Глава 5. Я отскочила назад, врезавшись в кого-то спиной, затем меня оттолкнули обратно к Сестре, которая привела меня сюда

Я отскочила назад, врезавшись в кого-то спиной, затем меня оттолкнули обратно к Сестре, которая привела меня сюда. Ее пухлые щеки приобрели темно-розовый оттенок.

— О нет, — повторяла она. — О нет, о нет, о нет.

На этот раз я услышала выстрел — громкий хлопок, что пронесся в воздухе, отражаясь от зданий. Солдата, с которым я только что почти столкнулась, нигде не было видно.

" Код-7", — говорил Чейз после прошлой атаки снайпера. Нападение гражданского лица на солдата. Когда действует код-7, солдатам разрешается открывать ответный огонь.

— На землю! — крикнула я, вспомнив, как Хьюстон и Линкольн говорили, что людей заставили лежать на камнях. Если начнутся беспорядки, МН устроит бойню.

Двое мужчин возле меня пригнулись, но их снесла толпа. Хруст костей, приглушенный вскрик. Мой живот скрутило ужасом. Сестры бросились врассыпную, как мыши. Я старалась держаться поближе к земле, с отчаянием высматривая Чейза, выискивая среди людей вокруг его суровые черты, медного цвета кожу, серьезные глаза, но все лица слились в единый поток.

Еще один выстрел, за которым теперь последовал хор криков. Откуда-то спереди, где были раздаточные прилавки, раздался громкий лязг, и сквозь внезапно проявившийся передо мной просвет в людском море я увидела, что огромный черный котел с овсянкой опрокинули на землю. Полдюжины мужчин и женщин рухнули на колени и стали набивать грязной кашей свои рты и зачерпывать ее в полы рубашек.

Кто-то позвал Сестру — меня, — но я уже двигалась прочь, подхваченная волной общего бегства, и мне пришлось хвататься за куртку какой-то женщины, чтобы не упасть. Мы двигались назад, к выходу с Площади. Из-за легкого дождика мостовую покрывала пленка влаги, и я поскользнулась. Чья-то рука схватила меня за предплечье и потянула в сторону. Я врезалась в кого-то и снова чуть не упала.

От вида темно-синей куртки внутри меня поднялась паника, но, когда Чейз обернулся, я едва не разрыдалась от облегчения. Он заслонил меня своим телом и крепко прижал к груди, пробираясь к переулку, в котором мы должны были встретиться с остальными. Каждый раз, когда кто-то врезался в него, я ощущала это, видела, как обнажались его зубы, когда он кряхтел от боли.

До того как путь перед нами расчистился, прошло несколько минут. Я подняла взгляд и увидела, как мимо нас в сторону Площади пронеслись еще солдаты. Чейз оттолкнул меня себе за спину, будто собирался последовать за ними, но в последний момент завел меня за мусорный контейнер. Снова послышался грохот шагов, и мы прижались к ржавому металлу.

— Какую часть из " оставаться вместе" ты не поняла? — Его тон был достаточно колким, чтобы ранить, но волнами от него исходил страх, не гнев, и это было хуже. Все показалось мне еще более опасным. Сестра застала нас здесь меньше получаса назад, но мне казалось, будто прошло куда больше времени. — Не важно, — пробормотал он. — Ты в порядке?

Я кивнула. У него была разбита губа, и я сняла с шеи платок и трясущейся рукой вытерла с его лица кровь. Я не могла заставить себя посмотреть ему в глаза.

— Что произошло?

— Еще одна снайперская атака, — ответил он. — Я так думаю. Я видел, как упал солдат.

Снайпер все еще был в городе. Никогда раньше он не оставался после нападения в одном месте. Я не могла понять, что это значило, я только знала, что Чейз был в форме — что делало его мишенью, — но без нее он подвергался бы не меньшей опасности со стороны настоящих солдат.

Нам нужно было выбираться отсюда поскорее.

Я съежилась, когда с Площади послышались еще выстрелы. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Все друг за другом. Раздались крики, пронзительные и полные ужаса. Чейз схватил меня за руку, которая все еще сжимала платок, и заставил опуститься к земле.

Мы ждали, слушая, как струи дождя бьют по мусорному баку и кричат люди на Площади. Через некоторое время хаос прекратился, и в воздухе разнесся мужской голос, усиленный рупором.

— Лицом на землю, — приказал он. — Кто двинется — получит пулю.

От мысли о том, скольких уже застрелили, я содрогнулась. Были ли среди погибших наши люди? Шон?

Нас окутала зловещая тишина, нарушаемая только плачем ребенка. При звуке приближающихся шагов Чейз поднялся и жестом указал мне молчать. Он выглянул из-за нашего укрытия и коротко присвистнул. Мгновение спустя появился Шон. Его каштановые волосы были растрепаны, а форменная куртка порвана на плече. Верхних двух пуговиц не было.

Я подскочила и крепко его обняла, а затем оттолкнула к стене.

— Почему ты так долго? — спросила я.

Он выдавил что-то неразборчивое и указал большим пальцем за плечо в сторону Площади, как если бы мой вопрос был самым глупым из всех, что он когда-либо слышал.

Он повернулся к Чейзу.

— Твоя рация работает?

Висящая на поясе у Чейза рация была выключена: мой друг боялся, что ее могли услышать и обнаружить нас, но теперь он включил устройство, настроил его на малую громкость и поднес к уху. По всем каналам лишь белый шум. МН не передавала новости о том, что произошло на Площади. Это означало, что у нас не было возможности связаться с остальными или Уоллисом, находящимся в " Веланде". Подкрепления можно было не ждать.

Звук шагов неподалеку заставил Чейза снова быстро выключить рацию. Мы замерли, выжидая, пока шаги не затихнут, но они лишь приблизились. Чейз медленно потянулся к своему пистолету и кивнул Шону.

— Есть на этой вечеринке еще места?

Между стеной и мусорным баком показалась Кара. Ее когда-то длинные волосы были обрезаны до линии подбородка и заново покрашены в черный цвет, как и мои. " В точности как мои", — осознала я. Еще один уровень защиты — теперь нас могли перепутать. Ее комплект Сестер спасения более плотно облегал бедра и грудь, выделяя изгибы ее тела, но в остальном нас можно было принять за близняшек.

Рука Чейза отпустила кобуру. Кровь все еще стучала у меня в висках.

— Вы просто могли сказать " нет", — произнесла Кара, разыгрывая негодование.

— Иди сюда, пригнись! — Шон махнул рукой, приглашая Кару приблизиться, что она и сделала с улыбкой, заставившей меня насторожиться.

— А, — прошептала она. — Это тайная вечеринка. Так бы сразу и сказали.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я. — Что с Хьюстоном и Линкольном?

— Мы потеряли друг друга из виду, — сказала она серьезным (наконец-то) тоном. — Что произошло с вами двоими? Я видела, как Сестры устроили на вас облаву.

Значит, она наблюдала за нами. Я глянула на Чейза.
— Мы потеряли друг друга из виду.

— Связь не работает, — прервал меня Чейз.

— Это из-за погоды, — сказала Кара. — По второстепенным каналам чуть раньше передавали неутешительные прогнозы.

— Мы выждем, пока все не окончится, — сказал Чейз, кивая в сторону Площади. — И уйдем, когда станет темно.

Меня охватило разочарование. Я хотела вернуться в гостиницу, но мы еще ничего не достигли. Нас никто не узнал. Мы даже не забрали посылку.

Кара покачала головой.

— По моим подсчетам у нас есть пятнадцать-двадцать минут до того, как солдаты начнут прочесывать каждый квартал в радиусе десяти миль от места стрельбы. Нам нужно двигаться.

— Она права, — сказал Шон. Судя по его виду, ему это не нравилось. — Учитывая, что рации не работают, они не могут вызвать подкрепление. Это наша лучшая возможность выбраться отсюда.

Я глубоко вздохнула. Лицо Чейза посуровело, его выражение невозможно было разобрать. В конце концов он кивнул.

— Мы пройдем через палаточный городок, — сказала Кара. — Можем заодно подобрать нашу посылку, раз уж мы здесь.

— Забудь про посылку, — сказал Чейз.

— Нет, — возразила я, игнорируя его сердитый взгляд. — Мы здесь. У нас была причина прийти сюда. Как сказала Кара, совсем скоро сюда нагрянут солдаты.
Тот человек, кем бы он ни был, нуждался в нашей помощи.

Я встала.

— Итак, мальчики, — сказала Кара, — пушки с предохранителя. И помните, сегодня мы все в синем, поэтому смотрите, куда стреляете.

* * *

Как только мы покинули наше укрытие, признаки того, насколько погода испортилась, стали очевидными. В воздухе пахло электричеством, из-за порывов ветра струи дождя лили под наклоном. Стихия заглушала звуки, доносящиеся с Площади, где у людей все еще искали оружие.

Сразу за автобусом сбора крови переулок превращался в подобный горлышку бутылки узкий проход между сооруженными из подручных материалов убежищами. Как и сообщал нам Шон, проход был " закупорен" столом, за которым обычно сидели двое вооруженных солдат. Сейчас же путь был свободен, и мы быстро миновали стол, оглядываясь настолько часто, насколько только могли себе позволить.

Когда мы оказались на территории палаточного городка, я резко выдохнула. Большим достижением казалось уже, что мы все еще живы.

Палаточный городок должен был стать временным прибежищем, организованным во время Войны, когда людей эвакуировали из крупнейших городов Восточного побережья. Сначала Красный Крест обеспечивал беженцев провизией, но со временем стало ясно, что оказавшимся здесь людям идти было некуда, и они начали сооружать себе жилища из всего, что могли найти. Палаточный городок превратился в такое же место оседания самовольных поселенцев, как и гостиница " Веланд". Теперь, когда передо мной открылись местные блоки, как назвала их Кара, я ясно это поняла. Каждый блок представлял собой хижину не более шести футов в ширину и был собран из всего, что только попадалось людям под руку. Дверцы машин. Крышки мусорных баков. Плоские камни. Потрескавшиеся оконные панели и куски оргстекла. Все это было сцеплено вместе шпагатом или даже кожаными ремнями.

Люди выглядывали из своих шатких жилищ; несомненно, они слышали шум с Площади. Нас награждали подозрительными взглядами, от которых у меня волосы вставали дыбом. Я не подумала о том, что нас могли встретить совсем не гостеприимно — ведь мы были здесь, чтобы помочь, — но сейчас это, разумеется, стало очевидным. Мы были одеты, как государственные служащие. Понятно, что эти люди не станут нам доверять. Мы быстрым шагом двигались по главному проходу, шаркая ногами в мусоре, что цеплялся за наши лодыжки. Ребята шли впереди, держа в руках оружие, направляемые приглушенными инструкциями Кары. Перед ними расступались. Хоть палаточный городок мог с легкостью справиться с двумя солдатами, люди боялись. Если у МН только появится причина, всю эту колонию расстреляют в течение часа максимум.

Меня беспокоило то, что из-за снайперской атаки так и может произойти.

Я подняла взгляд к крышам ближайших зданий, выглядывая на них признаки шевеления.

Через четыре блока на тропу передо мной выскочил мальчик лет десяти с чумазым лицом и грязными спутанными волосами цвета соломы. Я подскочила от неожиданности. Через вырез его одежды торчало тощее плечо, а руки мальчик вытянул перед собой, изображая, будто целится в Чейза из пистолета. Чейз на автомате заслонил меня, а Шон плавно занял место с другой стороны.

— Дэвид! — зашипела какая-то женщина, уводя мальчика с нашего пути. — Простите, что побеспокоили вас, сэр, — с отчаянием добавила она через плечо.

— Прочь с дороги, — сказал Чейз. Я знала, что он должен был играть свою роль, но мои зубы все равно сжались, когда я услышала, насколько в его голосе не хватало сострадания.

— В гостях хорошо, а дома лучше, — пробормотал Шон.

— Ты жил здесь? — спросила я, обводя взглядом все вокруг.

— В Сент-Луисе.

Когда Шон говорил Уоллису, что не хочет идти в палаточный городок, я подумала, причина в том, что в этом месте он ощущает себя неуютно. Мне следовало понять, что все не так просто.

— Знаешь, это надоедает, — признался он, и когда я посмотрела на него, то увидела, что его щеки покраснели. — Когда постоянно мерзнешь и хочется есть. Когда пришли вербовщики, многие записались. Я был не единственным. — Он пнул банку, и она покатилась по проходу.

Его история включала в себя что-то еще, что пряталось за его нахмуренным лбом, но сейчас было не время для расспросов. С моих волос стекали капли дождя, и я отбросила пряди с лица.

— Сколько еще идти? — спросил Чейз.

Даже Кара пустилась трусцой. Нами овладела напряженность. Скоро солдаты начнут прочесывать это место.

Мы повернули направо. Пройдя мимо трех блоков, мы обнаружили хижину, которая была несколько больше остальных. Она была сооружена из непрочно связанных вместе листов пожелтевшего пластика и обломков деревянных ящиков. Это пристанище выделялось среди соседних, будучи размером восемь на восемь футов.

Шон отвел в сторону пластину, служащую дверью, и, нагнувшись, вошел внутрь. Когда несколько секунд спустя он выглянул из убежища, его лицо было более мрачным, чем до этого. Он кивнул.

Мы с Карой молча вошли в хижину; от дыма небольшого костра в углу начали слезиться глаза. Пластиковая стена позади импровизированного очага напоминала швейцарский сыр с плесенью, почернев в некоторых местах, где ее оплавило пламя. Возле огня на корточках сидела пожилая женщина в лохмотьях. У нее были вьющиеся седые волосы. Она поджаривала над огнем что-то, что я приняла за крысу, нанизанную на шампур. Я с трудом сглотнула.

— Я ничего не знаю о том, что там происходит, — хрипло сказала она, откладывая крысу прямо на грязный асфальт, который служил здесь полом. Поднимаясь, она держала руку на пояснице. Увидев нас, она отступила на шаг. — А, это вы.

В моем горле встал комок. Женщина узнала не меня, а Кару. Я почти открыла рот, чтобы сказать ей свое имя, но, когда возможной была еще одна снайперская атака, это показалось мне плохой идеей.

— У нас мало времени, — сказала Кара. — Солдаты уже на подходе. Лучше выбросьте все, из-за чего вас могут посадить.

Обветренное лицо женщины напряглось.

— Это про тебя, девочка Сара.

Она переступила через крысу к противоположному углу, где до этого я увидела только кучу грязного тряпья. Теперь стало очевидным, что под ней прятался человек.

— За тобой пришли. Вставай. — Она прихлопнула по голой женской ноге, показавшейся из-под лохмотьев. — Солдаты с ней знатно повеселились, — тихо сказала нам женщина.

Сара застонала.

— Знаю, дорогая, — ответила женщина, и сквозь ее суровость проглянуло сочувствие. Я нагнулась, чтобы помочь ей поднять незнакомку с пола. Когда я увидела лицо Сары, мое дыхание зашлось и я едва не уронила ее.

Одна щека и карий глаз были совершенно нетронутыми — я видела, что ее пухлые губы могли бы быть привлекательными, — но другая сторона ее лица была раскрашена черным и желтым и воспалена настолько, что щека стала толще на дюйм. Под линией подбородка красовалась изогнутая, длиной с ладонь, полоса швов, а левый глаз полностью заплыл. Даже лоб несчастной был искажен синяками, кое-где кожа на нем была ободрана. Я была рада, что стою с раненой стороны. Не хотела, чтобы она заметила мою реакцию.

Сара была беременна. ФБР избило беременную девушку до полусмерти.

— Вот так, — сказала женщина, когда Сара встала. Я поддерживала девушку под локоть. Ее одежда изумила меня: на Саре было кремового цвета платье с глубоким вырезом и пышной юбкой, под которой проступал раздувшийся живот. Спереди оно было залито кровью, растекшейся темными полосами до шва. Туфли девушки походили на танцевальные лодочки.

Кара, похоже, тоже обратила внимание на нелепость облика девушки и нахмурилась.

— Великолепно, — выдохнула она. — Можешь бежать?

Девушка неуверенно кивнула. Что-то в ее поведении говорило о невинности, полностью противоречащей окружающей жестокости. Сколько ей? Шестнадцать? Тогда она будет на год младше меня.

От ветра загрохотала крыша, поднявшись под вой стихии на несколько секунд над своим основанием, затем по металлу начал бить дождь, от чего у меня в ушах зазвенело.

— Слушай, как мы сделаем, — сказала девушке Кара. — Мы отведем тебя кое к кому, кто доставит тебя в безопасное место. Пока не доберешься туда, держи рот на замке. Всю дорогу.

— Да, мэм. — Сара уперлась пяткой в землю, и во мне поднялась новая волна жалости. — Знаете, Уильям не пошел так делать, — выговорила она. — Он любил меня. Он выбрал меня. На сборище.

— Довольно! — огрызнулась Кара. Она высунула голову наружу и сделала знак Шону.

— На сборище? — в смущении спросила я.

— ФБР платит неплохие деньги за первостепенные развлечения, — тихо пояснила старая женщина. — Бьюсь об заклад, офицер Уильям не ожидал, что она залетит.

Поступая на службу в ФБР, новички подписывали контракт, посвящая свою жизнь Реформации. Им не позволялось встречаться с девушками. Я знала об этом не понаслышке: при помощи этого правила и пытались сломать Чейза во время нашей годовой разлуки. Но раньше я не догадывалась, что ФБР находило другие способы осчастливить своих солдат.

Я заставила себя не задаваться вопросом, посещал ли Чейз сборища. У нас были более важные причины для беспокойства. Но от мысли о том, насколько одиноко он себя чувствовал, насколько ему нужно было с кем-то поговорить, по моей коже пробежали мурашки. Только в этот миг я поняла, что женщина смотрит на меня, не отрываясь.

Я была рада, когда Шон вошел в хижину. Увидев лицо Сары, он поморщился.

Женщина опустилась на колени в углу и стала рыться в куче хлама рядом с тряпьем. Когда она поднялась на ноги, стало понятно, что она держит в руке что-то маленькое и серебристое. Поначалу я приняла это за контрабанду, которую Кара велела выбросить, пока женщина не взяла вещицу большим и указательным пальцами и поднесла ее к огню.

Оказалось, это было что-то вроде медальона, с которого свисала тонкая цепочка. Ангел с занесенным над головой мечом. Если прищуриться, то можно было разглядеть под ангелом еще что-то — демона с рогами и крыльями. Было не похоже, чтобы эта вещь имела отношение к Церкви Америки, а поскольку до Войны я росла без религии, то не знала, что должен был значить этот символ.

— Я знаю, кто ты, — сказала женщина, натянуто улыбаясь. — И я рада. Приятно видеть, как женщина дает сдачи.

Я оцепенела. Я знала, мне следовало сказать что-то в подтверждение, время пришло, но я не могла. Во рту у меня пересохло. Переводя взгляд с нее на меня, Шон молчал, не зная, как и я, что сказать в связи с новыми обстоятельствами.

— Ходят слухи, что ты охотишься на солдат, которые повесили на тебя Пятую статью. Это правда? — спросила женщина. Стоявшая позади нее Сара вздрогнула.

Все облегчение, которое я было почувствовала, испарилось.

— Я... я никого не убивала. — Даже если и следовало бы. Я захлопнула рот, когда Кара сжала кулак вокруг моей руки. Я чувствовала, как ее ногти впились мне в кожу.

— Да. Разумеется. — В глазах женщины зажегся хитрый огонек. И хотя какая-то часть меня хотела, чтобы она поняла, что я невиновна, оставшаяся часть увидела картину целиком. Именно за этим Уоллис послал меня в город — взбудоражить людей. Мало что способно привлечь столько же внимания, как утверждение, что ты и есть снайпер.

Я засунула подвеску, которую она мне дала, в карман юбки и пробормотала:

— Спасибо.

— Мои молитвы будут с тобой, — сказала она. — Но будь осторожна. Не все чувствуют то же самое. В последние годы мир стал жестоким.

Я подумала про мальчика на улице, который притворялся, что стреляет в Чейза. Когда я была маленькой, мы играли в " копы и воры". Теперь дети играют в " снайперы и солдаты". Все менялось.

Чейз просунул голову в дверь:

— Нам надо идти.

Шон осторожно взял запястья Сары и зафиксировал их ярко-зеленой стяжкой — необходимая процедура во избежание подозрений. Для всех собравшихся снаружи мы пришли сюда ради ареста. И все же мои запястья закололо при воспоминании о неудобных наручниках, а Шон сердито нахмурился, сжав рукой ее голое предплечье. Я знала, он, так же как и я, думал о том, что происходило с Ребеккой все это время.

— Пойдем, — сказала я, как только он закончил.

Выйдя из хижины, мы с Карой встали по обе стороны от нашей пленницы. Сара опустила голову и отказывалась смотреть на переговаривающуюся толпу. Я тоже не поднимала глаз, хотя сейчас меня больше волновал снайпер, чем кто-либо еще.

Ветер уже сбивал нас с ног и гнал по воздуху лист пластика, до этого служивший кому-то крышей. Я проворно отскочила с дороги, но не раньше, чем Чейз протянул руку, чтобы поддержать меня.

— Нам лучше поторопиться! — прокричала я. Небо заволакивало черным. Достаточно сильная буря может сравнять это место с землей, и тогда нам негде будет спрятаться от МН. Мне хотелось развязать Саре руки или хотя бы спрятать ее избитое лицо от непогоды, но я не могла, по крайней мере пока нас видели другие люди. Новым порывом ветра нас обеих отбросило на шаг назад.

Мы пробирались ко второму выходу из палаточного городка, который вел прочь от Площади. В спины нам летел треск рупора; солдаты отправили отряд обыскивать переулок. Едва ли стоило надеяться, что дежурных на запасном выходе отозвали для устранения беспорядков. Как только путь впереди расчистился, мы увидели синие проблески. Выход — цепная ограда с двумя столбиками на месте разрыва — был заблокирован машиной ФБР.

Передние сидения занимали два солдата.

— Не останавливайся! — крикнула Кара. До этого я не осознавала, что замерла как вкопанная.

Дождь лил сплошным потоком, и люди попрятались по своим хижинам или жались к прочным стенам соседних зданий, чтобы избежать зверств стихии. К тому времени как мы добрались до ограды, начался град. Кусочки льда отскакивали от крыши военного автомобиля с жестяным дребезгом. Прямо над задним колесом красовался тот ужасный символ. Флаг, крест и насмешливое послание курсивом: " Единая страна — единая семья".

Опустилось поцарапанное окно, и темнокожий солдат жестом приказал нам приблизиться.

— Подобрали девчонку на Площади? — спросил он и поморщился, когда собравшаяся на крыше автомобиля вода потекла на его плечо. Он указал подбородком с ямочкой на Сару.

Я сглотнула, но мое сердце комком стояло в горле и не желало возвращаться на свое место. Сестры — это одно; в лучшем случае второстепенная угроза. Сами они не могли причинить нам вреда. Но солдаты были совсем другим делом. Я подняла руку, защищая лицо от дождя, и молилась, чтобы нас не узнали.

— Ее обнаружили Сестры в столовой, — сказал Шон достаточно громко, чтобы его голос был слышен поверх града. — Связь все еще не работает?

Солдат поднял маленькую черную рацию и для демонстрации нажал большим пальцем на кнопку сбоку.

— Абсолютная тишина. Вовремя, не правда ли?

Чейз плавно встал между мной и машиной, заслоняя ее от меня.

Каждая здравая мысль во мне требовала, чтобы я очнулась, схватила его и бежала, как нам и приходилось делать время от времени, но я не могла. Солдаты не узнали меня, по крайней мере, пока. Бегство сейчас будет смертельным, и не только для нас, но и для Шона и Кары. Нам оставалось только продолжать играть свою роль.

— Зачем вы ведете с собой шлюху? — продолжал расспросы солдат. — Или она снайпер? — Его напарник рассмеялся.

Шон замялся. Я глянула на Кару, которая прижимала руки к юбке. Очевидно, она хотела что-то сказать, но не могла. Настоящая Сестра не станет подрывать авторитет солдата.

— Говорит, у нее может быть зацепка, — произнес Чейз. Он тоже ладонью прикрывал глаза от дождя.

— Нам нужно доставить ее на базу, — сказал Шон. — Командование захочет это услышать.

Несколько долгих секунд водитель автомобиля ничего не говорил.

— Мы бы вас подбросили, но кому-то нужно следить за входом, — ответил он, наконец.

— Все хорошо, — сказал Шон. — Нас за углом ждет наша машина.

Мы как раз проходили мимо, когда солдат снова обратился к Шону.

— Будьте осторожны, — произнес он, поднимая оконное стекло. — Один из тех ненормальных с Площади рассказал, что после снайперской атаки видел на крыше форменного. Он думает, это было ФБР.

Шпион в рядах МН. Мне почти понравилась эта идея, но затем я поняла, что каждый боец сопротивления в синей форме подвергался теперь двойной опасности.

— Вот как, — ровным голосом сказал Шон.

Без дальнейших разговоров мы вышли из палаточного городка и пошли по проулкам, поддерживая быстрый темп до тех пор, пока не миновали пять кварталов и уверились, что улицы пусты. Затем еще пять кварталов мы пробежали. При раздавшемся откуда-то неподалеку звуке сирены мы укрылись под козырьком старого заброшенного магазина одежды. Шон пнул заколоченную дверь, но она не поддалась. Чейз сказал Шону отойти и одним сильным ударом ноги проломил деревянную панель над самой дверной ручкой. После еще одного толчка дверь распахнулась, и мы ввалились внутрь.