Холли Блэк самая холодная девушка в Коулдтауне 2 страница

Матильда огляделась вокруг своими необычными, новыми глазами. Все казалось великолепным. А прекраснее всего был свет на небесном горизонте.

– Что ты делаешь? – спросила девушка, стоявшая у входных дверей. У нее были длинные черные волосы, однако их корни сверкали яркой белизной. – Иди сюда скорее! Ты что, ненормальная?

Матильда подчинилась. Как только она задвигалась, все вокруг стало расплываться, словно было нарисовано акварельными красками. Красно-розовое лицо девушки расплылось, как и все остальное.

Здание, когда-то, несомненно, бывшее величественным, теперь выглядело так, словно долгое время пребывало в заброшенном состоянии: отстающие от стен обои испещрены граффити, диваны и кушетки придвинуты вплотную к стенам. Парень, в джинсах, но без рубашки, накладывал макияж на лицо девушке с жесткими розовыми косичками, а еще одна девушка, в старинном платье в горошек, натягивала на ноги чулки в сеточку.

В углу другой юноша – с лоснящимися каштановыми волосами, ниспадающими до талии, – составлял из банок с кукурузой, залитой сливками, какую-то немыслимую пирамиду.

– Это что за место? – спросила Матильда.

Юноша, строивший пирамиду из банок, обернулся:

– Посмотрите на ее глаза. Она же вампир! – Однако он не казался испуганным, скорее восхищенным.

– Ее надо отвести в подвал, – сказала одна из девушек.

– Пошли, – позвала Матильду черноволосая и потянула ее к двери. – Ведь ты новоиспеченная, верно?

– Ага, – ответила Матильда. Ее язык скользнул поверх новых, острых зубов. – Думаю, это очевидно.

– Разве ты не знаешь, что вампиры не могут выходить на улицу при дневном свете? – спросила девушка, покачав головой. – Охранники пробуют этот трюк с каждым новым вампиром, но я никогда не видела, чтобы кто-нибудь из них попался.

– Ну да, конечно, – согласилась Матильда.

Спустившись по шатким ступенькам вниз, они оказались в замусоренном подвале с брошенными на пол матрасами. Его освещала единственная лампочка. У стен стояли коробки со съестными припасами, а маленькие окошки под самым потолком были густо замазаны чем-то черным и совершенно не пропускали света.

Черноволосая девушка, пригласившая Матильду спуститься в подвал, улыбнулась:

– У нас налажены коммерческие отношения с охранниками. Еда с черного рынка, одежда, немного деликатесов вроде шоколада и сигарет в обмен на некоторые ответные акции. Ведь у вампиров есть далеко не все.

– И ты будешь у нас в долгу за позволение провести здесь ночь, – сообщил юноша с верхней ступеньки лестницы.

– Но у меня совсем ничего нет, – сообщила Матильда. – Я не взяла с собой никакой еды, консервов или чего-нибудь в этом роде.

– Ты будешь должна укусить нас.

– Что-о? – удивилась Матильда.

– Да, одного из нас, – пояснила девушка. – Как насчет этого? Ты даже сможешь выбрать – кого.

– А почему вы хотите, чтобы я сделала это?

По выражению лица девушки было ясно, что она считает Матильду туповатой.

– Ну кто же не хочет жить вечно?!

«Я не хочу», – чуть не сообщила Матильда, но вовремя прикусила язык. Ей стало ясно, что они уже и так отнесли ее к числу тех, кто недостоин быть вампиром. Кроме того, ей захотелось почувствовать вкус крови.

Ее потянуло насладиться вкусом той красноты, что, пульсируя, текла внутри стоящей перед ней девушки. Это не было ни ощущением боли, какую она испытывала, будучи зараженной, ни чувством голода, стискивавшего ей живот, ни страстным желанием согреться. Ее вдруг охватило внезапное непреодолимое желание.

– Завтра, – сказала Матильда. – Когда снова настанет ночь.

– Ладно, – ответила девушка. – Но ты ведь обещаешь? Ты превратишь кого-то из нас?

– Да, – бесстрастно подтвердила Матильда. Было нелегко заставить себя ждать так долго.

Когда все они поднялись наверх, она почувствовала облегчение, однако оно несколько уменьшилось, когда она услышала, как перед дверью подвала опустилось нечто тяжелое. В конце концов она решила не придавать этому значения. Важным было одно – продержаться в течение дня, а потом отыскать Джулиана и Лидию.

Матильда тряхнула головой, чтобы прогнать мысли о крови, и взяла в руки телефон Данте. Для нее стало неожиданностью появление там нового сообщения: НЕ МОГУ ПОНЯТЬ, ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ИЛИ ХОЧУ УБИТЬ.

У нее снова стало легко на душе. Ее рот расплылся в улыбке, при этом ставшие теперь острыми клыки поранили губу. Она поморщилась от боли. А с Данте все было в порядке.

Она открыла блог Лидии и отправила туда анонимное сообщение: СКАЖИ ДЖУЛИАНУ: ЕГО ПОДРУГА ХОЧЕТ ВСТРЕТИТЬСЯ С НИМ… И С ТОБОЙ.

Уютно устроившись на жестком грязном матрасе, Матильда смотрела вверх, на прогнившие доски потолка, и думала о Джулиане. Она имела разрешение на выход из Коулдтауна только одного человека, а спасать надо было двоих. Но ей было нетрудно вообразить, как спасенной оказывается Лидия, а Джулиан отважно заявляет, что остается с ней, с Матильдой, и даже клянется ей в вечной преданности. Представив себе такую картину, она облизнулась и закрыла глаза. И сразу же все ее грезы поглотила набежавшая красная волна.

Проснувшись с наступлением сумерек, Матильда проверила блог Лидии. Там появился ответ: ИЩИ НАС НА ФЕСТИВАЛЕ ГРЕШНИКОВ.

Все пятеро местных обитателей, сидя на верхних ступенях лестницы, пристально наблюдали за ней.

– Ну, ты проснулась? – спросила черноволосая девушка.

Казалось, она излучала цветовые импульсы, а ее шевелящиеся губы действовали завораживающе.

– Спускайся сюда, – позвала Матильда голосом, который показался ей звучащим где-то совсем далеко, и она весьма удивилась, осознав, что сама произнесла эти слова.

Вообще-то, она не собиралась ничего говорить и не намеревалась подзывать девушку к себе.

– Так поступать несправедливо! – крикнул один из парней. – Ведь я первым объявил, что ты нам кое-чем обязана. Это должен быть я! Тебе следует выбрать меня!

Но Матильда не обратила внимания на его слова, когда девушка опустилась на колени на грязном матрасе и сдвинула в сторону свои волосы, обнажив стройную, без каких-либо изъянов шею. Она казалась ослепительным созданием, наполненным кровью и дыханием, а также хрупким манекеном, таким же ломким, как тоненькая веточка.

Крошечные золотистые волоски щекотали нос Матильды, когда она кусала.

И жадно глотала.

Кровь – это было и тепло, и блаженство, и журчание пульсирующего потока, медленно выбрасываемого из упругих обрывков вен и, словно густой горячий сироп, растекающегося по языку, нёбу, зубам, подбородку…

Матильда смутно ощущала, как кто-то отталкивает ее, еще кто-то что-то истерически вопит, но все это представлялось весьма далеким и несущественным. Постепенно она стала распознавать слова.

– Прекрати! – истошно кричали ей. – Перестань!

Чьи-то руки оторвали Матильду от девушки. По ее шее расползалось сверкающее кровавое месиво. Кровь покрыла пятнами матрас, перепачкала руки и волосы Матильды. Девушка закашляла, на ее губах вздувались и лопались кровавые пузыри, а потом она вдруг затихла.

– Что ты наделала?! – взвыл парень, бережно приподнимая тело девушки. – Она умерла! Умерла. Ты убила ее!

Матильда отпрянула назад, невольно подняла руку ко рту, прикрыла его.

– Я не хотела этого, – тихо произнесла она.

– Может, с ней все будет в порядке, – сказал другой юноша ломающимся голосом. – Нам нужны бинты.

– Но она же мертва! – простонал парень, державший тело девушки.

Тихий стон вырвался откуда-то из глубин тела Матильды, она попятилась назад, к лестнице. Ее желудок был переполнен, живот раздулся. Ей захотелось, чтобы ее вырвало.

Другая девушка схватила Матильду за руку:

– Постой. – Ее широко открытые глаза смотрели умоляюще. – Теперь ты должна укусить меня. Сейчас ты насытилась и потому не причинишь мне вреда…

Матильда с криком высвободила свою руку и бросилась бежать вверх по лестнице – если бежать достаточно быстро, возможно, удастся спастись и от самой себя.

К тому времени, когда Матильда добралась до Фестиваля Грешников, она ощущала во рту металлический вкус и совершенно оцепенела от страха. Она не была человеком, не была хорошей и не представляла себе, что следует делать дальше. Она все время скребла и терла футболку, как будто с нее можно было счистить всю ту кровь, которая пропитала не только ткань одежды, но и ее собственную кожу, и окаменевшие внутренности.

Отыскать место, где проводился Фестиваль, оказалось простым делом даже в ее смятенном состоянии. Люди охотно подсказывали, куда идти, и, похоже, их совсем не беспокоило то, что она была вся испачкана и пропитана кровью. Их беспечное поведение пугало, но не настолько, как вновь возникшее чувство голода.

По дороге она прошла мимо Бала Вечности. Пульсирующие источники света озаряли остатки окон вдоль стен здания, а также девушку с голубыми волосами, заплетенными в десяток косичек. Она держала в руках видеокамеру, направленную на трех людей, одетых во все белое, со сверкающими красными глазами.

Это были вампиры, и девушка брала у них интервью.

Матильду внезапно охватил страх, по телу пробежала дрожь. Но она напомнила себе, что они не могут ничего ей сделать. Она такая же, как они. Мертвая.

Фестиваль Грешников проводился в церкви; витражи в ее окнах были закрашены черным. Дверь, облепленную выписанными по трафарету красными объявлениями, покрывала та же густая черная краска. Изнутри доносились бренчащие звуки какой-то музыки, а несколько человек сидели на ступеньках, курили и беседовали.

Матильда вошла в церковь.

Швейцар убрал обшитый бархатом канат, закрывавший проход, и она прошла мимо людей, стоявших в очереди, чтобы заплатить за вход. Для вампиров здесь действовали свои правила; особенно для тех, чью неопрятную и грязную одежду покрывало такое количество крови.

Матильда оглядела помещение. Перед ее глазами мелькала толпа танцующих, а в стороне находился бар, где подавали спиртное, разливая его из огромных медных чанов-дистилляторов по разнокалиберным кружкам. Джулиана и Лидии нигде не было. Но когда один из посетителей, стоявших возле бара, отошел в сторону, Матильда их увидела. Джулиан наклонился к Лидии и что-то громко говорил прямо в ухо.

Матильда пробилась сквозь толпу и оказалась так близко от Джулиана, что смогла бы дотронуться до него. Она потянулась было к нему, но, осознав, сколько на ней грязи, не могла заставить себя прикоснуться к его руке.

Джулиан поднял голову, вздрогнул:

– Тильда?

Она отдернула руку, словно едва не дотронулась до пламени.

– Тильда, – повторил он, – что с тобой случилось? Ты ранена?

Матильда отступила назад, опустив глаза, и оглядела себя:

– Я…

Лидия рассмеялась:

– Да она же кого-то съела, болван.

– Это правда, Тильда? – усомнился Джулиан.

– Мне очень жаль, – сказала Матильда.

Было столько всего, о чем она должна была сожалеть, но главное – то, что он здесь, рядом. И он должен сказать, что ей делать, как снова превратиться в приличное и порядочное существо. Она должна спасти Лидию, а Джулиан – ее.

Он прикоснулся к ее плечу; его ладонь осторожно легла на ее ставшую жесткой от запекшейся крови футболку.

– Мы искали тебя повсюду. – Выражение его лица было добрым, но с каким-то оттенком страха, и этот страх превращал его улыбку в нечто похожее на гримасу.

– Меня не было в Коулдтауне, – пояснила Матильда. – Я пришла сюда, чтобы его могла покинуть Лидия. У меня есть пропуск.

– Но я не собираюсь уходить отсюда, – сказала Лидия. – Надеюсь, тебе это понятно? Я хочу заполучить то, чем обладаешь ты, – вечную жизнь.

– Но ты не заражена, – возразила Матильда. – Тебе надо уходить. С тобой по-прежнему все может быть хорошо. Пожалуйста, мне нужно, чтобы ты ушла.

– Только один пропуск? – спросил Джулиан, переводя взгляд на Лидию.

По выражению глаз Матильда поняла: он пришел в Коулдтаун вовсе не за ней. И хотя она не могла допустить и мысли о том, что теперь Джулиан воспринимает ее как монстра, открывшаяся правда стала весьма болезненной.

– Я не уйду отсюда, – повторила Лидия, поворачиваясь к Джулиану с капризной миной на лице. – Ты ведь говорил, что с ней все будет совсем не так.

– Я убила девушку, – сказала Матильда. – Я убила. Это ты понимаешь?

– Ну скажи, кого интересует судьба какой-то там смертной девицы?

Лидия отбросила назад свои волосы. В этот момент Матильда вспомнила ее брата, показушника Данте, оказавшегося добрым и приятным парнем. А его милая, славная на вид сестра Лидия оказалась в действительности циничной и бессердечной особой.

– Ты тоже девица, – напомнила ей Матильда. – И ты смертна.

– Я знаю! – крикнула, выкатив глаза, Лидия. – Я просто говорю, что нам безразлично, кого ты там убила. Обрати нас, и тогда мы сможем убить множество людей.

– Нет, – сказала Матильда, судорожно глотнув воздуху. Она опустила глаза; ей не хотелось слышать то, что она намеревалась сейчас произнести. Все-таки шанс еще оставался. – Послушай, у меня есть пропуск. Если ты не хочешь его взять, пусть заберет Джулиан и выйдет отсюда. Но я не стану обращать тебя. Пойми, я не обращу тебя никогда.

– А Джулиан не хочет уходить отсюда, – сообщила Лидия. Ее глаза ярко заблестели, на щеках проступили лихорадочные пятна. – И кто ты такая, чтобы решать мою участь?! Ты же убийца!

Матильда отступила на шаг назад. Ей отчаянно хотелось, чтобы Джулиан произнес какие-то слова в ее защиту или хотя бы взглянул на нее, но он не сводил взгляда с Лидии.

– Значит, пропуск не нужен ни одному из вас, – заключила Матильда.

– Пошла к черту! – рявкнула Лидия.

Матильда повернулась к выходу.

– Постой, – остановил ее Джулиан каким-то сдавленным голосом.

Матильда резко обернулась, не в силах скрыть появившегося у нее на лице выражения надежды. И поняла, почему Джулиан ее окликнул. Позади него стояла Лидия, приставив к его горлу большой нож.

– Обрати меня, – медленно произнесла она. – Обрати или я убью его!

Глаза Джулиана были широко раскрыты. Он начал говорить – то ли протестуя, то ли прося о чем-то, но Лидия еще крепче прижала нож к его горлу, и он замолчал.

Люди поблизости от них перестали танцевать, отступили назад. Одна девушка с налитыми кровью глазами жадно уставилась на нож.

– Обрати меня! – закричала Лидия. – Я устала ждать! Я хочу, чтобы моя жизнь наконец началась!

– Ты ведь умрешь… – начала Матильда.

– Нет, я буду живой – более живой, чем всегда! Такой же живой, как ты!

– Ладно, – спокойно сказала Матильда. – Давай мне свое запястье.

Толпа придвинулась ближе, и люди встали плотнее, глядя, как Лидия протягивает вперед руку. Матильда пригнулась, низко склонившись над ней.

– Убери нож от его горла, – сказала она.

Лидия, сосредоточив все внимание на Матильде, отпустила Джулиана. Слегка покачнувшись, он схватился пальцами за шею.

– Ведь я же любил тебя! – прокричал Джулиан.

Матильда подняла голову и поняла, что его слова были обращены вовсе не к ней. Она одарила его яркой улыбкой, нагнулась и прокусила запястье Лидии.

Лидия вскрикнула, но ее крик не дошел до слуха Матильды. Его поглотила пульсация крови, заглушил прилив жадного наслаждения и ритм музыки вокруг, подобный замедляющемуся биению сердца Лидии.

Усевшись на пропитанный кровью матрас, Матильда включила видеокамеру, чтобы проверить, работает ли электропитание.

Джулиан ушел. Она отдала ему пропуск, но прежде заполучила от него все наличные деньги и кредитные карты. Пытаться заставить уйти Лидию не было никакого смысла, потому что она сразу вернулась бы обратно. Джулиан, пробормотав какие-то невнятные извинения, на которые Матильда не среагировала, выскочил за ворота Коулдтауна. Она об этом не сожалела. Теперь грезы о Джулиане казались ей такими же эфемерными, как и ее прежняя жизнь.

– Оно работает, – сообщил с лестницы один из парней, Майкл, сидевший наверху с ноутбуком на коленях. Даже несмотря на то, что она убила одну из девушек, они обрадовались ее возвращению и были готовы снова пойти на риск смерти ради вечной жизни. – Ты будешь вести передачу в реальном времени.

Матильда поставила камеру на штабель коробок, направила ее на себя и на стену, где она уложила связанную Лидию с кляпом во рту. Та дергалась, пыталась лягаться, но Матильда не обращала на нее внимания. Она шагнула вперед, встала перед камерой и улыбнулась.

Меня зовут Матильда Грин. Я родилась 10 апреля 1997 года и умерла 3 сентября 2013-го. Пожалуйста, скажите моей маме, что со мной все в порядке. А ты, Данте, если смотришь эту передачу, прими мои извинения. Многие из вас, вероятно, смотрели немало видеотрансляций из Коулдтауна. Я тоже. Картинки с девчонками и мальчишками в клубах, трущимися во время танцев друг о друга или изящно выпускающими из себя кровь для своих хозяев – знаменитых вампиров.

А здесь находится то, чего вы никогда не видели. То, что я собираюсь показать. Вам предстоит в течение восьмидесяти восьми дней следить за девушкой, которая будет избавляться от инфекции. Общество увидит, как она умоляет, визжит и плачет. Как ее рвет после еды, как она писает в штаны и теряет сознание. Вы увидите, как я скармливаю ей, банку за банкой, кукурузу со сливками.

Это не будет приятным зрелищем.

Вам придется понаблюдать и за мной. Я вампир того вида, к которому будете принадлежать и вы, – нового вида, практически не поддающегося контролю. Я уже убила одного человека и не могу ручаться, что не сделаю этого снова. Эту девушку заразила я.

Я и есть реальный Коулдтаун.

Вы все еще хотите сюда?

САРА РИС БРЕННАН Очень горячий вампир

– Итак, Крис, ты действительно проделал огромный путь из Трансильвании, чтобы присоединиться к этому совершенно потрясающему ансамблю?

– Э-э-э… Я из Бирмингема, – ответил Кристиан.

Свет в студии резал Кристиану глаза, а ведущая выдувала розовые колышущиеся пузыри жевательной резинки и одновременно брала интервью. Всякий раз, когда она выдувала пузырь, у нее под макияжем на шее вздувалась вена.

Она назвалась Трейси. Кристиану не хотелось думать плохо о девушке, которую впервые увидел, но он не мог избавиться от ощущения, что она произнесла свое имя как Триси.

– Итак, скажите мне, ребята, – продолжала Триси, втягивая в себя пузырь, который сдулся и сжался у нее во рту, – кто-нибудь из вас уже нашел эту необычную девушку?

Брэдли, которого Кристиан имел все основания ненавидеть, одарил ее самой обаятельной улыбкой.

– Нет, Триси, пока ищем, – ответил он с застенчивым видом. – Понимаете, очень трудно найти кого-то настоящего в музыкальном бизнесе. Нужна нормальная девочка. Такая, чтобы мне понравилась.

Кристиан знал наверняка, что Брэдли тайком водит шашни с Фэйи, а это было плохо вдвойне: во-первых, она их менеджер и, во-вторых, вероятно, является тайным агентом Сатаны на земле.

– Как насчет тебя, Крис? – весело прощебетала Триси, переведя на Кристиана свои подобные голубым прожекторам вертолета глаза. – У тебя есть подружка?

– Кристиан, – поправил ее Кристиан. – И… хм… конечно же нет.

– Конечно? – спросила Триси с какой-то внезапной, устрашающей многозначительностью.

В полумраке Кристиан заметил Фэйи, облик которой напоминал змею, распускающую свои кольца перед нападением. Триси наклонилась к нему с улыбкой, призывающей к откровенности; в ее дыхании ощущался арбузный аромат жевательной резинки.

– Почему же так, Крис?

– Хм… Может, потому, что я вампир?

– А разве девушки не сразу понимают, кто ты есть на самом деле? – поинтересовалась Триси, откинувшись назад и подчеркнуто медленно произнося слова. Выглядела она при этом несколько разочарованной.

– Если честно, я думаю, что сразу, – ответил Кристиан. – Наверное, в этом и состоит проблема. То есть им известно, что я пью кровь, и поэтому у меня нет возможности предложить им вместе пообедать. Вдобавок к этому они опасаются, что из их тел может быть высосана вся кровь. С другой стороны, если бы они пригласили меня на барбекю, пикник мог закончиться обжариванием моего тела, насаженного на шампур соответствующих размеров. Как вы понимаете, меня такая перспектива не слишком привлекает.

Фэйи расхаживала, как леопард в клетке, что очень тревожило Кристиана. «Будь самим собой», – напутствовала она его перед интервью, и Кристиан преподносил себя в той единственной манере, какую мог представить, даже несмотря на то, что Фэйи, похоже, намеревалась его «перепрограммировать».

Внезапно Брэдли громко рассмеялся прямо над ухом Кристиана, отчего тот вздрогнул.

– Это здорово, что ты такой интересный человек. Не правда ли, Триси?

Триси в ответ подмигнула Брэдли.

– Ты совершенно прав, Брэддерс. Ну а теперь Джош и Фес, – продолжала она, повернувшись к остальным членам группы. – У вас есть подруги?

Джош выглядел испуганным. А внимание Феса, по-видимому, отвлекали блестящие серьги Триси.

Кристиан недоумевал: какое отношение к музыке имеет наличие подружек? Они пришли сюда сразу после записи последней песни своего первого альбома. Почему Триси не начала интервью с вопросов об этом событии?

Вместе с тем нельзя сказать, что Кристиан имел большой успех у девушек до своего обращения в вампира. Из-за застенчивости и прыщей на лице. Если девушка ему нравилась, обычно она говорила, что слишком ценит их дружбу и во имя ее будет вынуждена заниматься любовью с регбистами, а Кристиан в это время подержит ее сумочку. Его мама любила повторять, что времени еще достаточно, скоро он поступит в колледж и там сможет выбрать из тысячи разных путей.

Но путь оказался единственным – темный переулок, кратчайший путь, который Кристиан обычно выбирал, возвращаясь домой из школы. В тот вечер было темно и холодно. Он шел, спотыкаясь, засунув руки в карманы школьных форменных брюк из легкой материи, и злился на себя за то, что забыл надеть перчатки.

Впереди показался чей-то сгорбленный силуэт, и Кристиан подумал, что это бомж, остановившийся попросить денег. В следующее мгновение произошло чертово нападение, подробности которого Кристиан помнил весьма смутно. Оно было стремительным: ему на плечи внезапно вскочило отвратительное, рычащее существо. Кристиан сумел открыть лезвие своего швейцарского армейского ножа и полоснуть им вампира по лицу. Рана оказалась глубокой, она раскрылась, и темная кровь из нее потекла прямо в рот Кристиану.

После этого никакого другого выбора уже не было.

Из глубин воспоминаний о том темном переулке Кристиана вывели громкий смех Брэдли и ослепительная яркость освещения телестудии.

Зачем они посадили вампира, с его обостренным слухом, рядом с человеком, чей смех напоминал звуки, издаваемые бегущей гиеной, Кристиан не знал.

– Я в расцвете своих семнадцати, – сообщил почти двадцатилетний Брэдли, отъявленный лгун и вредина. – И я никогда не был…

Он пошевелил бровями, не закончив фразы, а Триси оглушительно расхохоталась:

– Ох, Брэддерс, ты просто ужасен! А как насчет тебя, Крис?

Кристиан поморгал глазами:

– Меня?

– Ну, тебе-то сколько лет? – спросила Триси. – Двести? Триста?

– Э-э-э… Мне девятнадцать, – ответил Кристиан.

В этот момент Триси снова наклонилась вперед, накрыла ладонь Кристиана своей ладонью и не отдернула ее, ощутив леденящий холод. Пристально посмотрев ему в глаза, она продолжала мягким, проникновенным голосом:

– Должно быть, это девятнадцать… вампирских лет?

– Крис, тебе не следовало так злиться на нее, – сказала Фэйи, ведя всю компанию обратно к лимузину, который должен был доставить их к месту проведения концерта.

– «Вампирских лет»! – периодически восклицал Кристиан.

– Ну, это как собачьи года, только наоборот, – услужливо пояснил Брэдли.

Кристиан не ударил его только потому, что в инструкции, которую ему вручили в клинике перевоспитания после нападения, – «Руководство по вампиризму для добропорядочного гражданина» – подчеркивался тот факт, что теперь он обладал силой, достаточной, чтобы снести с плеч голову Брэдли одним ударом и отбросить ее в поставленное перед ними ведерко с бутылкой шампанского. Брэдли являл собой самую дурную личность из всех, с кем Кристиану приходилось общаться, и явно не заслуживал этого общения.

Более того, Фэйи должна была бы всыпать ему по первое число.

– Да, я понял ее ужасный, живодерский и бессердечный нрав. Спасибо! – сказал Кристиан, потирая виски.

Когда он был взволнован, его клыки начинали ныть, и обычно это заканчивалось мигренью.

– Не могу поверить, что прямо сейчас мы собираемся дать наш первый концерт, – сказал Джош, как обычно избегая взгляда Кристиана и нервно ерзая на сиденье, при этом крыша лимузина слегка приглаживала его пушистые каштановые локоны.

– И я не могу, поскольку у нас даже поклонников еще нет. Ведь мы только сегодня закончили записывать наш первый альбом. Ну и все такое…

Джош старательно притворялся, что не слышит слов Кристиана. Каждая клеточка внутри его тела стонала от присутствия в лимузине вампира. «Что еще за вампир в лимузине? Я понятия не имею, о чем это ты!»

– Месяц назад мы разослали наш сингл и снимки фотосессии в самые лучшие журналы, – напомнила Фэйи с довольным видом. – Вам, парни, уже посвящено пять форумов в Интернете. Ваши фаны шлют туда потоки писем, в основном адресованных Брэдли и Крису.

– О-хо-хо, – произнес Кристиан, посмотрев наружу сквозь тонированные стекла лимузина.

Любопытные и слегка возбужденные люди пытались заглянуть внутрь машины, когда она проезжала мимо. Год назад Кристиан и сам вел бы себя точно так же, полагая, что появление лимузина означает наличие внутри людей, живущих интересной, гламурной жизнью.

– Крис, Крис, – позвал Брэдли, одновременно слегка хлопнув по голове, чтобы привлечь к себе внимание, словно Кристиан был глуховатым малым, а не вампиром, обладавшим совершенным слухом, – тебе действительно всего девятнадцать? Я думал, вампиры живут очень долго, сотни и сотни лет.

– Да, это так, – коротко ответил Кристиан. – Вампирам дано жить сотни лет. Но при этом мы проживаем последовательно год за годом. А я вампир еще только один год.

– Круто, – глубокомысленно произнес Фес.

Остальные в недоумении уставились на Феса, смотревшего вокруг с доброй улыбкой.

– Ладно, – произнесла наконец, прокашлявшись, Фэйи. – Давайте еще раз пройдемся по вашей программе, ребята.

Они штудировали ее уже несколько недель. Кристиан опять посмотрел на улицу через затемненные окна и подумал: как произошло, что на первом же прослушивании он стал членом группы «Четыре в одном»? Он отчаянно надеялся, что его выберут, и не верил в это, следя за глазами Фэйи, загоравшимися всякий раз при взгляде на обаятельного и внешне беззаботного Брэдли.

– Ты будешь заводилой, – сказала она будничным тоном, обращаясь к Брэдли. Потом перевела взгляд на Джоша, уставившегося на нее с выражением мольбы на лице. – А ты можешь изображать тихоню, зануду. Зацикленный модник будет нам очень кстати.

– Мадам, я чувствую себя озадаченным. Это было интервью словно для получения работы в закусочной фастфуда, – заговорил малый с безумным взглядом и прической, состоящей из многочисленных отдельно скрученных прядей, который, как впоследствии узнал Кристиан, просил называть себя Фес.

– Ты-то, конечно, будешь барабанщиком, – ответила ему на это Фэйи.

Затем она повернулась к Кристиану, который едва ли мог бы на что-то надеяться, если она заграбастает все это у него и растопчет высоченными каблучищами. Ведь ему пришлось покинуть свой дом. Мама сказала, что его братик не может спать в одном доме с вампиром. Теперь Кристиану было некуда идти.

Фэйи улыбнулась ему, почти столь же прекрасная, как и ужасная.

– Ты станешь нашей диковинкой.

В тот момент это показалось ему неплохой идеей.

Вокруг концертного зала бушевала орущая толпа.

– Ого! – пробурчал Кристиан. – А не явились ли мы по ошибке на презентацию книги Стивена Кинга?

– Ты читаешь книги, Крис? – удивилась Фэйи. – Это хорошо. Дай им понять, что ты человек образованный, содержательный и интересный. Парень из тех, кто может написать для них стихи – нет, лучше песни. Не забудь упомянуть об этом в следующем интервью.

– Выходите, ребята, – сказал Брэдли, распахивая дверцы лимузина. – Публика ждет нас!

Он вышел из салона, ступил на красный ковер и выполнил настоящее сальто назад. Толпа отреагировала аплодисментами, которые заглушили звуки, напоминающие лай койотов, а Кристиан прикрыл глаза от искреннего стыда за то, что связан с такой несуразной личностью.

Фэйи ткнула Кристиана в живот авторучкой.

– Давай выходи отсюда! И если бы ты смог проделать ту самую штуку – поднять рукой полу плаща, прикрыть ею лицо и зашипеть…

– Фэйи, – решительно прервал ее Кристиан, – я никогда не сделаю этого.

Фэйи фыркнула и скрестила свои общепризнанно шикарные ноги, обтянутые шуршащим шелком.

– Ну, по крайней мере, выйди из машины и блесни им своим клыком.

Фес и Джош уже выбрались из лимузина. Встреченные ревом толпы, они сталкивались плечами и жались друг к другу. Кристиан закутался в плащ.

– У меня пропала куртка с капюшоном, и я знаю, что это ты стащила ее, – сообщил он Фэйи, нанося ей тем самым прощальный удар.

– Ты несешь чушь, у тебя не было такой куртки, – отпарировала она. – Больше никогда не упоминай о ней в моем присутствии.