Теория массового общества и пропаганды

Теория массового общества подчеркивает взаимозависимость и взаимосвязь властных институтов и средств массовой коммуника­ции: поскольку содержание служит политическим и экономичес­ким интересам правящих кругов, нет смысла ждать, что медиа предложат критическую или альтернативную картину мира, вне сомнений, они будут способствовать тому, чтобы зависимая пуб­лика смирилась со своей судьбой.

В теории массового общества масс-медиа получают приоритет как причина и хранитель массового общества и подчеркивается идея о том, что, предлагая собственный медиа взгляд на мир, заменитель или псевдосреду, медиа являются мощным инструмен­том манипулирования людьми, одновременно способствуя их пси­хическому выживанию в тяжелой обстановке.

Для многих людей медиа стали основным средством познания окружающего мира. С появлением масс-медиа пришли в упадок многие формы народной культуры. Вместо того чтобы вести бесе­ды и музицировать, как это было принято в семьях, состоящих из нескольких поколений, нынешние нуклеарные семьи собираются перед электронным рассказчиком. Исчезли неформальные обще­ственные объединения, занимавшиеся культурным обогащением. Не случайно, как утверждается, в век господства масс-медиа про­пало уважение к пожилым людям и их мудрости, разорвалась связь с местной культурой и наблюдается переход к базирующейся на медиа глобальной культурной среде. У теоретиков массового обще­ства все эти изменения вызывали тревогу. Они заявляли, что медиатированная культура хуже элитной. По мере распространения мас­совой культуры появились опасения, что она подорвет обществен­ный порядок и вызовет хаос.

Первыми настоящими теориями, в центре внимания которых оказались масс-медиа, были теории пропаганды, которые анализи­ровали содержание медиа и размышляли о его влиянии, чтобы понять и объяснить, как с помощью информации убедить, даже заставить тысячи или миллионы людей воспринять самые экстре­мальные точки зрения.

Для успешного ведения военных действий во время Первой мировой войны требовалась мобилизация всех производственных мощностей, на которых ради победы должно было добровольно и со всей отдачей трудиться гражданское население. Но оказалось, что разнородность и индивидуализм, порожденные разделением труда в обществе, вступают в противоречие с возникшими по­требностями. В каждой стране, вступившей в войну, в срочном порядке нужно было укрепить связи между индивидами и обще­ством. Стало крайне важным повысить лояльность людей, вну­шить им ненависть к врагу и поддерживать в них высокий моральный дух вопреки нужде и лишениям и заставить их думать прежде всего о родине.

Средством достижения этих крайне важных целей стала пропа­ганда. Руководители государств понимали, что ставки высоки, и поэтому в тщательно разработанных пропагандистских кампаниях использовались все средства: новости, фотографии, кинофильмы, грампластинки, книги, проповеди, плакаты, радиосигналы, щи­товая реклама и листовки. От граждан ждали любви к своей стра­не, ненависти к врагу и жертв ради победы.

Воюющие стороны рассказывали друг о друге откровенную ложь, а масс-медиа доносили ее до людей, многие ей искренне верили. Убеждение такого масштаба с помощью средств массовой коммуникации было проведено мастерски и скоординированно. Все эти пропагандистские усилия базировались на одной простой тео­рии массовой коммуникации, которая соответствовала представ­лению о массовом обществе. Согласно ей, масс-медиа способны донести до каждого хитроумно составленные стимулы, их одина­ково воспримут все люди, и реакция на них тоже будет более или менее одинаковой¹. Считалось, что медиа способны формировать общественное мнение и склонить массы к любой точке зрения, угодной коммуникатору. Гарольд Лассуэлл, попытавшийся объек­тивно проанализировать силу военной пропаганды и роль медиа в массовом обществе, пришел к следующим выводам: «В Великом Обществе больше нет возможности спаять воедино разобщенность индивидов в горне боевого танца, нужен более новый и более тон­кий инструмент, чтобы спаять тысячи и даже миллионы людей в единую массу ненависти и воли и надежды»².