Это побег?

Зирукира усадили в кресло, которое сковывало его конечности стальной хваткой…

Военный корабль отстыковался от полугрузовой посудины и двинулся к точке гиперпрыжка. Внутри корабля царила домашняя атмосфера. Охранники, поначалу косившиеся на угрюмого заключенного, решили и вовсе игнорировать его, и вели веселые разговоры о своей службе.

Невероятно гуманная цивилизация воспитала в своих последователях глупую наивность, опасное качество на поле боя, граничащее с самоубийством. От такой обстановки Зирукир чувствовал себя хищником, связанным баранами, которые ведут его на ритуальный костер. Как и все его собратья, смирившись с тем, что имперские полицаи являются непререкаемыми авторитетами, Зирукир принимал свою участь.

От этого он скис еще больше и даже начал вникать в суть разговора. Чувство утопичности ситуации еще больше накрыло его сознание, отторгающее происходящее. Воинская злость планомерно закипала внутри слоеной личности. Эти тупоголовые идиоты, дети, просто так пришли и взяли его без сопротивления!

Из последних сил Зирукир обратился к предкам. И как обычно происходило на ритуалах, ему откликнулся не великий воин, совершивший великие победы в великих битвах, а старенький, но надежный полевой компьютер имперского клона.

Перед глазами не очень четко мелькали темно-зеленые и красные пятна. Компьютер активизировался и пытался взять управление в теле. От этого по телу пошли мурашки, которые сменились странного рода металлической болью в хребте. Не понимая природы события, Зирукир пытался обратиться к этому устройству, как к собственному предку.

На мольбы Зирукира полевой компьютер в обычном для него боевом режиме начал просчитывать варианты саботажа ситуации, накидывая их недоумевавшему заключенному в сознание, так что паника прекратилась и сменилась напряженным размышлением хищника о броске на жертву.

Заключенный был намертво прикован к креслу, а управление терминалом находилось на пульте управления в другой каюте. Зирукир мысленно обратился к полевому компьютеру с мольбой, как к неведомому духу: «Освободи меня!!! А дальше я справлюсь». Компьютер наложил эту просьбу на один из просчитанных вариантов побега.

Затем абсолютно естественно компьютер приготовил импульсы вероятностного сдвига. Те самые импульсы, которые позволяли подчиненным существам бить противника немного точнее, играя с его величеством случаем. Вероятность того, что охранник нажмет кнопку интерфейса, освобождающую заключенного, была помечена как максимально приоритетная. Оставалось лишь ждать и надеяться на удачу.

Корабль взял старт в гиперпространство. Пилот, производя дополнительные подстройки, спокойно и уверенно выполнял пилотирование, общаясь через коридор с другим охранником, время от времени поворачиваясь и жестикулируя.

Неожиданно для себя он выдал шуточный жест, металлические оковы разомкнулись, и Зирукир в полную силу рванул в рукопашный бой.

Мгновенно вскочив с кресла, он левой лапой вонзился в горло одному из охранников, достигая костей позвоночника. Перехватив конвульсирующее тело, он швырнул его во второго охранника, и с глухим стуком они свалились на пол. Подскочив к этой груде плоти, Зирукир выкрутил шею до треска костей второму охраннику. Все это тренированное крокодилье тело выполнило со скоростью разжимающейся пружины. Умелые движения не оставляли никаких шансов застигнутым врасплох существам.

Здоровяка, нависшего над телами охранников, поймал взгляд пилота, растерянно сидящего в кабине управления кораблем. Их разделял узкий проход в несколько шагов.

Придя в себя, пилот выхватил оружие и начал вести пальбу через узкий коридор. Зирукир машинально нащупал оружие в безжизненной груде плоти и с животным воплем усеял коридор яркими вспышками. Несколько импульсов, попавших в пульт управления, повредили системы корабля, запустилась процедура экстренного выход из гиперпространства.

Теперь ситуация катилась под откос, как бешеный паровоз. Прячась за переборками, пилот пытался договориться с заключенным, указывая на катастрофичность ситуации, но Зирукир уже давно не видел пути назад. Загнанный в угол и осознавая, что все еще находится в гиперпространстве, пилот жалел, что родился на свет. Зирукир, все еще не веря в собственную победу, следовал ярости загнанного зверя. В голове мелькала только одна мысль — вырваться из заточения, оставив врагов трупами.

Пилот отстреливался, насыщая узкий проход вспышками лучевого оружия. Процедура экстренного выхода из гиперпространства оставляла маяк ориентирования. Аппарат сразу вошел в атмосферу планеты, увеличилась вибрация.

Решившись на штурм маленькой кабины, Зирукир в два прыжка преодолел коридор и попытался схватить пилота за горло, но тот увернулся хитроумным приемом. Затем мощные лапы схватили пилота за запястья в попытке вырвать из них оружие. В этот момент корабль грохнулся о землю, и тела астронавтов разлетелись вместе с обломками.

Смерть

Зирукир очнулся среди горящих обломков, тело почти не двигалось, а в боку чувствовался паленый след от лучевого оружия. Видимо, во время штурма в узком коридоре пилот совершил точный выстрел. Ног он не чувствовал, и, скорее всего, их оторвало при крушении. Перед его глазами лежало бездыханное тело существа, которое являлось его противником на протяжении последних десяти минут. В этот момент, когда все уже завершилось, он проникся к пилоту особым чувством воинской чести. Оказавший достойное сопротивление и оставшийся не поверженным, он воспринимался достойным воином, пусть даже нелепо погибшим при крушении.

Шли минуты, шли часы, жар от обломков разбитого корабля спадал. Зирукир долгое время не мог пошевелить своим телом. Время от времени случались обмороки, а болевые ощущения в теле перешли в изматывающую немоту. Очнувшись ночью, он осознал, что может двигаться. Подняв туловище, он увидел, что его ноги превратились в месиво.

Перед ним виднелся их разбитый корабль, а за ним бескрайность песчаной степи. Напротив корабля был оазис и довольно густые джунгли. Системы аварийной посадки боевого корабля сработали таким образом, что выход из гиперпространства и приземление были произведены в максимально удобном месте для спасения экипажа, следовательно, планета была пригодна для жизни.

Над головой виднелись звезды, Зирукир присматривался к ним, выискивая объекты, похожие на звездолет. Но ничего не было видно, лишь метеоры время от времени пересекали пространство. В этот момент Зирукир не знал, будет он радоваться или печалиться, если вдруг сработает маяк, оставленный пилотом, и его заберут с этой планеты такие же полицаи.

Находясь под чистым звездным небом, Зирукир чувствовал собственную обреченность и принимал её в чистом виде. Расставаясь с собственной жизнью, он навечно расставался с воинствующими собратьями, утомившими его бесконечными тренировками, муштрой и беззаветной верой в предков. Он расставался с поучающими имперцами, следящими за каждым шагом нерадивого народа, и с ролями космического социума.

Находясь на краю собственного бытия, Зирукир воспринимал эту суету как постоянное бегство от смерти или самый обыкновенный страх перед неизведанным. Он сам ступил за черту, и теперь, пусть лишь на протяжении этой ночи, ему известна другая сторона себя, идущего по пути собственного дао, преодолевшего собственное тело, открывшего в себе частицу вечности.

В размышлениях о собственной участи и о том, что же теперь делать, прошла ночь. Сама смерть не была порогом со времен службы в империи. Важно было лишь то, как погибать и при каких обстоятельствах. То, что ранее перекрывалось собирателем душ, теперь было отдано на волю случая.

В итоге этих размышлений, будучи еще живим, Зирукир обрел покой. Далеко не последний раз его дух бросал вызов будущему в неведомом мире, рискуя затеряться на пути судеб в серости и убогости миров, удаленных от Империума, но все же вечно зависящих от неё.

Утреннее солнце вводило в полубредовое состояние. Раскуроченные ноги отдавали фантомной болью, а плоть источала запах гнили. Неожиданно из зарослей оазиса послышался грубый шелест. Зирукир обрадовался мыслям, что это, вполне возможно, местные аборигены. Но из кустов показалась прямоходящая ящерица, чистого вида раптор.

Очевидно, он был падальщиком, и запах разлагающейся плоти манил его сюда, словно мед. Едва способный управлять лапами, Зирукир оттаскивал свое тело дальше от этих зарослей, но бесполезно. Как только во внимание существа попал обжаренный и подгнивающий кусок плоти, оно в два мощных прыжка оказалось возле Зирукира. Из мощной лапы сверкнул коготь, вспоровший грудную клетку астронавта. Брызнула кровь, и Зирукир потерял сознание.

Ответы будущего

Дориан сидел в удобном кожаном кресле и приходил в себя от впечатлений. Создавая проекции в свою жизнь, он отслеживал тех людей, которые были завязаны на качества, обретенные в той ситуации.

Философский вопрос, который стоял весьма остро, звучал в голове примерно так: «Стал бы Дориан повторно принимать столь судьбоносное решение, или эти события и есть тот самый фатум, от которого он бежит в вечность?».

С точки зрения философии дао, все пути приводят в то место, с которого начинались. Накопленный багаж знаний и опыта на новом витке позволяет с этой же точки двинуться уже в ином направлении.

Ответ был вполне философский, рассуждения о том, что нужно ориентироваться на внутренний стержень, и никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Однако обыкновенное философствование тут мало чем помогало, и поскольку ситуация была заклинена масштабами последствий для участников ситуации, следовало опираться на более конкретные вещи.

Дориан перевел внимание в пространство вариантов. Ситуация выглядела узким ручейком, струящимся между полыми камнями. Опыт говорил, что именно эти полости, незаполненные куски пространства, создают сложности.

Как и во всех подобных ситуациях, проблемой было то, что Зирукир поступал, опираясь на закон, которого не было в событии, закон, выделенный Отусом. Выудив вероятность собственного освобождения в гиперпространстве, он создал прецедент, который никак не ожидался остальными участниками событий. Дальше Зирукир действовал по закону войны «враг должен быть повержен», а охранники вели себя, как ягнята при виде волка, хоть и жили в обществе силовиков.

Даже пилот, который отстреливался, никак не желал воевать, а больше был заинтересован в спасении своей жизни. В общем, фактическая реальность не соответствовала действиям, что создавало в личном пространстве особое напряжение.

Дориан размышлял о том, чтобы войти немного глубже в прошлое и там нашептать Зирукиру правильные слова. Но какие именно слова правильные? Слова, отрицавшие побег, будут стирать самого Дориана, слова милосердия «ты убиваешь беззащитных» ничего, по сути, не меняли. Члену клана охотников в принципе было все равно, кого он там убивает, ведь он воспринимал весь космос как площадку для охоты.

Отключившись от проектора, Дориан ушел в пространство времени. Применив заклинание «коридоры времени», он с упоением созерцал бездну.

Казалось, огромный спрут движет щупальцами, заполняя пустоту мироздания. Совместившись сознанием с этим спрутом, он почувствовал всего лишь маленькую часть его мощи. Настоящее событие, из которого Дориан применил заклинание «коридоры времени», набирало вес. Мощный поток, соединявший две точки настоящего и прошлого, формировался вполне естественным образом и тёк дальше, огибая преграды и волоча матрицу души далеко в будущее.

Находясь в пространстве времени, Дориан внимательно прислушивался к ощущениям, расслоенным сознанием выискивая ключевое качество, фигурировавшее в далеком прошлом. Толковать его не было нужды, он просто протолкнул это качество далеко в будущее, отчего поток пошел так же естественно и без сопротивления до тех пор, пока кармический узел не разошелся естественным образом.

Это событие находилось неизвестно в какой реальности, неизвестно в каком мире, неизвестно в каком времени. Все это было не важно, важна была структура матрицы души, развязывающая этот узел. Медленно и аккуратно Дориан двигал свое внимание к развязке. В ней он нащупал свое тело и так же осторожно совместился с ним.

Неузнаваемый, лысый и уставший от жизни, Дориан стоял перед грузовым звездолетом. Бойцы спецгруппы спешно трамбовались в отсек. Находясь в этом времени, Дориан начал вспоминать то, что происходило. Он долго и нудно воспитывал боевой дух приставленного к нему ребенка. Этот ребенок был ужасно неуверен в себе, частенько пакостил и бездельничал. Дориан уперто воспитывал это существо, не пытаясь что-либо объяснить, а лишь формируя в нем космическое понятие воина.

За несколько лет из разбалованного и бестолкового ребенка получилось собрать бойца, вполне способного перевернуть мир собственной упертостью. Агрессивного, направленного на действие, а главное понимавшего, что его жизнь тонкая штука, которая в любой момент может заставить его заглянуть в глаза собственному дублю изнанки. Апогеем стало то, что парня взяли в элитную группу. Он чувствовал себя вполне уверенно и бросал мирозданию вызов, отправляясь на спецоперацию.

Дориан вернулся в пространство времени. Теперь полученное качество он развернул в форму кольца, обвивающего поток времени. Далее спокойно и равномерно это кольцо начал гонять по всей ветви событий – от её конца к самому началу. Сталкиваясь с сопротивлением, пространство раздавалось искрами и «плевалось» грязью.

Естественно образованное ментальное качество спокойно выдерживало все нагрузки, которые на него приходились. Избегая сильных столкновений, Дориан добавлял в эту работу неопределенности, и некоторые ситуации вырисовывались из ниоткуда.

По всей линии событий, как по электрическому кабелю, побежал импульс. Искры взорвались в первой ситуации яркой вспышкой. Наконец-то эта ситуация начала наполняться огнем, способным перепаять событие. Хвост времени вырвался, и мощный импульс ударил Зирукиру в сознание. В маленьком корабле, находящемся в гиперпространстве, за несколько минут стремительного сражения перед его глазами пронеслось огромное количество образов будущего – события, люди, переживания, разочарования и победы. Все это стрельнуло, порождая новые и новые усики вероятностей, синонимов смыслов в головах участников ситуаций.

Пока охранник все так же оставлял маяк и спускал аппарат в аварийном режиме, в восприятии Зирукира открывалось будущее Дориана, в которое он делает решительный шаг, воспитывая подопечного. А глубина проекции в будущее балансировала негатив, полученный в стычке.

День Х

Близился ожидаемый день. Дориан приблизительно раз в неделю ходил к выбранному месту, собирая статистику и оценивая ментальную обстановку. Планируемая здесь практика могла значительно поменять расстановку напряженностей. Потому крайне длительная, буквально скрупулезная подготовка была необходимой.

Скрупулезность инженера, готовящего свой чертеж для комиссии, отличается своей точностью в инженерных деталях. Скрупулезность каббалиста, планирующего ритуал стихии воды, обозначена выявлением значимых узлов в системе и степенью их стабильности на протяжении времени.

Прогуливаясь по улицам южного города, Дориан наблюдал пространство. В нем мелькали специфические социальные группы, создающие понятие национальности и духа времени. Зарождающиеся герои, с пеленок жаждущие великих свершений, уже заметно влияли на обстановку, принуждая родню со всех ног носиться за своим чадом.

Эмоциональные пятна в ментальном пространстве материального мира выглядели, как скромные творческие лаборатории художников-инженеров, творцов в чистом виде.

Чувствовались весьма слабые включения осей влияния, вокруг которых медленно вращалась яркая жизнь города. Весь регион пронизывался людьми, посвятившими свою жизнь коммуникации. Именно этот сорт людей так изящно поклоняется свободе и именно такой человек может принести крупицы информации в другую часть света, где она умножится и превратится в мохнатый ком, безвозвратно меняя привычный устой мира.

Проводя подготовку, Дориан значительно изменился. Теперь весь город он чувствовал, как родной дом. Богатые и бедные, успешные и унылые – все люди были частью одной большой системы, раскинувшейся на огромной территории.

Вследствие такой внутренней алхимии личное будущее Дориана тоже изменилось, теперь оно, по сути, не было его личным, а было связано с регионом в целом. Потому прием граждан в социальной консультации, да и вообще общение с людьми приутихли, вновь формируя образ отшельника в городских джунглях.

После такого слияния с регионом Дориан начал готовить его к предстоящему ритуалу. Сам ритуал предполагал весьма грубое вторжение в этот мир. И вот близилось астрологическое окно, в которое это вторжение можно было втянуть.

Сидя в подходящем скверике, Дориан выполнял запланированное действие. Перед глазами стоял туман, простирающийся на многие километры. Усилия вызвали образ кольца, обвитого крыльями.

Крылья с силой нагнетали ураган внутрь кольца. Этот ураган выдувал пузырь, который одновременно формировал осознанное пространство и совмещал сознание с реальным миром. Почувствовалась глубина, и выдуваемый пузырь постепенно совместился с будущим всего региона. Голову заполняла вечно динамичная формула, высчитывающаяся и пересчитывающая бесчисленные варианты событий и ситуаций. Крылья продолжали нагнетать динамику, и в определенный момент сознание Дориана взорвалось мощным торнадо. Теперь процессы настоящего, прошлого и будущего, принадлежащие региону, отражались у Дориана в сознании, совмещая архитектуру его личности с архитектурой социума.

Созерцая такой неописуемый мир, Дориан чувствовал присутствие высших сил. Проявились очертания Тельца, Орла, Сфинкса и Ангела. Они вчетвером сдавливали динамичный мир, формируя для него вполне определенные рамки пересчетов.

Теперь многолетняя канитель и бессмысленные метания людей по судьбе обретали осмысленность. Присутствие сущностей не позволяло этой динамике превратиться в болото, намертво застрявшее в бесперспективном удовлетворении тела, или размениваться на мелочи, путая великие свершения с детскими играми. Мощные силы создавали препятствия и стимулы, ужасы остановки и величие перспектив.

Созерцание бесконечно динамичного мира длилось не очень долго. На фоне хранителей из светлого мира пробивался Зурсун. Он выглядел совершенно иначе. Привычно он был спокойный и умиротворенный, сидящий на небольшом холме, в скромных, но ярких одеяниях.

Теперь его образ был пропитан хаосом, превратившим совершенные очертания тела в демоническую фигуру, играющую формами и вызывающую психоделические ассоциации.

Огромная по своей массе плоть покровителя переливалась вихрем вскипающей ртути, фокусированной в воронку. Процесс шел своим чередом, и покровитель пробивался в срединный мир, давая обнаружить в своем теле золотой посох. Совмещаясь с покровителем, включенный в регион Дориан чувствовал, как силы чистого хаоса необратимо вторгались в сбалансированную социальную систему города.

Усиливая свои обороты, качество ртути разгоняло пространство, вводя в региональный ментал ноты адской пляски, увлекающей мир в неведомую игру, выходящую за рамки привычной жизни.

В голове Дориана, совместившегося с покровителем, шумом урагана, навалившегося из сотни реальностей, раздался голос. Он передавал смысл и терзал сознание, разрывая его в клочья и одновременно встраивая в него артефакт:

– Посох готов, ось Империума сформирована!

Растянутое на регион сознание реагировало инертно. Постепенно происходящее доходило до осмысления, и контакт с покровителем обретал проявленность в региональном масштабе. Его подарок вываливался к Дориану, влияя тем самым на расстановку действующих сил.

В основании посоха находился своего рода клинок, особенность которого была во всепроницаемости лезвия. Ствол посоха – по сути мощный вихрь, настолько интенсивный и скоординированный, что вполне мог сойти за материю, - уплотнялся еще больше, наматывая на себя обрывки намерения, свободно витавшие в регионе.

На вершине посоха помпезной фигурой восседал орел Империума. Он глядел на Дориана, а вместе с ним на весь регион пробивающим насквозь взглядом. По мере проявления посоха Орел сорвался в далекое будущее, выстраивая там смыслы космических ценностей, замешанные на земных языках. На это действие настоящее раскололось неожиданными вероятностями и случайными смыслами.

Сознание Орла чувствовалось, как сознание отдельной сущности, весьма туповатой и прямолинейной, однако настолько сильной и агрессивной, что казалось, одно неверное движение, и можно попрощаться с самоосознаванием на долгие века.

Находясь в созерцании происходящего, Дориан последовательно испытывал вторжение. Посох по нарастающей давил на реальность, лезвием пробивая дыру в нижний мир. Граница между срединным и темным мирами надорвалась, отчего мгновенно вырвалось огромное количество энергии темного мира.

Фокусируясь на древке посоха, Дориан контролировал взрыв, трансформируя энергии в закон Империума. Синхронно взрыву Орел проявился в настоящем и стал бесноваться в полную силу. Получив в будущем времени дополнительные качества, в настоящем он стал еще более яростным. Теперь на астрале он вырывал клочья из мира, словно плоть умерщвленного зверя. Вся симфония происходящего отдавалась Дориану в сознание, это его только что избили в далеком будущем и теперь вырывают живую плоть в настоящем.

Разрушение нарастало, и чувство боли порождало в сознании ужасных демонов. На уровне астрала завязалась потасовка, мир иллюзий накрыла адская бойня. Абсолютный Орел Империума уничтожал угрюмые порождениям инерции целого региона.

Астральные орды полувоинов-полуживотных накатывались из бездны прошлого. Беснующаяся птица преодолевала жизни своих противников самыми невообразимыми способами. Одни раскалывались от напряжения, другие ссыхались в пыль, третьи уничтожались буквально точечными ударами, четвертые сваливались в неизвестную тьму. Казалось, эта птица никогда не остановится в искусстве разрушения.

Дориан лишь удерживал созерцание на работе вверенного ему инструмента, пока лезвие в основании глубже проникало в нижние миры. Тело посоха проявлялось все сильнее, заполняя реальность от нижнего мира до настоящих небес, пронизывая планету, как живую.

Ожидаемо посох дошел до предела, и из темного мира снова брызнула субстанция. Это можно сравнить с брызгами живой теплой крови во время боя. Одновременно в глубине прошлого эхом раздался грохот грома, и демонов прошлого начало затягивать в их измененные воспоминания.

Борьба иллюзий была завершена. Весь регион зудел и кололся, как израненное тело зудит после поножовщины. Чувство боли и истекания жизни переполняло разум. Дориан, в силу своих навыков, штопал дыры и выравнивал неоднозначности региона, как самого себя. Посох стоял ясным столбом, простиравшимся от темных недр земли до истинно светлых небес, пронизывая срединный мир насквозь. Вокруг него чувствовалось незримое присутствие победоносного Орла.

Приходя в себя, регион освещался специфическим качеством, его принято называть красотой. Не банальной красотой пропорций или ямой приманки здорового тела, а сложным светом прозрачного кристалла, рассеивающего истинный свет на тысячи оттенков. Эта красота была великолепной наградой миру за одержанную победу над собственными страхами.

Истекающие потоки жизни оформлялись вокруг сияния древка в тугой запрограммированный поток, который в свою очередь уплотнялся до вполне конкретных иллюзий и мыслей в головах обывателей.

Нарастала пульсация, и воткнутый посох обретал проявленность в качестве ситуаций. Дориан открыл глаза и ощутил свое тело. На теле почувствовались отметины, проекции от удержания вверенного артефакта. Ощущение самого себя значительно поменялось. Он забыл свой возраст, и внутри его тела чувствовалась и неуклюжесть старости, и задор молодости.

Спешным образом приходя в себя, Дориан осматривал результаты своей работы. Пространство региона кололось и кусалось на всех уровнях восприятия, что однозначно чувствовали люди, кривя лица после потери смысла собственного бытия. Ось Империума жестко держалась на своем месте, наматывая на себя свободные энергии и освещая регион специфическим качеством.

Древко посоха раскрывалось в тугой меридиан планеты. Появившись из ниоткуда и не совсем вписываясь в остальную сетку, оно медленно занимало свое место. Лезвие у основания утопилось глубоко в нижний мир и было скорее точкой выхода меридиана, чем опорой посоха. На верхней части оси чувствовалось око покровителя, от которого исходило чувство трансформаций и очень значимой занятости.

Орел был незрим в своем присутствии, его едва заметные и невероятно быстрые действия в пространстве были направлены на сохранение безопасности оси Империума. Чаще подобная работа является работой муз, а не яростных сражений, модуляция, вложенная покровителем, совмещала принципы кнута и пряника.

– Даже как-то скучно, – подумал Дориан, – слишком просто.

Из глубины подсознания подался Муфарум:

– Просто? Каждый делает свое дело, а ты заглядываешься на остальных.

Дориан спохватился, вернувшись в собственную энергетику. Она была кривой в такт произошедшему побоищу, из нее торчали непонятно откуда взявшиеся куски ментала и прочий хлам. Ничего не оставалось, как рутинно перерабатывать обретенную кривизну, пользуясь навыками духовной алхимии. Теперь существование оси было вопросом личного душевного комфорта, и на плечи легла ответственность, от которой никуда не деться ближайшие несколько веков.