Последние годы жизни и кончина

Телесные силы старца к концу жизни слабели все больше и больше, к тому же по откровению свыше он знал, что кончина его наступит внезапно, поэтому всегда ожидал смертного часа. В одном из своих стихотворений он писал:

Мой путь к вечности так недалек!
А о смерти я знаю немного:
Неизвестно, в какой час придет,
Но внезапно - так Богу угодно!
Не хотел бы я старцем бесплодным
К трону Господа Славы прийти,
Но с собою спасенные души
Я хотел бы к Христу привести.
Искупителю мой, Иисусе!
Смерти ночь мне с Тобой не страшна,
Но пустым к Тебе, Боже, явитъся -
Вот что так устрашает меня.
И задумался я над собою…
Так прошу вас, мои дорогие:
Схороните в пещерной могиле
Под Распятием Крестным меня.
Будь всегда, Святой Крест, над могилой,
Где покоиться прах будет мой,
Мою душу, Иисусе Сладчайший, помилуй!
Со святыми ее упокой.

Это стихотворение старец написал во время отпуска, находясь в Иверии. Смиренно сокрушаясь о своем недостоинстве, в конце стиха он приписал: «Много лет на свете я прожил, а добрых дел не накопил».

Свою физическую слабость он старался скрыть, особенно перед своими чадами, и, превозмогая себя, утешал всех. Обычная веселость его нрава не позволяла даже предположить, что совсем скоро он уйдет на вечный покой.

С удивительной стойкостью духа ждал он приближения конца. Его детски-чистая душа, сияя светом благодати, давно уже была готова к переходу в вечность, и в сущности своей смерть не страшила его: «Смерти ночь мне с Тобой не страшна». Он говорил о ней как о радостном событии, всю надежду возлагая на милосердие Божие, а не на свои дела. Только любовь к духовным чадам - будущим сиротам - заставляла его держаться за жизнь и подлечивать свой организм. Однако некоторых своих духовных детей старец постепенно стал подготавливать к разлуке. Батюшка открыл им, что Господь возвестил ему о его кончине: «Сказано мне: еще пять лет поживу, а если чада духовные будут усиленно молиться и исправляться, то и больше…»

Напрягая слабеющие силы, батюшка продолжал утешать приходящих к нему, но время посещения ограничили до одного часа: с 17 до 18 часов. После литургии он садился на деревянный диванчик около своей кельи, а пришедшие поочередно подходили к нему со своими нуждами, духовными вопросами. На бытовые вопросы батюшка не отвечал. Он говорил: Я схимник. Мое назначение - молиться и спасать души». Особенно словоохотливых он урезонивал словами: «Беседа хорошо, а молитва - выше!»

Собрав все завещания в одну книгу вместе со своими стихотворениями и праздничными поздравлениями, батюшка раздавал их своим чадам. Много слез было пролито нами при чтении этой книги. Весть о близкой разлуке с любимым пастырем распространилась среди чад. Старец уже открыто говорил о своем близком конце. Однажды по окончании литургии, когда все подошли к кресту, он вышел из алтаря и сказал: «Вчера в алтаре чуть не умер, но вы помолились, и я ожил. Благодарю за молитвы. Может быть, до Успения доживу».

Однажды погода резко изменилась, подули сильные ветры, и в коридоре братского корпуса, где принимал отец Савва, гуляли сквозняки. Ночью он почувствовал сильный озноб, поднялась температура. Началось воспаление легких. От высокой температуры он горел, как в огне, его душил беспрерывный кашель. Иногда приходилось давать ему кислородную подушку. Не была сна, совсем пропал аппетит. Отец Савва попросил благочинного, чтобы его соборовали. Монастырский духовник архимандрит Феофан ежедневно причащал его Святыми Дарами.

Тяжелая болезнь, с особой силой проявившаяся из-за преклонного возраста и хронической болезни легких, приняла затяжной характер: с июля 1979 года до праздника Успения Божией Матери.

Однажды в этот период батюшка испытал чувство разлучения души и тела… Вот какой случай вспомнил он в это время. На большой высоте летел самолет. Вдруг вышел пилот и сказал: «Граждане, скрывать не буду, гибель наша неминуема: управление самолетом вышло из строя. Но… среди вас есть духовное лицо». И тогда находившийся в самолете епископ встал на колени и со слезами начал молиться: «Не готов я, Господи! Продли мне жизнь для покаяния, продли жизнь и всех находящихся в самолете…» Молились и другие пассажиры.

И вот Господь сотворил чудо. Пилот вышел и сообщил, что управление работает нормально и самолет летит по маршруту.

Вспомнив это, батюшка горячо молился о продлении ему жизни. И вдруг почувствовал, что чаша загробной жизни пока миновала его…

Святая обитель усиленно молилась о выздоровлении старца, а особенно усердно - духовные чада. По всем городам они заказывали множество литургий за своего дорогого батюшку, несли усиленные молитвенные подвиги, давали Господу обеты. И действительно многие из них стали неузнаваемо молчаливы, сосредоточены, самоуглублены. Ради батюшки каждый старался на себя принять последствия искушений, поэтому в духовной семье старца установился прочный мир. От близких чад, окружавших его, эта умиротворенность, как по проводам, распространилась по другим городам. Батюшка радовался и благодарил Господа и Его Пречистую Матерь за содействующую и укрепляющую их благодать. Забывая о себе, он все время заботился о других.

После праздника Успения Божией Матери батюшка ходил в храм только по воскресеньям и в праздники, но потом здоровье его, по милости Божией, стало восстанавливаться. После этого он еще некоторое время жил в полузатворе.

Но вот наступила роковая минута… 14/27 июля 1980 года, в воскресенье, в 9 час. 45 мин. старец Псково-Печерской Свято-Успенской обители схиигумен Савва почил в Бозе. Об этом возвестил монастырский колокол. Люди собрались у трапезного корпуса, где находилась келлия старца. Узнав о его кончине, многие поспешили известить его близких, родных и духовных чад, и печальная весть быстро разнеслась по всем городам и весям. Все эти дни поезда и другие виды транспорта были переполнены пассажирами, спешащими в обитель, чтобы отдать последний долг почившему старцу. Неслись в монастырь телеграммы с просьбой отложить погребение, чтобы всем успеть проститься со своим духовным отцом.

По благословению владыки Иоанна, митрополита Псковкого и Порховского, погребение старца было назначено на 30 июля - на четвертый день после его кончины.

Из тесной часовенки гроб с его телом был перенесен в Успенский храм, где непрерывно служили панихиды, чередуя их с чтением Евангелия. На четвертый день тело старца было перенесено в более вместительный Сретенский храм, где отпевание совершил наместник монастыря архимандрит Гавриил в сослужении священноиноков обители и прибывших священнослужителей - духовных чад старца. После отпевания при большом стечении народа гроб был обнесен вокруг Успенской площади и поставлен в Богом зданных пещерах, возле храма Воскресения, с правой стороны, в заранее приготовленную нишу.

Нет слов, чтобы описать скорбь, плач, рыдания осиротевших людей. Но многие из нас в то же время испытывали какое-то необычайное чувство радости: жив отец! Он не ушел от нас! Он всегда будет с нами! … Прервалась земная жизнь ревностного подвижника, служителя Божия, стихли его пламенные речи, сомкнулись очи, приветливо смотревшие на всех, но дух его, слово его и учение будут вечно жить в сердцах любивших и знавших его людей.

Говорят: «Конец венчает дело». Да, по плодам определяется достоинство дерева, по делам человека определяется, какова была его жизнь. При жизни старец всегда помнил, что он странник и пришелец на земле, и, взыскуя Небесного Отечества, непрестанно молил Господа и Царицу Небесную, чтобы упокоили душу его в селениях праведных и Ими же веси судьбами спасли духовных чад и всех любящих и ненавидящих его. Он горячо молился всегда и за всех, за весь мир, за живых и умерших.

Во всех уголках России (даже на святом Афоне и в Иерусалиме) имя его произносится с особым уважением и любовью. А такая чистая, святая любовь приятна Господу, ибо Он Сам есть Любовь. Согласно словам апостола, он «духом горяще» работал Господу и для всех окружавших его «бе горя и светя». Это был один из тех общественных деятелей, какие бывают только в Царстве Христовом и которые, не «высокая мудрствующе, но смиренными ведущеся», успевают сделать для блага ближних больше, чем сильные мира сего.

Душа старца, освободившаяся от уз тела, обрела новый путь, который Святая Церковь, разумевающая пути Божий, именует блаженным: «Блажен путь, в оньже идеши днесь душе, яко уготовася тебе место упокоения». И теперь он ждет от нас не стенаний и слез, а благой памяти и молитвы, чтобы Господь, призвавший его от видимого мира во «страну живых», сподобил душу его услышать сладчайшие слова Спасителя: «Приидите благословеннии Отца Моего: наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира».

Смерть есть благо для умирающих благочестно. «Где ти, смерте, жало? где ти, аде, победа?» Мы дерзновенно верим, что Господь милостиво приимет почившего раба Своего, ибо милостивых, каким был старец при жизни, ожидает великая милость Божия на Последнем Суде: «Блажени милостивии, яко тии помиловани будут».

Мир праху твоему, дорогой, незабвенный наш духовный отец и наставник!