Преступное поведение

Вопросы, связанные с природой преступного поведения, явля­ются классическими для традиционной криминологии. Они полу­чили фундаментальное развитие в выдающихся исследованиях основоположников современной криминологии: Чезаре Ломброзо, Франца фон Листа, Габриэля де Тарда, Энрико Ферри, их многочисленных последователей. В течение десятков лет вспыхи­вали дискуссии о роли «биологического» и «социального» в пре­ступном поведении. С каждым новым открытием в области био­логии и генетики (открытие сперматозоида, молекулы ДНК, набо­ра хромосом, расшифровка генома человека) возникал новый вал рассуждений о классическом понятии «прирожденного преступ­ника».

Наконец, современный уровень развития биотехнологий, ре­альные возможности уже инструментальными методами изменять ту ресурсную информацию, которая кодируется в молекулах ДНК определенными последовательностями цепочек атомов — генами, и в результате создавать искусственным путем биологические объ­екты — вирусы, растения, животных и в перспективе — человека с заданным набором качеств вновь поднимает вопрос о решении социальных проблем современной цивилизации сугубо техноло­гическими мерами.

В то же время наиболее драматичные события последних лет, такие как невиданные ранее по размаху жестокости и уровню ор­ганизации террористические акты, дают не менее весомые аргу­менты и противникам «биологических подходов».

Действительно, о каких генах преступности может идти речь, если для одних людей террористический акт с тысячами жертв — это страшное преступление против человечества, а для других — подвиг самопожертвования во имя идеи, веры, шаг на пути дости­жения некой социальной справедливости. Дилемма эта, есте­ственно, не нова. Достаточно вспомнить классический образ Овода, на котором воспитывались несколько поколений револю­ционеров, или познакомиться с блистательной работой Питирима Сорокина, впервые опубликованной еще в 1914 году, уже само на­звание которой — «Преступление и кара, подвиг и награда» дела­ет весьма сомнительными исследования биологической сущности преступного поведения.

Приведенные выше рассуждения отражают первое направление криминологии — преступное поведение, которое связано с изуче­нием биологических и социальных причин преступности и в на­стоящее время выглядит как некий ранний романтический этап возникновения и становления науки.

Заметим, что выявление социальных причин преступности в зарождающемся капиталистическом обществе и категоричный вы­вод о том, что общественные отношения порождают преступность, в свое время сыграли роль, пожалуй, первейшего (еще далеко не дооцененного источника) марксизма, а затем и ленинизма, троц­кизма, сталинизма, фашизма.

Но когда мы подходим к осмыслению такого явления, как со­временная организованная преступность, этот поток теряется меж­ду новых «скал и камней» и часто вообще уходит «в песок». Дей­ствительно, о каких социальных условиях, способствующих пре­ступному поведению, можно сейчас говорить, если современная организованная преступность уже сама в значительной мере созда­ет эти условия.

■ Каждый новый виток открытий в области медицины, биологии и генетики ставит вопрос о возможности влияния на поведение человека медико- фармакологическими и генно-технологическими методами.

■ Социально-психологический анализ причин деструктивного поведения показывает: то, что является «преступлением и карой» для одних людей, может восприниматься как «подвиг и награда» другими.

Более десяти лет назад отмечалось, что «организованная пре­ступность представляет собой мощное социально-экономическое, а в определенной мере уже и политическое явление, которое со­провождает экономическое и культурное развитие многих стран, выходит за границы этих стран и интернационализируется».

Не раз подчеркивалось и то, что современная организованная преступность сама начинает оказывать определенное влияние на экономику, политику и социальные процессы в различных регио­нах мира. Характерно и название доклада Генерального секретаря ООН — «Воздействие организованной преступности на общество в целом», представленного еще в апреле 1993 года на второй Сес­сии Комитета по предотвращению преступности и уголовному правосудию Экономического и социального совета ООН.

В последние годы в развитии организованной преступности прослеживаются новые негативные тенденции. Проявляя такие качества, как интрузивность, деструктивность, мимикрийность, организованная преступность проникает (интрузируется) и берет под контроль не только самые разнообразные сферы деятельности, но и сферы общественных отношений. Она извлекает неслыханные по объему криминальные доходы из деструктивной деятельности, разжигая межнациональные конфликты и региональные войны, наконец, она мимикрирует, сливаясь с социально-политическим ландшафтом, становясь не только неуязвимой, но и невидимой для правоохранительных органов.

Таким образом, набирает силу и другое направление в крими­нологии: анализ сущности преступных деяний. Речь идет о таких преступных деяниях, в которые волей или неволей вовлечены ог­ромные массы людей — от водителей транспортных средств, пере­возящих вместо сахара мешки с гексогеном, до высокопоставлен­ных чиновников, получающих свою долю от перераспределения собственности, и членов парламентов, принимающих законы, не только нужные тем или иным олигархическим группам, но и дела­ющие более безопасным и неуязвимым тот или иной криминаль­ный бизнес, например распространение наркотиков.

Качественно новой постановки требует проблема отношения «биологического» (генетического) и «социального» в преступном деянии, когда мы сталкиваемся с высокотехнологичной преступ­ностью. Применение специальных технических средств и компью­терных сетевых технологий в преступной деятельности нарастает в последние годы лавинообразно. Это и компьютерное хулиган­ство, и компьютерный терроризм, финансовые преступления в Интернете, мошенничество с кредитными карточками, с оплатой телефонных переговоров, сетевая порнография и производство контрафактной продукции, высококачественный компромат и многое, многое другое.

Информационные технологии преступной деятельности стре­мительно совершенствуются. Более того, информатизация, дости­жения науки, технологическое развитие привнесли невиданные ранее криминальные угрозы не только экономическому и культур­ному развитию общества, но и существованию человечества в це­лом. Не сложно представить, что в ближайшем будущем в полный рост встанет проблема использования в преступной деятельности возможностей бурно развивающихся биотехнологий.

Методами генной инженерии в закрытых от официального мира лабораториях уже получены результаты по выведению устойчивых сортов наркосодержащих растений, которые, как неистребимые сорняки, могут поражать плодородные территории. Много лет ве­дутся работы по созданию нейрофармакологических средств конт­роля и управления поведением человека, по созданию «сверхчело­века» (агрессивного, нечувствительного к боли). Нельзя оставить без внимания и возможности применения в преступной деятель­

■ Усиливающееся влияние организованной преступности на экономику, политику, социальные движения, на «общество в целом» (из документов ООН) актуализирует проблему сущности преступного деяния.

■ Криминальное использование научных достижений, информационных технологий, методов генной инженерии порождает новые угрозы для об­щества, таит опасности для человечества.

Проецируя понятия «реактивная информация», «ресурсная ин­формация» и «фоновая информация» на проблемы криминологии, можно в новом свете представить основные положения этой науки. Открывается возможность иного понимания сущности преступно­го (противоправного) поведения, а следовательно, и подходов к его профилактике, а также более глубокого понимания преступной деятельности и тенденций ее развития. Главное же, удается связать потоки криминологической мысли в единый комплексный, сис­темный подход, создать теоретический фундамент для выработки практических мер в борьбе с такими социальными болезнями, ко­торые несут реальные угрозы современной цивилизации.

Суть подхода заключается в том, что во всех проявлениях пре­ступного поведения и во всех преступных деяниях выделяются две фундаментальные составляющие — два фундаментальных нача­ла — это реактивное преступное поведение, порождающее реак­тивную преступность, и ресурсное преступное деяние, порождаю­щее ресурсную преступность.

Реактивную преступность составляет та часть преступлений, которая совершается как антиобщественная противоправная РЕ­АКЦИЯ на сложившиеся социальные условия и/или конкретную криминальную ситуацию. В сферу реактивной преступности по­падают те индивидуумы, которые оказываются предрасположен­ными именно к такой реакции (преступной, антиобщественной, противоправной) в силу тех или иных личностных особенностей, связанных с их характером, физическими возможностями, психи­ческим складом, полученными знаниями и навыками и, наконец, с условиями их жизни.

Ресурсную преступность составляет та часть преступлений, ко­торая совершается с целью завладения материальными, финансо­выми, культурными, технологическими или даже духовными цен­ностями противоправным, антиобщественным путем.

Появление определенных РЕСУРСОВ уже на заре человечества и последующее неуклонное их накопление по мере развития ци­вилизации постоянно приводили к борьбе за обладание ими. Эта борьба происходила и происходит в самых разнообразных формах, В том числе и в антиобщественных, противоправных (от тривиаль­ных краж до разрушительных войн).

Таким образом, новые понятия РЕАКТИВНАЯ и РЕСУРСНАЯ преступность охватывают широчайший круг явлений — от так на­зываемых бытовых преступлений и преступлений по неосторож­ности или из любопытства, которые совершаются именно как ре­акция на складывающие ситуации, до самых изощренных способов обогащения, включающих борьбу за власть, за экономику, за идеи, за мировое господство.

Естественно, не существует четкой границы между реактивной и ресурсной преступностью. В подавляющем большинстве случаев при анализе конкретного преступления можно выделить его реак­тивную составляющую. Но не каждый пойдет на преступление, требующее познаний в сфере информационных технологий. В этом случае можно выделить и ресурсную составляющую (если преступ­ление преследует достижение какой-либо цели).

Выделение ресурсной и реактивной составляющих преступно­сти показывает, насколько иллюзорно стремление покончить с преступностью в целом. Невозможно представить реальность, в которой исключены противоправные реакции граждан на неис­числимое многообразие жизненных ситуаций, начиная от пьяного водителя и заканчивая местью «любимой теще». Невозможно пред­ставить и ситуацию, когда наличие ресурсов, открывающих новые возможности, не будет вызывать ни у кого желания завладеть ими, Пусть и противоправным путем.

Замечания о принципиальной «неистребимости» преступного поведения и преступных деяний, естественно, не новы. Но разви­тие представлений о реактивной преступности и о ресурсной пре­ступности позволяет (пока на концептуальном уровне) сформиро­вать комплексный подход, включающий не только борьбу, проти­водействие, контроль над преступностью, профилактику правонарушений, но и создание общественно-государственной и в определенной степени международной системы антикриминальной безопасности, основанной на достижениях современных тех­нологий и научной мысли.

ТЕЗИСЫ В КОНСПЕКТ

■ Во всех проявлениях преступного поведения и во всех преступных деяни­ях можно выделить две фундаментальные составляющие — реактивное преступное поведение и/или ресурсное преступное деяние.

■ Реактивная преступность составляет ту часть преступлений, которые со­вершаются как антиобщественные противоправные РЕАКЦИИ на сложив­шиеся социальные условия и/или возникающие ситуации.

■ Ресурсная преступность составляет ту часть преступлений, которые со­вершаются с целью завладения материальными или нематериальными ценностями противоправным, антиобщественным путем.