Пауло Коэльо 13 страница

- Если даже у меня и есть талант, я сумела проявить его по одной-единственной причине. За все те дни, что мы провели вместе, ты почти ничего не говорила о своей личной жизни и не расспрашивала об этом меня. Давай я возьму твой кофр. Фотография - не женское дело: какие тяжести приходится таскать!

Ее наставница рассмеялась:

- Да мне и нечего говорить, кроме того, что я обожаю свою работу. Мне тридцать восемь лет, я в разводе, детей нет, есть связи и знакомства, позволяющие жить не роскошно, но вполне достойно. Кстати, хотела бы добавить: если все пойдет как надо, ты никогда, никогда не веди себя как человек, которому его профессия позволяет выжить… Даже если это будет так. Если не последуешь моему совету, система будет легко манипулировать тобой. Разумеется, я использую твои снимки и заработаю на них. Но сейчас настойчиво советую тебе обзавестись профессиональным агентом.

Жасмин снова закурила: «Сейчас или никогда».

- Знаешь, почему я сумела проявить свой талант? Потому что случилось такое, чего я и представить себе не могла: я влюбилась в женщину, которая захотела быть рядом со мной, помогать мне на первых порах, которая своей нежностью и своей непреклонностью смогла дать выход всему, что пряталось в глубоких кладовых моей души, - и самому лучшему, и самому скверному. И сделала это не психоанализом и не долгими уроками медитации - как пыталась сделать моя мать, - а всего лишь…

Она замолчала. Ей было страшно, но надо было продолжать: теперь уже нечего было терять:

- …с помощью фотоаппарата.

Время вдруг остановилось. Исчезли звуки, люди перестали сновать, стих ветер, дым сигареты будто заледенел в воздухе, погасли все огни - и лишь две пары встретившихся глаз блестели с каждой секундой все ярче.

- Готово, - говорит гримерша.

Жасмин встает и смотрит на свою подругу, которая ходит по уборной, не присаживаясь - поправляетскладки, подбирает аксессуары. Волнуется, наверное: редьэтоеепоказ в Каннах, и если все пройдет хорошо, онасможет заключить с бельгийским правительствомвыгодныйконтракт.

Жасмин хочется подойти, обнять ее, успокоить. Сказать, чтовсе будет хорошо - не хуже, чем прежде. И услышать вответ: «Тебе девятнадцать лет, что ты знаешь ожизни?»

д онаскажет на это: «Я знаю, на что способна, да иты этознаешь. Я знаю, что переменило наши жизни втот день, три года назад, когда там, на вокзале, ты подняла рукуи нежно прикоснулась к моей щеке, помнишь? Мы обе тогда испугались. Но сумели совладатьс этимстрахом. Благодаря этому я оказалась здесь, а ты, помимо тогочто осталась превосходным фотографом, смоглаисполнить свою давнишнюю мечту - придумывать новыемодели одежды».

НоЖасмин удерживается: когда просишь кого-нибудьуспокоиться, тот обычно начинает волноватьсяещесильнее.

Иотойдя к окну, она прикуривает очередную сигарету. Да, она много курит, но что ж поделаешь? Это ее первоекрупное дефиле во Франции.

4: 43 РМ

Стоящая в дверях девушка в черном английском костюме и белой блузке спрашивает ее имя, сверяется со списком, просит подождать немного - апартаменты пока заняты. Рядом ожидают двое мужчин и девушка - на вид еще моложе, чем она.

Все стоят в чопорном молчании. А сколько придется ждать? И что там происходит?

Габриэла задает эти вопросы самой себе и получает два ответа.

Первый: «Да сколько надо, столько и будешь». Габриэла-оптимистка вынесла и пережила достаточно, чтобы попасть в звезды, и теперь должна думать об оглушительной премьере, о приглашениях, путешествиях на частном самолете, об афишах, расклеенных во всех столицах мира, о репортерах, несущих круглосуточную вахту перед ее домом, расспрашивающих, как и в каких бутиках она одевается, и кто тот мускулистый рыжеволосый мужчина, с которым ее видели в ночном клубе.Отриумфальном возвращении в родной городок, о подругах, взирающих на нее с завистливым восхищением, о благотворительных проектах, в которых будет участвовать.

Второй голос напоминает, что Габриэла-оптимистка ынесла и пережила достаточно, чтобы попасть в звезды но теперь идет по лезвию бритвы, рискуя соскользнуть влево или вправо и упасть в пропасть. Потому что Хамид Хусейн даже не подозревает о ее существовании, и никто еще пока не видел ее в большом вечернем макияже, и платье наверняка не подойдет по размеру - придется ушивать или надставлять, и в результате она опоздает в «Martinez». И ей уже двадцать пять лет, и вполне возможно, на яхте уже остановили выбор на другой претендентке, передумали, а может быть, с самого начала решили переговорить с двумя-тремя девицами, поглядеть, кто из них сумеет выделиться из толпы, пригласив всех трех на вечеринку, причем так, чтобы ни одна не догадывалась о том, что у нее есть соперницы. Паранойя какая-то.

Да нет, не паранойя, а всего лишь реальность. Помимо всего прочего, хотя Джибсон и Звезда участвуют только в самых значительных проектах, успех все равно не гарантирован. И если дело не заладится, виновата во всем будет только она. Снова явился ей призрак Безумного Шляпника из «Алисы в Стране чудес». Она бездарна. И до сих пор ничего важного не случилось в ее жизни, несмотря на непрестанные усилия. С той минуты, как она оказалась в Каннах, она не присела: разносила свои дорогущие портфолио по компаниям и актерским агентствам, но в результате попала только на один кас-тинг. Будь у нее талант, не ее бы пробовали на роль, а она бы их себе выбирала. Слишком занеслась она в своих Мечтаниях и скоро ощутит всю нестерпимую горечь поражения, и будет оно тем горше, что настигнет ее на самом пороге удачи, когда до славы и успеха осталось всего чуть-чуть…

«Я притягиваю негативную энергию. Просто чувствую эти волны. Надо прийти в себя».

Но не может же она заняться йогой перед женщиной в строгом английском костюме и тремя коллегами. Надо отогнать этот негатив, но сначала понять - откуда он? В ту пору, когда ей казалось, что ничего не получается из-за чьей-то зависти, она много читала об этом и убедилась непреложно: какая-то актриса, которую некоторое время назад пробовали и отвергли, в этот момент концентрирует всю свою энергию, чтобы все-таки получить роль. Да, Габриэла чувствует ее враждебное поле, и значит, это правда!.Единственный выход - оставить разум в этом коридоре и броситься на поиски своего Высшего Я, нерасторжимо связанного со всеми силами Вселенной.

Габриэла глубоко вздыхает, улыбается и говорит себе: «Сейчас я распространяю вокруг себя энергию любви, она - мощнее сил тьмы, и Бог, обитающий во мне, приветствует Бога, обитающего во всех жителях планеты, даже тех, кто…»

Громкий смех прерывает ее мысли. Из распахнувшейся двери номера вываливаются гурьбой несколько юношей и девушек, а с ними - две знаменитости, и весело направляются прямо к лифту.

- Ваша очередь, - обращается к Габриэле девушка-администратор.

«Медитация напрасной не бывает».

Она улыбается, но, переступив порог, замирает: апартаменты кажутся сокровищницей - очки разных фасонов и моделей, вешалки с платьями и костюмами, сумки всех видов и размеров, обувь, чулки, часы, ювелирные изделия, косметика и электроника. Навстречу ей идет белокурая дама с висящим на шее телефоном и списком в руке. Сверившись с ним, она просит Габриэ-ду следовать за ней.

- Времени у нас немного. Давайте прямо к делу. Они движутся по одной из комнат, и Габриэла видит

новые сокровища: высшее проявление роскоши и гламура, которыми она прежде только любовалась в витринах, зная, что если они ей и достанутся когда-нибудь, то лишь из «вторых рук».

Теперь все это ждет ее. И надо поскорее сообразить, что же надеть.

- Можно, я начну с украшений?

- Вам ничего не надо выбирать. Мы знаем, что желает XX. А платье придется вернуть завтра утром.

XX. Хамид Хусейн. Они уже знают, что он желает для нее!

Они продолжают ходить по обширному номеру: на ювати, на столе и на креслах грудой навалены другие товары - майки, наборы специй и приправ, рекламный плакат знаменитой фирмы, изготовляющей кофеварки, и рядом - образцы ее продукции в подарочной упаковке. По коридору попадают в просторную гостиную. Габриэла даже не представляла себе раньше, что в отелях бывают такие огромные апартаменты.

Элегантная белая коробка с логотипом знаменитого модного дома водружена на исполинскую двуспальную кровать. Их молча ожидает некто - не поймешь, мужчина это или женщина: длинные, обесцвеченные волосы, выщипанные брови, перстни на пальцах, цепочки, идущие от пояса в карманы туго обтягивающих брюк. - Раздевайся.

Габриэла стягивает джинсы и блузку, одновременно пытаясь все же определить пол другого существа, которое Достает из огромного стенного шкафа красное платье.

- Лифчик - тоже. Он будет заметен под платьем. Стоящее в номере большое зеркало повернуто под

таким углом, что она не видит, как сидит на ней платье.

- Нам надо поторапливаться. Хамид сказал, что помимо праздника, она должна будет еще подняться по ступенькам.

Подняться по ступенькам! Волшебные слова.

Платье «не сидит». Женщина и загадочный андрогин нервничают. Женщина требует принести еще два-три на выбор, потому что модель пройдет по лестнице со Звездой, который сейчас уже готов.

Габриэле кажется, что все это во сне. По лестнице со Звездой?!

Наконец останавливаются на длинном и очень узком золотистом платье с декольте до самой талии. Золотая цепь на уровне груди не позволяет вырезу показать больше, чем может выдержать человеческое воображение.

Женщина нервничает все заметнее. Андрогин уходит и тут же возвращается в сопровождении портнихи, которая быстро подшивает подол. Если бы Габриэла была в состоянии в такую минуту что-нибудь сказать, она попросила бы этого не делать, потому что пришивать прямо на человеке - плохая примета: это значит, что и судьба его будет прервана и зашита…

Появляется третье существо с сумкой невообразимых размеров и, пройдя в угол гигантской комнаты, начинает выгружать ее. Обнаруживается нечто вроде портативной гримерной, где есть даже зеркало с укрепленными на раме сильными лампами. Андрогин, на манер кающейся Магдалины преклонив перед Габриэлой колени, примеряет ей одну пару туфель за другой.

Золушка! Золушка, которая уже совсем скоро ветре-своего принца иподнимется по лестницерука об ру-с ним!

- Вот эти, - говорит женщина.

Андрогин начинает укладывать остальные туфли в коробки.

- Снимай платье. Мы подошьем что надо, пока тебя удут причесывать и гримировать.

Ну слава богу, судьба ее вновь открывается… Габриэлу в одних трусиках ведут в туалетную комнату, амуже установлен переносной набор для мытья и суш-волос. Бритоголовый мужчина приказывает сесть, откинуть голову назад, в металлическую емкость. Он орудует ручным душем и, подобно всем остальным, заметно волнуется. То и дело сердито сетует, что слишком шумно, что он требовал себе нормальных условий для работы, но никто его слушать не желает, что слишком мало времени, чтобы сделать как надо, что вечно все у них наспех и впопыхах.

- Никто не понимает, какая огромная ответственность лежит на моих плечах.

Ответа от Габриэлы он не ждет, а разговаривает сам с собой:

- Вот когда пойдешь по ступенькам, думаешь, что люди увидят? Тебя? Нет! Мою работу. Мой макияж, мою прическу. Ты - всего лишь холст, на котором я рисую и пишу. Ты - камень, из которого я высекаю скульптуру. Что скажут люди, если вдруг что-то не получится? Я ведь могу потерять работу…

Габриэле обидно слышать это, но она понимает: придется привыкать. Таков мир гламура и блеска. Потом, когда она будет что-то собой представлять, сможет работать только с воспитанными и учтивыми людьми. А пока придется обратиться к добродетели терпения.

Меж тем в руках у парикмахера, подобно отрывающемуся от взлетной полосы самолету, ревет фен.

Парикмахер, высушив ей волосы, велит поживее переместиться в передвижной косметический кабинет. Там настроение его внезапно и разительно меняется: он замолкает, созерцая ее в зеркале, и словно бы пребывает в иной реальности. Расхаживает вокруг нее кругами: фен и щетка в его руках кажутся резцом и молотком Микеланджело, ваяющего своего Давида. Габриэла же сидит, вперив взгляд в одну точку, и вспоминает строки одного португальского поэта:

«Зеркало отражает верно; оно не ошибается, ибо не думает. Думать - почти всегда значит ошибаться».

Возвращаются женщина и андрогин - всего через двадцать минут лимузин отвезет ее в «Martinez», где она должна будет встретиться со Звездой. Припарковаться негде, поэтому на месте надо быть минута в минуту. Парикмахер что-то недовольно ворчит, как художник, не встретивший понимания у заказчиков, но знает - надо уложиться в срок. Теперь, работая над ее лицом, он напоминает Микеланджело, расписывающего потолок Сикстинской капеллы.

Лимузин! Лестница! Звезда!

«Зеркало отражает верно; оно не ошибается, ибо не думает».

И она тоже не думает, а иначе и ее захлестнут волны всеобщего раздражения и напряжения, и тогда вернутся негативные чувства. Ей ужасно хочется спросить, почему в этом номере такая уйма разнообразнейших товаров, но она должна вести себя так, словно все это ей не в диковинку. «Микеланджело» под суровым взглядом женщины и отсутствующим - андрогина кладет последние мазки. Она поднимается, и ее поспешно одевают и обувают. Все, слава богу, на своем месте.

Откуда-то извлекают маленькую кожаную сумочку. Андрогин выбрасывает из нее бумагу, призванную сохранить форму, разглядывает все с тем же отстраненным видом, но, как видно, остается доволен. Сумочка вручена Габриэле.

А женщина протягивает ей четыре экземпляра гигантского контракта, где прилепленные внизу страниц красные маркеры напоминают: «Подписать здесь».

- Можешь подписать не читая, можешь отнести домой, позвонить своему юристу, сказать, что тебе нужно время принять решение. Но так или иначе по ступенькам придется подняться, тут уж ничего не поделаешь. Если завтра утром контракта здесь не будет, тебе достаточно будет только вернуть платье.

Габриэла вспоминает совет агента - соглашайся на все. Берет протянутую ей ручку и быстро подписывает отмеченные страницы. Ей нечего, абсолютно нечего терять. Если какие-то параграфы ущемят ее интересы, она всегда может оспорить их в суде, сказав, что ее вынудили подписать. Но прежде надо сделать то, о чем она всегда мечтала.

Женщина подхватывает страницы и исчезает, не попрощавшись. «Микеланджело» разбирает свое оборудование, предаваясь горестным думам о несправедливом устройстве этого мира, где его труд не оценивается Должным образом, где вечно не хватает времени, чтобы все сделать по своему вкусу, а если что пойдет наперекосяк, винить в этом будут его. Андрогин ведет ее к дверям номера, смотрит на часы - на циферблате Габриэла замечает изображение черепа - и впервые за все это время размыкает уста:

- Еще три минуты. Нельзя в таком виде выходить из отеля на всеобщее обозрение… Я провожу тебя до машины.

Ее вновь охватывает напряжение: она уже не думает ни о лимузине, ни о Звезде, ни о ступенях. Ей страшно. И чтобы отвлечься, она спрашивает:

- А что это за апартаменты? Почему здесь столько всякой всячины?

- Включая сафари в Кении. - Андрогин показывает куда-то в угол, и Габриэла только сейчас замечает плакат какой-то авиакомпании и стопку конвертов на столе. -Бесплатно, как и все здесь, кроме одежды и аксессуаров.

Кофемашины, электроника, сумки, часы, бижутерия, тур на сафари… И все это - даром?

- Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, - слышит она не мужской и не женский, а будто принадлежащий инопланетянину голос. - Да, все даром. А точнее говоря, поскольку даром в этом мире не бывает ничего, - на основе честного обмена. Ты находишься в одной из многих «Комнат подарков», снятых в Каннах на время фестиваля. Избранные приходят сюда и могут взять все, что их душе угодно: эти люди будут появляться в блузке от А, в очках от В, принимать других важных особ у себя в гостях и после вечеринки варить им кофе, приготовленный в новой модели кофеварки. Свои ноутбуки они носят в сумках от С, пользуются кремами от D и чувствуют свою значительность оттого, что обладают чем-то исключительным и пока еще не поступившим в специализированные магазины. В бассейн пойдут с бижутерией от Е, сфотографируются в поясе от F - ни одного из этих товаров пока еще нет на рынке. А когда появятся, Суперкласс уже проведет необходимую кампанию, и простые смертные потратят свои сбережения на покуп-

Проще некуда, моя дорогая. Производители предоставляют образцы, а избранные превращаются в ходя-чуЮрекламу. Но ты не радуйся раньше времени: тебе туда пока еще доступа нет.

- Ну, а при чем тут сафари в Кении?

- Есть ли реклама лучше, чем супруги средних лет, пребывающие в восторге от своих приключений в джунглях, наснимавшие сотни фотографий, направо и налево рекомендующие такой эксклюзив? Все их друзья тоже захотят испробовать это. Повторяю: даром в этом мире ничего не бывает. Ну, ладно, три минуты прошли, пора спускаться и готовиться к восхождению по лестнице.

…Их ожидает белый «Мауbасh». Шофер в фуражке и перчатках открывает дверцу. Андрогин дает последние наставления:

- Про картину забудь, ты поднимаешься по ступеням не ради нее. Когда будешь наверху, поздоровайся с директором фестиваля, с префектом, а войдя во Дворец, сразу иди в туалетную комнату на первом этаже. По коридору до конца, там - налево и выйдешь в боковую дверь. Там тебя будут ждать. Тебя узнают - мы предупредим, как ты одета. Тебя снова причешут, подкрасят и дадут немного отдохнуть на террасе. Оттуда я тебя заберу и провожу на гала-ужин.

- А режиссер и продюсеры не обидятся?

Андрогин пожимает плечами и своей странной, пританцовывающей походкой возвращается в отель. Фильм? Фильм не имеет ни малейшего значения. Главное - это:

Подняться по ступеням!

Это означает, что она пройдет по красному ковру в самый верхний эшелон славы, туда, где соберутся все знаменитости из мира кино, моды, искусства, и фотографии их, разосланные агентствами в четыре стороны света, появятся в газетах и журналах всего мира.

- Кондиционер работает нормально, мадам? - учтиво осведомляется шофер.

Габриэла молча кивает.

- Если угодно, в консоли слева от нас - охлажденное шампанское.

Габриэла, вытянув руки как можно дальше, чтобы случайно не залить платье, откупоривает бутылку, наливает, выпивает залпом и тотчас вновь наполняет хрустальный бокал. Любопытные прохожие пытаются понять, кто же это сидит в огромном лимузине с затемненными стеклами, мчашемся по резервной полосе, запретной для других машин. Очень скоро она и Звезда будут стоять рядом на красной дорожке, и это будет означать начало не только невиданной карьеры, но и немыслимо прекрасной истории любви…

Габриэла - существо романтического склада и тем гордится.

Она вспоминает, что свою одежду и сумку оставила в отеле «Hilton». Ключа от номера у нее нет. Пойти ей по окончании празднества некуда. Впрочем, если бы она когда-нибудь вздумала рассказать в книге историю своей жизни, сегодняшний день ей описать бы не удалось: проснуться утром с трещащей головой посреди раскиданных по комнате вещей - а шесть часов спустя подкатывать в лимузине к красной дорожке, готовясь предстать перед сонмищем журналистов об руку с одним из самых вожделенных мужчин мира.

Руки у нее подрагивают. Она хочет выпить еще бокал, но решает не рисковать - стоит ли появляться пьяной У подножья лестницы славы?!

«Успокойся, Габриэла. Не забывай о том, кто ты. Будь ялисткой - не дай увлечь себя всему, что сейчас происходит с тобой».

Пока машина везет ее к отелю, она беспрестанно покоряет эти фразы. Но - хочет ли она того или нет - никогда уже ей не удастся стать прежней, такой, как была. Выхода нет - если не считать того, о котором сказал ан-дрогин и который ведет на еще более высокую вершину.

4: 52 РМ

ДажеГосподу Богу нашему Иисусу Христу пришлось некогда выдержать испытание, которое сейчас предстоит Игорю. Искушение дьявола. И он должен будет зубами и ногтями цепляться за свою веру, чтобы не дрогнуть, не ослабеть в том, что предназначено ему свыше.

А дьявол просит остановиться, передумать, простить, отказаться от задуманного. Дьявол - профессионал самого высшего разбора, умеющий вселять в слабые души страх, отчаяние, сомнение, бессилие.

И встречая сильных, он искушает их способами гораздо более изощренными - добрыми намерениями. Не так ли поступил он с Иисусом в пустыне, предложив ему обратить камни в хлеба? Спаситель смог бы не только утолить свой голод, но и накормить всех, кто умолял дать им еды. Иисус, как и следовало ожидать от Сына Божьего, поступил, однако, очень мудро. И ответил, что не хлебом единым жив человек, но и всяким словом, исходящим из уст Божиих.

Добрые намерения, добродетель, цельность - что это, в сущности, такое? Люди, называвшие себя цельными натурами, неукоснительно повиновались своим правителям, в конце концов построили в Германии концентрационные лагеря. Врачи, убежденные в том, что нет системы справедливей, чем коммунистическая, признавали душевнобольными и запирали в психушках интеллектуалов, не согласных с режимом. Солдаты на войне убивают ради неясного им идеала и тоже исполнены самых благих намерений, добродетели, цельности.

Нет, все не так. Грех ради добра - добродетель, доброе деяние ради зла - греховно.

А в его случае Лукавый, чтобы смутить его душу, предложил ему простить. Сказал: «Ты - не первый и не последний, кому пришлось пройти через это. Многих бросали те, кого они любили больше всего на свете, но они умели переплавить горькое чувство в светлое и радостное. Представь себе семьи людей, которых по твоей вине больше нет в живых: их родные охвачены скорбью, ненавистью, жаждой мести. Так-то ты делаешь мир совершеннее? И вот это намереваешься преподнести своей любимой?»

Но мудрость Игоря способна совладать с этими искушениями, не позволить им сейчас обуять его душу. Если стойко продержаться еще немного, голос дьявола будет звучать слабее, пока не смолкнет вовсе. Главным образом потому, что одна из тех, кого он отправил в рай, с каждой минутой все непреложней присутствует в его жизни: девушка с набережной Круазетт говорит ему: все хорошо, все правильно, существует огромная разница между «простить» и «забыть». В сердце его нет ни капли ненависти, и сделанное сделано не для того, чтобы отомстить миру.

Дьявол настаивает, но он должен проявить твердость Духа и вспомнить, ради чего он здесь.

Игорь заходит в первую попавшуюся пиццерию. Заказывает «Маргариту» и обычную «кока-колу». Лучщеподкрепиться сейчас: когда за столом другие люди, он не может (и никогда толком не мог) есть. Все считают нужным поддерживать непринужденный, любезный оживленный разговор, однако легко оставляют собеседника без ответа, чтобы положить в рот кусочек еще какого-нибудь яства.

В обычных обстоятельствах он избегает этого, применяя испытанный прием: забрасывает своих соседей вопросами, давая им возможность блеснуть умом, познаниями и красноречием, покуда он будет спокойно есть. Но сегодня вечером он не расположен ни к учтивости, ни к общению. Он будет отчужден и неприятен. На самый крайний случай притворится, что не понимает языка, на котором к нему обратятся.

Он знает - в ближайшие часы Искушение остановиться, отказаться от задуманного станет сильнее, чем когда-либо прежде. Но он не собирается отказываться; цель его - завершить свою миссию, даже если причина, некогда побудившая его взяться за нее, изменилась.

Он понятия не имеет, сильно ли портят три произошедшие в один день убийства криминальную статистику Канн: если это обычное дело, то полиция не заподозрит ничего из ряда вон выходящего, начнет дознание с соблюдением всех своих неспешных бюрократических процедур и формальностей, а он, как и предполагал, улетит рано утром. Неизвестно и то, идентифицировали его или нет: его видела супружеская чета, которая, проходя мимо, поздоровалась с Оливией, его мог запомнить один из телохранителей Джавица Уайлда, кто-то мог заметить его рядом с Морин на пирсе.

Искушение сейчас меняет тактику: хочет напугать как всегда поступает с людьми слабыми. Судя по всему дьявол совершенно не понимает, что же тут происходит и насколько укрепило Игоря испытание, посланное ему судьбой.

Он берет свой телефон и набирает новое сообщение. Он пытается представить себе, как поведет себя Ева втотмиг, когда его получит. Что-то подсказывает ему -она одновременно и ужаснется, и восхитится. И горько раскается в том шаге, который совершила два года назад, когда все бросила - включая свои драгоценности и платья - и попросила, чтобы его адвокат связался с нею и начал процедуру расторжения брака.

Причина развода? Не сошлись характерами. Можно подумать, все значительные и интересные люди в мире думают совершенно одинаково и имеют много общего. Да нет, разумеется, дело было не в характерах - Ева полюбила другого.

Страсть. Да есть ли на свете человек, который, прожив пять лет в браке, хоть раз не взглянул бы в другую сторону, не пожелал бы оказаться в другом обществе? Кто осмелится сказать, что хотя бы однажды не нарушил супружескую верность - пусть в воображении? И сколькие ломали свой брак, уходили из дому, а потом, обнаружив, что страсть остыла, возвращались к своим прежним партнерам. Надо лишь отнестись к этому по-взрослому - и все позабудется. Все это в порядке вещей, все вполне приемлемо и является частью биографии.

Разумеется, Игорь стал понимать это постепенно. Поначалу он требовал от своих адвокатов беспримерно жесткой неуступчивости, соглашаясь на развод лишь в том случае, если она откажется от всего имущества, нажитого совместно - в течение почти двадцати лет и с нуля. Целую неделю в ожидании ответа он пребывал в бешенстве; деньги тут были ни при чем: просто Еву надо было вернуть любой ценой, а иные способы давления были ему неведомы.

А она оказалась неподатлива. И ее адвокаты приняли выдвинутые условия.

Об этом стало широко известно - и о новом избраннике своей жены Игорь узнал из газет. Узнал, что это один из самых известных в мире модельеров, своим нынешним успехом, как и он сам, обязанный одному себе. Что они почти ровесники - ему тоже около сорока. Что он прост, не заносчив и работает сутками напролет.

Как и он.

Игорь не мог понять, что же происходит. Незадолго перед тем как отправиться на лондонский фестиваль моды, им удалось - что бывало крайне редко - вдвоем провести в Мадриде несколько дней, будто воскресивших пору их прежней любви. Хотя они путешествовали на корпоративной яхте, а жили в отеле, где не было, кажется, только птичьего молока, Ева и Игорь решили вместе и заново открыть для себя мир. Не заказывали заранее столики в ресторанах, выстаивали длинные очереди в музеи, ездили на такси, а не в лимузинах с водителем, неизменно ожидавшим у подъезда, бродили по городу, теряясь в хитросплетении улочек. Много ели, еще больше пили, возвращались в отель, не чуя ног от усталости, но счастливые, и каждую ночь любили друг друга.

Они не включали свои ноутбуки и мобильные телефоны, что требовало изрядных усилий. Однако это удалось. И в Москву они вернулись с улыбкой и отрадными воспоминаниями.

Игорь снова с головой погрузился в работу, с удивлением отметив, что и в его отсутствие фирма продолжает исправно функционировать. Ева через неделю улетела в Лондон. И больше уже не вернулась.

Он подрядил одно из лучших частных детективных агентств, обычно занимающихся экономическим или политическим шпионажем, - и вынужден был на сотнях фотографий видеть свою жену рядом с ее новым спутником. Детективы сумели подсунуть Еве «подругу». Подстроили якобы случайную встречу с женщиной -«приехала из России, муж бросил, устроиться на работу не может из-за суровости британских законов и теперь на грани голодной смерти…». Ева поверила не сразу, но потом все же решила помочь. Переговорила со своим любовником, и тот рискнул - взял на работу в один из своих офисов, несмотря на отсутствие разрешения.

Эта «подруга» - единственная, с кем Ева может говорить на родном языке. Одинока. С неустроенной личной жизнью. По мнению психологов из детективного агентства, это идеальный канал информации: Ева еще не до конца освоилась в новой среде и потому будет следовать столь свойственному человеку инстинктивному побуждению поделиться с кем-то сокровенным. И не за тем, чтобы получить совет - надо же кому-то излить Душу.

Все эти разговоры «подруга» фиксирует на пленку, и записи оказываются на рабочем столе Игоря, оттесняя в сторону ожидающие его визы документы, приглашения, подарки, которые следует послать важным клиентам, поставщикам, политикам.

Эти записи гораздо полезнее - и несравненно мучительнее - фотографий. Выясняется, что отношения со знаменитымкутюрьеначались два года назад, в Милане, где и он, и Ева оказались по своим профессиональным делам. Вначале она противилась сближению - этот человек постоянно окружен красивейшими женщинами мира, а ей уже тридцать восемь - но тем не менее уже через неделю, в Париже, роман начался.