Пишется это слово

И оттого, что ты засыпаешь в чужой постели

Доверяя себя городскому и пыльному сну

Мне больше всего остального хочется акварелью

Рисовать как одно побежденное сердце рожает весну

Зимнее небо нависло свинцовым дорожным знаком

Я не держу тебя за руку – и тут же сбиваюсь с пути

Я не плачу не потому, что я совсем не хочу плакать

А потому, что не имею права тебя разбудить

Мне хочется на колени и мантру «я больше не буду»

Но ноги не гнутся, и я улетаю снова и снова

И поэтому кусаю ногти, а хочу кусать твои губы

И поэтому… я не знаю, как пишется это слово

Кто-то сказал, что счастье плотнее радости

А я добавляю: всегда, кроме ветра с табачным дымом

Когда я звоню, ты узнаёшь не сразу

Когда я стреляю, то попадаю мимо

И оттого, что ты засыпаешь в чужой постели

Мне остаются зеленый чай, The Smiths и ничего другого

Мне страшно думать, что будет со мной в апреле

А еще… я не помню, как пишется это слово.

*

Однажды в зимнюю стужу

Из зеркала скажет рожа:

- Ты никому не нужен!

Ты ничего не должен!

Ты встанешь накроешь ужин

Одно повторяя и то же:

- Ты никому не нужен!

Ты ничего не должен!

Не отцом ты не был не мужем

Не братом не сыном хорошим:

- Ты никому не нужен!

Ты ничего не должен!

Ты не удостоился дружбы,

Не говоря уж о большем:

- Ты никому не нужен!

Ты ничего не должен!

И когда тебя смерть закружит

Ты скажешь просто и сложно:

- Я никому не нужен!

Я ничего не должен!

*

я становлюсь лжив, внутри нарастает жир

если останусь жив, не буду спасать мир.

если останусь прав, не буду драться, как лев

в мире огромных трав, в стране эндорфинных дев.

*

мама уже разрешает мне пить портвейн

и дивится дрожи в серых руках

а я как будто умираю - бах!

а я как будто полон тобою весь

и ведь давно не виделись я понимаю

ты прекрасно выглядишь вот что я скажу

был бы я псом - начал бы лаять

а так.. я как новые Liars - полная жуть

мы ходим по разным улицам и это неправильно

привычки твои уходят с аукциона

меня избрали пожизненным мэром Гаммельна

они готовы на все лишь бы убрать Крысолова

И вот я сижу. На стенах плакаты. они качают.

Кто я такой чтобы пробовать сопротивляться?

Полкило травы. Диск Joy Division. Это намертво.

Ночь. Молчанье. No Comments. Пуст ящик. Двенадцать.

И наверное потому, что последний, как

Абзац газеты, который ты, скорее всего, проглядишь

Мне кажется, что у тебя синдром Волшебника

Мне кажется, ты скоро улетишь.

*

- Здравствуйте, это газета? Все правильно? Я попал?

С кем я могу говорить, мне нужно решить вопрос?

Братка, серьезный вопрос, я тут в больнице сам,

Сына избили. Скины. Не национальная рознь.

Он славянин, как и я. На него нападали уже.

Он раньше был вместе с ними, но в прошлом году ушел.

Братка, ты понимаешь сейчас, что у меня на душе?

Что остается? Стрелять? Ну что ж, я достану ствол.

Обрез не проблема. Достанут мои пацаны.

Мне самому убивать их как-то вконец западло.

Я бы стрелял - нет понятий, где есть скины,

Если у нас в стране никто не карает зло.

Уши им резать, как свиньям, на выбритых черепах?

Я, хоть и русский, но смог бы - не знаю имен.

Сын очень тяжелый, да... Что? Зовут меня как?

Жека я, братка, Евгений. А сына зовут Семен.

Ваша газета ведь может создать резонанс?

Пусть я троих положу, но их по стране до хуя.

Да я не знаю точно, как они вышли на нас!

Раньше он тоже брился, те мрази его друзья.

Да, эту тему обязательно нужно поднять.

Да, говори с редактором, кто там у вас еще...

Вот телефон мой (и принялся диктовать),

Братка, на связи, звони мне всегда, если че.

***

Жека, ведь ты понимаешь, что мразь есть мразь,

Забыли пока назвать себя " анти" или уже.

Если говно в голове поощряет власть,

Быть твоему Семену пожизненно в списке жертв.

Ты понимаешь, Жека, какой сегодня расклад:

Если валить - то всех, здесь за себя ты сам.

Нахуй понятия, терки, подтягиванье бригад...

Есть ты один. Остальное уже Ку Клукс Клан.