Поздний вечер. – Вы сказали, что Марти – другой

– Вы сказали, что Марти – другой. – Скалли не позволяла парню отвлекаться, ее интересовал только убийца.

– Да, – взлохматив челку, он вскочил с кровати и отошел к окну.

– Чем он отличается от других?

– Меня могут изгнать! – отчаянно выкрикнул он.

– Как он убивает? – Скалли говорила решительно и напористо, она была уверена, что разгадка этого странного дела совсем близко. – Это как-то связано с церемонией сегодня в сарае?

Парень подавил тяжелый вздох. Он не должен, не должен, НЕ ДОЛЖЕН был этого делать, но соблазн был слишком силен. Медленно, словно через силу, он подошел к Дане и взял ее за руку. Такая простая, такая нежная и почти ни к чему не обязывающая ласка: когда руки – всего лишь – сплетаются в пожатии и мужчина – всего лишь – чуть заметным движением гладит пуку женщины. Только почему так сильно кружится голова?

– Что вы делаете? – растерянно спросила Дана…

Малдер сломя голову мчался по направлению к Главному дому, на ходу натягивая пальто. У забора рядом с домом он приостановился и шепотом позвал:

– Скалли!

Никто, естественно, не отозвался.

Фокс беспомощно оглянулся. Дана была внутри. Где? Все окна темные, все, кроме единственного, смутно освещенного окна мансарды. Где же эти чертовы «родственники»? Куда пошли? Когда вернуться? Фокс еще раз затравленно оглянулся и бросился на крыльцо.

Тяжелая мужская рука продолжала почти незаметную ласку. Скалли с трудом сдерживала сбивчивое дыхание. Ее пылающие губы приоткрылись, огромные глаза блестели. Свободной рукой парень коснулся ее щеки, и это прикосновение одуряющей судорогой отозвалось во всем теле.

– Марти другой, – глухим голосом произнес он. – Мы все другие.

Он склонился к женщине, легко коснулся поцелуем уголка губ – Дана невольно застонала – и, не прерывая поцелуя, скользнул дальше – по щеке, к шее, к плечу.

– Нет, нет, – беспомощно проговорила Дана чуть слышным голосом. Она была уверена, что сказала это, но на самом деле она так ничего и не произнесла – не находя в себе сил не то что сопротивляться, а даже пошевелиться.

Парень уже обнимал ее, потом заставил отступить на шаг, и мужчина и женщина, как единое целое, рухнули на кровать.

Малдер взлетел по лестнице и затарабанил в дверь.

– Скалли! – приглушенно заорал он.

Ответа не последовало, и Фокс, не задумываясь, вышиб дверь.

И ворвался внутрь. Одним взглядом вобрал в себя всю эту голую комнату с темным пятном на широкой белой кровати – и заорал уже во весь голос:

– Слезь с нее! Прочь!

Времени выполнить приказ у парня, если честно, просто не было. Почти одновременно с воплем Малдер ухватил треклятого щенка за горло и за шиворот и рывком отбросил к стене.

Скалли лежала на кровати не шевелясь, полы плаща разбросаны в стороны, блузка полурасстегнута… но не больше. И, похоже, пребывала в беспамятстве.

Фокс поднял женщину за локти и выволок из комнаты.

Мальчишка остался стоять, судорожно вцепившись в гнутый стальной прут спинки кровати.

На лестничной площадке Малдер поставил Дану на ноги. Стоять она могла. Но не больше. И не слишком ровно. Фоксу приходилось очень тщательно следить, куда он шагает – на ступеньку или в проем между столбиками перил. Попутно он пытался привести в порядок ее одежду, но сведенные вместе полы плаща тут же распахивались снова, да и пуговицы блузки никак не желали застегиваться сами. Скалли смотрела на напарника стеклянными широко раскрытыми глазами, переставляя ноги. На вопросы не отвечала. Самым внятным звуком, который ей удалось произнести, было: «Мн».

Они вывалились на крыльца, Фокс в очередной раз стянул ее плащ у ворота…

И застыл. Вокруг плотным полукольцам стояли все обитатели деревушки.

На отекшем лице Даны не отразилось и тени понимания. Фокс с окаменевшей челюстью выдвинулся вперед, заслоняя беспомощную женщину.

Из толпы вышла сестра Абигаль. Глаза ее гневно сверкали.

– Я же просила вас не вмешиваться!

Фокс автоматически кивнул – да, это правда. Просили. Все честно. Если вся толпа навалится разом, оружие не поможет. Поэтому Малдер и не пытался за него хвататься. От фанатиков можно ждать всего, даже погребения заживо в подземной рукотворной пещере под гимны собственного сочинения, но, черт возьми, должен же быть какой-то выход.

Он инстинктивно обнял Дану за плечи, прижал к себе. Скалли с грехом пополам сфокусировала глаза на сестре Абигаль. Две женщины какое-то время смотрели друг на друга – одна бессмысленно, вторая изучающе и, пожалуй, даже сочувственно. Затем снова посмотрела на Малдера, и ярость вернулась. Лицо Абигаль исказилось, но больше ни слова она не произнесла. Просто отступила в сторону. Повинуясь безмолвному приказу, толпа расступилась, образовав узкий проход. Фокс втянул ноздрями воздух. Их действительно отпускали. Подвоха не было. Он коротко кивнул в знак признательности. И за руку повел Скалли прочь.

Подождав, пока чужаки пройдут мимо, «родственники», словно рой обугленных пчел, втянулись в леток Главного дома.

Когда они достаточно далеко отошли от этих психопатов, Фокс не нашел ничего лучшего, как задать идиотский вопрос:

– Какого черта ты там делала?!

– Не знаю, – ответила Дана плохо повинующимися губами.

– Не знаешь? – Фокс, перепуганный и сбитый с толку, впервые в жизни устраивал семейную сцену. Отсутствие семейных отношений его не остановило.

– Не знаю, – повторила Дана, судорожно сглотнула, вывернулась из рук Малдера и быстрым шагом направилась обратно.

Обалдевший Фокс зашагал следом, готовый перехватить ее, если окажется, что Скалли в приступе умопомрачения собирается вернуться. И, видимо от обалдения, умудрился задать второй подряд идиотский вопрос:

– С тобой все в порядке?

Ответом послужил мучительный горловой звук. Дана согнулась, и ее желудок вывернула наизнанку.

Большинство «родственников» остались внизу, только сестра Абигаль и четверо старших братьев продолжали подниматься по ступенькам, стремительно и неумолимо. Дверь в комнату Эндрю была открыта нараспашку, а сам мальчишка по-прежнему стоял у стены. Он был очень бледен.

– Что ты скажешь, брат Эндрю, в свое оправдание? – голос сестры Абигаль был ледяным, как белая глиняная взвесь, застывшая на коже.

– Мне не надо оправдываться, – тихо, но твердо ответил он. – Все обеты исполнены, кроме последнего. Мы должны воссоединиться. Раньше я знал место, где оказался наш брат. Оно очень большое. Намного больше, чем Стивстон. Теперь будет проще. Брата Мартина найдет эта женщина. А я найду ее.

Сестра Абигаль с силой втянула в себя воздух. Глаза ее сверкали. Юноша не отводил взгляда. Игра в «гляделки» грозила затянуться, поэтому Эндрю заговорил снова:

– Исход близок. Я должен срочно попасть в место, которое называют Германтаун. И мне понадобится помощь братьев.

Прошло еще несколько долгих, как молитва, секунд. Наконец сестра Абигаль шумно выдохнула. Четверо за ее спиной расслабились.

– Хорошо, – сухо сказала она.

Четверо, немного замешкавшись, вышли за дверь и затопали вниз по лестнице. Женщина не двигаясь с места, дожидаясь, пока затихнут их шаги.

– Ты солгал в главном, тихо произнесла она. – Ты хотел согрешить.

– Это не имеет значения, – устало ответил Эндрю.

Глаза Абигаль снова полыхнули гневом. Однако угрюмый молодой человек уже ничего не боялся:

– Кто я такой, чтобы судить брата моего? Кто ты – чтобы судить меня?

– Ты Познающий.

– Да. – Он все еще не двигался. Только черная челка качнулась, закрыв на секунду его глаза. – И если ты без греха, ты кинешь камень. Но я не верю, что ты без греха. – Он помедлил. – Я знаю, – с нажимом выговорил юноша, – что это не так.

На этот раз долгое молчание нарушила женщина:

– Когда наш заблудший брат снова будет с нами, наказание будет снято с тебя, Познающий.

– Ты уже сняла с меня наказание, старшая сестра. И это тоже не имеет значения. Я сделаю то, что должен.

– Ты сделаешь то, что должен, – после паузы отозвалась она и вышла.