УДАР В НОС 2 страница

Укё. Ну, иди, иди. Да кто же так оружие носит, это тебе не абурадзуцу^[15]. К поясу меч привяжи!

Горожанин. Слушаюсь.

Укё. Что там у тебя гремит? Как ты меч привязал, ведь он по ногам тебя бьет!

Горожанин. Да я не знаю, так, что ли?

Укё. Раз не знаешь, научу. Золотой меч полагается носить, придерживая правой рукой.

Горожанин. Значит, вот так?

Укё. Вот теперь так. Ну, иди, иди.

Горожанин. Долго вы издеваться надо мной будете? Не уйдете от меня, негодяи! (Обнажает меч и набрасывается на самураев.)

Сакё и Укё. Постой, постой! Да в своем ли ты уме?

Горожанин. Думаете, раз я горожанин, так можно надо мной издеваться? Как бы не так, не на такого напали!

Сакё и Укё. Ой, да что ты!

Горожанин. Эй вы, господа даймё, ишь как нахохлились, прямо как петухи. А ну, покажите мне, как петухи дерутся, тогда и меч обратно получите.

Укё. Ты, горожанишка! Да где это видано, чтобы господа даймё петухов изображали?

Горожанин. Что? Не желаете?

Сакё. Господин Укё, видно, ничего не поделаешь, давайте покажем.

Горожанин. А ну, быстрей, быстрей!

Сакё и Укё изображают петушиный бой и кричат по-петушиному.

Горожанин. Ну и потешили, повеселили вы меня. А теперь снимайте ваши балахоны и давайте их сюда.

Укё. Да где это видано, чтобы даймё раздевали!?

Горожанин. Ах, вот как, не хотите раздеваться?

Укё. Снимаем, все с себя снимаем.

Горожанин. А вот теперь, когда вы разделись да скорежились, стали оба похожи на окиягарикобоси[16]. А ну покажите, как они кувыркаются!

Укё. Да мы не умеем кувыркаться.

Горожанин. Не умеете, так я научу. Смотрите на меня (поет):

Окиягарикобоси, кто в столице вас не знает?

Посмотрите-ка на нас, господин хороший.

Как взглянул — так и кувырк, так и кувырк.

У к ё. А мы не умеем так трясти головой.

Г о р о ж а н и н. Не умеете? Тогда повторяйте за мной (поет):

Окиягарикобоси, кто в столице вас не знает?

Посмотрите-ка на нас, господин хороший.

Как взглянул—так и кувырк, так и кувырк.

Горожанин. Ну и потешили вы меня, уж так потешили! Вот что, самураи, вы, наверное, хотите меч обратно получить.

С а к ё. А как же!

Горожанин. Ах, вы меч хотите? А звезду с неба не хотите? [17].

Сакё и Укё. Ты куда? Держи его, держи!

ИЗМЕННИК

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Д а й м ё — в татээбоси, в суо, с коротким мечом.

С л у г а — в хамбакама.

И з м е н н и к — в хамбакама.

Даймё. Перед вами прославленный даймё. Мне стало известно, что среди моих дружинников есть изменник. Позову слугу Таро, прикажу ему схватить предателя. Эй, слуга!

Слуга. Я здесь.

Даймё. Проворен. Позвал я тебя вот по какому делу. Немедленно приведи мне предателя.

Слуга. Ах, господин мой, он один из самых сильных ваших дружинников, голыми руками его не возьмешь.

Даймё. Пожалуй, ты прав. Что ж, не возьмешь живьем, руби ему голову.

Слуга. Слушаюсь. Да боюсь, мой меч не годится для такого дела, дайте мне ваш большой.

Даймё. Бери. Только действуй быстро, бей без промаха.

Слуга. Будет исполнено. [К публике. ] Эх, вот задачу-то задал. Ничего не поделаешь, надо идти. Вот я и пришел. Эй, есть ли кто дома?

Изменник. Кому это я понадобился? Голос как будто знакомый. Кто это там? А, слуга Таро...

Слуга. Я самый. Так ты дома...

Изменник. Эх, слуга Таро! Знаю, прогневал я господина и чувствую, что неспроста ты пришел.

Слуга. Да что ты! Наоборот, дружина за тебя горой стоит, все считают, что господин не должен забывать о твоей долгой и верной службе. Все в один голос говорят: отстоим его! Я и пришел тебе посоветовать: иди к реке, налови рыбы и преподнеси ее господину. К тому же сегодня господин тоже на рыбную ловлю выйдет, и дружинники замолвят за тебя словечко. Иди же скорее.

Изменник. О, как ты меня обрадовал! Правда, надо поспешить. И ты иди со мной.

Слуга. Ладно.

Изменник. А я хорошее место заприметил на реке. Рыбы там — полно. Но вот беда, от радости совсем голову потерял, сеть дома забыл.

Слуга. Да к чему она тебе?..

Изменник. И то правда. Ведь я умею рыбу ловить прямо руками. Помоги мне, гони ее в заросли вон с той стороны.

Слуга. Ладно.

Изменник. А я буду с этой гнать.

Слуга [обнажая меч]. Стой! Именем господина! Ни с места!

Изменник. Эх, Таро, Таро! А я твои слова за правду принял, вышел из дома, ничего не подозревая, а ты такое жестокое дело задумал. Разве так поступают? Предупреди ты меня дома, я бы жене и детям слово на прощанье сказал. Разве так поступают? Ну, да что поделаешь, я в твоих руках, руби!

Слуга. Посмотришь, как ты убиваешься, и задумаешься: сегодня тебя, а завтра, может, и меня такая участь ждет. Эх, жизнь наша подневольная!

Изменник. Нечего там раздумывать, руби скорей.

Слуга. Вот что, беги отсюда поскорей.

Изменник. Нет, руби, не раздумывая.

Слуга. Да ты что, разве тебе жизнь не дорога? Беги отсюда.

Изменник. Да ты, кажется, и в самом деле решил...

Слуга. Говорю же тебе!

Изменник. Тогда полагаюсь во всем на тебя.

Слуга. Не медли же.

Изменник. Фу, все равно что из пасти тигра вырвался. Пришел час расстаться со столицей. Схожу последний раз в храм Киёмидзу. [Уходит.]

Слуга. А я поспешу к господину. Ваша милость, дома ли вы?

Даймё. Это ты, слуга? Ну, как? Убил?

Слуга. А как же, убил.

Д а й м ё. Расскажи, как же ты убил его.

Слуга. Дело было так. Вы ведь знаете, он сильный, где мне с ним тягаться, пришлось взять его обманом. Я приврал, будто дружинники все как один сговорились заступиться за него перед вами, господин, и еще будто вы отправляетесь на рыбную ловлю. Посоветовал я ему поспешить к реке, чтобы быть вовремя на месте. «Значит, там, у реки, дружинники и замолвят за меня словечко!», — воскликнул он и, не чуя под собой ног от радости, побежал к реке. Не успел он зайти поглубже, чтобы рыбу загонять, как я выхватил ваш меч и одним взмахом снес ему голову. Ну и меч! С таким мечом не пропадешь.

Д а й м ё. Что, хорош?

Слуга. О, лучше некуда!

Д а й м ё. Ты молодец. Но неужели он так ничего и не сказал перед смертью?

Слуга. Как не сказать. Говорил, никогда, мол, ничего не таили мы друг от друга с тобой, Таро, и вдруг ты задумал убить меня, даже не дав проститься с женой и детьми. Эх, тяжела наша служба, чуть дал промах и конец тебе.

Даймё. А ведь твоя правда... Пожалуй, зря я убил человека, сколько лет служил он мне.

Слуга. Да неужели и вы, ваша милость, так думаете?

Даймё. Я вижу на твоих глазах слезы, пожалуй, было бы лучше его помиловать... Но горюй не горюй, мертвого не воскресишь. Брось плакать, да и мне это не пристало. Лучше прогуляться в Киёмидзу. Иди и ты со мной.

Слуга. Слушаюсь.

Даймё. А видно, я зря погорячился.

Слуга. Уж это верно, ваша милость.

Даймё. Ой, слуга Таро, посмотри-ка туда. Никак нам навстречу сам изменник идет. Беги и узнай, неужели это в самом деле он?

Слуга. Слушаюсь. А не здесь ли перекресток Шести Дорог[18]? Тут, наверно, блуждает душа бедняги. Пойду посмотрю. [К изменнику. ] Послушай, ведь тебя заметил господин. Беги, спасайся!

Изменник. И как это получилось? Решил зайти последний раз в храм и вдруг на тебе! Что ж, на все воля неба. Пропал я.

Слуга. Да что ты! Беги, переоденься и назад, а я ему скажу, что это не ты, а твой дух.

Изменник. Ловко ты придумал!

Слуга. Господин, здесь ли вы? Мне тоже показалось, что это изменник, но не успел я к нему подойти, как он исчез.

Д а й м ё. Значит и правда это его дух.

Изменник [подходит]. Ни в суетный мир не могу вернуться, ни в рай не попаду, блуждаю на перекрестке Шести Дорог.

Слуга. Смотрите, господин, это же дух изменника, теперь все ясно.

И з м е н н и к. Эй, эй!

Слуга. Слышите, изменник нас зовет.

Даймё. Иди и спроси, что ему нужно.

Изменник. Меня прислал сюда ваш прадед. Как хорошо, что мы с вами встретились. Прадед ваш день и ночь несет службу при самом господине Эмма, но вот беда — меча при нем нет, а без меча какая служба. Он и повелел мне навестить вас и получить меч. Извольте отдать его.

Д а й м ё. Эх, будь мы сейчас дома, я бы преподнес меч по всем правилам, украсив его носи^[19], а тут, на дороге, что можно сделать? Передай его так, как есть.

Изменник. Ладно, передам. Но он просил, чтобы вы прислали ему и одежду — суо, хакама, а также веер.

Даймё. Все к его услугам. Эй, Таро, помоги мне раздеться. Иди, отнеси все это и извинись за то, что измятое дарю.

Изменник. Взять-то я возьму, но мне велено самому господину слово сказать.

Слуга. Послушайте, ваша милость, изменник говорит, что ему велено лично вам слово сказать.

Д а й м ё. Это еще что такое?

Изменник. Эй, господин!

Даймё. В чем дело?

Изменник. Господин, ваш прадед велел передать, что чем прозябать вам здесь в тесном мире на земле, лучше бы пожаловали в наши привольные края. Собирайтесь-ка в путь, я вас провожу до места.

Даймё. Что ты, что ты, передай моему почтенному прадеду, что хоть и тесновато здесь, но все же куда лучше, чем у вас. Скажи, что я как-нибудь в другой раз соберусь к нему.

Изменник. Нет, ничего не могу поделать, велено мне хоть за руку, да привести вас.

Слуга. Послушайте, ваша милость, чего доброго, изменник схватит вас за руку, и тогда конец. Лучше бегите отсюда.

Д а й м ё. И то правда. Слуга, и ты за мной.

Слуга. Видел, как господин наш помчался. Ну и подшутили мы над ним!

Изменник. Да, Таро, ты спас меня! Теперь у меня и деньги на дорогу есть.

Слуга. Ладно, беги скорей отсюда

Изменник. Бегу, бегу. Спасибо тебе за все. Прощай!

ХРИЗАНТЕМА

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Слуга — в хамбакама, в камисимо, подвязан узким поясом.

Господин — в нагабакама, с длинным и коротким мечом.

Господин. Я местный житель. Единственный мой слуга исчез куда-то, не спросив у меня разрешения. Говорят, что вчера вечером он вернулся, но мне до сих пор на глаза не показывается. Неслыханное дело! Дождется он у меня, бездельник! Придется сходить к нему и проучить его. (Разговор в пути.) Хм... Спросил бы у меня разрешения, я готов хоть на пять дней, а то и на всю неделю отпустить. Но он и не подумал. Это ли не безобразие! Да вот и его дом. Он, конечно, сразу меня узнает по голосу и притворится, что его дома нет. Что ж, изменю голос и вызову его. Эй, есть ли кто дома?

Слуга. Ой, что это? Успели уже пронюхать, что я вернулся. Кто бы это мог быть? Кто там?

Господин. Ах, вот ты где? Чтоб ты пропал, бездельник!

Слуга. О-о!

Господин. Извините, что побеспокоил вас своим неожиданным визитом. А ну вставай^[20]! Где ты пропадал, кто тебе разрешил уйти?

Слуга. Ах, господин мой, да ведь я у вас единственный слуга, спрашивай не спрашивай, все равно не отпустите. Вот я и решил тайком побывать в столице.

Господин. Что ты болтаешь! Где это видано, чтобы единственный слуга убегал без разрешения от господина своего?

Слуга. Так ведь...

Господин. Вот что, бездельник, я пришел, чтобы разделаться с тобой, но раз ты в столице был, желательно мне послушать, что ты там видел. Так и быть, на сей раз прощаю. Но помни, прощаю только на этот раз, причина на то у меня есть. Вставай же!

Слуга. Неужели прощаете, ваша милость?

Господин. Прощаю.

Слуга. Да правда ли это?

Господин. Правда же.

С л у г а. Истинная правда?

Господин. Можешь не сомневаться.

Слуга. Ох, на душе легче стало.

Господин. А что у тебя было на душе?

Слуга. Ах, господин мой, всегда одно: уж больно вы вспыльчивы. Как подумаю, что можете меня в любую минуту убить, так даже холодный пот прошибает.

Господин. Еще бы. Я сам знаю, что в любую минуту могу это сделать. И сюда пришел, чтобы разделаться с тобой, а если и простил, то только потому, что желательно мне о столице послушать. Рассказывай же скорее!

Слуга. Слушаюсь, ваша милость. Видел я, что повсюду царят мир и благоденствие, народу везде видимо-невидимо, одни в столицу спешат, другие из столицы возвращаются.

Господин. Да уж это, наверно, так. А в каких ты местах в столице побывал?

Слуга. Первым делом пошел я в Китано. Вижу, по дороге хризантемы цветут, и какие чудесные хризантемы! Не удержался я, сорвал одну и иду дальше, а ее в руке держу. Да подумал, засохнет, пожалуй, в руке-то, взял и воткнул ее в волосы, пусть себе красуется. Иду дальше, решил на храм Гион полюбоваться и только вышел на тропу между полей, как вижу, навстречу мне идет какая-то женщина, сразу видать, — знатная столичная госпожа, а вокруг нее толпа прислужниц. Поравнялась эта госпожа со мной и, увидев хризантему в моих волосах, соизволила тут же сложить стих о ней.

Господин. И что же это за стих был?

Слуга. Она сказала так:

Видно нет в столице места.

Потому и хризантема

Распустилась пышным цветом

В волосах твоих косматых.

«Я не я буду, если не сочиню ответного стиха», — решил я и тут же составил стих.

Господин. Какой же это был стих?

Слуга. Я сказал так:

Нет, в столице много места,

Распустилась хризантема

В волосах того, кто любит,

От любви его горячей.

«Ах! — воскликнула тут госпожа. — На вид деревенщина, а смотрите, какой милый! Мы идем в храм Гион, иди с нами». Я и пошел за ней. Подходим к Хигасияма^[21], а там кругом шатры раскинуты. Все вошли в них, а меня никто не приглашает. Стою и думаю: останешься здесь, люди скажут: «Вон как оробел деревенщина!» Набрался я смелости и вошел в один из шатров. Слышу, зовут меня: «Сюда, сюда иди!» и усаживают на самое почетное место.

Господин. Что же это за место? Что там было?

Слуга. Около меня? Да большие дзори^[22].

Господин. Да какое же это почетное место? Это самое последнее место — у порога, где обувь снимают. Ну, а дальше что было?

Слуга. Смотрю, входит прислужница с чарками. Вот, думаю, осушу сейчас одну. Не тут-то было, прошла она мимо меня. За ней, смотрю, другая несет горку расписанной золотым лаком посуды, а в ней угощенья всякие. Уж на этот раз меня не обнесут, решил я. Куда там, мимо моего носа проскользнула и в глубь шатра все унесла. Ну, тут уж я разозлился. Что мне здесь делать? Вина не дают, угощенья не подносят — встал и вышел. Но не успел и шагу сделать, как, слышу, меня окликают: «Эй, постой, вернись!» Я иду своей дорогой и не оглядываюсь. Какое может быть дело ко мне? Сколько времени сидел и угостить не подумали, а теперь вдруг понадобился. Нечего мне у них делать, решил я, и иду дальше. Тут одна из служанок догоняет меня и хватает за руку. «Негодяй, — говорит, — верни, что стащил!» Я ей отвечаю, что ничего не брал. А она снова: «Я тебе дам, не брал! Больше некому было взять». И сильная же была служанка, так и скрутила мне руки. Спрашиваю: «А что за пропажа у вас?» — «Мужские дзори пропали, — отвечает она. — Верни их!» — «Женщина, а так грубо разговариваете, — говорю я. — Думаете, деревенский, так и обижать можно? Не видел и не знаю ничего». — «Ах, ты еще спорить смеешь!» — крикнула она и так мне руки скрутила, что я и дохнуть не мог. «Отпусти, — говорю, — дай слово сказать». И когда она на минутку отпустила мои руки, я вынул дзори из-за пазухи и отдал ей.

Господин. Что я слышу? Так ты ходил в столицу, чтобы воровством заниматься? Негодяй! Вот тебе, вот тебе!

Слуга. Пощадите, пощадите!

ЛИЧИНА ЧЕРТА

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Господин — в нагабакама, с коротким мечом.

Слуга — в хамбакама.

Господин. Почтеннейшая публика, кто я такой — вам известно. Эй, слуга Таро!

Слуга. Я здесь!

Господин. Проворен. Ты мне нужен. Сходи к той госпоже — сам знаешь куда — и передай, что, мол, господин давненько не справлялся о вашем здоровье, а ныне изволил послать меня, слугу своего, узнать, все ли благополучно у вас. Иди, да быстрее.

Слуга. Слушаюсь.

Господин. Поторапливайся.

Слуга. Иду, иду. [К публике. ] Видали? На что это похоже? Прежде, посылая к этой госпоже, он всегда меня вином угощал, а сегодня и не подумал, забыл что ли?.. Пожалуй, ворочусь и намекну ему. Ваша милость!

Господин. Ты что вернулся?

Слуга. Да вот в чем дело. Вы сами говорили, что давно к ней никого не посылали, так не лучше ли письмецо со мной отправить?

Господин. Какое там письмо? Ничего не нужно. Иди быстрей.

Слуга. Слушаюсь. [К публике. ] Смотрите, не угощает, да и только. Что же делать? Ага, придумал! Ваша милость!

Господин. Что опять такое?

Слуга. А вдруг она меня спросит, как, мол, твой господин поживает, что мне отвечать на это?

Господин. Не морочь мне голову. [К публике.] Ага, догадался! Ведь я этого бездельника всегда в таких случаях вином угощал, а сегодня забыл, вот он и не уходит. Придется угостить. Эй, слуга, иди сюда, на, выпей и отправляйся.

Слуга. Что я слышу, господин мой! Уж не думаете ли вы, что мне выпить захотелось, поэтому я и назад пришел? Нет, нет, я так пойду.

Господин. Ладно, выпей чарку и иди.

Слуга. Ну, уж раз вы сами предлагаете...

Господин. Ладно, ладно!

Слуга. Что же это? И сами мне наливать изволите... Так разрешите?

Господин. Да пей же, пей!

Слуга. Ух!

Господин. Что, хорошо вино?

Слуга. Да как вам сказать, не успел распробовать.

Господин. Ишь ты! Ну, выпей еще чарку.

Слуга. Благодарю, благодарю. Ах, господин, да если бы видели мои товарищи, как вы меня балуете, с зависти бы все лопнули. Нельзя ли еще одну?

Господин. А не много будет?

Слуга. Да ведь две чарки — несчастливое число, нехорошая примета.

Господин. Тогда пей.

Слуга. Эх, хорошо выпил, даже в голову ударило!

Господин. А теперь отправляйся поскорей.

Слуга. Куда это?

Господин. Как куда? К ней!

Слуга. А-а, иду-у...

Господин. Да поторапливайся!

Слуга (к публике). Хм... Ведь говорю же, что иду... Вот выпил так выпил! Это я понимаю. А то такому парню и не поднести на дорогу! (Напевает.) Голова кружится, кружится! Изволите видеть, кружится, кружится... Ух, как я захмелел! Пожалуй, посплю немножко...

Господин. Не пойму, в чем дело. Давным-давно отправил слугу, а его все нет. Наверное, опьянел негодяй и спит где-нибудь. Пойду поищу... Так и есть. Спит и забот не знает. Как бы мне его проучить?.. Ага, придумал! Есть у меня маска черта, надену эту маску на него. Так! Впору пришлась! А теперь назад. [Уходит.]

Слуга. Эх, хорошо поспал! Ой, что-то лицо распухло, голова, видно, низко лежала. Пойду к пруду, умоюсь. (Видит свое отражение в воде.) Ой, что я вижу! Спасите, помогите! Вот никогда не думал, что в этом чистом пруду черти водятся. Эх, был бы меч у меня, я бы его, чертягу вмиг уложил. Придется господина попросить, пусть прикончит его. Нет, сначала рассмотрю его хорошенько. Это что такое? Он еще передразнивает меня! Ой, да никак это я сам в черта превратился! О, горе мне, горе! За что же это? Человек я вроде неплохой, может быть, за грехи отца или прародителей своих расплачиваюсь? Понятно, если бы я на том свете чертом стал, но за какие грехи меня при жизни в черта превратили?.. Видно, судьба. Эх, и кто теперь меня такого на службу примет! Что же делать? Да, гадай не гадай, остается одно — идти к прежнему господину, он уже привык ко мне. Положусь на его милость. Господин, дома ли вы?

Господин. Что, это ты вернулся?

Слуга. Да, я.

Господин. Ой, что за страсти такие? Я черта в слугах не держал. Убирайся отсюда!

Слуга. О господин мой, я как был, так и остался вашим слугой. Но должно быть за грехи какие-то в черта превратился. Если в прежней должности вы меня не можете держать, то умоляю вас, оставьте хоть дом сторожить.

Господин. Ах ты, страшилище! Да кто же войдет в мой дом, если у ворот черт стоять будет? Убирайся. Не нужен ты мне такой.

Слуга (к публике). Уж коли здесь, на старом месте, меня так встречают, надеяться мне больше не на что. Пойду снова к пруду и утоплюсь. Эх, хоть и выпала мне доля такая тяжелая, но с жизнью все равно жаль расставаться. Лучше, пожалуй, не сразу головой в омут броситься, а попробовать с берега скатиться, тогда не заметишь, как и утонешь. Ну! Ай, личина черта свалилась с меня! Господин, господин, где же вы?

Господин. Что, это опять ты? Проваливай отсюда!

Слуга. Да нет же, это я. ваш слуга.

Господин. Что ты там мелешь?

Слуга. Сделайте милость, взгляните сюда. Вот личина черта, она сошла с меня.

Господин. Что за чушь! Убирайся отсюда! Ну живо!

Слуга. Ухожу, ухожу.

ЖЕНЩИНА, ВЫМАЗАВШАЯСЯ ТУШЬЮ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Даймё — в носимэ, в суо, в эбоси, с коротким мечом.

Женщина — в хакукосодэ, в юбоси.

Слуга — в хамбакама, в камисимо, подвязан узким поясом.

Даймё. Я прославленный даймё из дальних мест. Надолго задержался я в столице, зато все тяжбы разрешены в мою пользу и новых земель даровано мне немало. Это ли не удача! Позову слугу Таро и порадую его. Эй, Таро, где ты?

Слуга. Здесь.

Даймё. Где здесь?

Слуга. Да тут, перед вами.

Даймё. Позвал я тебя вот зачем. Долго мы с тобой пробыли в столице, зато все тяжбы благополучно разрешены в мою пользу и новых земель даровано мне видимо-невидимо. Это ли не удача?

Слуга. Уж верно, удача, как вы и изволите говорить.

Д а й м ё. А потому на днях отправляемся мы с тобой в обратный путь, на родину. Не знаю, когда еще доведется мне встретиться с моей возлюбленной, вот и надумал навестить ее сегодня и попрощаться. Что ты скажешь на это?

Слуга. Это вы хорошо придумали.

Даймё. Тогда не будем время терять. И ты со мной пойдешь.

Слуга. Слушаюсь, ваша милость!

Даймё. Ну, пошли, пошли!

Слуга. Иду, иду.

Разговор в пути.

Д а й м ё. А на родине-то нас с тобой ждут со дня на день, наверно, слыхали про наши удачи.

Слуга. Уж как не ждать. Ваша милость, за разговором-то мы и не заметили, как пришли. Я доложу о вашем приходе, а вы тут подождите.

Даймё. Ладно.

Слуга. Есть ли кто дома? Мой господин самолично к вам пожаловать изволил.

Женщина. Вот не ожидала! Слуга Таро, да неужели сам господин пожаловал?

Слуга. Да, сам.

Женщина. Чудо! И каким это ветром вас занесло? Совсем меня забыли, а я в тревоге за вас измучилась вся.

Д а й м ё. И то правда, давненько я у тебя не был. Но, как я вижу, ты, моя милая, в полном здравии и благополучии, а это для меня важнее всего. Эй, Таро, не рассказать ли ей о наших делах?

Слуга. Что же, ваша милость, расскажите.

Женщина. Уж не случилось ли чего с вами? Говорите скорей!

Даймё. Не беспокойся, ничего со мной не случилось. Ты сама знаешь, как давно живу я в столице, зато все тяжбы мои благополучно разрешены, и потому в скором времени отбываю я на родину. А сегодня пришел проститься с тобой.

Женщина. Что вы говорите? Неужели вы уезжаете домой? И неизвестно, когда доведется нам встретиться снова... Горе мне, горе. (Ставит около себя чашечку с водой, смачивает глаза и делает вид, что плачет.)

Д а й м ё. Мне понятно твое горе. Но запасись терпением. Вернувшись на родину, я сразу же пришлю за тобой гонца.

Женщина (плачет). Нет, не верю я! Стоит вам вернуться на родину и забудете вы меня. От одной мысли об этом слезы душат меня.

Слуга [к публике ]. Да что же это такое? Я думал, она и правда плачет, а оказывается, просто глаза водой смачивает. Ах, негодница! Ваша милость, послушайте меня...

Д а й м ё. Что тебе?

Слуга. Я вижу, вы ей верите, думаете, она и вправду плачет. А она вас обманывает, водой глаза смачивает, а не плачет.

Д а й м ё. Не может этого быть! Разлука со мной — вот причина ее слез, а ты такую напраслину на нее возводишь.

Женщина. О, куда же вы исчезли? Ведь и так встретились ненадолго. Идите ко мне!

Даймё. Ах, это все Таро. Сказал, что дело у него какое-то, а оказалось — глупости.

Слуга. Да что же это такое? Она знай воду льет, притворяется, а он будто слепой. Ага, придумал! Докажу, что я прав! Подставлю ей вместо чашечки с водой тушечницу. (Заменяет чашку с водой тушечницей.)

Женщина. О, как горько, как грустно мне!.. А я-то мечтала ни на миг не расставаться с вами, но увы, вот и пришел час разлуки. Ах, сердце мое не выдержит этого горя.

Слуга [к публике ]. Вот потеха-то! Даже не заметила, как я тушечницу подставил, теперь тушью по лицу мажет. Ну и рожа! Смотреть страшно! Ваша милость...

Даймё. Чего опять тебе?

Слуга. Вы не хотели верить мне, а я взял да подставил ей вместо воды тушь. Взгляните на нее.

Даймё. Да, ты прав оказался! Ах, как я обманут! Негодница! Как проучить мне ее?.. Ага, придумал! Подарю ей на память зеркало, пусть устыдится притворщица.

Слуга. Лучше и не придумаешь.

Даймё. Да, делать нечего, я возвращаюсь на родину, и немедленно пришлю за тобой гонца, а пока вот тебе зеркало на память, смотрись в него и вспоминай меня.

Женщина. Зачем растравлять мое бедное сердце? Мне и во сне не снилось получить такой подарок. Нет, нет, не пережить мне нашей разлуки. О! Что это такое? Кто вымазал меня тушью? Ах, вот ты как! Это твоих рук дело!.. Вот тебе!

Даймё. Нет, нет, это все придумал слуга Таро.

Женщина. Так я и поверила! Не выпущу, пока не разукрашу тебя.

Д а й м ё. Как ты смеешь! В лицо тушью... Ой, помогите! Пощади! [Убегает.]

Женщина. А, негодник Таро еще здесь! Я и тебя сейчас разукрашу.

Слуга. Что вы делаете! Да как же я на улицу покажусь такой размалеванный? Пощадите, пустите!

Женщина. Куда, куда? Еще добавлю тебе! Стой, не убежишь!

ЧЕРТОВА ЧЕРЕПИЦА

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Господин — в нагабакама, с коротким мечом.

Слуга — в хамбакама, подвязан узким поясом.

Господин. Почтеннейшая публика, меня все знают. Надолго задержался я в столице, зато все тяжбы разрешены в мою пользу, и я получил разрешение вернуться на родину. Эй, слуга Таро!

Слуга. Здесь я.

Господин. Так вот, надолго задержался я в столице, но все тяжбы разрешены в мою пользу, и я получил разрешение вернуться на родину. Да, удачи сопутствуют мне и, наверно, потому, что я усердно поклоняюсь храму Инаба. Вот и сейчас, прежде чем отправиться на родину, решил я посетить храм и помолиться. Пойдешь со мной.

Слуга. Слушаюсь.

Господин. Хочу у себя на родине тоже храм Инаба построить.

Слуга. Хорошее дело задумали.

Господин. Вот мы и пришли. Помолимся.

Слуга. Да, да, помолимся.

Господин. Непременно такой же храм дома построю. Рассмотри его хорошенько.

Слуга. Слушаюсь, ваша милость.

Господин. Слышал я, что этот храм построен мастерами из Хида. Прекрасный храм!

Слуга. Да, красивый храм, что и говорить.

Господин. А что это там на кровле, вон на том углу?

Слуга. Это называется чертова черепица[23]. Смотрите, как ловко она сделана. Господин мой, да вы никак плачете? Что с вами?

Господин. Ах, эта чертова рожа на черепице точь-в-точь моя старуха. Потому я и плачу.

Слуга. И верно, ни дать ни взять моя госпожа.

Господин. Смотрю я на эти глаза, как тарелки, ну точь-в-точь как у нее.

Слуга. И рот до ушей — все как у нашей госпожи.

Господин. Не иначе кто-то видел мою старуху и вылепил ее на этой черепице.

Слуга. Вот чудеса!

Господин. Нечего тут раздумывать, я ведь с удачей домой возвращаюсь. Радоваться надо мне, а не плакать. Поедем домой, будем радоваться и веселиться.

Слуга. Вот это хорошо! Это куда лучше, чем плакать!

Господин. Смейся же, смейся.

ПЛАЧУЩАЯ МОНАХИНЯ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Настоятель — в дзукин, в кэса и коромо, с четками.

Монахиня — в носимэ, на голове ватабоси.

Прихожанин — в хамбакама, подвязан узким поясом.

Прихожанин. Перед вами житель из дальних мест. На днях исполняется три года со дня смерти моих родителей. Время не терпит, вот я и спешу в столицу подыскать монаха, чтобы он пошел со мной и прочитал бы у нас дома проповедь, подходящую для такого случая. Надо торопиться. Но раз уж я иду в столицу, то по пути и полюбуюсь на нее. Да вот и она, столица. Не заметил, как и добрался... Что-то ни одного монаха не видно, придется поискать, где у них тут храмы. Ага, вот и храм. Эй, есть ли кто здесь?

Настоятель. Кто-то пришел. Кто там?

Прихожанин. Это я, пришелец из дальних мест. На днях исполняется три года со дня смерти моих родителей, и мне хотелось, чтобы вы прочитали нам проповедь. Уж я так буду благодарен, если вы соблаговолите пойти со мной.