Действие 1. Представляет собой сцену школьного актового зала с декорациями замка Эльсинор на заднем плане, «позорным столбом» (к которому прикованы нищенки Шиверских и

Сцена 1.

Представляет собой сцену школьного актового зала с декорациями замка Эльсинор на заднем плане, «позорным столбом» (к которому прикованы нищенки Шиверских и Презе), картонной плахой с воткнутым окровавленным топором, нарисованным дубом.

На сцене бьются насмерть Гильденстерн-Мухаметова и Розенкранц-Михайловская. За схваткой со сладенькой улыбкой наблюдает Полоний-Коровин из-за дуба. У замка Эльсинор видны разнообразные «зрители» (т. е. почти вся труппа), подбадривающие соперников криками.

Звучит драматичная музыка. Звон клинков начинается еще в темноте, и когда свет включается, соперники отчаянно дерутся.

Голос Иванова: (за сценой, воодушевленно) Клинки сошлись! Суровость стали – и та должна была устать, вы слышите, устать, коль стали… Сердца двоих преградой для судьбы. Вот бой закончится, вот-вот, совсем вот-вот, конец грядет… вот-вот…

Г о л о с а: «Галка, мочи его!» «Обходи слева, слева обходи!» «Натаха, загоняй его за столб, слышишь?», другие возгласы.

Голос Иванова: (за сценой, недовольно и тревожно) Вот-вот уже конец настанет им… И кто-то первый упадет на землю! Но внемлю – я зарок даю Судьбе, что все закончится вот-вот…

Ч и ч у а: (суфлирует из-за угла декорации, громким шепотом) Кончайте! Хватит! Да остановите же их кто-нибудь!

Аязян в роли придворной дамы, в платье пытается уцепиться за край плаща Гильденстерна-Мухаметовой, но та взмахивает шпагой – Аязян с визгом убегает.

Голос Иванова: (за сценой, совсем уныло) Вот-вот… И значит, он вот-вот… И победит… вот-вот…

Ч и ч у а: (приложив листки сценария раструбом к губам) Уже закончилось все ваше время, нечестивцы, вот!

Из «леса» Чичуа выпихивает Лаэрта-Липперта (костюм в беспорядке, рубаха надорвана, запятнана кровью), он бубнит свой текст, но дерущиеся не останавливаются. «Зрители» визжат и подбадривают.

Голос Иванова: (за сценой, на нервах) О, вы дерущиеся, блин, кончайте ж вы, занятьем вы достали! Вам Юльфирузынна уж давно сказала срок… ну блин, да что же вы тупые тут, о боги, ё-моё!

Гильденстерн-Мухаметова, загнавшая врага за визжащих «нищенок», поворачивается к Лаэрту и все понимает. Она изображает «раненую», отступает и валится на настеленные на сцене маты.

М у х а м е т о в а: (вопит истошно) Ударен я мечом его, совсем я умираю, вот!

Чичуа семафорит руками: поднимайте его, поднимайте. Слышен шепот: «Поднимите ее, это не по сценарию!». Розенкранц-Михайловская пожимает плечами и вертит головой. Лаэрт-Липперт придумывает. Он шагает к лежащей Гильденстерну-Мухаметовой, склоняется на одно колено, трогает «рану», смотрит на пальцы, поднимает руку.

Л и п п е р т: Из раны хлещет кровь, как я отлично вижу! Остановить бы надо, но вот чем?! Я знаю, что… я знаю! Люди, о, несите спички вы скорей! Простые спички, рану мы прижгем наверняка.

Гильденстерн-Мухаметова в ужасе приподнимает голову, пытается рассмотреть. Освободившаяся от цепей Нищенка-Презе подскакивает к Лаэрту-Липперту, делает вид, что передала ему что-то.

Л и п п е р т: (поднимая руку со «спичками», грозно) Вот спички дали! Зажигай огонь, родная! На пятке рана, и прижгем тотчас ее…

М у х а м е т о в а: (вскакивает резко, отпрыгивает вглубь сцены и потрясая мечом, кричит) Спаслася я!!! Не надо жечь ничо!!! Я выздоровел, да… Короче, я здоров, как бык!

[во время этой сцены за частью кулис видна Мульпямяну; она остается незамеченной для всех актеров. Но зрителям видно, как она что-то поджигает настоящими спичками и, размахнувшись, кидает за декорацию замка]

Липперт-Лаэрт поднимается, обращается к зрителям.

Л и п п е р т: Порок почти наказан, мы спасли их жизни… Пора на замок нам идти, где Зло гнездо свило своё вольготно. Он уж горит, и это добрый знак!

От декораций замка и вправду, идут клубы белого дыма, «зрители», сидевшие там, разбегаются за кулисы. Шиверских вскакивает с цепью на ноге и валит картонный «столб» - убегает тоже, волоча его. Липперт в недоумении оглядывается.

Л и п п е р т: (импровизируя вдохновенно) Да, замок уж горит, на штурм иду я… Да он, а че горит он… вот… Че за фигня, не начинали ведь!

Голос Иванова (за сценой, панический) Вы че там зажгли, а! Это же в другом акте… это не сейчас! (кашляет, умолкает)

Конструкция с грохотом падает – из-за нее валит дым. На сцену выбегает Ковалев без галстука и очков, машет руками.

К о в а л е в: Спокойно! Незапланированный антракт! Всех попрошу организованно покинуть помещение… Мы пригласим!

[ЗАТЕМНЕНИЕ]

Музыкальная вставка (А. Городницкий, «Театр»)

Сцена 2.

В темном пространстве сцены прожектор освещает только директорский стол, телефон и самого Ковалева, без пиджака, в перепачканной рубашке, сидящего на столе боком. Рядом угадывается контур фигуры Литвиненко. Ковалев разговаривает по телефону:

К о в а л е в (в трубку) Да… да, конечно… я понимаю… Нет, никакой опасности нет. Да какой пожар! Какая-то сволочь дымовую шашку кинула в декорации. Да, прямо после первого акта! Да нет, не армейская… Ой, господи, из мыла и старых газет сварганили. Да, в Интернете рецептов полно… нет, никто. Ну, Ковригина у нас есть такая, потушила ее… как? Да обыкновенно – покрывало на нее бросила и сама сверху упала… Да нет! В порядке она. Ну, в медпункт отправил, чуть-чуть дыма наглоталась… нет, никакой больницы. Все, все, под контролем. Да, надо идти, еще спектакль доигрывать. Все по плану.

Л и т в и н е н к о: (дождавшись, пока он повесит трубку, негромко) Вот и знак…

К о в а л е в: Какой?

Л и т в и н е н к о: (саркастически) Империя наносит ответный удар. Я говорила – постановка – это только катализатор. И босоножество тоже.

К о в а л е в: (вставая и отряхиваясь, пытаясь оттереть рубашку, хмуро) Я не знаю, какая там империя… и кого ты имеешь в виду…

Л и т в и н е н к о: (сухо) Того, кто должен сменить тебя на твоем месте, Володя!

К о в а л е в: (сердито) А, черт… прожег всё-таки… (бросает отряхивает, поднимает глаза на Тамару и поправляет очки нервно) Так вот! Я знаю, что империи ПЛОХО КОНЧАЮТ. А я, Тома – и ты - республиканцы. Вот и всё… Пойдем в зал. Мы победили, в конце концов.

Они идут до дверей, прожектор их провожает и высвечивает столик с вазой и цветком у двери.

К о в а л е в: (спохватывается) Ой! Я ведь хотел… (выдергивает цветок и преподносит Литвиненко) Это тебе… Ты… я… спасибо, в-общем!

Л и т в и н е н к о: (игриво) О, какой жест, сударь… (рассматривает цветок) А это в нагрузку? (показывает ему белый комочек).

К о в а л е в: (с досадой) Черт! Да кто ж сюда жевачку-то мог выбросить?!

Л и т в и н е н к о: (смеясь и увлекая) Пойдем, пойдем, призрак Гамлета… Или тебе «Цезарь» больше нравится?

[ЗАТЕМНЕНИЕ]

Музыкальная вставка (А. Городницкий, «Театр»)

Сцена 3.

Сцена изображает ту же картину на сцене актового зала. Только декорации замка стоят криво и немножко закопченные. «Позорного столба» нет. Плаха передвинута к заднику. У кулис стоят Литвиненко и Шиллер, наблюдая.

На авансцене расстелена дорожка из битого стекла – метров пять длиной, уходящая за кулисы. Тут же стоят Лаэрт-Липперт, опирающийся на меч, Офелия-Арнольди, Гертруда-Глинская и Полоний-Коровин, а также Стражник-Петрова и Монашка-Михайловская.

Л и п п е р т: (сурово) Всё кончено. Вы недостойны больше, чтоб править этим царством. По древнему обычаю пройти вам суждено… дорогою позора. Эти камни поранят ваши ноги, коль виноваты вы. Но если вас Господь простит, уйдете с честью!

А р н о л ь д и: (опускается на колени перед Лаэртом) О, милый! Умолю тебя… Но пощади их, хоть до нашей свадьбы! Желанье переменится твое, не будь жесток! Ведь то отец мой, ты подумай просто!

Л и п п е р т: (кладя руку ей на голову и поглаживая; все так же сурово) Мужчина непреклонен в двух делах: в любви к желанной Даме и во время Битвы. Не вижу прока нарушать завет сей час… К тому ж не плаху мы даем, а путь; пусть мужественны будут – и отбудут с миром.

Г л и н с к а я: (протягивает руку к Полонию, певуче) Пойдем же, друг мой, той тропой позора, куда нас помыслы все наши привели! Пойдем смелей, коль ты готов со мной – свой путь земной до края света продолжать!

Полоний делает шаг к Гертруде, к дорожке – но внезапно отскакивает, отбрасывает ее руку.

К о р о в и н: (вопит) Я? Да че за фигня! Мы не договаривались… Такого в сценарии не было! Че за фишка, блин, порежуся… я не буду, не хочу! Сама иди!!!

Не слушая его, Гертруда-Глинская вступает на дорожку из битых стекол и идет (стекла хрустят).

Ш и л л е р: (ахая) Господи! Она же… это членовредительство! Это подсудное дело!

Л и т в и н е н к о: (холодно) Елена Владимировна, успокойтесь. Этому фокусу сто лет в обед. Просто надо расслаблять ступню… вы умеете?!

Ш и л л е р: (с ужасом смотря на Литвиненко) Да вы что?! С ума сошли?!

Л и т в и н е н к о: (обольстительно улыбаясь) Я вас научу. Совершенно бесплатно!

Гертруда-Глинская уходит за кулисы и тут Полоний-Коровин, следивший за ней с перепуганным лицом, кричит: «А-а-а!!!» и бросается прочь, к заднику. Стражник-Петрова при этом еще и шарахает беглеца по спине мечом, крикнув «Ну и вали, слабак!».

Л и п п е р т: (со смехом, импровизируя) Вот он, безумец настоящий! С ума сошел, и умер… э-э… умер в нищете!

Звучит траурная музыка, на несколько секунд приглушается свет. К авансцене выходят все персонажи, образуя ряд. А по ряду движется фигура в белом саванне – Ковалев.

Голос Иванова: (замогильный, с подвыванием) И вот когда утихло все, тень Гамлета, тень принца нашего – себя пред ваши очи вдруг явить решила!

К о в а л е в: (декламирует)

Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далёком отголоске
Что случится на моём веку́.

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.

`

[ЗАНАВЕС]