Состояние материальной части 2-го механизированного корпуса на 20 июля 1941 г. 3 страница

б) второй вариант предусматривает проведение общей мобилизации всех Вооруженных Сил Союза ССР или отдельных военных округов открытым порядком, т.е. когда мобилизация объявляется Указом Президиума Верховного Совета СССР (статья 49, пункт «Л» Конституции СССР). В данном случае призыв военнообязанных производится приказами народного комиссара обороны, расклеиваемыми для общего сведения (в порядке ст. 72–73 Закона о всеобщей воинской обязанности)»{43} (выделено мной. — А.И.).

Естественно, все эти механизмы были приведены в действие в 1941 г. В апреле — мае 1941 г. Наркомат обороны и Генеральный штаб приняли решение провести скрытое отмобилизование военнообязанных запаса под прикрытием «Больших учебных сборов» (БУС). Всего на учебные сборы до объявления войны было призвано свыше 802 тыс. человек, что составляло 24% приписного личного состава по мобилизационному плану МП-41.

Это позволило усилить половину всех стрелковых дивизий РККА (99 из 198), расположенных в западных округах, или дивизий внутренних округов, предназначенных для переброски на запад. [34] При этом состав стрелковых дивизий приграничных округов при штатной численности 14 483 человека был доведен: 21 дивизии — до 14 тыс. человек, 72 дивизий — до 12 тыс. человек и 6 стрелковых дивизий — до 11 тыс. человек. Для Юго-Западного фронта, насчитывавшего на 22 июня 1941 г. по списку 764 941 человек, «Большие учебные сборы» означали прибавку 142 105 человек. В Одесский военный округ, формировавший по мобилизации 9-ю армию, БУС добавили всего 51 094 человека при списочной численности войск округа 113 577 человек{44}. Харьковский военный округ получил в рамках БУС 72 949 человек в дополнение численности войск округа 159 196 человек.

Одновременно в рамках БУС из народного хозяйства в армию было поставлено 26 620 лошадей. Это небольшая цифра, учитывая, что по МП-41 «потребность в конском составе на укомплектование частей до штатов военного времени составляет — 671 770 лошадей»{45}.

Но так или иначе объявления мобилизации вплоть до начала боевых действий 22 июня 1941 г. не последовало, и тем самым были значительно снижены возможности укомплектования дивизий автомашинами, лошадьми и бойцами тыловых подразделений. Изъятие из экономики значительного количества транспортных средств было слишком заметным и масштабным мероприятием, чтобы скрыть его от посторонних глаз, а надежду на политическое разрешение конфликта советское руководство не теряло до последнего момента, когда на границах уже загремели пушки.

Стратегическое развертывание. Помимо мобилизации, для ведения начальных операций войны требуется перевезти свежеотмобилизованные дивизии из мест постоянной дислокации на нужный театр военных действий (ТВД). Или, во всяком случае, перебросить на ТВД вероятного конфликта призывников и мобилизуемые автомашины, тракторы и лошадей для уже находящихся там дивизий, содержащихся по штатам мирного времени. Это весьма внушительный объем перевозок по железнодорожной сети государства. Такой процесс называется развертыванием. Вопросы мобилизации и развертывания в XIX и XX столетиях были головной болью высшего офицерства европейских стран, занимавшегося вопросами военного планирования. [35] Еще в конце XIX столетия фельдмаршал Мольтке написал:

«В течение последних десяти лет ярко проявилось большое влияние железных дорог на ведение войны. Они в широкой степени увеличили один из важнейших элементов на войне — подвижность; они даже уничтожили расстояния. Но постоянное и быстрое развитие железных дорог со временем все больше увеличит их значение, и скоро железные дороги будут играть роль самостоятельного фактора в ведении войны, влияя даже на органическое и тактическое устройство войск»{46}.

Особую роль играли возможности дорожной сети у нас в стране, с ее большими расстояниями. В период мобилизации и развертывания 1914 г. средний переезд новобранца в России составлял 900–1000 верст, а во Франции, Германии средний переезд не превышал 200–300 верст.

Как все это происходило на практике? Абстрагируемся на время от 1941 г. Рассмотрим происхождение 8-й армии генерала A.A. Брусилова в августе 1914 г. К началу наступления Юго-Западного фронта она состояла из 12, 8, 7 и 24-го армейских корпусов. Откуда они взялись? 12-й корпус в мирное время был сосредоточен между Проскуровым и Уманью, практически там же, где начал воевать. 8-й корпус прибыл из района Кишинева и Одессы. 7-й корпус начал прибывать на 6-й день мобилизации из района Екатеринослава (ныне Днепропетровска) и Крыма. А вот 24-й армейский корпус — из Самары, он начал прибывать только с 17-го дня мобилизации. К границам Киевского военного округа, ставшего в 1914 г. Юго-Западным фронтом, везли корпуса со всей страны. Из Москвы в 4-ю армию Юго-Западного фронта прибыл гренадерский корпус. 5-й корпус, в мирное время размазанный по пространству от Воронежа до Нижнего Новгорода, в августе 1914-го двигается к границам и входит в состав 5-й армии Юго-Западного фронта. Вообще вся 5-я армия Юго-Западного фронта в 1914-м формируется в Московском округе. В ее составе, помимо гренадерского корпуса, были 17-й корпус из Рязанской, 25-й из Ярославской губернии. Были и сибирские корпуса, прибывшие на фронт в конце августа.

Большой объем перевозок предусматривался и в подготовительный период операции «Барбаросса». В сентябре 1940 г. группа армий «Б», обеспечивавшая безопасность восточной границы Рейха, представляла собой довольно слабую, растянутую по фронту завесу. [37] Соединения южного крыла ГА «Б», противостоящие Киевскому особому и Одесскому военным округам (КОВО и ОдВО), объединялись под командованием 12 армии со штабом в Кракове. Армия состояла из пяти армейских корпусов. Это III армейский корпус (62 и 75 пехотные дивизии), XVII корпус (298, 297 и 168 пехотные дивизии), XXXIV корпус (68 и 257 пехотные дивизии), IX корпус (56, 299 и 262 пехотные дивизии), XIV моторизованный корпус (5 танковая и 2 моторизованная дивизии). Наступать такими силами было невозможно, поэтому большая часть войск для «Барбароссы» перебрасывалась из Франции, Германии и с Балкан. Соединения вермахта и люфтваффе, перевозимые на восток, разделялись на пять эшелонов: 1–3, 4а, 46 и 5. 5 эшелон прибывал уже после начала войны{47}. График перевозок войск, предназначенных для действий против КОВО и ОдВО, показан в табл. 1.1.

Таблица 1.1. План переброски немецких войск в первой половине 1941 г.{48}

Аналогичные мероприятия, переброска войск к границе в случае необходимости ведения военных действий, закладывались и в советских планах. Агрессия или ее отражение — это политические акты. С военной точки зрения и то и другое мероприятие требовало сходных по сути решений. Связь времен в 1941 г. демонстрировал 7-й стрелковый корпус, дислоцировавшийся в мирное время в районе Днепропетровска (бывшего Екатеринослава). Его предполагалось перебросить на южный фас львовского выступа:

«7 стр*елковый** корпус (147, 196, 206 с*трелковых** д*ивизий** — прибудут по жел. дороге) и 4 противотанковую артиллерийскую бригаду в район Комар-но, Дорожев, иск. Стрый, Миколаев»{49}.

Гренадерский корпус из Московского военного округа в 1914 г. символизировал элитный 7-й механизированный корпус того же округа, назначенный в резерв Юго-Западного фронта. Новинкой Второй мировой войны были переброски из внутренних округов и глубины построения приграничных округов авиации. ВВС вместе со стоящими в непосредственной близости от границы дивизиями была первым эшелоном сосредоточения, прибывающим на 1–3-й день мобилизации. 5-я армия КОВО должна была получить по предвоенным планам две авиадивизии. Это, во-первых, 62-я смешанная авиадивизия, перебрасываемая из района Овруч — Киев, а во-вторых, 39-я истребительная авиадивизия из Ленинградского военного округа. Прибавка из ЛенВО была не слишком серьезной силой. 39-я авиадивизия на 22 июня — это 50 И-16, И-153 154-го истребительного авиаполка, 27 И-16 155-го истребительного авиаполка и 34 И-16 156-го истребительного авиаполка. В состав 26-й армии должна была перебазироваться 46-я смешанная авиадивизия из Московского военного округа. В состав 12-й армии из района Умань — Винница перебрасывались по железной дороге базы 248-го и 252-го истребительных авиаполков 44-й истребительной авиадивизии. 249-й и 88-й полки этого соединения сосредоточивались своим ходом, будучи готовы действовать в составе ВВС армии через 6–10 часов. Командование округа в дополнение к четырем авиадивизиям ВВС КОВО мирного времени получало восемь авиадивизий из других округов. Это 2-я смешанная авиадивизия из Ленинградского военного округа, 47-я истребительная авиадивизия Орловского военного округа, 49-я бомбардировочная, 75-я и 76-я истребительные авиадивизии Харьковского военного округа, 77-я смешанная авиадивизия из Московского военного округа. [39] 77-я авиадивизия к началу войны находилась в стадии формирования и существовала фактически только на бумаге. 2-я авиадивизия ЛенВО была весьма внушительным авиасоединением. На момент начала войны в ее составе были 20 Як-1 и 46 И-16 158-го истребительного авиаполка, 50 СБ 44-го, 47 СБ, 17 Пе-2 58-го, 45 СБ, 4 Пе-2 72-го, 20 Ар-2, 39 СБ 2-го бомбардировочных авиаполков.

Готовность авиасоединений приграничных армий была определена в 1–2 часа со старых аэродромов и через 6 часов с новых. Стрелковые соединения, расположенные в непосредственной близости от границы, должны были занять оборону в течение 3–9 часов.

Вторым по срокам сосредоточения эшелоном были так называемые «глубинные» стрелковые корпуса. Они располагались в мирное время в глубине территории «особых», то есть приграничных, округов и могли выдвинуться на рубежи в непосредственной близости к границе походом. Проще говоря, для них выдвижение означало пеший марш в течение нескольких дней. В Киевском военном округе выдвижение «глубинных» стрелковых корпусов планировалось по следующей схеме:

«...в период с 4 до 15 дня мобилизации сосредоточить: 31 стр*трелковый**. корпус (193, 195, 200 с*трелковые** д*ивизии**) в районе Ковель, Сокуль, Трояновка; 36 стр*трелковый** корпус (140, 146, 228 с*трелковые** д*ивизии**) в район Дубно, Чер-воноармейск, Кременец; 5 кав. корпус (14, 32 к*авалерийские** д*ивизии**); 37 стр*трелковый**. корпус (80, 139, 141 Стрелковые** д*ивизии**) и 2 противотанковую артиллерийскую бригаду в район Львов; 7 стр*трелковый** корпус (147, 196, 206 стрелковые** д*ивизии** — прибудут по жел. дороге) и 4 противотанковую артиллерийскую бригаду в район Комарно, Дорожев, иск. Стрый, Николаев; 55 стр*трелковый** корпус (130, 169, 189) и 3 противотанковую артиллерийскую бригаду в район Ярмолинцы, Балин, Н*о**в*ая**. Ушица»{50}.

Это означало, что после объявления мобилизации стрелковые корпуса укомплектовывались до штатов военного времени и пешим порядком, а частично по железной дороге выдвигались в районы сосредоточения, находившиеся в нескольких десятках километров от государственной границы. [40]

Третьим эшелоном были войска внутренних округов, перевозившиеся к границам по железной дороге, чтобы стать плечом к плечу с приграничными армиями. Последний известный нам документ советского предвоенного планирования — это справка заместителя начальника Генерального штаба Н.Ф. Ватутина, датированная 13 июня 1941 г. Согласно записке Ватутина, предполагалось включение в состав Юго-Западного фронта 20-й армии из Орловского военного округа и 21-й армии из Приволжского военного округа. В резерве Юго-Западного фронта находились 16-я армия Забайкальского военного округа и 19-я армия с управлением из Северо-Кавказского военного округа. 16-я армия должна была включать

«6 дивизий из Заб*айкальского** В*оенного** О*круга**, т*анковых** дивизий** — 3, моторизованных** д*ивизий** — 1, с*трелковых** д*ивизий** — 2; 1 моторизованная** д*ивизия** из Орловского** В*оенного** О*круга** (217 с*трелковая** д*ивизия**), 5 дивизий из Московского** В*оенного** О*круга** (41 С*трелковый** К*ор-пус** — 118, 235, 144 с*трелковых** д*ивизий**; 20 С*трелковый** К*орпус** — 160, 137 с*трелковых** д*ивизий**)»{51}.

В состав 19-й армии по записке Н.Ф. Ватутина входили

«пять с*трелковых** д*ивизий** из С*еверо** — Кавказского** В*оенного** О*круга**; с*трелковых** д*ивизий** — 3, т*анковых** д*ивизий** — 2 и моторизованных** д*ивизий** — 1 из Х*арьковского** В*оенного** О*круга**»{52}.

Налицо картина, вполне коррелирующая с 1914 г. На границу перебрасывались войска из ближайших к границе областей, например Днепропетровска (Екатеринослава), Умани. Одновременно в приграничные армии по железной дороге прибывали соединения из Московского военного округа, Поволжья и с Северного Кавказа. Перед создателями планов, с которыми русская армия готовилась вступить в 1914 и 1941 год, стояли сходные задачи, что порождало сходные решения. Эволюция планов ситуацию принципиально не меняла.

Мы видим, что реализация наступательных планов первых операций требовала осуществления масштабных перемещений войск на всей европейской части СССР. [41] Разумеется, перевозка войск с Северного Кавказа, из Московского военного округа или Приволжского военного округа была делом достаточно долгим. В «Соображениях об основах стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза сентября 1940 года» мы читаем:

«Указанные выше дивизии могут сосредоточиться:

на 5 день от начала мобилизации: — 17 стрел*ковых**, дивизий;

на 6 день — 22 стрел*ковых**, дивизии;

на 10 день — 24 стрел*ковых**, дивизии;

на 15 день — 29 стрел*ковых**, дивизий;

на 20 день — 46 стрел *ковых**, дивизий;

на 25 день —. 56 стрел *ковых**, дивизий;

на 30 день — 68 стрел*ковых**, дивизий;

на 35 день — 75 стрел *ковых**, дивизий.

Следовательно, при настоящей пропускной способности железных дорог юго-запада сосредоточение главных сил армий фронта может быть закончено лишь на 30 день от начала мобилизации, только после чего и возможен будет переход в общее наступление для решения поставленных выше задач»{53}.

Н.Ф. Ватутин в своей записке оценивает необходимое для проведения перевозок войск время так:

«Для перевозки потребуется около 13 дней из расчета 130 эшелонов в сутки. Боевые части могут быть перевезены за 10 дней»{54}.

Быстрой готовности достигали только ВВС. В плане прикрытия государственной границы КОВО читаем:

«Боеготовность ВВС армий: на М-1–20 полков, на М-2–29 полков, на М-3 — все 36 полков, причем на М-1 может работать только один бомбард *ировоч-ный** полк, на М-2 — три с*коростных** б*омбардироеочных** п*олка** и два б*лижних** бомбардировочных** п*олка** и к исходу М-3 все восемь бомбардировочных** полков»{55}.

М-2, М-3 это обозначение 2-го и 3-го дня с момента объявления мобилизации. То есть у нас есть некая точка, объявление мобилизации, от которой начинается отсчет времени на сосредоточение войск для ведения первой операции. [42] После прохождения этого рубежа войска начинают получать людей, лошадей, технику по штатам военного времени и пешим порядком или по железной дороге перебрасываться к границе. Процесс этот может занимать от двух недель до месяца.

Новые формы борьбы. «Но позвольте, — спросит читатель, — какие 2–4-е или даже 6–10-е сутки мобилизации, какие перевозки длительностью до месяца, когда немцы обрушились на нас всеми силами 22 июня 1941 г., не оставив времени на все эти мероприятия?!» Это действительно так, но не будем забывать, что таким образом началась война 22 июня. Предыдущая война 1914–1918 гг. началась с двухнедельного периода вялых стычек на границе в период мобилизации и перевозок войск к границам. То есть война уже была официально объявлена, но сражения не на жизнь, а на смерть еще не начались.

То же самое предполагалось и в начальной фазе войны Второй мировой. Согласно упоминавшейся выше «Записке...» М.А. Пуркаева, первые дни войны должны были выглядеть так:

«1-й этап — оборона на укрепленном рубеже по линии госграницы. Задача — не допустить вторжения противника на советскую территорию, а вторгнувшегося уничтожить и обеспечить сосредоточение и развертывание армий фронта для наступления.

Главные силы армии сосредоточиваются до 27 дня мобилизации за линией Ковель, Луцк, р. Стырь, Броды, Львов, Грудск Ягельонский, Самбор, Дрогобыч, Стрый, Станислав и далее по р. Днестр» (выделено мной. — А.И.){56}.

Сколь-нибудь активные задания на этом этапе получала только авиация. Как мы уже знаем, переброска авиадивизий в приграничные округа должна была завершиться в первые три дня мобилизации. Соответственно ВВС получали наступательные задачи уже на период сосредоточения и развертывания:

«Воздушные силы ЮЗФ решают следующие основные задачи:

1. В тесном взаимодействии с наземными войсками уничтожают живую силу наступающего пр*отивни**ка, массируя удары на главных направлениях.

2. Последовательными ударами по установленным базам и аэродромам, а также боевыми действиями в воздухе унич-

жают авиацию проти лика.

3. Истребительной авиацией прикрывают сосредоточение, развертывание и действия армий фронта. [43]

6. Мощными ударами по железнодорожным узлам: Краков, Кельце, Калиш, Крейцбург, Ченстохов, Бреслау, Ратибор, Брно, Оппельн нарушить и задержать сосредоточение немецких войск»{57}.

Важно понять, что развитие событий июня 1941 г. выглядит неизбежным с точки зрения современного читателя. В 1940 г. предположить именно такой ход действий было сложно. Единственным чистым примером немецкой технологии начала войны без периода сосредоточения и развертывания была Польша. Никакого периода вялых стычек на границе в процессе мобилизации и развертывания не было. Вермахт сразу начал операции всеми необходимыми силами, Польша, напротив, оказалась перед лицом вторжения с неотмобилизованной и недоразвернутой армией.

Естественно, в СССР все эти события не прошли незамеченными. Начальник кафедры оперативного искусства Академии Генерального штаба Георгий Самойлович Иссерсон написал о войне в Польше:

«При этом отбрасывается старая традиция, согласно которой нужно, прежде чем ударить, предупредить об этом. Война вообще не объявляется. Она просто начинается заранее развернутыми вооруженными силами. Мобилизация и сосредоточение относятся не к периоду после наступления состояния войны, как это было в 1914 году, а незаметно, постепенно проводятся задолго до этого»{58}.

Почему же наша страна не учла опыт Польши? Предоставим слово человеку, который собственноручно писал советские оперативные планы. А.М. Василевский в интервью, данном в 1965 г., но опубликованном в журнале «Новая и новейшая история» только в 1992 г., говорит следующее:

«Исходя при разработке плана, казалось бы, из правильного положения, что современные войны не объявляются, а они просто начинаются уже изготовившимся к боевым действиям противником, что особенно характерно было продемонстрировано фашистским руководством Германии в первый период Второй мировой войны, соответствующих правильных выводов из этого положения для себя руководство нашими вооруженными силами и Генеральным штабом не сделало и никаких поправок в оперативный план в связи с этим не внесло. [44] Наоборот, план по старинке предусматривал так называемый начальный период войны продолжительностью 15–20 дней от начала военных действий до вступления в дело основных войск страны, на протяжении которого войска эшелонов прикрытия от приграничных военных округов, развернутых вдоль границ, своими боевыми действиями должны были прикрывать отмобилизование, сосредоточение и развертывание главных сил наших войск. При этом противная сторона, т.е. фашистская Германия с ее полностью отмобилизованной и уже воюющей армией, ставилась в отношении сроков, необходимых для ее сосредоточения и развертывания против нас, в те же условия, что и наши Вооруженные Силы»{59}.

Здесь необходимо сделать некоторые уточнения и разъяснения. Во-первых, обойтись вообще без периода мобилизации и развертывания просто невозможно. Кабинок для телепортации соединений на границу пока не придумали. Так или иначе, армия должна быть мобилизована, и ее соединения должны быть переброшены по железной дороге или пешим порядком к границе. При этом момент начала этих мероприятий может быть сдвинут в довоенный период. Мобилизация может быть произведена скрытно, за счет «Больших учебных сборов». Выдвижение войск также может начаться и началось в реальности до того, как одна из сторон «перейдет границу у реки». Во-вторых, момент, от которого начинается отсчет времени до первых ударов, выбирается все же не военным, а политическим руководством страны. Война — это продолжение политики другими средствами. Соответственно именно политическое руководство страны оценивает опасность или необходимость применения силы.

О чем идет речь? Послушаем еще одного профессионального штабиста тех лет, генерал-лейтенанта П.С. Кленова, начальника штаба Прибалтийского особого военного округа. На совещании высшего руководящего состава РККА в декабре 1940 г. он сказал следующее:

«Я просмотрел недавно книгу Иссерсона «Новые формы борьбы». Там даются поспешные выводы, базируясь на войне немцев с Польшей, что начального периода войны не будет, что война на сегодня разрешается просто — вторжением готовых сил, как это было проделано немцами в Польше, развернувшими полтора миллиона людей. [45] Я считаю подобный вывод преждевременным. Он может быть допущен для такого государства, как Польша, которая, зазнавшись, потеряла всякую бдительность и у которой не было никакой разведки того, что делалось у немцев в период многомесячного сосредоточения войск. Каждое уважающее себя государство, конечно, постарается этот начальный период использовать в своих собственных интересах для того, чтобы разведать, что делает противник, как он группируется, каковы его намерения, и помешать ему в этом»{60}.

Руководители нашей страны, разумеется, не считали себя «такой страной, как Польша». Соответственно предполагалось, что сосредоточение войск противника будет вскрыто разведкой и можно будет начать подготовительные мероприятия, которые в той или иной фазе перерастут в войну. При этом подготовительный период может отсутствовать, а может и благополучно остаться. Все зависит от момента официального начала конфликта. Приграничные инциденты могут перерасти в вооруженное столкновение на любой фазе мобилизации и развертывания. Кроме того, есть политические признаки назревающей войны, период дипломатических переговоров разной степени ультимативности и политической напряженности в отношениях. Германия предъявляла политические требования к польскому правительству с 1938 г. Зондирование политической почвы в Финляндии было начато советским руководством тоже в 1938 г. За этим последовал почти годичный период переговоров на все более повышенных тонах, и только после этого загремели пушки. В 1941 г. всего этого не было в той форме, которая позволяла не быть «такой страной, как Польша». Никаких политических требований Германия к СССР не предъявляла, догадаться, что Третий рейх задумал вторгнуться в СССР во имя устрашения Англии, было затруднительно. Война с СССР, по мнению советского руководства (и это мнение оказалось правильным), была слишком масштабным и трудоемким мероприятием для решения такой вспомогательной задачи, как принуждение Англии к миру. Других же мотивов на первый взгляд не просматривалось. Более того, новинкой, примененной в отношении к СССР, было гробовое молчание дипломатических инстанций Германии. [46] Начальную фазу сосредоточения вермахта руководство пропустило под прикрытием версии о вторжении в Англию, а в июне 1941 г. начало советского развертывания уже запоздало, и СССР повторил судьбу Польши. Снова отмобилизованный и развернутый вермахт нанес удар по неотмобилизованной и недоразвернутои армии очередного объекта «блицкрига». Тем самым все советское военное планирование потеряло смысл. Планы могли быть оборонительными, наступательными, это в условиях недоразвернутои армии уже не имело значения. Нет смысла рассуждать о планировавшемся дебюте партии, если к моменту ее начала большинство наших фигур еще не заняли свои места на шахматной доске. Единственными реально получившими практическое применение оперативными разработками стали планы прикрытия границы.

Планы прикрытия. В период сосредоточения и развертывания войск, в период расстановки фигур на доске для грядущей шахматной партии, границу предполагалось прикрывать от возможных вылазок противника быстро мобилизуемыми дивизиями приграничных армий. Задачами этих соединений было:

«Упорной обороной укреплений по линии госграницы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа. Противовоздушной обороной и действиями авиации обеспечить нормальную работу железных дорог и сосредоточение войск округа. Всеми видами разведки своевременно определить характер сосредоточения и группировку войск противника»{61}.

Разработки, по которым приграничные армии должны были действовать, пока из глубины страны подтягиваются основные силы для реализации планов первой операции, получили название «планов прикрытия государственной границы». До определенного момента мероприятия по прикрытию линии границы включались в план действий войск округа в случае войны отдельным разделом. В частности, соответствующие пункты мы обнаруживаем в «Записке...» М.А. Пуркаева. В 1941 г. эта схема была видоизменена. В начале мая 1941 г. в округа были направлены директивы наркома обороны на разработку планов прикрытия как отдельных документов. [47] В Киевский особый военный округ эта директива была направлена 5 мая 1941 г., Одесский военный округ получил аналогичный документ 6 мая 1941 г. Сроком предоставления готовых планов обороны на период сосредоточения и развертывания в Генштаб было назначено 25 мая. Реально округа предоставили разработанные ими пакеты документов 10–20 июня 1941 г. Однако это не означает, что войска вступили в бой, не имея конкретных боевых задач. Армейские планы прикрытия были в основном утверждены, задачи соединениям определены. В ходе опроса, проводившегося Военно-научным управлением Генерального штаба в 50-х годах, бывший начальник оперативного отдела штаба КОВО И.Х. Баграмян достаточно подробно описал вопрос с постановкой задач войскам округа: