом неведомом краю

Тень стихотворца

Тенью кружки

Пьет участь горькую свою.

СЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

1

Мы жили в таежном поселке.
Поселок - двенадцать бараков,
Поставленных криво и косо
На земляничной земле.
И на следах лосиных
Стоял магазин в поселке,
И выходил детсадик
Окнами в глухомань.
Я помню из всех бараков
Яснее всего четвертый,
Похожий на все бараки
И крышей, и писком крыс.
В нем жили почти всё немцы,
А русских - раз-два и обчелся:
Раз – я да братишка с бабкой,
Безногий сапожник – два.
Все будние дни сапожник
Стучал, как голодный дятел.
А в праздники матерился
И пил разведенный спирт.
Он ноги оставил в Берлине,
В Берлине, как говорил он.
Медалью его «За отвагу»
Играла вся ребятня.
Он сам был похож на мальчишку,
Когда война разыгралась.
Когда он вернулся с фронта,
Жена от него ушла.
Она говорила, плача,
Что век бы жила с Глушковым,
Когда б не просил он сонный
Ноги ему укрыть...
Глушков просыпался рано:
Еще за окошком месяц
И гимна еще не сыграло
Радио на стене.
– Чего ты не спишь, служивый?
Он выплюнет мелкие гвозди.
– Какой интерес – без бабы?
Без бабы сплошной кошмар! ­ –
Так взрослым давал ответ он.
А нам бы сказал иначе:
– Приснился мне, хлопцы, леший
С зеленою бородой.
Мигнул он мне красным глазом:
«Глушков, ты мужик исправный.
Сегодня пущу я дождик
Из гвоздиков золотых,
И ты собирай сколь надо,
Хоть горсточку, хоть котомку.
Смотри, не проспи с похмелья –
­Товар пропадет зазря».
– И вы, дядя Петя, ходили?
– Ходилок-то, милый, нету...
– И вы, дядя Петя, не врете?
­­– Глушков отродясь не врал!
Глушков разожжет папироску,
Тонюсенькую, как гвоздик:
– Оставил одиннадцатый номер
Я в Берлине немчуре.
Напрасно мы их тут пригрели,
Они у меня в печенках!
Да я бы... своими руками...
Подай-ка бутылку мне...

2

Комнатка вся в открытках,
Сладких, пасхальных. Кроме
Этих открыток сладких,
Есть у Шарлотты сын...
Есть голубая чашка
С надписью по-немецки:
«Меньше двух зерен кофе
В чашку не можно класть...»
Часто грустит Шарлотта,
Тихо поет Шарлотта,
Как заманил матроса
Остров Мадагаскар...
Вечером на крылечке
Молча сидит Шарлотта,
Белый цветок картошки
К кофточке приколов...
То она к нам заскочит,
Будто со сна – в сорочке,
Тряпкою мокрой машет,
Чтобы губам помочь:
– Бабушка, вы старуха,
Вы подержите Ганса,
Ганса, моя мальчишка.
Я вам помою пол...
Бабушка отмахнется:
– Эк все в тебе играет!
Спрячь, басурманка, груди­
Дети же малые тут.
Пол без тебя я помою.
Ганс у тебя капризный.
Разве ты любишь русских?
Тихо Шарлотта: – Нет.
Раньше мы жили на юге,
Тут у вас сильный холод.
Папа у Ганса умер.
Мы не полюбим вас...

3

Вымыты половицы,
Выскоблены на совесть.
Пахнет смолой в бараке,
Солнышком и травой.
В новеньких лодочках ходит
Павой Шарлотта-немка.
И говорят, что с павы
Денег не взял Глушков...
– Ты никому не скажешь?
Брат отвечает: – Что ты!
– Видел вчера я в щелку:
Немка к нему пришла.
Села на табуретку,
Голову наклонила.
Бледный, Глушков ее гладит:
– Девочка ты моя!
Брат мне не верит: – Брешешь!
Я обижаюсь: – Шиша!
Брат мне не верит: – Сам ты,
Лешка, придумал все.
– Ладно, Фома-невера,
Хочешь – спроси Глушкова:
Ел из Шарлоткиной чашки
Он землянику вчера?
Вечером разыгралась
С сыном своим Шарлотта
И говорила за стенкой
Ломаным языком
Вместо обычного «паче»,
Вместо обычного «кухен» *
«Ладушки, ладушки» – сыну,
Мальчик смеялся в ответ.

* Паче, паче-кухен – соответствует русскому «ладушки, ладушки».

* * *

Зеница ока, Родина моя,

Что без тебя на белом свете я?

Без белых рощ, без пушкинской строки

Я не жилец, я сгину от тоски.

* * *

Опять зима, опять мороз.

Крахмальный скрип

сухого снега.

Куржак на веточках берез.

Дымок над кровом человека.

И солнце –

яркое до слез.