Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Прокуратор






Орден Тайного Пламени

Этот город завёрнут, как в саван, в туман,

И царит в нём безумье, порок и обман.

Город мрачных трущоб, весь изглоданный злом,

По ночам его мгла накрывает крылом...

Вечно серые дни, вечно серый рассвет

Ветер рвёт, как клочки прошлогодний кисет.

От сгоревших судеб поднимается дым,

И нигде, и нигде нету места живым.

И течёт в его жилах, как ржавчина, кровь.

Этот город безукоризненно мёртв.

(с) Король и Шут-TODD.

Песок времени медленно пересыпается из чаши настоящего в чашу прошлого, наполняя её всё новыми сгоревшими секундами - песчинками бытия. Равные, бездушные мгновения, ничем не отличающиеся между собой изначально, только человек может так искусно переворачивать всё с ног на голову и придавать им безумное значение. Секунды любви, ненависти, торжества и полного краха – ради этих песчинок человек может свернуть горы, ведь они, песчинки, составляют всю его жизнь от начала до самого конца…

Западные ворота. Ночь. Стражи клюют носом. Город уже спит. Старый, старый глупый город, затерянный почти в самой середине нового неспокойного мира, существующий на том же месте, где когда-то появился. Бри. Старый добрый Бри – центр сообщения между Востоком и Западом, от самого Шира до восточных холмов. Нигде не найти такое удивительное смешение самых неожиданных вещей. Меж двухэтажных прилипших друг к дружке домиков порой можно найти занесенные пылью сокровища старой эпохи. Брийцы ценили прошлое, а точнее то, что от него осталось. Золотые и серебряные украшения, сделанные лучшими мастерами Людей Запада, острейшие мечи, потускневшие кольчуги и редчайшие рукописи, оказавшиеся в жадных руках авантюристов и лжеученых. Бри почти ничем не отличался от других поселений людей. Всеобщая бедность обычных крестьян, зажиточность купцов и местных шарлатанов, разруха в умах властей… Все как обычно. И это не было плохо. Вовсе нет. Изредка милосердие стучалось в сердца брийцев, там было место сочувствию и доброте, но уж больно сильно их испортило отсутствие твердой руки государя. Бри не находился в непосредственном подчинении ни одного царства или королевства. Когда-то давно в этих землях владычествовали мудрые и сильные Правители Запада – принцы Кардолана, Арнора и Рудаура, но они, как и их княжества, были стерты с лица Арды временем и Северной Войной.

Ночь. Тракт. Храп. Всё как обычно: легкий ночной ветерок, от которого часовые, спящие стоя иногда поеживаются, прекрасный запах ночных цветов, произрастающих за городской стеной на раскинувшихся во все стороны лугах, приглушенные крики завсегдатаев питейных заведений. Главная, и самая популярная, таверна в Бри называлась «Гарцующий Пони». Здесь останавливались на ночлег путники со всех концов мира, нередко выступали артисты и менестрели, а также устраивались праздничные фестивали Трактирной Лиги (странной гильдии гномов Эред-Луина, ставящих превыше всего пристрастие к элю и изучение приготовление разных сортов такового).

Стук. Со стороны тракта слышен размеренный стук. Западные Ворота были вторыми по значимости. Совсем рядом со входом располагались городские конюшни. Брийцы любили лошадей. Трепетное отношение к ним привили всё те же арнорские предки, ну и переселенцы с юго-востока, конечно.

Ночную гармонию с поразительной, зловещей ритмичностью прерывал стук по брусчатке. Сонные часовые неохотно приоткрывают глаза. На подобные звуки у них была сверхъестественная чуйка. И вот, погрузившиеся в прекрасный мир мечтаний стражники, встрепенулись и завертели затекшими от неудобной позы головами. В приплюснутых шлемах-блюдцах они выглядели более чем забавно. Брийцы любили забавляться; песни, пляски стали неотъемлемой частью их культуры. Но в данный конкретный момент дежурящим у дверей было не до забав. Протерев глаза, они открыли маленькое смотровое окошко в больших городских вратах. Их, окошек, было несколько: на высоте двух футов, четырех и шести. Такое внушительное количество себя оправдывало. В Бри обитали не только люди - приезжие гномы и хоббиты (последние вовсе жили по соседству) частенько посещали его, участвовали в празднествах, ярмарках и торговали всякими разностями.

На лицах разбуженных стражей читалось недоумение. Хлопая невидящими глазами, они пытались выследить на холодной, освещенной луной дороге незваного гостя, но зрение их подводило. Кто-то чертыхнулся. По спине Тонкого пробежали мурашки. Стук прекратился. Толстый фыркнул и, переваливаясь с одной ноги на другую, бренча старыми отцовскими латными набедренниками, проржавевшими до дыр, уперся в правую створку и сдвинул её с места. Он выглянул из полуоткрытых ворот и прищурился. Вперед во тьму уходила ровная лента Зеленого Тракта, на которой не было ни единой души. Толстый недовольно хмыкнул, неуклюже повернулся и уже сделал было шаг назад, как почувствовал на плече у себя чью-то руку.

- Позволите? –

Застывший от неожиданности стражник не двигался, его глаза тупо округлились и теперь смотрели в никуда. Тонкий осторожно вылез из-за молчаливой деревянной створки, как провинившийся хулиган. За спиной его товарища стояла мрачная фигура, которая была на голову выше пухлого хранителя порядка. Толстый аккуратно развернулся, смахивая холодную длань с плеча, и мученически сжал губы. В лопатке что-то защемило.

- А куда-с вы направляете-с? –

Тонкий опрометчиво выдал себя и даже покраснел от осознания того. Черная фигура дрогнула, повернула голову, скрытую под глубоким капюшоном. В руках у ночного гостя был гнутый длинный посох, казалось было сделанный из замысловатой коряги, на который он грузно опирался.

- Вы в «Пони», д-да? Так.. Эта… У..

Щуплый часовой не договорил, его голос сорвался на писк, а сам он дернулся от напряжения и скрылся за створкой, как трусливая мышка. Путник молчал, теперь его взгляд опустился на второго. Толстый растерянно смотрел на сжавшуюся на посохе руку. О Валар, он мог поклясться, что видел редко замотанные грязной тряпицей костлявые пальцы. Волосы стража зашевелились под плотно сидящим шлемом, он нерешительно попятился назад, но уперся в городские ворота.

- С… С вами всё хорошо? –

На лбу Пухлого выступил холодный пот. Дрожащей рукой он потянулся к тому месту, где должны были быть ножны с мечом, но… Но что-то стесняло его движение. То ли затянутые ремни, то ли мышечный спазм.

- Премного благодарствую, в таком случае.

Голос незнакомца зазвенел в ушах часовых двоякой мелодией ужаса. Он сдвинулся с места, длинный грязный балахон легко колыхнулся, а Луна осветила внутреннюю робу, представляющую собой рваные серые одежды. Толстый вжался в косяк, врезанный в большие деревянные ворота, и громко сглотнул, не спуская ошалевшего взгляда с зловещего странника. Ножны часового пустовали. То ли меч он забыл после очередной кружки эля в своей будке, то ли Тонкий опять неудачно пошутил. А тем временем посох снова застучал по камню, монотонно и уныло, как колокол на похоронах власть имущих.

- По… Постойте! Вам сюда нельзя! – коротко крикнул-всхлипнул Толстый, отошедший от странного наваждения.

Черная фигура остановилась. На узкой темной улице Бри она почти расплывалась в ночном сумраке. Путник повернул голову и во тьме яркими всполохами сверкнули его алые глаза.

Толстый тяжело вздохнул и вместо того, чтобы преследовать нарушителя, побрел обратно в будку сторожа, минуя спрятавшегося за оружейной стойкой Тонкого. Пухлый шел спокойно и уверенно, точно позабыв о каком-то там незнакомце с костлявой рукой, от чего Щуплому становилось ещё страшнее.

Загадочного странника и след простыл. На восходящей в гору городской улице не было видно никаких движений, что уж говорить о силуэте. Видимо странный гость свернул на одну из улочек и его совсем не интересовал «Гарцующий Пони», как думали недалекие блюстители порядка, люди играющие в песочнице, способные только пересчитывать песчинки и строить из них что-то напоминающее реальные образы.

С этого всё началось, - с песчинки. Как с маленького камушка начинается лавина, так сейчас с загадочного ночного гостя начинается история долгого противостояния. Могли ли охваченные дремой стражники знать, что совсем скоро их ждет смерть, что они впустили в город зло? Мог ли Толстый догадываться, что его сын захлебнется собственной кровью от удара однажды встретившегося черного странника? Нет. Люди не замечают малого, забывают детали, не видят знаков и символов, что подносит им судьба, и даже если прозрение снисходит на них, то слишком поздно, чтобы противостоять безжалостному року.

***

Из семи советников, как и полагал Ронодор, пятеро уперлись лбами в дверную раму, а двое не смогли до нее даже дойти. Он устало вздохнул и стер пот со лба. Сидящие рядом за столом мирно кимарили над опустошенными кружками, утратив всякую возможность здраво мыслить после второго захода. «Гарцующий Пони» по утрам представлял из себя вымершую гостиницу, коридоры и залы которой пустовали и были погружены в практически идеальную тишину, прерываемую редким храпом постоятельцев, окончивших вчерашний день под столами и скамьями в пьяном угаре. Жестом не лишенным какой-то внутренней грации карлик стряхнул большим пальцем прилипшую к фаланге крошку и в очередной раз глубоко вздохнул. Эль слишком быстро выветривался из головы полурослика, возвращая его в серый, лишенный смысла и радости мир. Ронодор Каноквэн был из того сорта хоббитов, который нельзя было охарактеризовать как «спокойный». К его заднице постоянно прицеплялись, как репей, самые разные приключения, начиная с мелкого произвольного хулиганства, заканчивая «не в том месте, не в то время». Будучи странствующим менестрелем (по крайней мере так полурослик себя называл), ему посчастливилось побывать в различных переделках.

Ронодор был уверен, что насчет него у командира есть отдельное распоряжение. Однако после того, как большая часть собратьев по оружию утопила разум в кружке с элем, хоббит начал сомневаться. Нет, он был большим любителем выпить, и даже сейчас вспоминал побитый накануне рекорд. Три кружки эля! Три кружки эля он выпил быстрее, чем этот волосатый гном, распластавший где-то около камина, вперемешку с дорожными сумками. Эх… Гном. В последнее время, они навевали на полурослика грусть. Боль от недавней утраты была ещё слишком свежа. Каноквэн сжал кулак и поднял голову. Капюшон бесшумно спал, во влажных глазах блеснули угасающие искры камина. Гринлин Чернобород был для Ронодора не только другом, прикрывающим спину от любой напасти, но и наставником, обучившим барда многим боевым хитростям и уловкам. Хитрости и уловки? Хах. Они редко помогали полурослику, но он помнил каждый совет безвозмездно данный ему мудрым гномом. Даже сейчас он слышал звучащий в голове хриплый голос. «Дуринова борода! Это не пенек, а наковальня Аулэ, туды её… Никогда не бей в лоб, лучше бить в нос… Никогда не покупайся на внешность, парень, ведь под платьем могут быть яблоки… Музыка – это когда что-то мелодично шарманит под хорошую выпивку!»

Ронодор встал на ноги. На шее тихо звякнула золотая цепь толщиной в палец, на которой, скрываясь под просторной рубахой, висел крупный золотой диск с рубиновым изображением огня в самом центре, вокруг которого волнами расходились загадочные надписи на неизвестном обывателю языке.

Поморщившись, хоббит вытащил из-под битых тарелок запачканные жиром фиолетовые перчатки из отменной кожи, которые как можно скорее надо было отстирать. Ронодор не мог жить без перчаток, ведь ему нужно «чувствовать струны». Маленькими шажочками он приблизился к стене, возле которой лежало его единственное сокровище – старая лютня, которая бы дала фору большинству новоделов. Хоббит аккуратно подхватил её за шейку и, любовно осмотрев, смахнул осевший слой пыли, который увидеть простому смертному было не дано.

Он выглянул в окно, в малюсенькое деревянное окошко, стекло в котором было далеко от тех произведений искусства, к которым невысоклик привык.

- Солнце уже должно было взойти…

Взвизгнула сталь, коротко взвихрился фиолетовый плащик и сверкнули в полумраке глаза.

- А это ты. Я уже каждого шороха боюсь, - в третий раз за последние полчаса вздохнул менестрель и опустил оголенное остриё кинжала. – Проходи, Мандорас. Располагайся!

Ронодор по-хозяйски махнул рукой, приглашая гостя к опустошенному столу, забитого пожалуй только пустыми кружками.

По белесому лицу эльфа прошлась подобно волне легкая улыбка. Мандорас был высоким, статным, классическим представителем своей величественной расы. Острые уши, глубокие, слегка остекленевшие от терзающего бессмертия глаза и длинные волосы темно-коричневого цвета. За спиной у перворожденного виднелась дуга лука – тетиву хоббит, при всем желании, в сумраке не разглядел бы, особенно эльфийскую.

- Разбойников больше видно, да?

Ронодор никогда не понимал странных ироний, читающихся в голосе Мандораса, этот раз был не исключением. Хоббит пожал плечами и от нечего делать перевернул пару жестяных кружек, разбросанных по столешнице.

- Нет. Коршун и его шайка больше не объявлялись. Да и с чего бы? Всё кончилось.

Коршун. Это прозвище вызывало в полурослике бурю эмоций, еле подавляемую мерами приличия и профессиональной этики.

- Хорошенько мы потрепали их, не правда ли? Впрочем, что было, то прошло.

Мандорас скинул с себя походную котомку, не спуская внимательного взгляда с тусклого окна, а точнее того, что за ним творилось.

- Опять одно и то же… - недовольно протянул Каноквэн, пытающийся вылить оставшиеся капли прокисшего эля себе в рот. – Погода. Погода не меняется уже много дней. Не к добру это.

Эльф не ответил, он молча продолжил разоружаться: снял подобие зеленоватой жилетки, под которой скрывался ремешок с ножами, отстегнул ножны и отставил в сторону лук.

- Эм-м. Возникли какие-то проблемы? Ну или там…

Мандорас мимолетно глянул на хоббита, он ответил лишь спустя минуту, когда на свободную часть стола лег последний гнутый нож.

- На дорогах нынче не спокойно, мой друг. Не мне тебе рассказывать. На пути из Имладриса прямо на тракте мне встретилась разбитая повозка. Нет, разбитая не просто неудачным стечением обстоятельств. Разбитая кем-то…. Разбитая намеренно.

Ронодор поежился.

- Орки так далеко зашли?

- Они шастают по всему Эриадору и мало кого это тревожит.

- М-м-м, - немногословно протянул хоббит. – Как Она?

Комната погрузилась в неожиданное молчание, даже полухрап, доносящийся из-под стола подозрительно утих.

- Ей слишком больно, но она справится, должна справиться.

Хоббит больше не затрагивал болезненную для эльфа тему. Он потупил взгляд и уткнулся в кружку.

Наконец Мандорас рухнул на соседний, по счастливой случайности свободный, стул и расслабленно потянулся, но, разумеется, не так, как это делают люди, - более сдержанно и аккуратно, чтобы не разрушить ту ауру таинственного величия, окутывающую каждого представителя перворожденных. Ронодора всегда забавляли и, в то же время, удивляли эльфы. Бессмертные создания, проживающие сотни и тысячи людских жизней. Им дано видеть больше, чем кому-либо из человеческого рода, что уж говорить о хоббитах. Но они, прожившие куда больше на этом свете, были чужими для него, - для этого света.

- Если завтра ещё Орден будет существовать, она обязательно найдет себе место, - проговорил эльф, прислонившись к спинке стула. Из-под расстегнутой до груди куртки сияла точно такая же золотая цепь с точно таким же, как и у хоббита, кругляшом.

- Орден существовал до нас и будет существовать после, - поджав губы, сказал бард, примостившись на хлипкую табуреточку, с которой он предварительно скинул чью-то котомку. – Хотя я конечно не уверен… С такими то Хранителями…

Ронодор в первый раз за утро улыбнулся, покосившись на спящих в разных позах членов Ордена, по большому счету ничем не отличающихся по их нынешнему виду от обычных пьянчуг.

- Они все воины, готовые положить жизнь за идею. Это дорогого стоит, Рон, - Мандорас облакотился на стол и посмотрел на зазевавшегося хоббита.

- Орден Тайного Пламени сильно пострадал от этих кровопролитий, Ман, - после секундного промедления отозвался полурослик

- Нортикулус Черный Коршун был повержен, побежден, втоптан в грязь. И знаешь чья это заслуга?

- Зачем считать заслуги, когда промахов больше? Да, Бонакар молодец. Такой молодой, но оказался крепышом. Всадил гаду копьё по самое не балуй! Но…

- Мне горько за потерянных братьев не меньше твоего, но нужно жить дальше…. Ей, мне, тебе, всему Ордену в целом пора принять курс на лучшее будущее. – Мандорас задумчиво провел пальцем по ободу кружки. – Только вот каким оно будет – не ясно, это лучшее будущее.

- Судя по всему, дождливым.

- Это не обычные облака.

Ронодор вопросительно глянул на эльфа. Тот пристально смотрел куда-то за неровную стеклянную гладь, будто мог разглядеть капли воды, составляющие белые клубы.

- Не удивлюсь, если в Бри засел очередной паразит, пришедший на смену Коршуну.

Хоббит снова не понял странной иронии и снова в ответ пожал плечами. Его мысли вновь отлетели далеко, будто подхваченные пьяной дремой. Он думал об Ордене, частью которого был большую часть своей жизни. Об Ордене, ставшим его новым домом, о тех людях, эльфах и гномах, ставшими его новыми друзьями, некоторых из которых теперь он оплакивал. Ронодор сбежал от всего остального мира, чтобы прийти в мир куда более большой, чем он мог себе вообразить. О чем мечтает рядовой хоббит? О чашечке чая за завтраком, вкусном сыре и уютной норке под живописным холмом, о вскопанной грядке и цветочках, растущих под окнами. Этим ограничивался мир обычных полуросликов Шира, которым большего было и не надо для полного счастья. Но ему, Ронодору, открылось нечто иное. Взамен он получил то, чего представители его расы боялись больше всего – нежданные приключения, схватки на мечах, кровожадные враги, окропленные кровью сокровища. Жизнь дала ему шанс попробовать что-то новое. Хоббит попробовал. И больше не мог оторваться, даже если бы захотел. Его нынешнюю жизнь больше нелья назвать простым существованием, он часть великой силы, которой обычный зевака никогда не увидит. Орден – не сборище рыцарей или поборников добра. Это великая тайна, подобная тяжелой древней книге, и её не следует читать неподготовленным, непосвященным людям.

- При всем моем уважении, мне кажется, что это просто плохой период… Период в Ордене, период в погоде. Ну там… Ты понял.

Мандорас слабо усмехнулся.

- Эх, Ронодор, я так надеюсь, что ты прав, что это причина всему. Всего лишь плохой день, плохая неделя, плохой месяц, плохой год.

Хоббит состроил бывшему Магистру рожицу, а затем сонно и широко зевнул, чуть не свалившись с табуретки. Да-да, Мандорас был Магистром, по крайней мере когда-то давно. Ронодор прекрасно помнил тот час, когда ему вручали Амулет Хранителя, как хлопали стоявшие полукругом Магистры, как улыбались и смотрели на невысоклика мудрые эльфы и отважные люди, в руки которых была вверена власть над всем Орденом. Среди них был Мандорас. Хоббит помнил его молодые, сверкающие кристальные глаза, которые впоследствии потемнели и потускнели от множества событий, произошедших после. Орден захлестнул кризис власти, он погрузился в хаос, а затем и вовсе перестал существовать на короткое время. Тогда эльф и лишился своего титула, потом его уже не восстановили, ссылаясь то на одни, то на другие проступки. Мандорас отличался от остальных особой импульсивностью, которую так не любили в Магистрате, его новаторство и предложения всегда шли вразрез с возможностями Ордена.

- Как дела в Ост-Мауре? –

Ронодор молчаливо разглядывал истончившуюся подошву сапогов.

- Все так же, Ман. Хотя нет… Бах-тыква так расплодилась и созрела, что уже угрожает беседке. Если эта зараза взорвется, то от эльфийской архитектуры ничего не останется.

Ост-Маур. Это слово ассоциировалось с самым безопасным местом во всем Средиземье – с Обителью Ордена Тайного Пламени, с затерянным среди таинственных лесов замком, ещё западнее Шира. Там под пологом древних чар обитали Хранители. Но это назначение цитадели было вторичным. В первую очередь она была построена для сохранения старинных реликвий, тайных знаний и могущественных артефактов. Будучи своеобразным сейфом, Ост-Маур требовал всех возможных мер по охране, ни одна книга, ни один талисман, ни один меч из секретной коллекции Ордена не должны исчезнуть из хранилища, ведь в руках зла даже обычный даже самый безобидный предмет мог превратиться в орудие.

- А что Инголуин?

- Я бы сказал «все так же», но не хочу повторяться. Он в своём репертуаре. Бродит по залам, что-то высматривает, медитирует, листает многостраничные тома. Ничего не изменилось. Интересно, все прорицатели такие? – сказал Ронодор, качаясь на задней паре ножек табуретки.

- Его сложно понять, но мы многим обязаны ему и его пророчествам. Мы не полегли все на брийской площади в тот день только из-за того, что Инголуин вовремя нас остановил. Мы вызволили Её только благодаря его видению. Мне кажется, что порой его все таки можно потерпеть, - Мандорас улыбнулся краешком губ, Ронодор ответил ему тем же жестом.

- Ты прав. Коршун оступился, мы вовремя отрубили голову змее… Все путем, только вот…

- Змее? – эльф настороженно перебил барда. – Нет. Змея ещё жива и даже ползает мирно себе в траве. Дуруин Кобра, этот трус сбежал в тот день, сбежал когда увидел как подгорели крылышки Коршуна, его пятки так и сверкали на горизонте. Но, как ты помнишь, он оказался не единственным, кому удалось сбежать, так ведь? –

Ронодор озадаченно причмокнул.

- Ну да отряд отпустил кое-кого. Одну девушку… Ну как её там. Эльфийку! Вот. Норнис. У меня всегда путаются имена, начинающиеся на «Нор».

- Я слышал о ней от Малродира…

- Всюду таскалась за Коршуном, пока его не прихлопнули, - хоббит вовремя хлопнул в ладоши. Мандорас от неожиданности дернулся, чем вызвал короткий смешок со стороны барда.

Эльф мотнул головой и скрестил руки на груди, уперевшись осуждающим взглядом в полурослика с хулиганскими наклонностями.

- Развлекаетесь, да? –

Этот вопрос поставил в тупик и Ронодора, и Мандораса, ведь ни одному из них не принадлежали эти слова. Они синхронно повернулись на звук, распахнув глаза.

- Доброе утро, Милиэн! – на лице менестреля выступила добрая улыбка.

Девушка в темно-зеленом плаще осторожно протиснулась в дверной проем. Наскоро напяленная мужская рубашка на несколько размеров больше нужного, перетянутая широким поясом, странного вида штаны и дорожные сапоги неопределенного цвета удивительно сочетались в её противоречивом образе

- Всё понятно! Чего уж тут, - Хранительница пихнула разлегшегося на половину комнаты рыцаря Священного Огня, представляющего из себя сейчас совокупность частей тела, укрытых измазанными в каком-то дерьме лохмотьями.

- Может быть сходить за элем? –

Этот вопрос Ронодора был скорее риторическим, но Милиэн считала иначе.

- Мне кажется, что им уже хватит, а тебе так уж точно, после вчерашних плясок верхом на свинье, которую ты каким-то чудом затащил с улицы внутрь таверны! –

Хоббит вытянул губки трубочкой и страдальчески завыл, прикрыв глаза и уткнувшись лицом в ладони.

- Вам бы сейчас чаю, господин хоббит. И желательно самого крепкого, - подметила девушка, наконец добравшаяся до скамьи.

- Какие у нас планы? –

- Не знаю, Ман. Думаю, что в скором времени можно сниматься с якоря и возвращаться в Ост-Маура, - приглушенно протянул полурослик.

- Оно и правильно! Погода – дрянь. Только для плясок на бочках с пивом годится! – захихикала Милиэн, перехватывая волосы недлинным шнурком.

- Да перестань ты! Я ничего такого не помню.

- Значит содержимое бочек было отменным!

Ронодор надулся и последовал примеру Мандораса, сложив руки на груди.

- Ладно, ладно. Не обижайся. И все же нам тут больше нечего делать… Вот, бедняга Треоверд уже даже насажал себе в щеку не один десяток заноз, - Милиэн глянула на развалившуюся посреди комнаты дылду.

Мандорас громко откупорил флягу и отпил прозрачное содержимое с каким-то душистым, травяным ароматом, привлекшим внимание хоббита и разговорчивой девушки. Потом эльф ещё долго доказывал под звонкий смех Милиэн, что это не вино и не настойка, а всего лишь травяной сбор. Под звуки начинающегося дня проснулся бедняга Треоверд, а за ним подстольный гном, странный тип в углу и другие Хранители. И все снова завертелось, закрутилось…

 

***

Площадь Бри. Ночь. Свечи в фонарях уже начали затухать. Толку от них и так было немного, но теперь на улице стало совсем темно. Здесь, на каменной площадке располагались шатры и навесы готовящейся ярмарки. Близился очередной базарный день и торговцы уже занялись приготовлениями. Было холодно. До зимы ещё далеко, а город уже погрузился в ледяной мороз, словно Морозная Царица мановением руки перенаправила Северные Ветры. Горожане уже давно разбежались по своим лачужкам, избушкам, домикам и жилищам. Они спешно захлопывали окна, чтобы не выпустить наружу драгоценное тепло, накопленное под вечер дымящимися печками и каминчиками. Сопливые крестьянки кутались в пледы, дети устраивались около очага, а уставшие от работы мужики давно уже храпели там, где им посчастливилось. Было холодно и промозгло, ломило кости и выворачивало суставы.

Про такую погоду говорят, что даже безумец из дома не выбежит. И всё же нашелся один. Точнее одна. Это была женщина, невысокого роста, закутанная в какое-то отдаленное подобие фиолетовой походной мантии, но слишком тонкой, чтобы вынести ледяное дыхание Севера. На ногах у неё красовались не местного производства сапожки под цвет остальной одежды с небольшим каблуком с металлическими набойками, цокот которых разлетался по площади, стоило девушке только появиться.

Она шла прямо на площадь, огибая большущий Фонтан Вепрей, занимающий добрую треть всей площади, который кстати даже слегка покрылся инеем. Количество статуй этих мощных, но не слишком эстетичных животных, не поддавалось исчислению в таком мраке, да и не за чем было это считать промерзшей насквозь заблудшей среди улиц города девушке, хотя на бродягу она похожа не была.

Подгоняемая ветром, хлыстающим её по спине, незнакомка прошагала к шатрам, миновала несколько палаточек и остановилась, оглядываясь по сторонам в поисках кого-то. Кто-то очень сильно ждал её, иначе почему она стоит сейчас, несмотря на озноб, колотящий её с ног до головы. Руки в бархатных перчатках дрожат, удерживая в мертвой хватке какой-то предмет, точно великую ценность. О, Валар… Душка, что заставило тебя выйти на улицу?

Из тьмы выныривает рука, цепкие пальцы которой смыкаются на предмете, ухватившись за его верхний край. Ночная странница переступает с одной ноги на другую, всячески пытаясь противостоять поднявшемуся ветру.

- Я принесла вам её, господин. Всё как и желали. Она в точности такая, как вы и говорили, - сквозь стучащие зубы доносится слабый пробивающийся голос.

- Ты как всегда неотразима, милая, - доносится до заостренных ушек четкий ответ, слова, не уносимые ветром. Возле девушки застыла серо-черная фигура в длинном, до самой земли, балахоне. Черный опирался на посох всем своим весом, будто иначе просто не мог устоять. Подолы его рваного плаща развевались на ветру, бились как в агонии змеи.

- …неотразима и безукоризненно исполнительна. Ты чудо, Вирнис, - сладкий, приторный голос, от которого морозная боль поутихла внезапно сменился хриплым, гнусавым тоном.

Он смотрел на неё, а когда наконец отпустил – то эльфийка вздохнула спокойно и даже чуть пошатнулась, словно избавившись от невидимых оков.

- Она совершенство. Так ведь? Посмотри на неё, Вирнис. Посмотри… Даже эта темная ночь не может умалить этот манящий золотой блеск.

В руках незнакомец держал чашу – кубок с вставленными в стенки крупными красными камнями – рубинами.

- Я уже успела оценить его красоту, - коротко процедила девушка, примешав к словам слишком много хамства, чтобы этого не заметил её собеседник.

Но он не заметил. Он был увлечен потрясающими воображение полированными изгибами драгоценного сосуда.

- Чем я ещё могу быть полезна, господин? –

Господин в черном неестественно резко повернул голову, отчего у Вирнис пробежала по спине волна неприятных мурашек. Его алые взгляд снова пал на неё, приковывая к месту сильнее, чем цепи заключенных

- Полезна? Ты и так многое сделала для меня, Вирнис. За все эти годы… За все эти столетия ты была так доброжелательна ко мне. Ах как жаль, что это не взаимно…

В глазах эльфийки заиграло непонимание, перемежаясь с затаившимся в недрах криком.

- Нет, нет, совсем не взаимно… - покачал головой зловещий незнакомец. - Но, тем не менее, мы связаны с тобой, Вирнис, связаны крепкой связью… Ты мой щеночек на поводке. Маленький, беспомощный комочек шерсти, от которого на губах возникает улыбка. Верный и преданный щеночек. Ах как это прекрасно, не находишь?

Вирнис не могла пошевелиться. Только на стеклянных глазах проступали слезы, она пыталась их сдержать, но не могла. Не могла пошевелить рукой, которая то ли отмерзла, то ли отнялась по какой-то неведомой ей причине.

- Не плачь, Вирнис. Это пройдет. Всё проходит, - голос хозяина звучал сладко и упоительно, но она не верила ему. Никогда. – Посмотри на этот город, моя милая. Посмотри на него! Таким ты его видишь последнюю ночь. Да-да.

Господин в черном поднял на уровень глаз золотой кубок.

- Он будет моим, Вирнис. Только для этого нужно немножко жертвенности. Самую малость…

Хозяин подступил ближе. Эльфийка попыталась отвернуться, но мышцы головы окоченели и отказывали. В нос вступил запах смерти, запах гнили и разложения. Перед лицом что-то мелькнуло. Что-то твердое ударило по носу. Из глаз покатились слезы, смешанные с искрами боли, отдававшейся неимоверным страданием в недрах сознания. Но Вирнис молчала, только согнулась, раскрыв рот в немом крике, оголив ряд белых ровных зубов. Из разбитого эльфийского носика струилась горячая живая кровь, капля за каплей наполнявшая донышко золотого кубка с красными рубинами.

- Потерпи. Тебе ведь не жаль? Сколько крови в тебе ещё осталось, между прочим? Вы, эльфы, весьма ограничены в этом плане, что меня огорчает. Прости меня, милая. Но путь всегда начинается с первого шага…

Господин в черном отвел взгляд, поболтав чашей в воздухе, точно перемешивая зелье.. Вирнис упала на холодную землю, протяжно застонав, сложив ладони около кровоточащего, распухшего носа, который был, вероятнее, сломан.

- Но первый шаг – на то и первый шаг, чтобы не быть последним. Ведь если бы он был последним, то называть его первым не было бы смысла, верно? Вставай, Вирнис. Тебя уже заждались в «Пони». Отдохни, чтобы завтра продолжить нашу миссию.

Скорчившаяся от боли девушка подобрала ноги, собрав на мантию-платье всю уличную грязь, махнула перед собой рукой в бардовой перчатке, пытаясь нащупать опору, но не нашла, и через силу, со второй попытки поднялась.

- Прекрасно, Вирнис. А ты говорила мне, что станешь обузой… - хозяин склонил голову набок. Наверное он улыбался. Но эльфийка не видела ни лица, ни даже самого силуэта, она ковыляла прочь, не оборачиваясь, чтобы вновь не пасть на колени. Она всем сердцем ненавидела этого человека. Хотя был ли он им? Нет, конечно же нет. Люди бывают разными, но этот не принадлежал ни к одному подвиду. Вирнис больше всего на свете желала всадить меч ему под ребра, но каждый раз лишь молча утирала слезы и сопли, безоговорочно приступая к новому заданию.

Голова кружилась, в ней словно били колокола, ноги путались, из полуоткрытого рта на одежду капала кровавая слюна, скрашивая бордовую накидку грязно-алым. Все тело ломило, руки и ноги отказывались подчиняться. Было больно. Больно и страшно, ведь Вирнис знала, что завтра она выплеснет всю свою ярость и гнев. Но не на ненавистного тирана, а на цели, которые он укажет, -на невинных людей, которых выберет из толпы, чтобы потом скомандовать фас, коварный убийца. Убийца. Было больно. Мучительно больно и страшно. Холод, ветер и алые отблески крови. Прокуратор.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.