Глава 9. Лежа на кровати, я вертела на пальце пурпурное кольцо с сердечком

Лежа на кровати, я вертела на пальце пурпурное кольцо с сердечком. Почему я хранила нечто подобное? Это же пластмасса, дешевка! Я поднесла кольцо к глазам, изо всех сил желая вспомнить. Но память молчала.

Повернувшись на бок, я снова принялась рассматривать снимок. Брэйди казался настолько счастливым, что у меня щемило сердце. А рядом Джеймс, такой же беззаботный.

После ухода Джеймса я осталась в недоумении и обиде. Может, я что-нибудь не так сказала или вела себя слишком смело? Мне казалось, он испытывает те же чувства… Видимо, я ошиблась. Его поведение не укладывалось в голове. Я чувствовала себя отвергнутой.

Я всего лишь ищу то, что потеряла.

В школе я сторонилась Джеймса – Кевин все равно от меня не отходил. Я почти ожидала увидеть его в зеркале в ванной, когда чистила зубы на ночь. Но когда началась моя вторая неделя на свободе, после математики Кевин отвел меня в сторону.

– Вот, – сказал он, сунув мне клочок бумаги с адресом. Я взглянула на адрес и снова на Кевина. – Майкл будет тебя ждать. – Кевин кивнул на бумажку. – Только это, Слоун, – осторожно начал он, – меня от тебя забирают. Либо приставят нового хендлера, либо… Я не знаю, что происходит, поэтому отдаю тебе контактный адрес Майкла. – Он вздохнул, будто искренне не хотел уходить. Про себя я обрадовалась грядущему отсутствию слежки, надеясь, что другого хендлера не назначат. – Будь осторожна, – прошептал Кевин, не сводя с меня глаз, и только отойдя на несколько шагов, повернулся и ушел.

Кевин явно нервничал, но Релм мне все объяснит. Он всегда все знает.

– Слоун?

Услышав свое имя, я равнодушно уставилась на шкафчик. Джеймс все равно подошел, и я встретила его гневным взглядом:

– Отвали, я не в настроении для твоих игр горячо-холодно.

– Значит, в принципе ты ничего против моих игр не имеешь? – улыбнулся он. Я смотрела на него без улыбки.

– Слушай, если я сказала – по-моему, мы… – я понизила голос, – утешали друг друга и раньше, не надо воспринимать мои слова как непристойное предложение. Нечего было сбегать как дураку и ставить меня в идиотское положение.

Его улыбка растаяла.

– Я знаю.

И ничего не добавил.

– Ты знаешь? Вау. Ну, мерси за извинения. Приятно было пообщаться, Джеймс. – Я повернулась и пошла прочь, но он схватил меня за локоть.

– Подожди, – тихо сказал он. – Не злись. У меня были причины.

– Не хочешь поделиться?

– Да не особо. Но я не так плох, как ты думаешь. – Это прозвучало затертой фразой из фильма, но вид у него был несчастный. Я мягко отобрала руку, пока никто не заметил.

– И чего ты теперь хочешь? – серьезно спросила я.

– Знать бы еще. Но мне хочется больше выяснить о твоем брате, о тебе. Ведь не исключено, что раньше мы дружили.

Я кивнула:

– На снимке ты очень счастлив.

– Как бы я хотел вернуть наши воспоминания…

Мне вдруг пришло в голову, что Релм может что-то подсказать. Он вечно на шаг впереди и знает о Программе больше, чем другие.

– Есть один человек, – начала я. – В Программе он стал моим другом… Он очень умен. Может, он подскажет, что нам делать?

Джеймс воззрился на меня так, будто пытался расшифровать некий тайный код, но вскоре пожал плечами:

– Хорошо, и кто он?

– Зовут Релм, у меня есть его адрес. Я съезжу к нему и узнаю, чем он может помочь.

– Ну и план!

– Предложи получше.

Джеймс засмеялся:

– Слоун, я никогда не планирую заранее. Давай так: улизни сегодня из дома и подходи на угол Бэррон и Вязов. Я отвезу тебя к дому твоего бойфренда.

Релм мне не бойфренд, но я решила не отрицать этого и не признавать, пообещав подойти к шести. В глазах Джеймса читалась неуверенность – видимо, пытался понять, кто мне этот Релм. Я порадовалась, что на этот раз он будет ломать голову насчет меня.

Дом стоял довольно далеко от шоссе, прячась за старыми раскидистыми деревьями, в конце длинной, усыпанной скрипучим гравием дорожки. Я отметила уединенность места: маленький, крытый дранкой домик в настоящем лесу; увядшие цветы на клумбах.

– Ты хорошо знаешь этого типа? – осведомился Джеймс. – В подобные дыры ничего не подозревающие подростки приезжают заниматься сексом, а находят смерть.

Я засмеялась.

– Не опозорь меня перед знакомым. Релм хороший парень.

– Вы больше чем друзья? Конечно, это не мое дело. – Он опустил взгляд. Мне вдруг стало неловко.

– Нет, отчего же, нормальный вопрос. Он… э-э… Короче, все было сложно.

Джеймс ничего не сказал. Повисло тяжелое молчание. Не зная, что добавить, я открыла дверцу и выбралась, подождав Джеймса. На крыльце я остановилась, охваченная приятным волнением. Снова увидеть Релма. Прошло уже больше месяца. Интересно, он изменился внешне? Я, например, изменилась.

Дверь приоткрылась на маленькую щелочку. Я вспомнила, как Релм делал это в Программе, когда мы шныряли по коридорам, и не сдержала улыбки. Тут же дверь распахнулась, Релм шагнул вперед и крепко обнял меня, не дав опомниться.

– Привет, красавица, – сказал он, сжимая меня до хруста костей. – Даже не верится, что ты приехала!

От него хорошо пахло – не мылом и порошком, а чистой кожей и слегка одеколоном. Я отодвинулась, чтобы на него посмотреть. Волосы стали короче, ушла мертвенная бледность. И только тут Релм заметил Джеймса, прислонившегося к перилам.

– Здрасьте, – с удивлением сказал он, протягивая руку, которую Джеймс пожал. – Майкл Релм.

– Джеймс Мерфи.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Релма. Он заметно побледнел.

– Рад знакомству, – еле слышно сказал он и отступил, странно посмотрев на меня. – Входите. – Придержав дверь, он жестом пригласил нас внутрь. Джеймс поблагодарил, и я отметила едва заметные нотки удовольствия от явной неловкости Релма.

Войдя, мы остановились. Релм тоже вошел и задвинул засов. Мы оказались в настоящей лесной хижине с некрашеными балками и грубой, простой обстановкой. Мне показалось, что этот дом мало подходит Релму. Впрочем, я же не знаю, каким он был до Программы. Он и сам не знает.

– Как поживаешь, Слоун? – спросил Релм, оглядывая меня.

– Странно, – сказала я. – Пока все кажется странным. А ты?

– О, я как сыр в масле.

Релм провел нас в гостиную. Я присела на диван, Джеймс занял кресло у камина. Релм уселся рядом со мной и снова обнял.

– Как же я соскучился! Красивая прическа.

– Ты же просил меня не трогать волосы!

– Ошибался. Тебе очень идет. Выглядишь совсем здоровой. – Он покосился на Джеймса, который делал вид, что разглядывает висевшую на стене картину, изображавшую орлов. – Ну что, – начал Релм, сложив руки на коленях и откидываясь на мягкую спинку дивана. – Как вы познакомились?

– Мы не встречаемся, если ты об этом, – ровно сказал Джеймс.

Релм улыбнулся:

– Я не спросил.

Джеймс кивнул:

– Формально – нет.

Мое самолюбие слегка задело, что Джеймс так легко открестился от наших отношений. Я тронула Релма за руку, чтобы привлечь его внимание:

– Мы к тебе за помощью.

– Я для тебя на все готов.

От этих слов исходило нечто непонятное, странное, и я замолчала, пытаясь вспомнить, с чем это связано. Ничего романтического, что-то почти настораживающее… Но воспоминание опять ускользнуло. Эмоциональное дежавю.

Я достала снимок из заднего кармана и протянула Релму. При виде фотографии он судорожно вздохнул.

– Где ты это взяла? – тут же спросил он.

– Нашла. Странная история. Я была дома, и вдруг в памяти всплыла одна деталь из прежней жизни: как я убираю эту фотографию в прорезь матраца. Это мой брат. – Я показала на Брэйди. – А это он, – большим пальцем я показала через плечо и услышала тихий смех Джеймса.

У Релма на щеках ходили желваки, когда он подал мне фотографию.

– И чего ты от меня хочешь? – холодно спросил он.

– Я не помню ее брата, – вступил в разговор Джеймс. – Я приехал узнать, как получить свою память обратно.

Релм направил на него буравящий взгляд.

– Никак.

– Я тебе не верю, – сказал Джеймс, будто почуяв что-то в голосе Релма. Раньше он сам говорил, что вернуть воспоминания невозможно, но теперь, похоже, переменил мнение.

– Релм, – вмешалась я, стараясь разрядить напряжение. – В Программе ты говорил, что поможешь, если понадобится. Что ты имел в виду? Откуда у меня могло взяться это воспоминание?

Релм переплел наши пальцы и посмотрел на них. Рука у него была холодной.

– Ты Роджера помнишь?

Под ложечкой у меня скрутило судорогой. Хоть и смутно, но я помню этого отвратительного типа.

– О да.

– А фиолетовую таблетку?

Я замолчала. В памяти возник нестерпимый, все забивающий вкус мяты. Меня передернуло. Мысли смешались, будто ими нарочно манипулировали. Но таблетка действительно была, и я ее проглотила.

– Он сказал, я могу сохранить одно воспоминание, – пробормотала я.

– Подожди, – раздался голос Джеймса. – У тебя сохранилось воспоминание? Как действует эта таблетка?

– Все потом, – отрезала я. Джеймс фыркнул, будто готов был встать и уйти.

– Я тебе еще тогда сказал, Слоун. – Релм убрал руку. – Воспоминание выскочит без контекста и только хуже все запутает. Не надо было принимать ту таблетку.

– Ну а я приняла. Как достать еще?

Из карих глаз Релма сочилась печаль.

– Никак. Воспоминания пропали навсегда.

– Но я хочу знать, кто я. Хочу знать, что случилось с Брэйди. Со мной.

– Лучше жить будущим. Начни все заново, это…

– Сколько ты хочешь? – повысил голос Джеймс. – Или ты на Программу работаешь? Кто еще станет советовать людям забыть прошлое? Мы хотим его знать, говнюк! Я хочу вспомнить, откуда знал ее брата!

Релм покачал головой, но не потерял хладнокровия. Встав, он подошел к холодильнику и взял бутылку пива. Не предлагая нам, он отпил долгий глоток и уставился на Джеймса:

– А ты сволочь.

Джеймс пожал плечами:

– Тоже мне новость. Ты ведь и сам не особо от нас отличаешься! У тебя такой красивый шрам на шее. Ты помнишь, откуда он взялся?

– Я не хочу помнить.

– Разве не лучше знать, чтобы не повторять прежних ошибок?

Релм засмеялся. В смехе звучала горечь.

– Дело в том, Джеймс Мерфи, что некоторые обречены повторять свои ошибки. – Он посмотрел на меня и снова отпил пива. – Да, Слоун?

Я опешила.

– Я понятия не имею, о чем ты, – сказала я. – Я приехала узнать о моем брате, о прошлом и не понимаю, почему ты так себя ведешь. Ты послал Кевина за мной наблюдать. Ты сам предлагал помочь.

– Помочь жить дальше, – пояснил он, явно колеблясь. – А не с… этим.

– А-а, – протянул Джеймс, стоя у камина. – Теперь понятно. Поехали отсюда, Слоун. Он не собирался помогать, просто хотел залезть к тебе в трусы.

– Почему бы тебе одному не свалить? – огрызнулся Релм. – Что-то не помню, чтобы я тебя приглашал.

Джеймс ухмыльнулся:

– Может, наоборот? Пригласил, но не помнишь?

Релм, кажется, устал от перепалки. Допив пиво, он прислонился к столу и сильно потер лицо. Я видела, что его раздирают противоречивые чувства. Что-то связанное с Джеймсом и мной.

– Ты знаешь, что ли? – вдруг осенило меня. Я подошла к нему вплотную. – Ты что-то знаешь о моем прошлом?

Он взял из холодильника новую бутылку и выпил половину, прежде чем посмотреть мне в глаза.

– К сожалению, знаю. Я не хочу причинить тебе боль.

– Эй, ты, – сказал Джеймс, будто готовый к драке. – Клянусь, что…

Релм вдруг любовно провел пальцами по моим волосам. Взгляд у него был такой отсутствующий, что мне стало неловко. Это был момент непрошеной близости. Мы с Релмом никогда не были парой, но фамильярность жеста заставила Джеймса замолчать на полуслове.

– Ты многое рассказывала в Программе, – сказал Релм. – Иногда мы откровенничали в постели.

Это прозвучало как пощечина. Релм словно намекал, что между нами что-то было, говоря об этом с отвратительной холодностью.

– И это ты меня называешь сволочью? – засмеялся Джеймс. – Малоподходящая тема для обсуждения в компании, а, Майкл?

– Меня зовут Релм.

– Я буду звать тебя, как захочу. Извинись перед Слоун. Она не производит впечатление трепухи, рассказывающей налево-направо о своих любовных победах. – Он выпрямился. – Или тебе врезать?

– Нет, – сипло попросила я. – Давайте без драки. – Я посмотрела на Джеймса: – Все нормально. Честное слово, все нормально.

Джеймс кивнул и снова сел, скрестив руки на груди.

– Я не это имел в виду, – сказал Релм. – Секса у нас не было, – бросил он Джеймсу, хотя было видно, как ему не хочется это говорить. – Мы просто друзья.

– Которые спят на одной кровати, – пробормотал Джеймс. – Ну-ну.

– Релм, – сказала я, не обращая внимания на слова Джеймса. – Что я тебе говорила и почему ты это запомнил? Я, например, ничего личного ни о ком не помню.

Релм, прислонившись к столу, осушил бутылку почти наполовину. Я ждала.

– Красавица, уразумей, наконец, что твоя голова, – он легонько постучал мне по виску, – сейчас очень уязвимая штука. Осколки склеили, как фарфоровую вазу. Одна трещина, вроде того твоего воспоминания, и все посыплется. Я не хочу тебе навредить. Вот если выждать некоторое время…

Я прижалась к нему, положив ладони на грудь, и посмотрела снизу вверх:

– Пожалуйста!

Релм сдался.

– Про несчастный случай на плоту придумали в Программе. Брэйди покончил с собой. А вы – ты и его лучший друг Джеймс – при этом присутствовали.

Я ахнула, живо вспомнив неунывающего Брэйди.

– Нет, – попятилась я. – Этого быть не может. Родители сказали, был несчастный случай. С какой стати им лгать? Зачем бы… – Я начала задыхаться, но кто-то обнял меня за плечи. Джеймс подвел меня к дивану и усадил. – Нет, – с отчаянием повторила я.

Некоторое время было тихо – я пыталась взять себя в руки. Я напряженно копалась в памяти, соображая, что могло толкнуть Брэйди на самоубийство, но брат вспоминался исключительно счастливым и улыбающимся. Что же могло произойти?

Джеймс большим пальцем подтер мне слезы под глазами.

– Все будет хорошо, Слоун, – сказал он. Абсолютная твердость, звучавшая в его голосе, вселяла уверенность. Я повернулась к Релму.

– Ты не должен был скрывать это от меня.

Релм поставил на стол пустую бутылку и поглядел на холодильник, будто был не прочь взять и третью.

– Ты могла снова заболеть. Открыв правду, я подвергаю риску твою жизнь. Господи, что я творю, еще слишком рано… Слоун, ведь от этого ничего не изменится. Тебе все равно нужно жить дальше. С тобой-то все в порядке. Мне нужно, чтобы с тобой все было в порядке.

Сидевший рядом со мной Джеймс напрягся.

– А еще? – спросила я сиплым шепотом. – Что еще ты знаешь, Релм? Скажи мне.

Релм, с болью глядя на меня, покачал головой:

– Больше ничего не знаю. Извини.

– Релм…

– Пожалуй, вам пора. – Он оттолкнулся от стола и быстро пошел к выходу. Отодвинув засов, он распахнул дверь, не глядя на нас.

– Что? – не поверила я ушам. – Нет, ты…

– Слоун, – твердо сказал он, взглянув на меня. – Я хочу, чтобы вы ушли.

– Вранье, – сказал Джеймс, поднимаясь, и взял меня за руку. Глаза Релма сверкнули, когда Джеймс переплел свои пальцы с моими, и он отвернулся.

Зная, что не могу уйти сейчас, я отняла руку.

– Я выйду через секунду, – сказала я. Джеймс, сузив голубые глаза, взглянул с таким подозрением, что я едва не попятилась, но кивнул и вышел, задев Релма плечом.

Релм горько усмехнулся:

– Приятно было познакомиться, мистер Мерфи.

Я подошла к Релму. Он глядел на меня, упрямо сжав челюсти, но в глазах плескалось отчаяние. Я обняла его. У него вырвался хриплый стон, и он тоже крепко меня обнял.

– Как я по тебе соскучился, – прошептал он. – Я пытался уберечь тебя, Слоун, и я же тебе навредил. Мне не стоило говорить тебе о Брэйди.

Я отстранилась.

– Я хочу знать все, – сказала я. – Расскажи до конца. Я отказываюсь понимать, почему брат себя убил.

Глаза у меня повлажнели. Релм нежно коснулся моей щеки.

– Он был болен. Это болезнь. В этом нет твоей вины.

– Тогда почему стерли эти воспоминания?

Релм прикрыл глаза.

– Я не могу говорить об этом сейчас, красавица. Я здорово напортачил. Мне нужно… Мне нужно подумать. Нельзя тебе было находить этот снимок.

– Да, – согласилась я. – Нельзя было.

– Я хочу тебе счастья. Клянусь, это все, чего я хочу. – Он осторожно поглядел на машину, где Джеймс опустил голову на руль, будто устав от ожидания. Релм вздохнул. – Ты сейчас поезжай, ладно? – Он наклонился и поцеловал меня в щеку, не отрываясь несколько секунд.

– А если я не хочу ехать? – спросила я в надежде, что он расскажет мне больше о брате, о моем прошлом.

Релм задумался.

– Есть много разного, чего ты сейчас не поймешь, – сказал он. – Но ты должна знать, что я всегда желал тебе только выздороветь. Ты мне веришь?

– Да, – кивнула я.

– Я… я люблю тебя, – прошептал он, не в силах поднять на меня глаза.

– Я знаю.

Я не нашлась, что еще добавить. На меня обрушилось горе, и рана казалась совсем свежей, будто я только что потеряла Брэйди. Но передо мной стоял Релм, готовый любить меня, заботиться, заполнить пустоту в сердце.

Я приподнялась на цыпочки и приникла к его губам. Релм тут же ответил, удивив меня своей страстью и прижав к стене. Его язык активно нашел мой, будто Релм давно об этом мечтал.

Сердце застучало, но ощущала я только вину, будто сознательно обманывала и Релма, и себя. Я отвернулась, прервав поцелуй, и обняла Релма. Он тихо засмеялся, стиснув меня в объятиях.

– Ты меня не любишь, – сказал он.

– Люблю, но иначе. Может…

– Когда-нибудь, – договорил он за меня. Вид у него был уставший. А может, сказывалось выпитое пиво. – Тебе пора, – повторил он и проводил меня на крыльцо, упорно глядя на деревянные доски пола. Затем, не прибавив ни слова, вернулся в дом и захлопнул дверь.

Я стояла на крыльце, все еще оглушенная новостью о Брэйди. Когда я встретилась взглядом с Джеймсом, он вопросительно приподнял подбородок, будто спрашивая, все ли со мной нормально. Я не ответила.

Со мной все далеко не нормально.