Если интересно: современная оценка Ленина

Научно-публицистическая деятельность Ленина началась в 1893—1894 годах, его полемическими выступлениями против идеологов либерального народничества — К. Н. Михайловского и др. В этой полемике (ее начал до Ленина Плеханов) речь шла о применимости или неприменимости к России социально-экономического учения марксизма: пойдет ли Россия по пути к капитализму? Это было продолжение старой темы, давнего спора западничества и славянофильства, но в новых условиях. Роль западников теперь на себя взяли марксисты, наследниками славянофилов выступили народники. В отличие от Плеханова, у которого в молодости был подготовительный — домарксистский — этап духовного и интеллектуального роста, Ленин почувствовал себя марксистом уже в гимназические годы, когда впервые ознакомился с «Капиталом» и другими произведениями Маркса и Энгельса. С юных лет Ленин обладал огромной волей и целеустремленностью, не давая себя «сбить» никакими другими идеями, которые он марксистскими не считал. В этом, безусловно, была сила Ленина, но и определенная его ограниченность. В полемике со своими оппонентами, тем более идеологическими и политическими противниками (если он их признавал таковыми) Ленин был крайне резок, даже груб и прямолинеен.

К 1898—1899 годам Ленин был уже автором крупных социально-экономических трудов, из которых следует особо выделить большую книгу «Развитие капитализма в России». Влияние на автора этой книги «Капитала» Маркса несомненно. В этой и других работах 90-х годов Ленин собственно философские темы еще не затрагивает. Ими он вплотную занялся десятилетием позже — после поражения первой русской революции, т.е. в 1908—1909 годах. В мае 1909 г. под псевдонимом Вл. Ильин выходит книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» — основной его труд по философии (не считая «Философских тетрадях» — ленинских конспектов философской литературы, для печати не предназначавшиеся).

В центре «Материализма и эмпириокритицизма» — проблемы теории познания (гносеологии). Марксизм, настаивает Ленин, имеет свою философию — диалектический материализм. Попытки «дополнить» марксизм другими философскими построениями отвергаются Лениным как теоретически несостоятельные и политически реакционные. Непосредственным объектом ленинской критики является эмпириокритицизм — философская теория, ставившая себя «над» противоположностью материализма и идеализма, но в действительности являющаяся одной из разновидностей субъективного идеализма.

Долгие века и даже тысячелетия под материей понималась либо " возможность вещей" (Аристотель), либо инертное вещество, которому еще надо придать движение. Всякие иные формы проявления материи (энергетические поля, излучения), с которыми столкнулась новейшая физика, истолковывались физическими идеалистами как «исчезновение» материи, «дематериализация» мира и, тем самым, как «научное» опровержение материализма. Раскрывая несостоятельность подобных рассуждений, Ленин указывал на его истоки: сведение философского понятия материи к естественнонаучному представлению о ее свойствах.

Материя и каждая ее частица — неисчерпаемы, и по структуре, и по свойствам. Процесс познания физических, химических, биологических свойств материи бесконечен. У материи нет неизменных свойств, кроме одного: быть объективной реальностью, существовать независимо от сознания и быть познаваемой сознанием. Но это свойство — не физическое и не химическое, а гносеологическо е, и оно не может «исчезнуть». Поэтому, заключает Ленин, с расширением границ познания, с открытием наукой новых, ранее неизвестных свойств материального мира исчезает не материя, а тот предел знаний о материи, который у нас был раньше. Передвигаются, изменяются границы познанного. Вместе с ними передвигаются границы между субъектом и объектом, свободой и необходимостью.

Интересным и глубоким является замечание Ленина о том, что кризис, реакционные поползновения в науке — это оборотная сторона самого научного прогресса. Выход из кризиса Ленин видит в сознательном усвоении естествознанием (в лице своих творцов — естествоиспытателей) марксистской диалектики. Но это проблема уже не только философская (гносеологическая), но и социальная, так как она предполагает широкую перестройку сознания. Но последнее невозможно без преобразования общественного строя, общественного бытия. Буржуазное сознание не способно, по Ленину, «справиться» с объективной диалектикой мира, оно антидиалектично, так как страшится, сопротивляется социальной революции. Буржуазные философы скрывают, маскируют свой узкий, классовый интерес, под видом мировоззренческой «нейтральности» проповедуют реакционные (в том числе и «поповские») идеи.

Основной философский труд Ленина (как и другие его теоретические труды) несет яркий отпечаток личности автора, отнюдь не кабинетного мыслителя. Ленин — партийный вождь и революционер. В этом сила его пера. Но в этом же и издержки ленинского стиля. У современного читателя ленинских книг и статей поневоле складывается впечатление, что Ленин смотрел на вещи глубоко, но видел мир как бы без оттенков, в черно-белом измерении.

В 1909 г. Ленин гневно выступил против «отступников» от марксизма (каковыми он считал авторов сборника «Вехи») — против молодых русских философов, действительно бывших «легальных марксистов», увидевших «изнанку» революции 1905 года и не принявших ни теории, ни практики политического радикализма.

Нередко Ленин в своей критике политических и теоретических оппонентов не останавливался перед откровенной грубостью, заменяя ею необходимые аргументы. Такова, например, статья Ленина «Пролетарская революция и ренегат Каутский» (1918 г.).

Сегодня мы видим, что Ленин не был прав во многом: ни в огульном презренье к немарксистской философии (XX век явил миру великих мыслителей Запада и России — отнюдь не «ученых приказчиков буржуазии»), ни в осмеянии идей ненасилия (вспомним М. Ганди и М. Л. Кинга — практикой ненасильственных действий достигнуто многое, в том числе и обретение национальной независимости Индией, расового равенства в США), ни в перепалке с Каутским по вопросу о классовой диктатуре и демократии — прав был Каутский: любой террор, в том числе и «пролетарский», не имеет никаких оправданий. Не сбылся и главный ленинский прогноз — об историческом превосходстве социализма над капитализмом.

Но ошибки Ленина — это и " ошибки" истории, которая в XX веке (точнее — во второй половине его) избрала для себя непростой и нелегкий, но единственно возможный в условиях глобального «сжатия» социального пространства, реально грозящих военных и экологических катастроф путь, — конвергенции, сближения, вольного или невольного взаимного переплетения и, как следствие, — выравнивания социального уровня жизни внутри общества, образование и рост «среднего класса» как основного субъекта современной истории. Все это существенно, качественно отличает социальную картину нашего времени от эпохи классического классового противостояния не только времен Маркса, но и времен Ленина

Накануне Октябрьского восстания, в августе—сентябре 1917 года, Ленин написал книгу, которую ценил едва ли не выше всех других своих произведений, — «Государство и революция». В этой книге ее автором изложена классическая Марксова концепция социализма (низшей фазы коммунизма) — концепция, которую в это время полностью разделял Ленин и от которой он через несколько лет фактически отказался. В «Государстве и революции» социализм рисуется как нерыночный, нетоварный способ хозяйствования. Социалистическое государство Ленин сравнивает с хорошей фабрикой или хорошей мастерской: все работают, все вносят свой трудовой вклад в общую «копилку», а потом все из этой «копилки» получают — по формуле: от каждого — по способности, каждому — по труду. (Предполагается, что уровень сознательности и морали у всех людей достаточно высок, чтобы трудиться с полной отдачей сил.) Но все же, подчеркивает Ленин, социализм — это «контроль и учет». Ясно, что такой общественно-экономический строй означает максимально централизованную систему распределения, сосредоточение его монопольно в руках государства (в действительности — в руках государственных чиновников — контролеров и учетчиков). «Опробованием» такой социально-экономической модели на практике и был «военный коммунизм» — главная причина гражданской войны в России, вогнавший страну во «мглу» (по известному выражению Г. Уэллса).

Страна должна была пережить трагедию величайшей междоусобицы и величайшего кровопролития, прежде чем жизнь заставила отойти от ортодоксии марксизма и отказаться от «безрыночного» социализма в пользу таких будничных, неромантических вещей, как цена, прибыль, хозрасчет. В 1921 году, после Тамбовского восстания крестьян и Кронштадтского восстания матросов Ленин вынужден был отступить, надеясь, однако, что ненадолго. Но как теоретик он признал, что с введением НЭП приходится произвести «коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм».

В марте 1922 года, т.е. в конце жизни, Ленин написал статью «О значении воинствующего материализма», справедливо считающуюся ленинским философским завещанием. (Несколькими месяцами раньше им было написано политическое завещание — письмо XII съезду партии.)

В русской философской и общественной мысли, считает Ленин, есть солидная материалистическая традиция. Крупные философы-материалисты могут быть и из некоммунистов. И те и другие (коммунисты и некоммунисты) должны объединить свои силы «в борьбе с философской реакцией и с философскими предрассудками так называемого «образованного общества» — под последним Ленин подразумевает общество буржуазное. Такое общество, как и его культура, насквозь реакционны, что особенно видно, по Ленину, по той поддержке, которую буржуазия как правящий класс оказывает религии и религиозной философии. Идеалистической реакции Ленин требует противопоставить философию воинствующего материализма, т.е. материализма активного, наступающего. Таким материализмом может быть только марксистский, т.е. диалектический, материализм, органически слитый и с воинствующим атеизмом.

Другой пункт программы (Завещания) Ленина — союз материалистической философии с современным естествознанием, без чего «воинствующий материализм не может быть ни в коем случае ни воинствующим, ни материализмом». Но философия нужна естествознанию не меньше, чем естествознание философии: «... без солидного философского обоснования никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей и восстановления буржуазного миросозерцания». Это необходимо потому, что «естествознание прогрессирует так быстро, переживает период такой глубокой революционной ломки во всех областях, что без философских выводов естествознанию не обойтись ни в коем случае». В этих высказываниях — весь Ленин. Он глубок, когда говорит о взаимопроникновении науки и философии, о свершившихся и новых, назревающих переворотах в естествознании. Но монополию на философскую истину Ленин сохранял за собой. В те самые дни, когда Ленин-теоретик писал свою статью для журнала «Под знаменем марксизма», Ленин-политик изгонял из России инакомыслящих философов, элиту русской культуры. Теория не только проверялась, но и «дополнялась» практикой.

«Легальный марксизм»

На рубеже XIX—XX веков марксизм в России привлек к себе внимание и интерес не только леворадикальной, но и либеральной интеллигенции, выступившей с обоснованием и изложением своих взглядов в легальной печати (отсюда и название этого течения). Эта интеллигенция (совсем еще юная по возрасту) была заражена общей атмосферой своего времени — духом приближающейся революции, которую она себе тогда представляла в идеализированном, романтическом облике. В 90-е годы народничество, с его утопической верой в небуржуазный путь развития России, потерпело окончательное поражение. Эту веру сменила вера в общественный прогресс, который — теперь это уже было видно многим — нес с собой капитализм, создавая промышленность и перестраивая сельское хозяйство.

Революционные марксисты (Плеханов, особенно Ленин) в капитализации России выше всего ценили социально-классовый процесс — становление, самовоспитание пролетариата; развитие капиталистического хозяйства для них не имело самодовлеющего значения. Для «легальных» же марксистов — Н. А. Бердяева (1874—1348). С. И. Булгакова (1871—1944), П. Б. Струве (1870—1944) — развитие капиталистической промышленности, т.е. буржуазная цивилизованность, были самоценны, а «революционно-классовая сторона марксизма отходила на второй план». Для этих мыслителей «легальный марксизм» был только этапом их интеллектуальной и гражданской биографии, пришедшимся на 1894—1900 годы. Но уже в 1901— 1902 гг. они резко меняют свои взгляды — от марксизма к идеализму, как достаточно ясно сформулировал суть такой эволюции взглядов Булгаков. В то же время все «легальные марксисты» (в особенности Бердяев) до конца жизни продолжали ценить Маркса как гениального, великого мыслителя и ученого, глубоко проникшего в сложную диалектику своего времени, но безосновательно абсолютизировавшего свои выводы.

Разрыв «легальных марксистов» с революционным (большевистско-ленинским) марксизмом, происшедший накануне, углубился в разгар первой русской революции, с ее кровью и насилием. Вину за разинско-пугачевский, бессмысленный и жестокий путь в пропасть, который представлял собой разгул низменных страстей человеческих (именно так теперь оценивают Бердяев, Булгаков, Струве, Франк реальный лик событий 1905— 1907 годов), русские философы, в недавнем марксисты, во многом возложили на радикальную, нигилистическую интеллигенцию, которая уже на протяжении нескольких десятилетий шумно и агрессивно пропагандировала в массах народа вседозволенность, аморализм в выборе средств для достижения сомнительных целей. Свою позицию по этому вопросу группа молодых русских философов изложила в сборнике статей «Вехи» (1909 г.), вызвавшем далеко не однозначное отношение к себе со стороны различных общественно-политических сил общества. Так, Ленин отозвался о «Вехах» резко отрицательно, охарактеризовав книгу как «энциклопедию либерального ренегатства», увидев в ней «отречение от освободительного движения недавних лет». И не один Ленин так тогда думал.

Не один Ленин, а почти вся демократическая публицистика выступила против основной идеи бывших «легальных марксистов». А эта идея заключалась в том, что путь народников и революционеров-демократов ведет и приведет Россию к гибели, ибо только к гибели может привести идеология зла и насилия.