Не беспокойся! Я теперь ничего и никогда не забуду, — ответил тот [выделено мной. — В.К.].

Обратим внимание на употребление видовых форм глаголов " спрашивала" (несов. вид) и " ответил" (сов. вид), передающих сомнения Маргариты и, напротив, уверенность Мастера. На чем основана эта уверенность и подтвердится ли она впоследствии?

Вспомним, какие замечательные картины в трансцендентном мире рисует Воланд Мастеру: "...о, трижды романтический мастер, неужто вы не хотите днем гулять со своею подругой под вишнями, которые начинают зацветать, а вечером слушать музыку Шуберта? Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером... Там ждет уже вас дом и старый слуга, свечи уже горят..."

Мы хорошо помним и слова Маргариты, обращенные к ее измученному возлюбленному уже в преддверии покоя: " Смотри, вон твой вечный дом, который тебе дали в награду... Я знаю, что вечером придут к тебе те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи... ты будешь засыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро… Беречь твой сон буду я…"

Покой ² в " Мастере и Маргарите" осмыслен в духе романтической поэзии, как состояние некоего летаргического сна-бытия. Пожалуй, ближе всего ему покой М.Ю. Лермонтова из стихотворения " Выхожу один я на дорогу":

В ближайший литературный контекст должен также войти Лимб из " Божественной комедии" Данте. Картины — описание Лимба и покоя — у Данте и у Булгакова во многом совпадают: совпадает родник-ручей, зеленый луг, сад, виноград, уединенный замок — вечный дом… В Лимбе Данте находятся высочайшие из античных поэтов, чья слава " угодна богу": Гомер, Гораций, Овидий и др. Основной критерий для помещения в Лимб, по Данте, — масштаб, значительность личности. Лимб представляет собой первый круг ада, в нем находятся те, кто не был крещен, но не грешил.

Вслед за своими предшественниками — Данте и Лермонтовым — Булгаков обращается к теме бытия после смерти, причем Булгакова интересует судьба художника, творческой личности. Мы воспринимаем покой Булгакова как идеальное, единственно достойное художника местопребывание в неземном пространстве.

Вначале может показаться, что М. Булгаков безусловно, всерьез и окончательно, завершает свой роман желанными для главного героя (и для автора) покоем ³ и свободой, реализуя, хотя бы за пределами земной жизни, право художника на особое, творческое счастье. Именно так чаще всего расценивают покой Мастера читатели и критики, например: " Покой, обретенный Мастером, — это награда, в чем-то более ценная, чем свет", потому что Воланд " не со-бирается лишать своего подопечного способности мыслить и творить"; " Лишь в потустороннем мире он находит условия для творческого покоя, которого был лишен на земле" (Б. В. Соколов); И. Ф. Бэлза также положительно оценивает идею покоя: " в том подвальчике, куда Мастера и Маргариту вернул Воланд, они не могли бы уже жить, ибо “память мастера, беспокойная, исколотая память” не позволила бы автору “романа о Пилате” продолжать писательский труд" ⁴; " Но нужно ли, размышляя о неполноте обещанной Мастеру награды, искать, в чем неполон подвиг Мастера, невольно подменяя заслугу воображаемой виной и рассматривая награду как наказание? Мастер получает у своего автора награду, а не упрек. И награда эта связана с тем главным, что он сделал в своей жизни, — с его романом" (Л.М. Яновская)⁵.

Г.А. Лесскис отказывается видеть в " покое" концептуальный смысл, расценивая его просто как " художественный образ": " Представление о “покое” в христианстве давно связано с представлением о смерти (вспомним “Упокой, Господи, душу…”; “Со святыми упокой…”; у Пушкина: “В сиянии и в радостном покое, // У трона вечного Творца…”). Перед нами художественный образ, а не философская теза, и “покой” здесь понимается как неполнота посмертного бытия души — и более ничего" ⁶.

В то же время существует и противоположная — негативная — оценка посмертной судьбы Мастера: " покой Мастера — это не просто уход от жизненных бурь усталого человека, но реализация внутреннего состояния “вне выбора”, это беда, наказание за отказ сделать выбор между добром и злом, светом и тьмой" ⁷; покой в романе М. Булгакова — это " тонкое и остронаправленное отрицание... христианского покоя" с его религиозно-метафизическим содержанием, т.е. покоя горнего, божественного⁸.

Появление различных истолкований романа, особенно его финала, правомерно и даже неизбежно, поскольку и сам роман Булгакова дает к тому повод, и, что не менее важно, исходные позиции самих толкователей разные. И все же представляется, что ближе к истине утверждение на первый взгляд неожиданное: " покой" в романе не является наградой — воплощенной мечтой, он — наваждение, мистификация, " выдумка" Воланда, и разговор о нем должен вестись в плане осмысления его скептико-иронической, игровой природы. В спектре интерпретаций булгаковского покоя более соответствующей романной логике является мысль В. В. Химич: автор " с горечью разыгрывает в событиях судьбы Мастера парность значения слова “покой”, где творческий покой — синоним “тайной свободы”, заменяется покоем внешним, образ которого, подсвеченный скептической авторской иронией, возникает в словах Маргариты, утешающей Мастера" ⁹.

Вернемся к финалу романа — последнему абзацу 32-й главы — логическому завершению романа. Он многое проясняет в посмертной судьбе Мастера. В самом конце 32-й главы, после слов Маргариты об ожидающем ее и Мастера приюте-покое, вступает автор — всезнающий автор-повествователь, голос которого явно и не случайно выделен: