Билет № 24. 1). Книга Притчей. Вопрос авторства и единства книги.В еврейской Библии эта книга называется «Мишле Шеломо» — Притчи Соломона; у LXX - «Паримии» — припутия

1). Книга Притчей. Вопрос авторства и единства книги. В еврейской Библии эта книга называется «Мишле Шеломо» — Притчи Соломона; у LXX - «Паримии» — припутия, притчи. Название книги взято от содержания и образа речи её. Книга содержит несколько надписаний со словом «притчи» (1, 1; 10, 1; 25, 1). Притча - это короткое, сжатое, не требующее доказательства выражение, иногда противопоставление или сравнение. Библейские притчи - поучения, практические советы, преподанные в таком виде, чтобы их было легко усвоить и запомнить. По изъяснению отцов Церкви, «притчи суть как бы загадки, которые представляют одно, а заключают и другое высшее и таинственное» (срав. Мф. 13 гл.; Ин. 16, 29). Название же притча произошло от того, что краткие мудрые изречения выставлялись при путях на вразумление прохожих и были «придорожными наставлениями» (Синопсис Златоуста и Афанасия). В еврейской литературе, особенно талмудической, эта книга называется sefer chokma — книга премудрости, каковое название встречается и в отеческой письменности у Мелитона, Иустина, Климента Александрийского, Оригена, Киприана (Cornely. Introd. spec. II, 134 p.). Но первое название более употребительно и сохранилось доселе.

Состав книги. Соломон с юных лет имел сильное стремление к знаниям и мудрости. Он был чрезвычайно одаренным человеком. Его познания и мудрость поражали мир. Со всех сторон земли приходили послушать его.

Книга представляет собой сборник, в который вошли несколько сборников притчей. Это можно заметить при изучении текста, так как некоторые сборники сохранили свое заглавие. В книге Притчей можно насчитать семь частей. Некоторые части имеют характерные особенности.

Первая часть (гл. 1, 2 - 10) отличается наибольшим совершенством формы и высотой содержания. Она посвящена учению о Премудрости.

Вторая часть (гл. 10 - 22, 16) насчитывает 375 притчей. Это число является суммой цифр, соответствующих цифровому значению букв имени Шеломо (Соломон).

Третья часть (гл. 22, 17 - 24, 22) имеет заглавие " Слова мудрых". Она отличается тем, что составлена не из афоризмов, а из четверостиший.

Четвертая часть (гл. 24, 23 - 34) содержит прибавление к словам мудрых.

Пятая часть (гл. 25 - 29): второе собрание притчей Соломона, сделанное приближенными царя Езекии.

Шестая часть (гл.30) содержит изречения некоего Агура, сына Иакеева. Кто был Агур, нам неизвестно. Возможно, он был другом Соломона. А может быть жил совсем в другое время. В конце этой части (ст. 15 - 33) находятся цифровые притчи.

Седьмая часть (гл. 31) - слова Лемуила царя. В этой части содержатся наставления, которые дает мать вступающему на царский престол сыну. Полагают, что имя Лемуил было другим именем Соломона. В таком случае автором наставлений является его мать Вирсавия,

О происхождении книги Притчей иудейское предание говорило довольно глухо. Приводится только мнение, что её издало общество друзей Езекии (25, 1). Отцы Церкви и средневековые богословы приписывали всю книгу Притчей Соломону. В новое время некоторые ученые, например Делич, Цокклер, Ригм, приписывают большую часть книги Соломону, а приложения ко второй и третьей частям и введение — позднейшему времени и другим неизвестным лицам. Некоторые, например Рейс, «ничего Соломоновского» не находят в этой книге: «все здесь — послепленного происхождения». Для выбора из этих предположений и решений обратимся к библейским свидетельствам.

Трижды повторяемое надписание: Притчи Соломона, сына Давидова (1, 1; 10, 1; 25, 1), свидетельствует о происхождении книги от Соломона. В 3 Цар. 4, 32 говорится, что Соломон написал до 3000 притчей. Естественно видеть в книге Притчей собрание этих произведений Соломона. — Содержание и некоторые указания Притчей заключают в себе свидетельство о происхождении их от Соломона. Здесь, например, чрезвычайно часто повторяется совет «уклоняться» от распутной женщины и распутства, и вообще от увлечения женщиной, запрещается «отдавать ей силы», настойчиво повторяется, что «стези ее ведут к смерти и рефаимам» и т.п. (5, 18, 20; 6, 24-35; 9, 16-18; 18, 23). Читая эти советы, читатель, знакомый со священной историей, невольно припоминает Соломона и его падение через женщин (3 Цар. 11, 10). Естественно, таким образом, видеть в этих советах предостережение от той опасности, которой подвергся сам мудрый приточник. — Приточник очень часто говорит о мудром царе и характере его правления и вообще о мудрых и глупых правителях и советниках и характере их правления (11, 11-14; 13, 18; 14, 28; 25, 1-6; 28, 2, 15-16). И в этих советах можно видеть приточника — мудрого еврейского царя, занятого народоправлением и лично на себе испытавшего радости и невзгоды царского служения. Приточник, далее, говорит о себе, что он был любимый сын у отца и один у матери (4, 3-4), — указание, точно приложимое к Соломону. Он замечает, что отец особенно учил его хранить и не забывать заповеди (4, 4). Подобные наставления Давида Соломону излагаются в 3 Цар. 2 главе. Обнаруживаемые в приточнике всесторонняя сметливость и наблюдательность, теоретическая и житейская мудрость, вполне приличествуют мудрейшему царю Соломону. — Научное исследование языка всей книги Притчей убеждает современных филологов в том, что «Соломон первый (и последний) возвысился до мысли о строго размеренной поэтической форме и провел ее в книге Притчей, располагая ее мысли по этой форме и поражая читателей выдержанной равномерностью всех стихов от первого до последнего». Так, несомненно, много оснований существует к признанию книги Притчей писанием Соломона.

Но в виду единогласного мнения современных западных и русских ученых, не можем не коснуться вопроса об объеме писания Соломона. Дело в том, что следуя нынешнему еврейскому тексту, указанные ученые выделяют в книге Притчей, как не принадлежащие Соломону, отделы: 22, 17 – 24, 22; 24, 23-34; 30, 1-33; 31, 1-9, 10-31. Что сказать об этом единогласии, принятом уже и в русской литературе? Основанием для указанного мнения служат мнимые надписания в 22, 17 и 24, 23. Но едва ли православный богослов, подобно протестантам (опирающимся исключительно на еврейский текст и его непогрешимость), имеет особенную нужду признавать безусловно точными и руководственными для себя эти мнимые надписания, тем более, что и самый нынешний еврейский текст дает очень мало к сему оснований. В 22, 17 читаем: «открой ухо твое и слушай слова мудрых и в сердце твое вложи мое знание». Очень трудно эти слова считать надписанием какого-то «нового отдела», а тем более видеть здесь «особых

мудрых приточников». Гораздо естественнее видеть здесь совет того же приточника воспринимать «мое знание» и слушать мудрых и благоразумных людей. Если бы здесь было надписание, принадлежащее другому писателю, то новый писатель и себя означил бы и своего слушателя (кто должен «ухо свое открыть»?). Здесь ничего такого нет, а говоря: «мое знание», очевидно приточник отождествляет себя с составителем предыдущей речи. И в Притчах (1, 1; 10, 1; 25, 1) и в других ветхозаветных книгах (ср. Ис. 13, 1; Иер. 50, 1…) не таковы надписания. По чтению древних переводов в 22, 17 также отвергается мысль о «новых» приточниках. У LXX и в славянском переводе читаем: «ко словесем мудрых прилагай твое ухо и услыши моя словеса». Очевидно, здесь совершенно невозможно видеть речь каких-то «иных мудрецов», а не того же Соломона и его собственные «словеса». Общий вывод должен быть тот, что в 22, 17 нет основания видеть других приточников. То же подтверждает сходство всего отдела 22, 17 – 24, 22 с предыдущими. Таковы, например, советы охранять себя от чужой жены и «чужого колодца» (23, 27, 33 = 5, 3, 15; 7, 5); от вина (23, 29-30 = 20, 1; 21, 17); от ссоры (22, 24 = 17, 19); от товарищества со злыми людьми (22, 24 = 1, 10-19; 4, 14-18); от ручательства за других (22, 26 = 6, 1; 11, 15; 20, 16); от передвигания чужих межей (22, 28 = 15, 25); от сладкой пищи (23, 3 = 20, 17); от разговора с глупым (23, 9 = 9, 7); совет наказывать детей (23, 13 = 19, 7) и мн. др. Слушатель называется: сын мой! (23, 15, 19, 26; 24, 13, 21 = 2, 1; 3, 1; 4, 20; 5, 1). Замечательно, что и начальное в этом отделе обращение, считаемое надписанием отдела новых приточников: «приклони ухо твое и слушай слово мудрых и сердце твое обрати к моему знанию» (22, 17), очень часто встречается и ранее; например, «сын мой! если ты ухо твое сделаешь внимательным к мудрости и наклонишь сердце твое к размышлению…» (2, 1-2); или еще: «сын мой, словам моим внимай и к речам моим приклони ухо твое и храни их внутри сердца твоего» (4, 20-21)… «сын мой, внимай мудрости и приклони ухо твое к разуму моему» (5, 1; срав. 7, 1 и др.) Едва ли кто решится все эти выражения считать надписаниями новых отделов и означающими иных приточников. Это обычная форма выражения одного и того же приточника, равносильная церковному: «вонмем» и евангельскому: «имеяй уши слышати, да слышит». Во всяком случае, нет серьезных оснований не приписывать Соломону отдел 22, 17 – 24, 22. Отдел 24, 23-34, считаемый многими западными учеными и проф. Олесницким за писание особых мудрецов и приточников, нельзя признать таковым. Древние переводчики, например LXX толковников, иначе пополняли его или имели его в еврейском более распространенном и ином виде — сия глаголю вам смысленным разумети. — Такое же дополнение и пояснение находится в Пешито, в таргуме, Вульгате, и своим единогласием и древностью вынуждает признавать за ним больший авторитет, чем за современным дополнением, несогласным с грамматикой. При понимании же древними (особенно авторитетными для православного богослова LXX толковниками) переводчиками, очевидно, никак нельзя видеть здесь ни нового надписания, ни нового отдела, а тем паче отличных мудрых приточников: речь продолжает Соломон, обращаясь и к «сыну», и ко всем благоразумным людям. Понимание древними переводчиками рассматриваемого места подтверждается всем течением речи мнимо нового отдела 24, 23-34, несомненно вполне сходного со всей предыдущей речью того же приточника, имеющего тот же предмет, тех же слушателей и читателей и т.п. Здесь часто и дословно сходно высказываются те же советы и притчи, как в предыдущих отделах, например о правосудии и мздоимстве (24, 24 = 17, 15); о благословении праведных людей (24, 25 = 11, 15); о добрых устах и словах (24, 26 = 15, 23); о злопамятстве и зловоздаянии (24, 29 = 20, 22); о ленивом и нерадивом (24, 30-34 = 6, 9-11; 13, 4). Так, все стихи по мыслям и выражениям заключают в себе далеко не «новые и особенные» премудрые притчи, а часто дословное повторение сказанного ранее Соломоном.

Если бы, действительно, подобный сборник найден был кем-либо из собирателей книги Притчей, то едва ли был бы помещен в этой книге. Он уместен, и по происхождению и по заключению в эту книгу, как произведение того же Соломона. Только такой вывод и может быть из анализа рассматриваемого отдела. В переводе Пешито в конце 24 главы стоит подпись: «конец притчей Соломона». Очевидно, эта подпись не самими переводчиками сочинена, а взята из еврейских списков, авторы коих были уверены в принадлежности всех 24-х глав Соломону. Доказательством подлинности обоих рассмотренных отделов (22, 17 – 24, 22 и 24, 23-34) служит, наконец, ясное замечание в 25, 1: и это Притчи Соломона. Очевидно составители этого надписания признавали писанием Соломона все предыдущие, заключающиеся в 1–24 главах, притчи и смотрели на собранные друзьями Езекии притчи Соломона, как на прямое продолжение его притчей. Другого вывода из этого надписания нельзя сделать. Кроме обозренных двух мест (22, 17 и 24, 23) в нынешнем еврейском тексте существуют еще два надписания. Так, Притч. 30, 1 читается: слова Агура, сына Иакеева; 31, 1 — слова Лемуила царя. Судя по употребленным здесь собственным именам и даже отчеству (30, 1), исследователи видят здесь особых приточников, отличных от Соломона. Впрочем, и о значении этих надписаний возникают немалые споры. Так, в переводе LXX иначе читаются эти надписания: 30, 1 — сия глаголет муж верующим Богови и почиваю. Заметно, что здесь перевод лишь второй половины нынешнего еврейского текста, а первая, содержащая надписание, совершенно опущена. И в Притч. 31, 1 по LXX читаем: моя cлoвeca рекошася от Бога, царево пророчество. Очевидно, опять чтение LXX не заключает «надписаний» и собственного имени. Хотя и не опущены здесь нынешние еврейские слова, но переведены лишь нарицательно и с ясным несогласием особому «надписанию». Словеса названы прямо «моими», а не Лемуила, и слово Лемуил переведено: от Бога и указывает лишь на богодухновенность Соломоновой дальнейшей речи. Вообще, оба надписания (30, 1 и 31, 1), хотя и подтверждаются таргумом, Пешито и Вульгатой, но кроме несогласия с LXX встречают у исследователей сомнение в том отношении, что очень загадочны упоминаемые здесь имена Агура и Лемуила. Оба имени нигде больше не упоминаются. Имя «царя Лемуила», правильно переведенное у LXX нарицательно и также переводимое современными учеными по правилам еврейской филологии1, а равно полная неизвестность какого-либо «царя» с подобным именем, наводили еще давних, известных Иерониму, раввинов на символическое значение обоих имен. Под Агуром и Лемуилом Иероним и его иудейские учители разумели самого Соломона. Новые исследователи, видящие здесь особых приточников, останавливались на еврейском слове, стоящем в обоих надписаниях, и придавали ему в первом месте (30, 1) нарицательное значение: видение, в каковом оно употребляется у пророков (Ис. 13, 1; 15, 1; 17, 1; Наум. 1, 1; Авв. 1, 1; Зах. 9, 1; 12, 1), а отсюда делали вывод, что писателем 30 главы был пророк. То же слово в 31, 1 получало у тех же исследователей собственное значение страны Маса, будто упоминаемой в Быт. 25, 14 и 1 Пар. 1, 30, и указывало на Лемуила «царя Масийского» из северной Аравии. Но уже двоякое понимание одного и того же слова наводит на сомнение в истинности понимания. Кроме того, высказываемое теми же учеными сомнение в неизменности и правильности обоих еврейских надписаний, гипотетичность «страны Маса», так как Библия в указанных местах говорит лишь о «сыновьях Измаила», а не о «странах и царствах» их (Быт. 25, 13; 1 Пар. 1, 29); затем не мало смущало защитников этого мнения «иноземное» происхождение притчей и помещение их в еврейском свящ. каноне — все это заставляет сомневаться в справедливости рассматриваемого предположения. Нельзя, с другой стороны, не обратить внимания на близкое сходство по языку, оборотам и мыслям этих отделов с предыдущими Соломоновыми. Например, в Притч. 30, 1 слово невежда = 12, 1; Притч. 30, 3 — познание святых  = 9, 10; 30, 4 — сохранение ветра в пригоршне = 27, 12; 30, 11 — злословие отца и матери = 20, 20; 30, 12 — чистота от греха = 20, 9; 30, 13 — высокомерные глаза = 6, 16; 30, 14 — проглатывающая преисподняя = 1, 12; 30, 22 — неприличие чести рабу и глупцу = 19, 10 и 17, 7; 30, 24 — пример трудолюбивого муравья = 7, 6-8. Вообще почти в каждом стихе 30 главы есть и по букве и по мысли, сходство с Соломоновыми притчами. Точно такое же сходство видно и в 31, 1-9. Так, 31, 3 — предостережение от чужой жены и «траты силы» на распутство = 5, 9; 31, 4 — предостережение от «вина и сикеры» = 20, 1; 31, 9 — правосудие царя = 20, 8. Думаем, что подобное сходство может очень основательно подтверждать мысль о единстве писателя сходных отделов и в параллель вышеприведенным соображениям служить противовесом современным предположениям западных ученых. Нужно, впрочем, заметить, что и позднейшие западные ученые критического направления признают 30 и 31 главы писанием тех же лиц, которые составили и все предыдущие отделы. A общий вывод тот, что надписания 30, 1 и 31, 1 не могут служить серьезным доказательством происхождения 30, 1-33 и 31, 1-9 не от Соломона.

Из 31-й главы выделяют современные западные ученые 10-31 стихи и приписывают их также особому писателю. Основанием для этого предположения служит уже не надписание, коего нет здесь, а особая форма речи: акростих или алфавитное расположение стихов, воспевающих «похвалу доброй жене». Нет спора, что в других Соломоновых частях книги Притчей нет формы акростиха, но мог ли Соломон этой формой пользоваться, это другой вопрос, отрицательного ответа на который никто не имеет права дать. Могли же другие священные писатели, наравне с обычною формою, пользоваться и акростихом, например Давид (Пс. 9 и 10; 25 и др.), пророки Наум (1, 4-7) и Иеремия (Плач). Отчего же Соломону, наравне с обычною формою речи, не воспользоваться акростихом? … В книге Царств (3 Цар. 4, 32) говорится, что Соломон написал более 1000 песней. A «похвала жене» (31, 10-31) носит характер песни и употребительного в псалмах акростиха. В подтверждение происхождения и этого отдела от Соломона можно также указать на его сходство с Соломоновыми притчами. Так, основная мысль всего отдела: прославление доброй жены, ее мудрости и хозяйственности в доме, часто и подобным же образом раскрывается Соломоном (11, 16; 12, 4; 14, 1; 18, 23; 19, 14). То же подтверждают отдельные черты сходства: Притч. 31, 10 — добродетельная жена = 12, 4; 11, 16; 14, 1; в Притч. 31, 10 Притч. 31, 10 — драгоценные камни = 3, 15; «построение дома» женою Притч. 31, 13-21 = 14, 1; Притч. 31, 20 — милостыня бедному и нищему = 19, 17; 22, 9; Притч. 31, 22 — ковры и виссон и пурпур украшают женские комнаты = 7, 16; Притч. 31, 17 — леность и праздность = 19, 15; Притч. 31, 30 — обманчивость женской красоты = 11, 22; Притч. 31, 30 — похвальность богобоязненности = Притч. 3, 4.

Таким образом, существуют веские основания признавать и последний спорный отдел 31, 10-31 писанием Соломона, а равно и всю книгу Притчей называть и признавать «притчами Соломона» и видеть в этой книге мудрость исключительно этого мудрейшего из иудейских царей.

Но признавая в книге Притчей мудрость Соломона, не можем утверждать, чтобы существующая в каноне книга Притчей получила от самого Соломона тот вид и состав, в каком она существует ныне в еврейском тексте. В этом отношении книга Притчей отчасти сходна с Псалтирью, и православный богослов имеет право раздельно говорить о происхождении притчей и происхождении «книги» Притчей. Основание для сего заключается в самой книге в 25, 1, где читаем: и это Притчи Соломона, которые собрали мужи Езекии, царя иудейскаго. В грекославянском переводе это место еще яснее читается: сия Притчи Соломони, бывшия нерасположены, яже списаша друзи Езекии, царя иудейска. — Из этого свидетельства ясно, что притчи Соломона частью, до 25 главы, были собраны и «расположены» в настоящем порядке до царя Езекии, а частью, с 25 главы, при этом благочестивом царе его «друзьями». Кем были собраны Притчи 1–24 глав, в книге не говорится, но нет основания отвергать принятого у некоторых отцов (свт. Кирилла Иерусалимского и бл. Иеронима) мнения, что сам Соломон в старости собрал эти притчи в одну книгу. Замечательно вышеприведенное свидетельство перевода LXX: бывшия нерасположенны (Притч. 25, 1). При чтении этого места книги Притчей, читателю невольно предносится параллельное свидетельство книг Царств: изрек он (т.е. Соломон) три тысячи притчей и песней его была тысяча и пять; и говорил он о деревах, от кедра, что в Ливане, до иссопа, вырастающего из стены; говорил и о животных, и о птицах, и о пресмыкающихся, и о рыбах (3 Цар. 4, 32-33). Естественно на первый взгляд отождествить упоминаемые в книгах Царств 3000 притчей с известной нам книгой Притчей, но анализ последней этого не позволяет. Прежде всего, во всей книге Притчей насчитывается не 3 тысячи, а не более 800 притчей. Затем, здесь не говорится ни о кедре, ни об иссопе, ни о рыбах. Отсюда общий у богословов вывод, что в книгу притчей вошли лишь нарочито «избранные» притчи религиозно-нравственного характера. Этот выбор первоначально мог сделать сам Соломон и привести в настоящий вид 1–24 главы книги. Этот сборник, согласно вышеприведенному свидетельству (Притч. 25, 1), был пополнен друзьями Езекии, т.е. благочестивым обществом образованных лиц, занимавшихся собиранием, изучением и хранением священных ветхозаветных книг. Этим же обществом, по иудейскому преданию, «написана», т.е. окончательно сформирована и издана и вся книга Притчей и внесена в еврейский священный канон. Друзья Езекии, согласно изложенному свидетельству книг Царств, делали «выбор» религиозно-нравственных притчей Соломона и присоединили его же притчи, не вошедшие в 1–24 главы, и поместили их в 25–31 главы. Общий вывод, думаем, должен быть тот, что книга Притчей в нынешнем виде впервые издана друзьями Езекии (Baba Batra. 15 а). Отцы Церкви, мало придавая значения этому вопросу, видели и прославляли в этой книге мудрость Соломона.

Основные темы. Понятие об источнике истинной мудрости. Учение о Премудрости Божией. Книга Притчей Соломона исповедует веру в единого Бога. В ней говорится о таких свойствах Божиих, как всемогущество, всеведение, ум и воля Божии. Очень развито в книге учение о Боге, как о Промыслителе. Бог следит за делами людей, проникает в тайные глубины сердца.

Большое значение придается учению о Премудрости. Это понятие выражено в книге Притчей словом «Хохма». В Священном Писании слово «хохма» имеет разное значение.

«Хохма» - это искусство мастера (Исх. 28, 3).

«Хохма» - умелость и способность администратора (Быт 41, 39).

Слово «хохма» может также означать умение говорить притчами, тонкость ума, хитрость.

Производным от слова «Хохма» является слова «Хакамим» - мудрец. Этим словом обозначаются, например, египетские волхвы.

В книге Притчей Соломона Премудрость Божия («хохмот») обретает в 8 и 9 главах личные черты. Как понимали «хохмот» составители книги Притчей?

Протоиерей Алексей Князев считает, что «Премудрость книги Притчей есть ничто иное, как тот аспект Божественного Промысла, который можно определить как учительное действие Бога. Премудрость – это Бог, умудряющий и наставляющий на правильный жизненный путь».

Иудейские раввины традиционно отождествляют Премудрость книги Притчей с Торой.

Христианские экзегеты обычно отождествляют Премудрость со второй Ипостасью Святой Троицы – Сыном Божиим. В качестве примера можно привести толкование святителя Иоанна Златоуста на слова: «Премудрость создала Себе дом и утвердила семь столпов» (Притч. 9, 1). «Премудрость, – Сын Божий, сделавшийся человеком, - толкует святитель. - Он приготовил Себе дом – плоть от Девы. Семь столпов – Дух Божий, Дух Премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия, Дух страха Божиего, как говорит Исайя». Или: дом – Церковь, столпы – апостолы». О том, что Премудрость – это Сын Божий, говорят святой Игнатий Богоносец в Послании к Смирнянам, Киприан Карфагенский, Амвросий Медиоланский, блаженный Августин. (Позднейшими отцами семь столпов толкуются как указание на семь таинств Церкви или на семь Вселенских Соборов).

Некоторые святые отцы считали Премудростью Третью Ипостась – Духа Святого. Такое мнение можно встретить у св. Феофила Антиохийского, Иринея Лионского, Григория Богослова, Иоанна Дамаскина.

«Начало премудрости – страх Господень» (Притч. 1, 1). На вопрос, почему страх Господень есть начало премудрости, отвечает святитель Иоанн Златоуст. «Он (страх Господень) удаляет от всякого порока и наставляет на всякую добродетель… И языческие мудрецы определяют премудрость знанием вещей божеских и человеческих. Этому познанию научает страх Божий, истребляя порок, насаждая добродетель, располагая презирать настоящее и стремиться к небу. Что же мудрее такой души?» «Истинная мудрость и истинное образование есть не что иное, как страх Божий». А вот, например, каково определение премудрости у Василия Великого. «О мудрости, - рассуждает он, - знаем, что она есть одна из родовых добродетелей, посредством которой мы, человеки, делаемся сведущими в том, что добро и что зло, и что безразлично.... Истинная премудрость – есть распознание того, что должно делать и чего не должно. Кто следует ей, тот никогда не отступит от дел добродетели, никогда не будет поникнут пагубою порока».

2). Экзегеза 5 псалма. Первый стих пятого псалма состоит и з следующего надписания: О наследствующем, псалом Давиду. В издании Псалтири на русском языке надписание это читается так: " Начальнику хора, на духовых орудиях, псалом Давида". Первые слова – начальнику хора – означают, как это уже объяснено в предыдущем 4-м псалме, что этот псалом, по составлении его, передан регенту хора для разучивания его певцами; на духовых орудиях – значит, что пение псалма должно быть сопровождаемо аккомпанементом музыки, и для этого он должен быть положен на ноты одного из духовых орудий. Что же значит славянское надписание (с греческого языка) о наследствующем? По объяснению св. отцов, под именем наследствующего (или наследствующей) разумеется Церковь, или народ христианский, предопределенный к наследию вечного Царства Христова – заслугами и кровью Иисуса Христа, Сына Божия. Псалом этот принадлежит также Давиду, который составил его, по объяснению одних, в гонение Саула, по мнению же других, после восстания Авессалома. По содержанию своему, он представляет молитвенную беседу пророка, в которой последний изливает свои чувства пред Богом относительно враждующих против него врагов его, нечестивых, лживых и коварных. В таинственном смысле большая часть толковников видят в этом псалме молитву Церкви или благочестивой души, обуреваемой напастями, о спасении.

Ст. 2 и 3. Глаголы моя внуши, Господи, разумей звание мое. Вонми гласу моления моего, Царю мой и Боже мой, яко к Тебе помолюся, Господи. Эти молитвенные слова пророка и царя Давида мы ежедневно слышим в церковном богослужении: ими начинается первый из трех псалмов одной из утренних служб, так называемого " первого часа". Глагол – значит речь, слово; в молитве слова: глаголы моя означают – слова молитвы моей; внуши – возьми в уши, выслушай; разумей звание значит – познай мой вопль, пойми, в чем состоит мое призывание, моя нужда, о которой заявляю; вонми гласу моления моего, т.е. вникни, обрати внимание на мою просьбу. Пророка Давида Святая Церковь поставляет всем чадам своим, всем христианам в пример и образец покаяния и молитвы. И мы все христиане молимся Богу; но какой плод нашей молитвы? Слышит ли Господь нашу молитву? И если слышит, то разумеет ли, понимает ли наши прошения? И если разумеет, то внемлет ли им? Бывает, что не только не внемлет и не разумеет, но даже и не слышит Господь нашей молитвы. Не слышит Господь Бог молитву, когда молящийся так развлекается мыслями в молитве, что и сам не сознает своих слов, или не понимает того, о чем молится, или молится с таким бессердечием и холодностью, что молитва его не может взойти горе. Не разумеет Бог просящего, когда тот не знает сам чего просит или когда просит не полезного. Не внемлет Бог молитве, когда молящийся недостоин того, чтобы быть услышанным, или по недостатку должного смирения, или, будучи великим грешником, не думает о покаянии и не чувствует сокрушения о грехах своих. Вот о чем напоминают слова псаломской молитвы: Глаголы моя внуши, Господи, разумей звание мое. Вонми гласу моления моего. К этим словам пророк присовокупляет: Царю мой и Боже мой – и, таким образом, обращается с прошением к Господу Богу, во-первых, как к Царю, Который имеет попечение о подвластных Ему людях и старается исполнить их добрые желания, а во-вторых, как к Богу, пред Которым предстоит не только как раб Его, но и как ничтожная тварь, ничего сама по себе не могущая и во всем от Бога зависящая, и этим самым выражает полное свое смирение пред Богом и совершенную покорность Его всеблагой воле.

Ст. 4. Заутра услыши глас мой: заутра предстану Ти, и узриши мя. У евреев было освящено обычаем три раза в день становиться на молитву: утром, в полдень и вечером (Дан. 6: 10, 13). Поэтому и Давид, считавший молитву самой главной и первейшею обязанностью своей к Богу, говорит Ему: заутра, т.е. прежде нежели приступлю к какому-либо делу и прежде чем возглаголю что-либо и к кому-либо, предстану пред Тобою, Господи, и тогда усмотрю, узрю (в еврейской Библии читается вместо узриши " узрю"), прежде нежели развлекутся мои мысли житейскими заботами, я в молитвенном углублении усмотрю Божественные свойства Твои, из которых главнейшие святость и правосудие.

Ст. 5, 6 и 7. Яко Бог не хотяй беззакония, Ты еси: не приселится к Тебе лукавнуяй, ниже пребудут беззаконницы пред очима Твоима: возненавидел еси вся делающыя беззаконие, погубиши вся глаголющыя лжу: мужа кровей и льстива гнушается Господь. По связи с предыдущим слова эти имеют такой смысл заутра предстану я пред Тобою, Господи, и увижу, что Ты Свят и Праведен, что противно Тебе всякое беззаконие; Ты отвергаешь молитвы людей нечестивых, нераскаянных грешников, и потому не приселится, не может приблизиться к Тебе лукавнуяй, т.е. хитрый, злой человек. Беззаконники, все творящие беззаконие, не любящие и нарушающие закон Твой, не предстанут пред очи Твои, потому что ненавистны Тебе всякая неправда и всякое беззаконие. По Своей святости и правосудию Ты не оставишь без наказания, Ты погубишь всех лживых, порочных, совершающих дела неправды. Человека кровожадного и коварного лицемера гнушается, отвращается Господь.

Ст. 8. Аз же множеством милости Твоея вниду в дом Твой, поклонюся ко храму святому Твоему, в страсе Твоем. Продолжая молитвенную беседу свою, пророк как бы так говорит: имея в виду святость Твою, Господи, и страшась гнева Твоего и праведного прещения на нечестивых и нераскаянных грешников, я, по милости Твоей, с благоговением вхожу в дом Твой и со страхом приношу молитвы в храме Твоем. Здесь дом и храм означают скинию Божию, которая до построения храма при Соломоне, сыне Давида, заменяла его и называлась также храмом (1 Цар. 1: 9).

Ст. 9 и 10. Господи, настави мя правдою Твоею, враг моих ради исправи пред Тобою путь мой. Яко несть во устех их истины, сердце их суетно, гроб отверст гортань их, языки своими льщаху. Говоря в предыдущем стихе о молитве, совершаемой им в храме, пророк выражает и самую молитву эту. Господи, говорит, пошли мне благодать Твою, чтобы руководила и наставляла меня на стезю правды Твоей и помогала мне исполнять заповеди Твои и чрез то избегать всех грехов, столь ненавистных Тебе. Исправь, уравняй путь мой пред Тобою, чтобы ходить мне путем непорочным, путем заповедей Твоих, имея всегда пред очами Тебя, Бога моего, и страх Твой. И все это соделай враг моих ради, да избегну козней и наветов их. Несть во устех их истины, но ложь, коварство и обман: одно говорят, а другое мыслят, и ни о чем ином не помышляют, как только о том, чтобы обольстить. Сердце их суетно, т.е. так развращено сердце их, что они оказываются неспособными сочувствовать истине и правде, а мудрствуют и помышляют одно суетное и ложное, клонящееся ко вреду для ближнего и к оскорблению святости Божией. Гроб отверст гортань их, т.е. гортань их, как орган для выражения звуков речи человеческой, есть нечто иное как открытый гроб со смердящим трупом, из нее не слышится слова здравого и спасительного, а только ложь, коварство и обман. Языки своими льщаху, т.е. с языков их сходят одни только льстивые, коварные речи, высказываются благожелания, по-видимому, добрые расположения, в сущности же маскирующие злостные намерения и ненавистные чувства.

Ст. 11. Суди им, Боже, да отпадут от мыслей своих; по множеству нечестия их изрини я, яко преогорчиша Тя, Господи. Словами сего стиха пророк просит суда Божия на нечестивых: осуди их, Боже, праведным судом Твоим, по их достоинству и по заслугам; не дай успеха их коварным и злобным замыслам; отними у них всякую надежду на исполнение их нечестивых намерений, которыми они мечтали погубить избранных Твоих (здесь нужно припомнить выражение псаломской надписи: О наследствующем). По множеству нечестия их изрини я, т.е. за множество беззаконий их отвергни их, лиши их наследия вечных благ, уготованных любящим Тебя праведникам, и выбрось их во тьму кромешную; потому что, восставая против избранных Твоих, они возмутились против Тебя и наносят оскорбление Твоей святости. Такая молитва людей благочестивых о наказании нечестивых должна быть понимаема не как естественное желание мщения, но как благочестивая ревность по Бозе, какую возбуждает в сердцах их Дух Святой, и за которою последует и самое исполнение, т.е. погибель нечестивых, если они не исправятся.

Ст. 12. И да возвеселятся вси уповающии на Тя, во век возрадуются, и вселишися в них: и похвалятся о Тебе любящии имя Твое. Когда, говорит, сотворишь праведный суд Твой, Господи, тогда все получат праведное воздаяние по делам своим, тогда все те, которые, надеясь на милость Божию, терпели клеветы, напасти и разные обиды со стороны нечестивых, возвеселятся и возрадуются, и радость их будет вечная, нескончаемая (Ин. 16: 22). Здесь пророк опять имеет в виду наследствующую, т.е. " церковь первородных на небесех написанных" (Евр. 12: 23), которым уготованы от Господа вечная радость и вечное блаженство, к которым приидет Сам Господь, Отец Небесный, вселится в них и обитель у них сотворит (Ин. 14: 23). И будут, продолжает пророк, хвалиться Тобою любящие имя Твое.

Ст. 13. Яко Ты благословиши праведника, Господи, яко оружием благоволения венчал еси нас. В этих заключительных словах псалма пророк высказывает причину вечной радости праведников, которая состоит в благоволении к ним Господа Бога. Как бы так объясняет он эту причину Ты, Господи, вечный и праведный Судия, от вечности, прежде сложения мира, благоволил избранным Твоим, возлюбившим Тебя и на Тя надеющимся, явить Свою милость, а потому и благословляешь их (подаешь благодать Свою) и ограждаешь, как бы крепким щитом, Твоей помощью. Твое благоволение служит им вместо оружия; они как бы венцом украшаются им. Венец этот сплетается из милости, правды, благодати и славы.

Из содержания сего псалма можно усмотреть различные движения и действия природы и благодати в сердцах человеческих. Они так противоположны и такое тонкое между ними различие, что разуметь его можно только духовно живущему и внутренне озаренному человеку. Все ищут добра и все представляют себе в делах или словах своих что-либо доброе – оттого под видом добра многие и обманываются. Природа работает для плоти и плотскими стремлениями и наслаждениями утешается; а благодать действует для возвышения свободы духа. Между законами плоти и духа происходит непрестанная борьба: чего один хочет, от того другой отвращается. Прекрасно об этом предмете учит святитель Тихон Задонский. " Плоть хочет – говорит он, – гордиться, величаться, превозноситься, но дух – смиренно мудрствовать. Плоть хочет в славе и чести быть, дух же – вся в уметы вменять (почитать за сор. – Ред). Плоть хочет упокоеваться, дух же бодрствовать, трудиться. Плоть хочет пировать, веселиться, а дух – воздерживаться, поститься, за грехи сетовать. Плоть хочет врагам своим отмщевать, а дух – любить врагов, добро творить ненавидящим. Плоть хочет чужое похищать, а дух – и свое требующим раздавать. Плоть хочет сладострастиям своим угождать, а дух – целомудрствовать. Плоть хочет во всем волю свою исполнять, а дух волю Божию. Так и в прочем – плоть и дух противятся между собою".