Дальнейшее расслабление напряжения в отношениях матери и ребенка

Независимо от возможностей триангулирова­ния, есть еще один феномен, обременяющий отноше­ния между детьми и разведенными матерьми. Я на­звал это педагогизированием отношений матери и ре­бенка⁹⁷. Я имею в виду тенденцию (одиноких) матерей редуцировать свои отношения с детьми до исключи­тельно «педагогических» задач, тенденцию, которая обычно усиливается с увеличением изоляции матери и ориентацией ее жизни исключительно на ребенка.

В иерархии педагогических целей, по моему опыту, центральное место занимает успеваемость в школе, затем идут «социальные черты характера», такие как благоразумие, внимательность к другим, готовность к кооперации и пр.

Вместо того чтобы с известным любопытством наблюдать за развитием ребенка и ра­доваться их совместной жизни, эти матери страшно переживают из-за каждой контрольной, со страхом реагируют на встречи детей с другими людьми и т. д. В результате их жизнь - поскольку чаще всего дети не таковы, какими хотели бы их видеть родители, - про­ходит в сплошных разочарованиях, а у матери растет чувство вины из-за того, что она считает невыполнен­ной свою материнскую задачу.

У этого явления есть множество причин. Пере­оценка важности успеваемости может быть связана с переживаниями собственного детства, но чаще все­го мать считает, что она обязана доказать всему миру, что она и сама, то есть без отца, в состоянии спра­виться со всеми задачами воспитания. Таким обра­зом, «забота о будущем» ребенка становится своего рода защитой против чувства вины по поводу разво­да, который, может быть, нанес ребенку непоправи­мый вред.

Слишком высокая оценка социального поведе­ния детей для матерей характерна в гораздо большей степени, чем для отцов. Кроме того, разведенные ма­тери сильно опасаются, как бы ребенок не стал «та­ким, как отец» (по отношению к мальчикам подоб­ные воспитательные позиции усиливаются). Пробле­ма заключается в том, что в системе оценок матери нет места для агрессивных потребностей и импульсов детей. Часто она борется со всем, что имеет дело с аг­рессивностью и самоутверждением, вплоть до мира детских фантазий и игр.

Так, мать может всерьез рас­строиться, если окажется «застреленной» из ложки, игра в войну осуждается морально, истории и сказки «очищаются» от агрессивных сцен; и если ребенок проигрывает в спортивном состязании, он не имеет права расстроиться, а должен брать пример с матери, которая может даже улыбнуться, если окажется по­бежденной («а зачем она тогда вообще играет, если не хочет выиграть?»). И эти матери даже не догадывают­ся, насколько агрессивна эта их борьба против (пред­полагаемой) агрессивности ребенка.

И как может ре­бенок справиться с амбивалентностью своих чувств, со своими разочарованиями, злостью, чувством бес­силия, если у него отнимается любая возможность проявления этих чувств, вплоть до символизации и игр? И как молено научиться держать в руках свое раздражение из-за проигрыша, если за тобой не при­знается даже самого права на раздражение?

Результатом такого «педагогического воспита­ния» становится то, что дети просто не в состоянии оправдать ожиданий своих матерей, а это увеличива­ет напряжение в их обоюдных отношениях. Если же дети стараются приспособиться, то это — по причине завышенных запросов матери — становится возмож­ным лишь благодаря вытеснению.

Однако агрессив­ный, «мужской» элемент, выдворенный из семейной идиллии, однажды все же вернется и отомстит за се­бя — и это в незрелом, инфантильном обличий, по­скольку в вытесненном, как мы уже говорили, не про­исходит никакого развития.

Объяснить все это матерям — важнейшая зада­ча профессиональных консультантов по вопросам развода.