Эльфовая кора

Существует несколько древних «белых пророчеств», которые говорят о том, что Изменяющий окажется предан. Белый Колун писал об этом событии: «Своей любовью он предан, и его любовь была предана». Менее известный писец и пророк Гант Белый уточняет детали: «Сердце Изменяющего обнажено для того, кому он доверяет. Все тайны доверены, и все тайны выданы. Ребенок Изменяющего отдан в руки его врагов тем, чья любовь и верность выше всяких подозрений». Другие пророчества менее понятны, но из всех можно сделать вывод, что Изменяющий будет предан человеком, который пользуется его полным доверием.

На следующее утро, закусывая жареной крольчатиной, мы с Кетриккен снова сверились с картами. Хотя едва ли мы на самом деле нуждались в этом — так хорошо мы их знали. Кетриккен показала слабеющую линию на изношенном свитке:

— Нам придется вернуться к колонне в каменном кругу, а потом пойти по Дороге Скилла немного дальше. Прямо к нашей последней цели.

— Не очень-то мне хочется снова идти по этой дороге, — честно признался я. — Даже рядом с ней мне приходится очень трудно. Но, боюсь, у нас нет другого выхода.

— Я тоже его не вижу.

Она была слишком занята, чтобы сочувствовать мне. Я смотрел на эту женщину. Некогда блестящие светлые волосы были заплетены в короткую спутанную косу. Из-за постоянного пребывания на морозе лицо ее обветрилось, губы потрескались, в углах глаз появились лучики морщин, не говоря уж о более глубоких горестных складках на лбу и переносице. Ее одежда износилась за время путешествия. Королеву Шести Герцогств сейчас не взяли бы даже горничной в Тредфорд. Внезапно мне захотелось прикоснуться к ней, но я не мог придумать, как это сделать, и просто сказал:

— Мы дойдем туда и найдем Верити.

Она подняла глаза, чтобы встретить мой взгляд. Ей хотелось, чтобы вера была в ее взгляде и голосе, когда она сказала:

— Да, найдем.

Я услышал только мужество.

Мы сворачивали нашу палатку так часто, что теперь это совсем не требовало работы мысли. Мы двигались как единое целое, почти как одно существо. Совсем как группа, подумал я.

Как стая, — поправил меня Ночной Волк. Он подошел ко мне и толкнул меня головой под руку. Я остановился, почесал его уши и горло. Он закрыл глаза и прижал уши от удовольствия. — Если твоя самка прогонит меня, мне будет очень этого не хватать.

Я не дам этому случиться.

Ты знаешь, что она заставит тебя выбирать.

Я отказываюсь даже думать об этом сейчас.

Ах! Он упал на бок, потом перевернулся на спину, чтобы я мог почесать ему живот, и обнажил зубы в волчьей улыбке. Ты живешь настоящим и отказываешься думать о том, что может произойти. Но я, я понял, что почти не могу думать о чем-нибудь, кроме того, что может произойти. Это было хорошее для меня время, брат. Жить в стае, охотиться в стае, делиться мясом. Но воющая сука сказала правду прошлой ночью. Стае нужны щенки. А твой щенок…

Я не мог думать о будущем сейчас. Мне надо было думать только о том, что я должен сделать сегодня, чтобы выжить, и как мне добраться до дома.

— Фитц? С тобой все в порядке?

Это была Старлинг. Она подошла, взяла меня за локоть и слегка тряхнула. Я посмотрел на нее, очнувшись от размышлений. Воющая сука. Я постарался не улыбнуться.

— Все в порядке. Я был с Ночным Волком.

— О! — Она посмотрела вниз, на волка, и я увидел, как ей хочется понять, что же все-таки нас объединяет. Потом она отбросила это. — Ты готов идти?

— Если все остальные готовы.

— Похоже, что так.

Она пошла помочь Кетриккен нагрузить последнего джеппа. Я огляделся, ища шута, и увидел, что он молча сидит на своей сумке. Рука его легко касалась одного из каменных драконов, на лице было отсутствующее выражение. Я тихо подошел к нему сзади.

— Ты здоров? — спросил я тихо.

Он не подскочил. Он даже не вздрогнул. Он только обернулся и посмотрел на меня своими светлыми глазами. Лицо его было потерянно-тоскующим, без обычного оживления.

— Фитц, с тобой бывало когда-нибудь так, что ты вспоминаешь что-то, но не знаешь, что это?

— Иногда, — сказал я. — Думаю, это случается со всеми.

— Нет, это совсем другое, — тихо настаивал он. — Когда я стоял на том камне позавчера и внезапно увидел весь этот древний мир… С того времени у меня постоянно какие-то странные полувоспоминания. Вроде него. — Он бережно погладил голову дракона. — Я почти уверен, что был знаком с ним. — Он умоляюще посмотрел на меня. — Что ты видел тогда?

Я слегка пожал плечами:

— Это была рыночная площадь. Всюду лавки, люди продавали и покупали. Базарный день.

— Ты видел меня? — спросил он очень тихо.

— Не уверен. — Я почувствовал какую-то неловкость, говоря об этом. — На твоем месте был кто-то другой. Женщина. Она была чем-то похожа на тебя. У нее не было цвета, и она вела себя как шут, во всяком случае, так мне показалось. Ты потом сам говорил о ее короне, вырезанной в виде петушиной головы и хвоста.

— Я говорил? Фитц, я мало что помню из того, что сказал сразу после этого. Я помню только ощущение и то, как быстро оно исчезло. В какой-то момент я был связан со всем. Был частью всего. Это было замечательно, как волна любви или… — Он с трудом подыскивал слова.

— Таков Скилл, — тихо сказал я. — То, что ты чувствовал, — это притяжение Скилла. Это то, чему все время должен сопротивляться владеющий Скиллом, иначе оно засосет его.

— Значит, это был Скилл, — задумчиво сказал он сам себе.

— Когда ты вышел из него, ты был в экстазе. Ты говорил о чьем-то драконе. В этом было мало смысла. Дай-ка подумать. Дракон Риалдера. И он якобы обещал покатать тебя.

— Мой сон прошлой ночью. Риалдер. Это было твое имя, — говоря это, он гладил голову статуи.

В этот момент произошла очень странная вещь. Мой Уит ощутил прилив жизни в камне, и Ночной Волк подскочил к моим ногам. Шерсть у него на загривке встала дыбом. У меня на затылке волосы тоже встали дыбом, и я отскочил, ожидая, что статуя вдруг оживет. Шут удивленно посмотрел на нас:

— В чем дело?

— Нам кажется, эти статуи живые. И мне, и Ночному Волку. А когда ты произнес это имя, дракон почти шевельнулся.

— Риалдер, — с интересом повторил шут. Я задержал дыхание, но ничего не почувствовал. Он посмотрел на меня и покачал головой: — Просто камень, Фитц. Холодный и прекрасный камень. Ты слишком нервничаешь.

Он по-дружески взял меня под руку, и мы пошли к заросшей тропе. Наших спутников, кроме Кеттл, уже не было видно. Она стояла опираясь на палку и сердито смотрела на нас. Я инстинктивно ускорил шаг. Когда мы добрались до нее, она ждала, она взяла меня за руку и царственно махнула шуту, чтобы он шел вперед. Мы отправились следом, но медленнее. Когда он отошел на порядочное расстояние, она сжала мою руку и потребовала:

— Ну?

Несколько секунд я тупо смотрел на нее. Потом:

— Я еще не решил, — виновато признался я.

— Это-то ясно, — сердито отрезала она. Прикусила губу, нахмурилась, совсем было собралась заговорить, а потом свирепо покачала головой. Руку мою она не отпустила.

Большую часть этого дня, шагая рядом с ней, я размышлял над задачей.

Я не знаю, есть ли что-нибудь столь же скучное, как возвращение по собственным следам. Теперь мы уже не шли по заросшей древней дороге, мы возвращались утоптанной джеппами тропинкой через заболоченный лес вверх по холму. Со сменой времен года дневной свет держался дольше, и Кетриккен вела нас дальше и дальше до наступления полной темноты. До площади из черного камня было рукой подать, но, думаю, ради меня Кетриккен решила еще одну ночь провести на древней дороге. У меня не было ни малейшего желания спать ближе к перекрестку, чем это было необходимо.

Поохотимся? — спросил Ночной Волк, как только шатер был установлен.

— Я иду охотиться, — заявил я, обращаясь к остальным. Кеттл недовольно посмотрела на меня:

— Держись подальше от Дороги Скилла.

Шут удивил меня, поднявшись на ноги.

— Я пойду с ними, если волк не возражает.

Всегда рад Лишенному Запаха.

— Будем рады, если пойдешь с нами. Но ты уверен, что у тебя хватит сил?

— Если я устану, то всегда смогу вернуться.

Когда мы выходили из шатра, Кетриккен раскладывала свою карту, а Кеттл стояла на часах.

— Не задерживайтесь, а не то я отправлюсь искать вас, — предупредила она, когда я уходил. — И держись подальше от Дороги Скилла, — повторила она.

Где-то над деревьями светила луна. Ее свет лился серебряными ручьями сквозь молодую листву деревьев и освещал нам путь. Некоторое время мы шли вместе по высокому открытому лесу. Чувства волка переполняли меня. Ночь была полна запахов растущих трав и песен ночных лягушек и насекомых. Немного похолодало. Мы нашли звериную тропу и пошли по ней. Шут не отставал от нас и не говорил ни слова. Я набрал полную грудь воздуха и выдохнул. Потом услышал свои слова:

Хорошо!

Да, хорошо? Мне будет этого не хватать.

Я знал, что он думает о том, что говорила Старлинг прошлой ночью.

Давай не думать о «завтра», которое может никогда не наступить. Поохотимся, — предложил я. Так мы и сделали. Мы с шутом держались тропы, а волк зигзагами бегал по лесу, чтобы выгнать на нас дичь. Мы шли лесом, почти бесшумно скользя сквозь ночь. Все наши чувства были напряжены. Я наткнулся на дикобраза, но мне не хотелось убивать его, не говоря уж о том, чтобы снимать его колючую шкуру. С огромным трудом я уговорил Ночного Волка поискать другую добычу.

Если не найдем ничего другого, мы всегда сможем вернуться сюда. Они не такие уж быстроногие, — заметил я. Он неохотно согласился, и мы снова двинулись вперед. На склоне холма, все еще нагретого дневным солнцем, Ночной Волк заметил дрогнувшее ухо и сверкающий глаз. В два прыжка он настиг кролика. Его прыжок вспугнул еще одного, который поскакал к вершине холма. Я погнался за ним, но шут крикнул, что я повернул назад. Наполовину взбежав по холму, я уже знал, что не поймаю его. Я устал от долгого дня ходьбы, а кролик спасал свою жизнь. К тому времени, когда я добрался до вершины, его уже нигде не было видно. Ночной ветер легко колебал вершины деревьев. С ним я поймал запах, одновременно чужой и странно знакомый. Я не мог определить его, но все связанное с ним было неприятным.

Пока я стоял, принюхиваясь и пытаясь разобраться в нем, ко мне бесшумно прибежал Ночной Волк.

Затаись! — приказал он мне.

Я не стал обдумывать это и просто подчинился, пригнувшись к земле и оглядываясь в поисках опасности.

Нет! Затаись у себя в голове!

На этот раз я мгновенно понял, что он имеет в виду, и поднял стены Скилла. Его более чуткий нос быстро сопоставил слабый запах в воздухе с запахом одежды Барла в седельных сумках. Я сжался, стал таким крошечным, каким только мог себя сделать, и укрепил свою защиту, хотя было почти невозможно поверить, что Барл здесь.

Страх прекрасно подстегивает память. Внезапно я понял то, что должен был понять сразу: символы, вырезанные на путевых столбах, не просто обозначали, куда ведут расходящиеся дороги. Они указывали, куда может перенести человека данный путевой столб. Где бы ни находилась колонна, с ее помощью можно было перенестись к другой колонне. От древнего города до любого обозначенного на столбе места было не больше одного шага. И все трое могли быть сейчас всего лишь в нескольких ярдах от меня.

Нет. Здесь только один. И он даже не очень близко. Воспользуйся своим носом, раз голова не работает, — едко успокоил меня Ночной Волк. — Убить его для тебя? — как бы между прочим спросил он.

Пожалуйста. Но береги себя.

Ночной Волк тихо с отвращением фыркнул.

Он гораздо толще той дикой свиньи, которую я убил. Он пыхтит и потеет от простой ходьбы по дороге. Лежи неподвижно, маленький брат, пока я не покончу с ним.

Бесшумный, как смерть, волк метнулся сквозь лес.

Целую вечность я ждал какого-нибудь звука — рычания, крика, чего угодно. Тишина. Я раздул ноздри, но не мог поймать никакого следа запаха. Внезапно я почувствовал, что не могу больше лежать съежившись и ждать. Я вскочил на ноги и последовал за волком почти так же бесшумно, как он.

Раньше, когда мы охотились вместе, я не обращал особого внимания на то, куда мы пришли. Но теперь я почувствовал, что мы подошли к Дороге Скилла ближе, чем я подозревал; наш лагерь был не так уж далеко от нее.

Как звук далекой музыки, неожиданно я услышал их Скилл. Я остановился и замер. Я приказал моему сознанию замереть и позволил их Скиллу касаться меня, никак не отвечая на это.

Я уже близко. Барл, задыхающийся от страха и возбуждения. Я чувствовал, что он ждет. Я чувствую его, он подходит ближе. Пауза. Ой, мне не нравится это место. Оно мне совсем не нравится.

Будь спокоен. Понадобится только прикосновение. Коснись его, как я тебе показывал, и его стены рухнут. Это говорил Уилл. Мастер обращался к ученику.

А если у него есть нож?

Он не успеет им воспользоваться. Верь мне. Никакие человеческие стены не смогут устоять перед этим прикосновением. Доверяй мне. Все, что тебе нужно сделать, — это прикоснуться к нему. Я пройду через тебя и сделаю остальное.

Почему я? Почему не ты или Каррод?

Ты бы хотел получить задание Каррода? Кроме того, это именно в твоей власти был бастард, и ты был так глуп, что решил посадить его в клетку. Заверши работу, которую должен был сделать давным-давно. Или хочешь снова испытать на себе гнев нашего короля?

Я почувствовал, что Барл дрожит. Я дрожал тоже, потому что чувствовал его прикосновение. Прикосновение Регала. Эти мысли были мыслями Уилла, но как-то и где-то Регал тоже слышал их. Я подумал, знает ли Барл так же, как и я, что, убьет он бастарда или нет, Регал все равно будет наслаждаться, причиняя ему боль. Воспоминание о пытке было таким приятным, что Регал уже не мог думать о Барле, не связывая его с подобным удовольствием.

Я был рад, что я не Барл.

Вот! Это бастард! Найди его!

По всем законам в эту секунду я должен был умереть. Уилл нашел меня, нашел мою беспечную мысль, летящую в воздухе. Мимолетное сочувствие Барлу — вот все, что для этого потребовалось. Он вцепился в мой след, как собака. Я нашел его!

Потом был момент нависшей напряженности. Сердце мое колотилось о ребра, я тянулся Уитом во все стороны от себя. Никого крупнее мыши в окрестностях не было. Я обнаружил быстро крадущегося Ночного Волка у подножия холма. Но Барл сказал, что совсем близко подошел ко мне. Неужели они нашли способ защищаться от моего Уита? От этой мысли у меня подогнулись колени.

Я услышал, как где-то далеко внизу чье-то тело падает, ломая кусты. Закричал человек. Волк схватил его, подумал я. Нет, брат, не я.

Я с трудом понял мысль волка. У меня закружилась голова от удара Скилла, но я не ощущал его источника. Мои чувства противоречили друг другу, как будто я падал в воду, но оказалось, что это песок. Не имея ясного представления о том, что я делаю, на неверных ногах я побежал вниз с, холма.

Это не он! Уилл, в страшной ярости и возбуждении. Что это? Кто это? Пауза. Он сосредоточился. Это уродец, шут! Потом волна ярости. Где бастард? Барл, идиот! Ты выдал нас!

Но это не я, а Ночной Волк бросился на Барла. Даже с вершины холма я слышал его рычание. В темном лесу, внизу, волк набросился на Барла, и вопль Скилла, который тот испустил при виде хищной пасти, приближающейся к его лицу, был таков, что ошарашил даже Уилла. В этот миг я поднял свои стены и помчался вперед, чтобы присоединиться к своему волку в физической атаке на Барла.

Я был обречен на разочарование. Они оказались гораздо дальше, чем я надеялся. Я даже не увидел Барла, разве что только глазами волка. Каким бы толстым и неуклюжим ни считал Барла волк, тот доказал, что он — великолепный бегун, спасая свою жизнь. При первом прыжке волк схватил только край плаща, но Барл ловко увернулся. Во время второй атаки он прихватил ногу, но Барл бежал, как будто с ним ничего не случилось. Ночной Волк увидел, как он подбежал к краю вымощенной черным камнем площадки и бросился к столбу, с мольбой протянув руку. Его ладонь ударила по блестящему камню, и Барл вдруг исчез. Волк резко затормозил. Его лапы скользили по гладкому камню. Он отпрянул от столба, как будто Барл прыгнул в костер. Он остановился на расстоянии ладони от него, рыча от ярости и первобытного страха. Все это я знал, хотя был гораздо выше по склону, бежал и спотыкался в темноте.

Внезапно на меня нахлынула волна Скилла. У нее не было никакого физического проявления, однако удар швырнул меня на землю. Она оглушила меня, лишила сил, оставив беспомощным и открытым любому, кто хотел бы завладеть мною. Я лежал, еле дыша. Может быть, именно это спасло меня, потому что в это мгновение я не чувствовал в себе никакого следа Скилла. Но я слышал остальных. В их Скилле не было смысла, только благоговейный страх. Потом они заглохли вдали, как будто сама река Скилла унесла их. Я едва не начал искать их, пораженный тем, что почувствовал. По-видимому, они были растерзаны в клочья, разбиты на куски. Их затихающее изумление коснулось меня. Я закрыл глаза.

Потом я услышал голос Кеттл, неистово призывающий меня.

Ночной Волк!

Я уже иду. Догоняй! — мрачно сказал мне волк. Так я и поступил.

Я был грязен и исцарапан, одна штанина разорвалась на колене, когда я достиг шатра. Кеттл стояла снаружи и ждала меня. Горел костер. При виде ее я немного успокоился. Я боялся, что на них напали.

— Что случилось? — спросил я и бросился к ней.

— Шут, — сказала она и добавила: — Мы услышали крик и выбежали из палатки. Потом зарычал волк. Мы пошли на звук и увидели шута. — Она покачала головой. — Я не знаю, что с ним.

Я начал проталкиваться мимо нее в палатку, но она схватила меня за руку, оказавшись на удивление сильной для старой женщины. Она заставила меня посмотреть ей в глаза.

— На тебя напали? — спросила она.

— В некотором роде. — Я вкратце рассказал ей, что с нами произошло. Ее глаза расширились, когда я упомянул о волне Скилла. Потом она кивнула сама себе, мрачно, как бы утвердившись в своих подозрениях.

— Они искали тебя, а схватили его. Он не имеет ни малейшего представления о том, как защищаться. Насколько я понимаю, они все еще держат его.

— Что? Как? — спросил я, ничего не соображая.

— Там, на площади, пусть ненадолго, вы двое были соединены Скиллом, твоей силой и силой камня. Это оставляет… что-то вроде тропы. Чем чаще двое соединяются таким образом, тем сильнее становится эта связь. Часто это напоминает связь в группе. Другие владеющие Скиллом могут видеть такие связи, если ищут их. Это как черный ход, неохраняемый путь к сознанию наделенного Скиллом. Как бы то ни было, на этот раз они нашли шута вместо тебя.

Выражение моего лица заставило ее отпустить мою руку. Я бросился в палатку. В жаровне горел слабый огонь. Кетриккен стояла на коленях около шута и что-то говорила ему низким серьезным голосом. Старлинг неподвижно сидела на своей постели, глядя на него, а волк беспокойно сновал по палатке. Шерсть у него на загривке вздыбилась.

Я быстро подошел и опустился на колени около шута. При первом взгляде на него я отшатнулся. Я думал, что он будет лежать расслабленный, без сознания. Но шут был напряжен, глаза его были открыты, зрачки двигались, как будто он был свидетелем какой-то страшной борьбы, которой мы не видели. Я коснулся его руки. Мышцы были напряжены, кожа холодная, как у трупа.

— Шут, — позвал я его. Он не ответил. — Шут! — закричал я громче и склонился над ним. Я потряс его, сперва мягко, потом сильнее. Никакого эффекта.

— Прикоснись к нему и позови его Скиллом, — грубовато приказала Кеттл. — Но будь осторожен. Если они все еще держат его, ты рискуешь быть схваченным.

Мне стыдно сказать, но на мгновение я похолодел. Как ни сильно я любил шута, еще сильнее был мой страх перед Уиллом. Спустя секунду — и вечность — я потянулся, чтобы приложить ладонь к его лбу.

— Не бойся, — сказала Кеттл и добавила то, что чуть не парализовало меня: — Если они все еще держат его, они очень скоро используют связь между вами, чтобы схватить и тебя. Это только вопрос времени. И твоя единственная возможность — сразиться с ними из его сознания. Давай.

Она положила руку мне на плечо, и на одно безумное мгновение мне показалось, что на моем плече рука Шрюда, тянущего энергию Скилла. Потом она успокаивающе похлопала меня. Я закрыл глаза, ощутив под пальцами лоб шута, и опустил стены Скилла.

Река Скилла текла, полная, как во время разлива, и я упал в нее. Мгновение понадобилось мне, чтобы сориентироваться. Ужас пронзил меня, когда я почувствовал Уилла и Барла на самом краю моего восприятия. Они почему-то были в страшном возбуждении. Я отшатнулся от них, как будто дотронулся до горячей плиты, и сузил зону поиска. Шут, шут, только шут. Я искал и почти нашел его. Он проходил через что-то чрезвычайно странное. Он метался и убегал от меня, как блестящий золотой карп в янтарном пруду, как мошки, танцующие перед глазами после прямого взгляда на солнце. Я мог бы пытаться схватить отражение луны в неподвижной полуночной воде с тем же успехом, с каким я ловил это сверкающее сознание. Я узнал его силу и красоту в скоротечной вспышке внутреннего взгляда. В одно мгновение я понял и восхитился тем, чем он был, а в следующее забыл об этом понимании.

Потом, с проницательностью, достойной игры Кеттл, я понял, что делать. Вместо того чтобы пытаться схватить, я окружил его. Я не делал попыток вторгнуться в него или захватить, а просто окружил все, что я видел, и держал это под своей защитой. Это напоминало мне о том времени, когда я только учился Скиллу. Часто Верити делал это для меня, помогая остаться единым в течении Скилла, угрожающем разнести меня по всему миру. Я удержал шута, и он снова собрался в единое целое.

Внезапно я ощутил прохладное прикосновение к запястью.

— Перестань, — взмолился шут тихо. — Пожалуйста, — добавил он, и меня потрясло, что ему понадобилось это слово.

Я прекратил свои поиски и открыл глаза. Я моргнул несколько раз и удивился, обнаружив, что весь дрожу и покрылся холодным потом. Было невозможно для шута выглядеть бледнее, чем обычно, но в его лице была какая-то неуверенность, как будто он не знал, что бодрствует. Я встретил его взгляд и почувствовал в нем вспышку понимания. Связь Скилла тонкая, как нить, но она здесь. Если бы мои нервы не были так напряжены во время поисков, я, вероятно, совсем бы не почувствовал этого.

— Мне это не понравилось, — сказал он тихо.

— Прости, — мягко ответил я. — Я думал, что они держат тебя, и стал тебя искать.

Он слабо махнул рукой.

— О, не ты. Я говорил о других. — Он сглотнул, как будто его тошнило. — Они были внутри меня. В моих воспоминаниях. Они разбивали и пачкали, как гадкие избалованные дети. Они… — Его глаза остекленели.

— Это был Барл?

— Да. Это его имя, хотя он сейчас сам едва его помнит. Уилл и Регал использовали его для своей собственной надобности. Они проникли в меня через него, думая, что нашли тебя… — Голос его затих, — Или так мне показалось? Откуда я могу знать такие вещи?

— Скилл дает странную проницательность. Они не могут овладеть твоим сознанием, не показав значительную часть своего, — неохотно сообщила ему Кеттл. Она сняла с жаровни маленький котелок с кипящей водой и сказала мне: — Дай мне твоей эльфовой коры.

Я немедленно потянулся к своей сумке, чтобы покопаться в ней, но не смог удержаться от того, чтобы не спросить ее:

— Мне кажется, вы говорили, что это вредно.

— Вредно, — отрезала она, — для владеющих Скиллом. А его она может защитить. Они попробуют сделать это еще раз, не сомневаюсь. Если они смогут проникнуть в него хотя бы на мгновение, они попытаются найти тебя. Это старый фокус.

— Я о таком никогда не слышал, — заметил я, протягивая ей мешочек с корой. Она вытрясла немного в чашку и долила кипящей воды. Потом спокойно положила мой мешочек в свою сумку. Рассеянность тут явно была ни при чем, и я решил, что бесполезно просить вернуть его мне.

— Откуда вы столько знаете о Скилле? — подчеркнуто вежливо спросил ее шут. Он потихоньку приходил в себя.

— Возможно, я слушала, что говорят другие, вместо того чтобы все время задавать дурацкие вопросы, — огрызнулась она. — А теперь ты это выпьешь, — добавила она, закрывая тему Скилла. Не будь я так встревожен, было бы смешно видеть, как шуту заткнули рот.

Шут взял кружку, но смотрел на меня.

— А что произошло в конце? Они держали меня, и вдруг началось землетрясение, потоп, пожар и все вместе. — Он сморщил лоб. — А потом я исчез, рассеялся. Я не мог найти себя. Потом пришел ты.

— Может быть, кто-нибудь удосужится объяснить мне, что произошло? — немного раздраженно спросила Кетриккен.

Я почти ожидал, что ответит Кеттл, но она молчала. Шут опустил свою кружку с чаем:

— Это трудно объяснить, моя королева. Представьте себе, что два бандита ворвались в вашу спальню, вытащили вас из постели и начали трясти, все время называя чужим именем. Когда они обнаружили, что я не Фитц, то очень рассердились на меня. Потом произошло землетрясение, и я упал, пролетев несколько лестничных пролетов. Разумеется, говоря метафорически.

— Они отпустили тебя? — восхищенно спросил я и повернулся к Кеттл: — Значит, они не так искусно владеют Скиллом, как вы боялись.

Кеттл нахмурилась:

— А ты не так искусно владеешь Скиллом, как я надеялась. Отпустили они его? Или удар Скилла заставил их его отпустить? А если так, то кто их ударил?

— Верити, — сказал я с неожиданной уверенностью, и внезапно все стало ясно как день. — Они на Верити тоже напали, и он их победил!

— О чем вы говорите? — спросила Кетриккен своим королевским голосом. — Кто напал на моего короля? И что Кеттл знает о тех, которые напали на шута?

— Ничего конкретного, моя леди, уверяю вас, — поспешно заявил я.

— Ой, помолчи! — огрызнулась Кеттл. — Моя королева, у меня, если хотите, знания как у школьника, который учился, но не может применить их на практике. С тех пор как Пророк и Изменяющий на мгновение объединились на площадке, я боялась, что между ними возникнет связь, которую наши враги смогут использовать против них. Но или группа не заметила этой связи, или что-то отвлекло их. Может быть, волна Скилла, о которой говорит Фитц.

— Волна Скилла… ты думаешь, это был Верити? — Кетриккен часто задышала, щеки ее порозовели.

— Я не знаю никого другого, обладающего подобной силой.

— Значит, он жив, — тихо пробормотала она. — Он жив.

— Может быть, — кисло сказала Кеттл. — Такой удар Скилла сам по себе может убить человека. А может быть, это вообще был не Верити. Возможно, это была неудачная попытка Уилла и Регала добраться до Фитца.

— Нет. Я говорил вам. Их разбросало, как солому.

— И я говорила тебе. Они могли перебить друг друга, пытаясь добраться до тебя.

Я ожидал, что Кетриккен упрекнет ее, но королева и Старлинг во все глаза смотрели на Кеттл, пораженные ее осведомленностью в науке Скилла.

— Как мило с вашей стороны, что вы обо всем предупредили меня заранее, — с едкой почтительностью заметил шут.

— Я не знал… — начал я возражать, но Кеттл перебила меня:

— Никакой пользы не было бы в этом предостережении, только ты бы все время думал об этом. Сами посудите. Сколько понадобилось наших совместных усилий, чтобы удержать Фитца на Дороге Скилла. Он никогда бы не пережил путешествия в этот город, если бы его сознание не было затуманено эльфовой корой. А члены группы свободно шли по дороге и пользовались путевыми столбами. Очевидно, они гораздо сильнее Фитца в Скилле. Что делать, что делать?

Никто не ответил на этот вопрос, который она задала сама себе. Внезапно она подняла глаза и обвиняюще посмотрела на нас с шутом:

— Этого не может быть. Этого просто не может быть. Пророк и Изменяющий — почти мальчики. Желторотые птенцы, не обученные Скиллу, думающие только о прыжках, потасовках и любовных глупостях. И они должны спасти мир?

Мы с шутом обменялись взглядами, и я увидел, как он набирает в грудь воздух, чтобы ответить ей. Но в эту секунду Старлинг щелкнула пальцами.

— Это подходит для песни! — воскликнула она, и лицо ее озарилось восторгом. — Не для песни о сильных героях, мускулистых бойцах. Песня о двоих, сильных только своей дружбой. Оба верны королю. И припев: «Желторотые птенцы» и так далее…

— Хватит, — прикрикнула Кеттл, — это неподходящее время для песен. Неужели вы оба настолько глупы, что не видите опасности для себя? И в какой опасности все мы из-за вашей уязвимости?

Я смотрел, как она неохотно вытащила из своей сумки мою кору и снова поставила на огонь котелок.

— Это единственное, что я могу придумать, — извинилась она перед Кетриккен.

— Что это? — спросила королева.

— Мы одурманим шута эльфовой корой. Это заглушит его для них и спрячет его мысли.

— Но эльфовая кора так не действует! — негодующе возразил я.

— Не действует? — Кеттл свирепо повернулась ко мне. — Тогда почему многие годы ее традиционно использовали именно для этого? Если кору дать достаточно юному королевскому бастарду, она может выжечь из него все способности к Скиллу. Так часто делали.

Я покачал головой:

— Я пользовался ею многие годы, чтобы восстанавливать свои силы после Скилла. И Верити тоже. И никогда…

— Милость Святой Эды! — воскликнула Кеттл. — Пожалуйста, скажи, что это неправда.

— Зачем мне говорить неправду? Эльфовая кора восстанавливает силы, хотя иногда и вызывает депрессию. Я часто носил чай из нее Верити, чтобы поддержать его силы во время работы Скиллом… — Я запнулся. Страх на лице Кеттл был слишком искренним.

— Владеющие Скиллом хорошо знают, как опасна эльфовая кора, — устало ответила она. Я слышал каждое слово, потому что никто в палатке не издавал ни звука. — Она притупляет Скилл, так что человек не может работать Скиллом сам и никто не в состоянии связаться с ним. Говорят, что она уничтожает талант Скилла в молодых и препятствует его развитию во взрослых людях. — В глазах ее была жалость, когда она взглянула на меня. — Ты, по-видимому, когда-то был очень силен в нем, раз до сих пор сохранил хотя бы видимость владения Скиллом.

— Не может быть… — слабо прошептал я.

— Подумай, — уговаривала она меня, — ты когда-нибудь чувствовал, что сила твоего Скилла прибывает после использования эльфовой коры?

— Что с моим лордом Верити? — спросила вдруг Кетриккен.

Кеттл неохотно пожала плечами и повернулась ко мне:

— Когда он начал использовать эльфовую кору?

Мне было трудно сосредоточиться на ее словах. Так много всего изменилось за последние несколько минут! Эльфовая кора всегда прочищала голову от пульсации, вызванной усиленной работой Скиллом. Но я никогда не пытался работать Скиллом сразу после употребления коры. Я знал, что Верити делал это, но не представлял себе, насколько успешно. Мои проблемы со Скиллом… могли ли они быть результатом действия коры? Как вспышка молнии, пришло внезапное понимание, что Чейд совершал ошибку, заваривая чай из нее Верити и мне. Чейд совершил ошибку. Мне никогда не приходило в голову, что такое возможно. Чейд был моим учителем, Чейд читал, изучал и знал все древние летописи. Но его никогда не учили Скиллу.

— Фитц Чивэл!

Оклик Кеттл привел меня в чувство.

— Ну, насколько я знаю, Верити начал употреблять его в первые годы войны, когда он был единственным владеющим Скиллом, кто мог встать между нами и красными кораблями. Я уверен, что до того он никогда не использовал Скилл так часто и не бывал в таком измождении. И Чейд начал давать ему кору, чтобы поддержать его силы.

Кеттл несколько раз моргнула.

— Без использования Скилл не развивается, — пробормотала она себе под нос — При использовании сила его растет, и человек инстинктивно учится разным способам его употребления. — Я вдруг понял, что согласно киваю в такт ее тихим словам. Ее старые глаза встретились с моими. Она заговорила прямо: — Скорее всего, вы оба остановлены в росте. Эльфовой корой. Верити, как взрослый человек, возможно, оправился. Он мог заметить, что его Скилл усилился за то время, что он не пил этого настоя, как это понял сейчас ты. Конечно, он сумел в одиночку пройти по Дороге Скилла. — Она вздохнула. — Но я подозреваю, что группа не пользовалась ею и их таланты превзошли ваши. Так что теперь перед тобой выбор, Фитц Чивэл, и только ты можешь сделать его. Шуту терять нечего, если он использует наркотик. Он не может работать Скиллом, и, употребляя кору, он защитится от группы Регала. Но ты… Я могу дать тебе эльфовой коры, и она сделает тебя глухим к Скиллу. Им будет труднее достать тебя, но ты фактически не сможешь работать Скиллом. Возможно, ты будешь в большей безопасности. Но это разрушит твой талант. Достаточное количество коры может убить его полностью. И никто, кроме тебя, не может выбрать, что важнее.

Я смотрел вниз, на свои руки. Потом поднял взгляд на шута. Еще раз наши глаза встретились. Я медленно потянулся к нему своим Скиллом. И не почувствовал ничего. Может быть, мой неверный талант снова изменил мне? Но я был почти уверен, что Кеттл права: эльфовая кора, только что выпитая шутом, закрыла его для меня.

Кеттл сняла с огня котелок, и шут молча протянул ей свою кружку. Она высыпала в нее еще щепотку горькой коры и долила воды. Потом она выжидательно посмотрела на меня. Я оглядел лица моих друзей, но не нашел никакой помощи. Я вытащил из груды посуды кружку. Я видел, как потемнело морщинистое лицо Кеттл. Она поджала губы, но ничего не сказала. Она просто сунула руку в мешочек, стараясь взять кору с самого дна, где она превратилась в порошок. Я посмотрел на Кеттл:

— Вы сказали, что волна Скилла могла уничтожить их?

Кеттл медленно покачала головой:

— Не стоит на это рассчитывать.

Я ни на что не мог рассчитывать. Ни на что определенное.

Тогда я поставил кружку и пополз к своему одеялу. Неожиданно я почувствовал себя ужасно усталым. И испуганным. Я знал, что Уилл где-то здесь и ищет меня. Я мог попытаться спрятаться за туманом эльфовой коры, но этого могло оказаться недостаточно. Может быть, настой просто ослабит мою и без того слабую защиту. Я понял, что не буду спать этой ночью.

— Я покараулю, — предложил я и встал.

— Ему не следует оставаться одному, — проворчала Кеттл.

— Его волк будет караулить вместе с ним, — уверенно сказала Кетриккен. — Он как никто другой может помочь Фитцу в борьбе с этой предательской группой.

Мне было интересно, откуда она это знает, но я не посмел спросить. Я просто поднял свой плащ и вышел, чтобы сесть у огня и ждать, как приговоренный к смерти.