Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Арсений Несмелов. «Уезжающий в Африку или» Нищие духом Эпилептик «Всё настойчивее и громче» Понужай Лодочник Интервенты Стихи о Харбине Похитители Хунхуз Около






ПОЛУСТАНОК
(Харбин, 1938)


«Уезжающий в Африку или...»
Нищие духом
Эпилептик
«Всё настойчивее и громче...»
Понужай
Лодочник
Интервенты
Стихи о Харбине
Похитители
Хунхуз
Около Цицикара
Песни об Уленспигеле
В сочельник
Касьян и Микола

 

* * * ^

Уезжающий в Африку или Улетающий на ЦелебесПозабудет беззлобно бессилье Оставляемых бледных небес. Для любви, для борьбы, для сражений Берегущий запасы души, Вас обходит он без раздраженья, Пресмыкающиеся ужи! И когда загудевший пропеллер Распылит расставания час, Он, к высоким стремящийся целям, Не оглянется даже на вас. Я же не путешественник янки, Нахлобучивший пробковый шлем, — На китайском моем полустанке Даже ветер бессилен и нем! Ни крыла, ни руля, ни кабины, Ни солдатского даже коня. И в простор лучезарно-глубинный Только мужество взносит меня.

 

НИЩИЕ ДУХОМ ^

Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу. Мудрость наша — липкость книжной пыли, Без живого запаха флакон.Никогда узлов мы не рубили, Не шагали через Рубикон. Хитрый, робкий, осторожный табор, Трех идей томительная нудь, — Никогда нам, никогда нам за борт К светлому виденью не шагнуть! Ящички без всякого секрета, Всякой мысли куцые концы, — Мы не рыбари из Назарета И не мудрецы, а хитрецы. Руку другу мы не подавали, Страшным словом насмерть не клялись, Наши лица в рамочном овалеКажутся мне мордочками лис. Нам, как в панцирь, заточенным в муку, Краткий день отжевывать в беде, И не нам протягивает руку Светлый Бог, идущий по воде!

 

ЭПИЛЕПТИК ^

И снова радость хлынувшего света В моей безглазой, бездыханной тьме!.. За что мне это, и откуда это, Какая весть пришла в каком письме? Никто не пишет в адрес мой забытый, Заброшен я в селении глухом. Лишь раз в году в ворот чугунных плиты Стучится кто-то голубым перстом. И я бегу, весь трепет, беспокойство, На черный камень моего крыльца, И прянет свет — моей болезни свойство От дивного, от чудного лица. По жилам пламень пробежит летучий, Вселенная раскроется мне вся, И вскрикну я, забившийся в падучей, Такого знанья не перенеся. Куда и кто взносил единым взмахом, Зачем низвергнул с высоты назад? И люди на меня глядят со страхом, И я угрюмо опускаю взгляд.

 

* * * ^

Всё настойчивее и громче, Всё упрямей тревоги вой...Вижу гибель свою, как кормчий Видит глыбу перед собой. Доведу ли кораблик малый Под желанные небесаИли ринутся снова шквалы Изорвать мои паруса? Знаю только — свое неважно, На любую готов игру, Но доверен руке отважной Драгоценнейший тайный груз! И стальное мое бесстрастье — Закаленная страсть его! —Это счастье мое, а счастье — Сила, правда и торжество! Даже гибель и та чудесна, И напрасен тревоги вой: Погибая, я стану песней, Поднимающей, заревой!

 

ПОНУЖАЙ ^

Эшелоны, эшелоны, эшелоны, — Далеко по рельсам не уйти!..Замерзали красные вагоны По всему сибирскому пути. В это время он и объявился, Тихо вышел из таежных недр, Перед ним богатырем склонился Даже гордый забайкальский кедр. Замелькал, как старичок прохожий, То в пути, то около огней, — Не мороз ли, дедка краснорожий, Зашагал вдоль воткинских саней. Стар и сед, а силы на медведя — Не уходят из железных рук!.. То идет, то на лошадке едет, Пар клубится облаком вокруг. Выбьешься из силы — он уж рядом!.. Проскрипит пимами, подойдет, Поглядит шальным косматым взглядом И за шиворот тебя встряхнет. И растает в воздухе морозном, Только кедр качается, велик... Может быть, в бреду сыпнотифозном Нам тогда привиделся старик. А уж он перед другим отрядом, Где-нибудь далёко впереди, То обходит, то шагает рядом, Медный крест сияет на груди. — Кто ты, дедка? Мы тебя не знаем, Ты мелькаешь всюду и везде...— Прозываюсь, парень, Понужаем, Пособляю русскому в беде. ________...Догоняют, настигают, наседают, Не дают нам отдыха враги, И метель серебряно-седая Засыпает нас среди тайги. Бороды в сосули превращались, В градуснике замерзала ртуть, Но, полузамерзшие, бросались На пересекающего путь! Брали села, станции набегом, Час в тепле, а через час — поход. Жгучий спирт мы разводили снегом, Чтобы чокнуться под Новый год. И опять, винтовку заряжая, Шел солдат дорогой ледяной... Смертная истома Понужая, Старика с седою бородой!

 

ЛОДОЧНИК ^

Гол по пояс. Бороденка Отгорела и бела.Кормит лодка-плоскодонка Два размашистых весла. Где вы, унтерские лычки, Заработанная честь? До последней переклички Отвечал из строя: Есть! До последнего привала Наготове, начеку. Чья рука передавала Из Полесья к Колчаку? Чья рука переносилаЧерез милый отчий дом? Что за мужество и сила В этом облике простом. Год за годом!.. Без умолку Бранным бредом стонет явьДо китайского поселка, До последнего: Со... ставь! Разбрелась по свету рота, Как по небу облака...Мужика спасет работа, Сын степного мужика. Эти руки, эта лодка, Трудовые пятаки, Марширующие четко Волны Сунгари-реки. Коротки в июле ночи, Краток отдых на песке.Снова сердце память точит, И опять оно в тоске. Снится горький дым биваков, Ветер, утренняя рань, Путь из Люблина на Краков И от Омска на Казань. Тянет, тянет давний омут, Огневой водоворот: Нет ни Родины, ни дома, А война — еще зовет! Машет всхлестом алых зарев, Хлынув памяти в глаза... Полно, воин государев, — Не российская гроза!.. Не сибирская зарница Кличет славу и беду, — Перевернута страница В девятнадцатом году. Та страница в злую полночь Перечеркнута судьбой. Льются годы, годы-волны Заливают нас с тобой! Ни движенья, ни забвенья, Только памяти набат: Неразрывны с прошлым звенья, Бедный лодочник-солдат! Ты в плену у грозной силы, Но и согнутый в кольцо —В неких списках до могилы: — Налицо!

 

ИНТЕРВЕНТЫ ^

Серб, боснийский солдат и английский матрос Поджидали у моста быстроглазую швейку. Каждый думал: моя! Каждый нежность ей нес И за девичий взор, и за нежную шейку... И врагами присели они на скамейку, Серб, боснийский солдат и английский матрос. Серб любил свой Дунай. Англичанин давноНичего не любил, кроме трубки и виски...А девчонка не шла; становилось темно.Опустили к воде тучи саван свой низкий. И солдат посмотрел на матроса как близкий, Словно другом тот был или знались давно. Закурили, сказав на своем языке Каждый что-то о том, что Россия — болото. Загорелась на лицах у них позолота От затяжек... А там, далеко, на реке, Русский парень запел заунывное что-то... Каждый хмуро ворчал на своем языке. А потом в кабачке, где гудел контрабас, Недовольно ворча на визгливые скрипки, Пили огненный спирт и запененный квас И друг другу сквозь дым посылали улыбки. Через залитый стол неопрятный и зыбкийУ окна в кабачке, где гудел контрабас. Каждый хочет любить — и солдат, и моряк, Каждый хочет иметь и невесту, и друга, Только дни тяжелы, только дни наши — вьюга, Только вьюга они, заклубившая мрак. Так кричали они, понимая друг друга, Черный сербский солдат и английский матрос. 1920

 

СТИХИ О ХАРБИНЕ ^

1 Под асфальт сухой и гладкий, Наледь наших лет, Изыскательской палатки Канул давний след... Флаг Российский. Коновязи. Говор казаков.Нет с былым и робкой связи, — Русский рок таков. Инженер. Расстегнут ворот.Фляга. Карабин.«Здесь построим русский город, Назовем — Харбин». Без тропы и без дороги Шел, работе рад.Ковылял за ним трехногий Нивелир-снаряд. Перед днем Российской встряски, Через двести лет, Не Петровской ли закваски Запоздалый след? Не державное ли слово Сквозь века: приказ. Новый город зачат снова, Но в последний раз. 2 Как чума, тревога бродит —Гул лихих годин...Рок черту свою проводит Близ тебя, Харбин. Взрывы дальние, глухие, Алый взлет огня, — Вот и нет тебя, Россия, Государыня! Мало воздуха и света, Думаем, молчим.На осколке мы планеты В будущее мчим! Скоро ль кануть иль не скоро —Сумрак наш рассей... Про запас Ты, видно, город Выстроила сей. Сколько ждать десятилетий, Что, кому беречь? Позабудут скоро дети Отческую речь. 3 Милый город, горд и строен, Будет день такой, Что не вспомнят, что построен Русской ты рукой. Пусть удел подобный горек —Не опустим глаз: Вспомяни, старик-историк, Вспомяни о нас. Ты забытое отыщешь, Впишешь в скорбный лист, Да на русское кладбище Забежит турист. Он возьмет с собой словарик Надписи читать...Так погаснет наш фонарик, Утомясь мерцать!

 

ПОХИТИТЕЛИ ^

Бессилие окраин. Скользких троп Скрещение на пустыре. Крапива. Заводской вышки облысевший лоб С громоотводом топким, как рапира. Корчма. Ступени. Нависает свод. Слоистый дым. Колючих взоров наглость. Письмо, печать... И на печати — под Лобастым черепом — две кости накрест. Безжалостность окраин. Главаря Рычащий шепот... Дотлевает запад. Показывает ночь у фонаря Двоих бродяг в широкополых шляпах. И — «ах!» (как в пропасть). Хладная гроза Причмокиванья, смакованья сдула. Как шпага, устремляется в глазаГипнотизирующий палец дула. По пустырям. Из бесфонарной мглыНавстречу мчат строенья и ограды, И двое в масках, опустив стволы, Над жалкой жертвой скрещивают взгляды.

 

ХУНХУЗ ^

О жене и матери забыл, Маузер прикладистый добыл И, тугие плечи оголя, Вышел за околицу в поля. Те же джунгли этот гаолян, Только без озер и без полян. Здесь на свист хунхуза — за версту Свистом отзывается хунхуз. Было много пищи и добра, Были добрые маузера, Но под осень, кочки оголя, Сняли косы пышный гаолян. Далеко до сопок и тайги Наседали сильные враги, И горнист с серебряной трубой Правильно развертывает бой. И хунхуза, сдавшегося в плен, Чьи-то руки подняли с колен, Связанного бросили в тюрьму, Отрубили голову ему. И на длинной жерди голова Не жива была и не мертва, И над ней кружилось воронье: Птицы ссорились из-за нее.

 

ОКОЛО ЦИЦИКАРА ^

По дороге, с ее горба, Ковыляя, скрипит арба. Под ярмом опустил кадык До земли белолобый бык. А за ним ускоряет шаг И погонщик, по пояс наг.От загара его плечо Так коричнево горячо. Степь закатом озарена.Облака — как янтарь зерна, Как зерна золотистый град, Что струился в арбу с лопат. Торопливо погружено, Ляжет в красный вагон оно, И закружит железный вихрь, Закачает до стран чужих. До чудесных далеких стран, Где и угольщик — капитан, Где не знают, как черный бык Опускает к земле кадык, Как со склона, с его горба, Подгоняет быка арба. Так и тысячи лет назад Шли они, опустив глаза, Наклонив над дорогой лбы, Человек и тяжелый бык.

 

ПЕСНИ ОБ УЛЕНСПИГЕЛЕ ^

В.К. Обухову 1 По затихшим фландрским селам, Полон юношеских сил, Пересмешником веселым Уленспигель проходил. А в стране веселья мало, Слышен только лязг оков, — Инквизиция сжигала На кострах еретиков. И, склонясь на подоконник, — Есть и трапезам предел, — Подозрительно каноник На прохожего глядел: «Почему ты, парень, весел, Если всюду только плач? Как бы парня не повесилНа столбах своих палач...» Пышет. Смотрит исподлобья. Пальцем строго покачал.«Полно, ваше преподобье! — Уленспигель отвечал. — Простачок я, щебет птичий, Песня сёл и деревень: Для такой ничтожной дичи Не тревожьте вашу лень». 2 С толстым другом, другом верным, Полон юношеских сил, По гулянкам и тавернам Уленспигель колесил. Громче дудка, резче пищик, — Чем не ярмарочный шут? Вопрошал испанский сыщик: «Почему они поют? Что-то слишком весел малый. Где почтительность и страх? Инквизиция сжигала Не таких ли на кострах?» И при всем честном народе (Мало лиц и много рыл) —«Полно, ваше благородье! —Уленспигель говорил. — Не глядите столь ощерясь, Велика ль моя вина? Злая Лютерова ересь Не в бутылке же вина?» Но когда, забывшись с милкой, Ник шпион к ее ушку, Звонко падала бутылка На проклятую башку. 3 С дудкой, с бубном, с арбалетом, Полон юношеских сил, То солдатом, то поэтом Уленспигель колесил. Он шагал землею фландрскойБез герольда и пажа, Но ему Вильгельм ОранскийРуку грубую пожал. Скупо молвил Молчаливый, Ус косматый теребя: «Бог, к поэтам справедливый, Ставит рыцарем тебя!» Шляпу огненного фетра Скинул парень не спеша: «Я — не рыцарь, ваша светлость, Я — народная душа! Буря злится, буря длится, Потопляет берега, — Правь победу, честный рыцарь, Опрокидывай врага. Нету жребия чудесней, И сиять обоим нам, Если ж требуются песни, Прикажи — я песни дам». 4 Гей, палач, не жди, не мешкай, Завивай покрепче жгут: С истребляющей усмешкой Уленспигели идут. Кровь на дыбе — ей точило, На кострах — ее закал, Бочке с порохом вручила Огневой она запал: — На! Довольно прятать силу, Львистым пламенем взыграй: Верных чествуй, слабых милуй, Угнетающих карай. Пусть рычат — не верьте в гибель: Не на вас — на них гроза... И хохочет Уленспигель В узколобые глаза: «Поединка просит сердце, Маски кротости — долой...Герцог Альба, черный герцог, Ты со шпагой, я — с метлой!» Пил и пел. Рубил. Обедал. Громоздился на осла.И веселая победа Уленспигеля несла. 5 Уленспигель, Уленспигель, Не всегда ли с той поры Ты спешишь туда, где гибель, Палачи и топоры? И от песен на пирушке, От гулянок, ассамблейС фитилем подходишь к пушкеНа восставшем корабле. Меткой шуткой ободряешь, Покачаешь головой —И, как искра, вдруг взрываешь Весь запас пороховой. Так. Живая сила ищет Бега. Уровни растут.У плотины встанет сыщикИ каноник встанет тут. Но, как знамя, светит гезам Пламенеющий берет: — Никаким не верь угрозам, Для бессмертных смерти — нет! Где ты нынче? В песнях, в книге льТолько твой победный знак? Где ты, тощий Уленспигель, Толстый Ламе Гоодзак?

 

В СОЧЕЛЬНИК ^

Нынче ветер с востока на запад, И по мерзлой маньчжурской земле Начинает поземка царапать И бежит, исчезая во мгле. С этим ветром холодным и колким, Что в окно начинает стучать, К зауральским серебряным елкам Хорошо бы сегодня умчать. Над российским простором промчаться, Рассекая метельную высь, Над какой-нибудь Вяткой иль Гжатском, Над родною Москвой пронестись. И в рождественский вечер послушать Трепетание сердца страны, Заглянуть в непокорную душу, В роковые ее глубины. Родников ее недруг не выскреб: Не в глуши ли болот и лесов Загораются первые искры Затаенных до срока скитов. Как в татарщину, в годы глухие, Как в те темные годы, когда В дыме битв зачиналась Россия, Собирала свои города. Нелюдима она, невидима, Темный бор замыкает кольцо. Закрывает бесстрастная схима Молодое худое лицо. Но и ныне, как прежде когда-то, Не осилить Россию беде, И запавшие очи поднятыК золотой Вифлеемской звезде.

 

КАСЬЯН И МИКОЛА ^

Призвал Господь к престолу В чертогах голубых Касьяна и Миколу — Угодников своих. Спеша на Божий вызов, Дороден и румян, В блистающие ризы Украсился Касьян. Пришел — и очи долу. Потом заговорил: «Почто, Творец, Миколу Ты столько возлюбил?.. Я с просьбишкою ныне К стопам твоим гряду: Он дважды именинник, А я лишь раз в году. За что такие ласки —Ответить пожелай…»...Подходит в старой ряскеСвятитель Николай. И с отческой усмешкойСпросил его Благой: «Ты почему замешкал, Угодник дорогой? Какое Божье делоТы на земле творил?»Взглянул святой несмелоИ так заговорил: «Архангел кликал звонко, Услышал я, иду, Да русский мужичонка, Гляжу, попал в беду. Дрова он воеводеСпешил доставить в срокДа на трясце-болотеИ увязил возок. И мужичонка серый, Российский человек, Ко мне с великой веройВ мольбе своей прибег. Я что ж... из топи тряскойЯ вызволил возца.Прости уж, что на ряскеЗемлица и грязца. Твоя велика милость, —Помедлил я приказ…»Но звездно покатиласьСлеза из Божьих глаз. С тишайшей лаской голосСказал с престола сил: «Ты вот как мне, Микола, Поступком угодил. Ты с Арием был строгий, Но ласков с мужичком, —Отри ж, святитель, ногиХоть этим облачком... Тебе ж, — с прискорбьем очиПовел к Касьяну Бог, —Не сделаю корочеТвой именинный срок. Спесив, как воевода, Ты сердцем не смирён!..»И раз в четыре годаСтал именинник он.





© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.