Миф третий

Достаточно долгое время мы считали, что психодраматическая группа должна состоять только из психодрам. Мы очень стремились придерживаться чистоты жанра: казалось, что чем больше сессий на одном занятии, тем лучше. Лучше, но для кого?

Мы были убеждены, что люди приходят в группу за драмами, поэтому основная задача ведущего – делать драмы, а участников – быть протагонистами. Оказалось, что это совсем не так. Нам как начинающим ведушим это подходило, но людям-то хотелось «разговоры разговаривать»! Например, на шеринге они прямо говорили о том, что, кроме чувств, им интересно услышать еще мнения о себе и о жизни вообще. Таким образом, в нашей группе драмы стали альтернативой живому общению. На одном из занятий группа «посмела» заявить о своих потребностях: «Сегодня Старый Новый год! Давайте пить шампанское – и не делать драмы!» Любопытно, что группа позволила себе такую «вольность» на том единственном занятии, на котором присутствовал только один из директоров.

Эта ситуация помогла нам понять, что психодрама – это не только рызыгрывание значимых сцен «про проблему». Главная психодрама порой разворачивается в кругу при обсуждении чувств и переживаний участников, во время рассказов о чем-то, порой совсем не относящемся к группе. Ведь у каждого человека, приходящего туда, есть свое место в ней, своя роль (один жалуется, другой веселит, третий критикует, четвертый – оценивает действия ведущих).

Однако, у многих людей, пришедших на группу, оказалась не только групповая, но и собственная межличностная роль, отражающая способы взаимодействия с ведущими вне группы. Так, например, было с X. Она была подругой одной из нас, участницей той же образовательной программы, что и мы, нашим менеджером (принимала участие в организации занятий), коллегой по работе. Таким образом, от X мы ожидали профессиональной обратной связи и дружеской поддержки (правда, она об этом не знала). При этом нам еще хотелось, чтобы она делала свою клиентскую работу, активно проявляя себя в группе. Мы удивлялись, почему всего этого не происходит.

И действительно, почему?

Начав приходить на наши занятия, X, как и другие приглашенные нами участники, приобрела новую – клиентскую – роль, расширив границы наших отношений. Роли каждого из нас были переплетены так, что трудно было разобраться в конгломерате старых (дружеских и проч.) – и новых, терапевт-клиентских, отношений. К тому жe, мы не обсудили с ней, как связаны события на группе с другими пластами наших отношений за ее пределами. Совмещать множество ролей одному человеку оказалось трудно. В конце концов, X отказалась приходить на занятия. И наши дружеские отношения оказались под угрозой.

С некоторыми участниками нам удалось разделить отношения на группе и вне ее, обозначив при этом ролевую «склеенность», возникшую по нашей вине. Именно эти люди и остались до конца.

Начиная нашу следующую группу, мы осознавали возможность возникновения ролевой «склеености» с участниками такого рода и важность заключения с ними контракта, предполагающего разведение полномочий в каждой из ролей.

Идея о «склеенности» ролей была нам подарена супервизором, за что мы ему очень благодарны. Анализ стороннего наблюдателя (не будем говорить о его профессионализме!) привносил неожиданные решения и взгляды на нашу работу. Супервизия помогала снижать наши тревоги и выходить из трудных ситуаций. Правда, иногда мы использовали информацию, полученную там, не проверяя её. Порой совет был хорош, но время для его реализации еще не пришло или уже прошло. Мы обижались: «Мы сделали то, что ты нам порекомендовал – и получилась ерунда! Несколько человек ушло!!!» – «Зачем вы тогда работаете, если можете делать только то, что говорит супервизор?!»

Нам запомнились эти слова. Наверное, с этого момента можно говорить о нашем рождении как самостоятельных директоров и ведущих психодраматической группы. Супервизия стала для нас не общением учеников и Учителя, а взаимодействием равных – коллег.

Несмотря на то, что мы говорим об «умирании» нашего первенца, группа все-таки выжила. Допущеные нами в процессе проведения первого цикла ошибки нельзя воспринимать однозначно: группа состоялась, она работала, прожив не меньше запланированных нами 50 часов. Пусть не в полном составе. Пусть со своими потерями и приобретениями. Но при всем этом – сохранив интерес к психодраме. Каждый, кто «остался в живых», с нетерпением ждал следующей встречи и того нового, что еще предстояло открыть.

Поэтому и родилась вторая группа. В ней было все: и тяжелые переживания, и серьезные проблемы, и спонтанная радость, которой так не хватало нам в прошлый раз, и живые, человеческие разговоры (до группы, во время и после), и шампанское…

В начале статьи мы спрашивали себя, достаточно ли в окружающем мире места для психодрамы… Мы думаем, что ответ в этом случае очевиден: конечно, да! Раз в драме есть жизнь, значит ей найдется место везде, и она не затеряется среди других терапевтических дисциплин.

И все-таки здорово, что наша первая группа не стала последней!!!