Комментарий специалиста. Часто лошадь, которая ложится в повод и таскает всад­ника, получает истинное удовольствие от свободного движе­ния

Часто лошадь, которая ложится в повод и таскает всад­ника, получает истинное удовольствие от свободного движе­ния. Избыток энергии можно выплеснуть не только в воде, но и в пашне, глубоком снегу или на песке, одновременно это накачивает мускулатуру лошади, укрепляет ее поясницу. Часто такие лошади проходили ипподромные испытания. Способ остановить такую лошадь — резко бросить повод, а не цепляться в него мертвой хваткой, потеряв упор и в ре­зультате равновесие. Лошадь через несколько темпов сама сбавит ход и перейдет в шаг или рысь.

Когда всадник чувствует себя неуверенно и не способен анализировать ситуацию и корректировать ее, хорошо, если его будет сопровождать более опытный и умелый, который поддержит и посоветует, что делать.

Если лошадь застоялась, то, прежде чем взять в работу, рекомендуют размять ее до первого мыла на корде, на рыси и галопе. Тогда она не станет выбрасывать избыток энергии таким способом, а отдастся работе.

Глава XXV

ПРЫЖОК

На прыжке принято поднимать лошадь, но этим только стесняют ее, задерживают движения и мешают ей взять на­стоящий размах.

Для прыжка голова и шея лошади должны быть свобод­ны, а, поднимая их, всадник свободы им не дает и к тому же еще и давит на ее зад. Поднимая слабоуздую лошадь пе­ред препятствием, можно ее задержать. Так как тугая лошадь вообще перед препятствием ложится на повод и на прыжке, как всякая лошадь, хотя и немного, но все-таки поднимает перед (отчего ее зад оседает), то от подъема поводом она может зацепить за препятствие. При поднимании лошади на прыжок с нею происходит следующее: шенкеля посылают ее вперед, поводья в то же время отдают ее назад. Хотя посыл пересиливает задержку, но пересиливает вследствие лишне­го напряжения зада. Зад, очевидно, понапрасну утомляется. Теория выработала приемы прыжка, но, приглядевшись к действительности, приходится убедиться, что каждая лошадь прыгает по-своему.

Для того чтобы приучить лошадь прыгать, по моему мне­нию, лучше всего сначала переводить ее в поводу шагом через соломенный барьер, положенный на землю. Наездник должен переступать через барьер вместе с лошадью, а когда она перешла, то следует дать ей в награду моркови. За две-три репризы, минут по десять каждая, лошадь освоится и будет смело и свободно переступать через барьер. Затем надо переводить ее таким же образом на корде. Когда лошадь и на корде вместе с наездником переступает через барьер, то корду надо постепенно выпускать длиннее, а наездник дол­жен отступать все дальше и дальше в глубь манежа. Когда лошадь переступает через барьер одна, без наездника, кото­рый с кордой в руках стоит среди манежа, то надо подни­мать барьер на тридцать—сорок сантиметров и пускать на него лошадь. Идти на барьер надо позволять лошади таким аллюром, каким она захочет, но следует непременно насто­ять на том, чтобы она через него перескочила. Этот способ с незапамятных времен практикуется во всех цирках. Если лошадь рвется на барьер, то ее надо успокоить для того, чтобы она не торопилась. Если лошадь заминается, то сле­дует ободрять ее голосом, показывать бич, но не трогать им, чтобы с первых шагов не запугать ее. Прыжка все-таки сле­дует добиться. За прыжком лошади надо наблюдать и заме­чать, как она его сделала. Прыжок хорош в том случае, если лошадь сделала его без заминки, смело и по прямой. Когда лошадь хорошо прыгает сама собой, то учить ее ни к чему. Следует только приучать ее переходить барьер на шагу, на рыси и на галопе. Если лошадь перед прыжком задержи­вается, заминается, то вести ее на барьер надо, конечно, галопом, а заминку предупреждать бичом. Упражнять ее следует до тех пор, пока она не даст хорошего прыжка, и затем уже начинать учить ее брать барьер на рыси и на шагу. Если лошадь прыгает вбок, то ее зад надо направлять при помощи ее же плеч следующим образом. Если лошадь, пры­гая влево, относит зад влево, то есть внутрь вольта, то надо кордой потянуть на себя ее плечи, а левую ляжку тронуть бичом, от этого она должна будет подать зад вправо. Если лошадь заносит зад вправо, то есть из вольта, то надо выпу­стить корду в момент прыжка и угрожать ее морде бичом — она должна будет отнести перед вправо.

Барьер надо держать очень низко, так как если сразу под­нимать его слишком высоко, то у лошади можно отбить охо­ту прыгать. Имея дело даже со старыми лошадьми, с барь­ером надо быть очень осторожным. По мере успехов лоша­ди в прыжках барьер надо поднимать.

Когда лошадь на корде свободно и легко переходит барь­ер, то надо сесть на нее и проделывать то же и в той же по­следовательности, начиная с перехода шагом через лежащий барьер. В первые разы надо оставлять лошадь прыгать, как она хочет и может, но приглядываться и примечать, каким манером она делает прыжок. Прыжок требует от лошади большого напряжения энергии и силы, вследствие чего на­гружать ее сразу не следует. Наездник должен сначала дать себе ясный отчет в силах и способностях лошади, для того чтобы впоследствии знать, что нужно делать, чтобы упорядо­чить прыжок.

В начале главы я сказал, что голову и шею лошади всад­ник должен оставлять свободными, что рука его не должна принимать участия в прыжке, но из этого не следует, что надо было бросить повод. Лошадь, прыгая, должна получать такую легкую точку опоры в поводе, чтобы связь руки с лошадью нисколько не прерывалась. В езде должно соблю­дать незыблемое правило: чтобы рука всадника всегда чув­ствовала рот лошади. Лошадь не должна брать поддержки повода в самый момент прыжка, но должна уже чувствовать ее, идя на прыжок, а на прыжке только сохранить ее. Всад­ник должен держать руки так спокойно и эластично, чтобылошадь сама в момент прыжка брала поддержку повода, са­мому же отнюдь не предупреждать ее. На прыжке надо ско­рее слегка отдать повод, чем натянуть его. Словом, упор должна брать сама лошадь.

Иная лошадь, особенно если она идет на препятствие пол­ным ходом, подходя к нему, сильно ложится на повод; дру­гая, наоборот, ложится на повод перед самым размахом на прыжок. В обоих случаях надо повод отдавать совсем. Как бы лошадь ни прыгала, ее надо вести на барьер в шенкелях и чувствовать поводом, чтобы не допустить ее обойти барьер. Повод надо отдавать только в тот момент, когда она подни­мается на прыжок. Если повод отдать раньше, то лошадь мо­жет замяться или обойти барьер. Если опоздать отдачей повода, то можно не только задержать лошадь, но и помешать ей прыгнуть.

Участие руки всадника при прыжке лошади делится на следующие стадии: 1) поддержку лошади до момента подъ­ема, 2) сдачу повода в момент подъема и на момент, пока лошадь переносится через барьер и 3) прием лошади на трензель в момент, когда она опускается на землю. На прыжке я пользуюсь исключительно трензелем, а мундш­туком действую только в промежутках между препятствия­ми, чтобы вести лошадь ровным галопом.

В шенкелях при прыжке держать лошадь нужно для того, чтобы: 1) подать и поставить лошадь на прыжок, 2) наддать прыжок и подобрать лошади зад, чтобы она не зацепила им за барьер и 3) поддержав зад, в момент, когда он становится на землю, облегчить, а следовательно, поддержать этим и пе­ред. Кроме того, шенкелями всадник удерживает себя крепче в седле.

Идти на барьер всадник должен смело. От недостатка смелости и падают, большей частью, на барьере.

Многие думают, что лошадь чувствует состояние духа всад­ника. То, что делается на душе у всадника, я полагаю, лошадь чувствовать не может, но что она чувствует, и чувствует пре-красно, — это его нерешительность, которая отражается на его шенкелях и поводьях. Волнуется всадник, нерешительны его шенкеля, неуверенны поводья — несмело пойдет и ло­шадь на барьер, и наоборот. Когда ездок первый раз идет на препятствие, ему кажется, что он получит сильный толчок, и, желая удержаться в седле, он обыкновенно тянется. Толчок он действительно получает, но получает именно оттого, что тянется. На самом деле надо поступать наоборот: в момент прыжка отдать поводья и как можно глубже опуститься в сед­ло. Шенкеля сами собой увеличивают крепость и устойчи­вость посадки. Не все лошади, как я сказал выше, прыгают одинаково и прибегают к одним и тем же приемам. Иная лошадь отделяется от земли всеми четырьмя ногами и пере­носится через барьер, держась почти горизонтально. На такой лошади всаднику надо только сидеть в седле по отвесу.

Иная лошадь на прыжке перед держит выше зада, как бы поднимаясь на дыбы. Всадник должен подавать корпус впе­ред, и подавать тем более, чем выше вверх идет перед ло­шади. В момент, когда лошадь ставит перед на землю, всадник должен отдать корпус назад для того, чтобы, во-первых, по инерции не полететь через голову лошади, во-вторых, чтобы облегчить ее перед, на который в этот момент ложится ее собственная тяжесть и тяжесть всадника, и, в-третьих, чтобы глубже сесть в седло и в случае, если бы пе­ред лошади не выдержал, поддержать его.

Если лошадь, переносясь через барьер, так мало подни­мает перед, что едва не цепляет за него передними ногами, а зад держит вверх, как бы лягаясь, то всадник должен по­дать корпус назад. Тяжесть отходит к заду, и переду лошади становится легче. При опускании зада лошади на землю сила инерции посадит всадника в седло.

Чем более назад приходится отдавать корпус на прыжке, тем более надо подавать вперед руки.

Если бы поводья оказались все-таки коротки, то надо, ослабив пальцы, выпустить их, то есть поводья, в должный момент насколько нужно, а после прыжка тотчас по­добрать их.

Скажу несколько слов о скачках с препятствиями и ба­рьерных. Во Франции невежество жокеев относительно аллюров лошади изумительно. Редко кто из них знает, с какой ноги идет под ним лошадь. Разговаривая однажды с одним из знатоков скакового дела бароном Фино, я изум­лялся этому невежеству. «Жокеи скачут инстинктивно, — ответил он, — они не берут на себя труда размышлять». Чем сильнее тянет лошадь на барьер и прыгает с разгону, тем довольнее бывает жокей. На скачках с препятствиями во Франции обыкновенно идут тем же ходом, как и на барьерных. Это на первый взгляд кажется опасным, но жокеи утверждают обратное, и, пожалуй, они правы. Имен­но: если, идя на препятствие умеренным ходом, лошадь зацепит и упадет, то жокей падает под лошадь, и большей частью падает несчастливо. Если лошадь упадет на препят­ствии, идя на него полным ходом, то жокея отбрасывает вперед, и, подобрав руки и ноги в комок, он большей ча­стью отделывается пустяками. В Англии, наоборот, ездок перед препятствием задерживает ход, дает лошади изгото­виться. Прыжок выходит отчетливый.

Выиграть, если лошадь не упадет, по французской мето­де легче, но зато и легче сломать шею. Это скачка очертя голову. В Англии выработана умелая скаковая езда, и для нее существует термин good horse manship.

Два жокея Hatchet и Andreus составляют исключение сре­ди французских жокеев. Всматриваясь в манеру скакать Hatchet, я все более и более убеждаюсь в том, что между ездой на кругу и в поле нет и не может быть никакой раз­ницы, что нет и не может быть нескольких систем езды, а возможна только одна, что эта единственная система при­менима ко всяким частным случаям и что вне этой системы успех возможен только как случайность или как фокус. Hatchet на прыжке сидит так плотно, что никогда не заметить просвета между ним и седлом. Корпус назад он не по­дает, но, горбя спину, так глубоко опускается в седло, что как будто утопает в нем. Руки Hatchet вытягивает на поло­вину их длины, а поводья натянуты у него настолько, чтобы только чувствовать ими лошадь. Не видишь, но чувствуешь, что на прыжке он сдает поводья не только руками, но и пальцами. Лошадь под ним на прыжке, конечно, вытягива­ет шею, но корпус его не тянет за собой ни на волос.

Обыкновенно говорят, что раз лошадь должна упасть, то ничем ее не удержишь. Конечно, раз лошадь промахнулась, то она должна упасть, но под одним жокеем она промахнет­ся, а под другим нет. Большей частью не лошадь падает, а всадник ее роняет. Как убедительный пример привожу сле­дующее. В Отейле в продолжение одного сезона Hatchet на Boudres из одиннадцати скачек выиграл девять. На обеих проигранных скачках Boudres упал. Затем семь раз Boudres скакал под другим, тоже очень известным жокеем. Три скач­ки Boudres выиграл, а на каждой из четырех проигранных он падал. Снова сел на Boudres Hatchet и выиграл десять скачек подряд. Выходит: под хорошим жокеем Boudres упал четыре раза из семи, а из двадцати одной скачки тот же Boudres, но под жокеем, выходящим из ряда вон, упал толь­ко два раза. Падал он каждый раз, прыгая через речку, пе-ред трибунами. Цеплять было не за что, лошади приходилось только, как на всяком прыжке в ширину, развить вовсю посыл. За несколько метров до препятствия Boudres переме­нил ногу, а жокей стал поднимать ему голову вверх. «Ваша лошадь упадет», — сказал я владельцу, и действительно Boudres упал. Жокей задержал посыл, отчего неминуемо должно было последовать падение.

Своеобразно брал Hatchet последний поворот на том же ипподроме. Поворот этот, как известно, очень крут.

Hatchet шел обыкновенно по внутренней стороне и до­вольно сильно сдерживал лошадь. Другие жокеи обыкновен­но шли полным ходом по наружной стороне поворота. В то время, когда Hatchet урезывал круг и хоть на несколько мгновений давал лошади передохнуть, другие увеличивали круг и гнали лошадей во весь мах. На прямую все выходили почти вместе, но лошадь Hatchet, как находившаяся в луч­ших условиях дыхания, обыкновенно выигрывала.

Лошадь всегда берет не ногами, а легкими — дыханием.

Энергия Andreus ставит этого жокея вне всякого сравне­ния. Один раз он уронил хлыст. Сорвал с головы картуз и стал им посылать лошадь. Уронил картуз — начал посылать правой рукой. Без преувеличения можно сказать, что он всю свою невероятную энергию, подходя к столбу, как бы пере­дает лошади.