Избушка в лесу.

Грета Баум открыла скрипучую дверь. Это стоило ей огромных усилий, ведь дверь была завалена землей и ветками. Лесные жители постарались, конечно.

Она была грязной. Она была голодной. Она была злой. Она потеряла все, стремясь все вернуть.

Грета упала бы на колени, но ткань все еще была слишком дорогой.
Она дала бы волю слезам, но все еще была слишком красива.

У нее больше нет ничего. Только старая избушка в лесу.

Горькое сожаление и радость, кружившая голову, охватили ее.

Из прошлой жизни, когда она только призвала своего мужа, она помнила многое. В том числе и руны, мясо, кровь, травы.

Избушка – опора. Знание – сила.

Она обернулась на деревянную каморку. Серую, неприглядную, заросшую мхом. Самое то для нее сейчас.

Грета распустила свои черные волосы - опять же, самое то.

Разгневанная синица тут же налетела на женщину, царапая и раня ее. Одно движение – и птица в руках. Второе – и шея у пернатой дряни уже сломана.

Грета улыбнулась, а затем засмеялась.

Она вернет свой дом, но пока он будет здесь, в лесу.

Создания сюда заходят, голодной не останется.

Бар «У Джо».

Колокольчик снова звякнул. Привет, родной, тебя не ждали.

Джо как раз разговаривал с кудрявым черноволосым человеком. Мужчина, размахивая руками и сбивая все настойки вокруг, вещал:

- И вот, я только ж подумал, что надо как-то вернуться, как вижу – эта дрянь. Ну, у того самого дома, что горелый наполовину. Стоит, сама полыхает. Оборачивается ко мне, говорит, что золото мне вернет, только надо с ней пройти. А я что, дурак, знаю: что рогатое, от того бежать надо. И говорю, что золота-то не надо, мне бы деньги, так она сразу деньги и предложила. И тут, Джо! Джо, я подумал, что к дьяволу мне эти деньги, я те с собой не унес, и эти не унесу. Мне потом жена сказала, что я очень мудрый, раз такие мысли у меня возникают. Я так бежал, Джо! И не нужны мне эти деньги больше, забирай, все забирай! А не, эти не забирай, меня жена просила молоко купить.

Джо кивал в такт знакам препинания. Профессиональная привычка.

В баре было шумно. Скоро вечер и всем созданиям хотелось выпить в компании друзей.

Юпитер вспомнил первый раз, когда он оказался здесь. Целую жизнь назад, буквально.
Официантка все еще ворчит, половицы скрипят. А Джо вытирает стаканы сомнительной тряпкой.

Он удивленно приподнял бровь, когда увидел юношу.

- Ого… Я-то думал, что ты уже мертв. Ну, или просто никогда сюда не сунешься. А ты нет, смотри-ка. Герой явился, людей сжигаешь.

- Что?
Юпитер судорожно вспоминал, кого он успел сжечь, но память подводила, что само по себе напрягало.

- Ничего, - отмахнулся Джо. – Лебедь у себя, хочешь, зайди, поздоровайся.

- Хорошо, спасибо.

- Хочешь стканчик для храбрости?

- Не-не, спасибо еще раз!

Джо пожал плечами и аккуратно стянул со стойки салфетку, странно дисгармонирующую с антуражем бара. Ярко-зеленая с розочками. Ну да, конечно. Случайности не случайны. Спасибо, Джо, следующий стаканчик может оказаться последним, но хотя бы теперь это известно. И надо будет проверить твой подвал.

Юпитер быстро исчез - оказался на втором этаже, во избежание.

Он постучал в дверь, стараясь отогнать воспоминания о той дождливой ночи в новом мире, и о смерти брата.

Покрасневшие глаза Лебедь сильно выделялись на белом лице.

- Почему ты плакала?

- Из-за себя, конечно, - она обхватила себя руками. – Зачем пришел?

Юпитер замялся. Что ответить, если он сам не знал?

- Проведать.

- Ясно. Вот она я, жива.

Она нервно перебирала пальцами. Тут словно кран прорвало, и Лебедь начала рыдать. Старые привычки берут свое, она упала на грудь Юпитера, а он обнял, хотя хотел оттолкнуть. Он аккуратно прикрыл дверь ногой.

Вот и проведал.

- Зачем же я так? Так паршиво! В чем же тут сила, это отвратительно! Мерзко! – она взвизгнула. – Мерзко, мерзко!

Девушка схватила себя за горло, оставив длинные алые царапины. Юпитер перехватил ее. Послали же ему истеричек, что за спектакль.

- Сама же пришла.

- Я не знала, что будешь ты.

- Тебе это не сильно помешало.

- Ты же меня предал, - она отскочила назад. – У тебя же этот.

- Ты его убила.

- Убила!

- А он вернулся.
Юпитер не смог сдержать злорадной ухмылки. Вот так, он жив, и Изар жив. А смысла не было.

Лебедь секунду смотрела с ужасом, а потом упала на кровать.

- Ну, и хорошо, - пробормотала она.

Альбиноска чуть приподнялась на локтях. Все то же покрывало, что и тогда. Та же комната, а что-то изменилось.

- Иди сюда.

- Нет.

- Мне так плохо. Я зря это сделала.

- Не подходи больше к нам, хорошо?

Она вздрогнула, как от пощечины. А Юпитер быстро проглотил все «извини» и «так будет лучше», ведь иначе не сработает.

И снова она заплакала. Это все нервы.

- Я так жалею о том, что там в клетке… Я теперь другая. Совсем. А это навсегда же. Что теперь делать? Я зря, все зря. Теперь такие кошмары, ты не представляешь. Это какая-то зараза внутри меня.

Лучи заката заставляли ее волосы и кожу гореть. Она так и сама сгорит, если что-нибудь не сделать.

- Мы едем на юг, может, там знают, что делать. Народ Барханов мудрый.

Лебедь всхлипнула. Снова встала и сдала шаг на встречу.

- Правда? Ты сделаешь это для меня?

- Да. Они наверняка что-нибудь придумают, все-таки, другая культура, другое мышление.

- А потом ты вернешься?

- Куда?

- Ко мне.

Как он устал.

- Нет.

- У тебя теперь Изар?

Очень устал.

- Нет.

- Почему?

Нет-нет, только не слезы, ну опять! Он уже не может этого слышать, ну почему нельзя разорвать сразу? Мусолят, как кисель и обоих тошнит от этого.

Но ей можно это сказать.

- Из-за тебя. Но я принесу тебе лекарство, обещаю. Но к тебе не вернусь.

Секунду они стояли молча, и воздух между ними звенел, как ксилофон.

Затем Юпитер развернулся и вышел, оставив бурю позади.