Созидание разрушению.

В статье про диктатуру революционного класса и уловку-22 мы говорили о том, что призывающие «свернуть шею диктатору» не дают рецепта «новой жизни», предлагая, учится «дышать заново» после того как пыль уляжется, таков в общих чертах их план. Хотя думаю подобные предложения с огромной натяжкой можно назвать «планом», даже «хотя бы каким-то», потому что, если «план» отсутствует сейчас, то с чего вдруг после того, как «шея диктатору будет сломлена», он чудесным образом появится, причем такой, что удовлетворит интересы всех без исключения?

Мой пример с сигаретами не всем пришелся по вкусу, ну что же, для таких гурманов, у меня есть другой пример, это научно-технический прогресс, вернее, аналогия с ним.

Вот ответьте себе на вопрос, как развивается научно-технический прогресс?

Научно-технический прогресс в ходе своего движения развивается по следующему пути:

Люди осознают проблему, обдумывают варианты решений, пробуют реализовать их на практике, анализируют ошибки, пробуют снова и снова, до тех пор пока не станет окончательно очевидным тот или иной результат. Это длительный процесс сопровождающийся теоретическими и практическими тупиками, ошибочными гипотезами, проваленными экспериментами, и тд, и тп.

На бытовом уровне аналогия с прогрессом выглядит еще более проще, например, вы продолжаете пользоваться старой техникой фотографии, пленкой, до тех пор, пока не появляется и не доказывает свои преимущества другая техника, цифра.

Само собой всегда находятся и те, кто продолжает пользоваться «устаревшей» техникой. Да, в настоящем случае, это дело вкуса.

Но я хочу сказать, что простой отказ от пленочного фотоаппарата или решение «собрать и сжечь все пленочные фотоаппараты», навряд ли приблизят вас к цифровому фотоаппарату.

Как вы себе это представляете? Население Земли в одном едином порыве уничтожает пленочную фотоаппаратуру, а затем все пользуются услугами художников, до тех пор, пока не запущены в обиход цифровые фотоаппараты, так что ли?

Кажется, какие-либо рассуждения в алогичности таких стратегий попросту излишни.

В противовес сомнительности критикуемой модели мы пробуем внести предложение, строить свою борьбу не на конденсации ненависти к чему либо, а путем формирования альтернативы объекту ненависти.

Да, именно так. Мы не первые и не последние, но, считаем предпочтительным Созидание разрушению.

Конечно, такая форма не подходит всем, и, естественно никому не навязывается. Это предложение скорее адресовано тем, кто не верит в возможность установления Анархии насильственным путем, но при этом все же, его одолевает это жгучее чувство несправедливости, что всем нам не чуждо.

Но, что же, может произойти, когда массы абсолютно инертны, просвещение практически презирается, а вертикаль власти плотно срослась с капиталом?

На этом моменте, мне необходимо сделать отступление, указав, что описываемый ниже один из вариантов развития событий в будущем являются моей личной точкой зрения, позиция КВП имеет отличия от моей.

Итак, лично я считаю: есть все основания предполагать, что свобода достанется нам скорее не благодаря нашей борьбе, а вопреки ей. Конечно под борьбой, я понимаю, те ее формы, что доминируют в настоящее время, то есть, приобретем мы свободу не благодаря всему этому натиску и насилию в столкновениях на улицах или митингах, а вопреки этому, или если Вам так удобнее, можно сказать, что практически независимо от этого. Другими словами, такой результат как «достижение состояния свободы», по моему мнению, будет, как минимум, в большей степени связан с решением господ, освободить нас, нежели с нашим желанием освободиться.

Здесь не идет речь, о волшебным образом, подобревших диктаторах или переставших жаждать выгоды капиталистах, нет, как раз напротив, освобождение, - следствие погони за выгодой, следствие экономической конъектуры.

Именно экономические причины побудят господствующий класс к таким решениям.

Так или иначе, а социальный аспект государственного устройства ложиться тяжелым бременем на бюджеты государств, как когда-то обеспечение раба или крестьянина, например, жильем или одеждой, ложилось тяжелым бременем на бюджет рабовладельца.

Дать нам свободу станет выгоднее для господ, нежели продолжать содержать нас.

Необходимо понимать, что это будет именоваться «свободой» только с нашего ракурса, но с их точки зрения это будет лишь избавление от обязанностей по отношению к нам. В первую очередь от обязанностей социального характера, таких как: страхование, пенсии, льготы для людей с ограничениями жизнедеятельности, охрана общественного порядка и прочее.

На самом деле предпосылки имеются уже сейчас, и мы их отмечали в статье про революционный класс и уловку-22, это все пополняющийся список сфер влияния, которые государство было вынуждено демонополизировать, а некоторые и вовсе покинуть.

С другой стороны, например, пенсионная система доказала свою нежизнеспособность и ошибочность, тогда как, она, сама по себе является одной из фундаментальных основ государственного устройства. То есть такие системы, как пенсионная, наполняют государственное устройство смыслом и рациональностью, воплощают суть государственного строительства, тогда как, крах пенсионной системы, как социального аспекта государства, ставит «ребром» вопрос о смысле дальнейшего существования государства

Этимологически государство все меньше и меньше соответствует первоначальному замыслу, в связи с чем, окончательный отказ от социального аспекта не выглядит таким уж невероятным.

Судя по всему, это решение будет таким же неожиданным для современных угнетенных классов, как в свое время освобождение стало «громом среди ясного неба» для рабов и крепостных крестьян. Естественно найдется огромная масса и тех людей, кто попробует реанимировать аппарат принуждения, «побежит к хозяину с поводком и намордником».

И я не виню этих людей, так как осознаю, что это могут быть пожилые люди, которые прожили всю жизнь, они привыкли так жить, их не переучить. И много кто еще кроме них.

Вспомните пожилых людей и пенсионеров когда рухнул СССР? Или инвалидов. Ну как? Все еще думаете, что дурачки побегут?

Уровень реакционных настроений людей относительно освобождения от государства будет обратно пропорционален уровню развития горизонталей, другими словами, чем меньше будут развиты горизонтали, - сферы, где люди взаимодействуют без прокладок, то есть без посредников вроде государства или крупного капитала, тем на более высоком уровне будут настроения к возврату в клетку нормативно-правовых актов.

Отсутствие альтернативы государству на уровне рефлекса пробудет позывы в обществе на обратное закрепощение, возможно, это будет просто более скрытая форма иерархии, чем предыдущая, лишь частично повторяющая контуры государственного устройства.

Таким образом, подводя итог, я бы хотел заключить следующее:

При любом сценарии разворота событий отсутствие работоспособных горизонталей, равно как и отсутствие опыта в таком строительстве, гарантирует отсутствие освобождения от господ.

На основании изложенного, рациональным направлением борьбы мо моему мнению является не разрушение существующего строя, а созидание жизни вне государственной вертикали.

Так как именно созидание этой самой жизни вне вертикали, то есть поиск, апробирование и внедрение горизонталей дает необходимый опыт, а, что самое главное, при развитии событий, что эволюционным, что революционным путями, горизонталь, и в первом, и во втором случае может выступает как первооснова к новому миру, как первообраз нового общества.

«Анархия. Экономика. Монополия»

Часто приходится слышать о том, что анархические принципы построения общества не способствуют разрушению монополий, еще чаще сталкиваешься с мнениями, что анархическое общество имеет достаточный потенциал для самостоятельного культивирования собственных монополий, и совсем не приходится слышать о том, что монополии могут быть полезны обществу.

Считаю необходимым начать разбор настоящей темы с того, что выяснить, что же такое монополия, что мы знаем о ней, есть ли на ее орбите круг заблуждений?

Итак, монополия, в распространенном ее понимании, - это структура, при которой на рынке отсутствует конкуренция и функционирует одно предприятие. К моему глубокому сожалению, я вынужден констатировать тот факт, что у большинства анархистов этим определением и заканчивается знание предмета, его свойств и функциональных возможностей, однако монополия, - более широкое структурное понятие, включающее в себя определение, что дано выше, но в тоже время, далеко выходящее за его рамки.

Чаще всего в различных статьях на пабликах или в журналах, в диалогах на форумах, либо в личных беседах, оппонирующие стороны указывает на наличие двух форм монополий, а именно, таких как монополии «закрытой» формы, иначе говоря, государственные, то есть основанные на законе, когда государственный аппарат санкционирует тому или иному лицу эксклюзивное положение, путем наложения законодательного запрета на доступ к рынку иных лиц, и вторая распространенная форма, - монополии «естественные», то есть основанные на владении уникальными, чаще всего природными ресурсами.

Обе формы монополии, по сути своей опираются на исключительное право, условно назовем его «право единственного».

Обе формы монополии очень сильно зависят от государственного аппарата, а именно, «закрытая» монополия в части сохранения своего статусного «права единственного» на рынке игрока, а «естественная» монополия, в части сохранения своего «права единственного» на владение и распоряжение уникальным ресурсом.

То есть, существование первой и второй формы монополии обусловлено государством.

Подчеркиваю, существование первой и второй формы монополии обусловлено государством, не капиталом, крупным или мелким, как утверждают многие, а именно, государством. Капитал, сам по себе, конечно, имеет возможность влиять на рынки, но не способен санкционировать «право единственного», это эксклюзивная функция государства, - это именно его «закрытая» монополия, монополия государства.

Подтверждение моих слов можно найти у Петра Алексеевича: «Существует ещё одно возражение на возможность людям договориться без начальника, по-видимому, более серьёзное. Нам могут сказать, что соглашение, объединившее железные дороги в Европе, о котором мы говорим, нельзя назвать вполне свободным, потому что крупные компании всегда навязывают свою волю мелким. Можно, например, указать на одну из богатых компаний, которая заставляет пассажиров, направляющихся из Парижа в Базель, ехать через Кёльн вместо Лейпцига или отправляет товары так, что им приходится делать круг в сто или двести вёрст (при больших расстояниях) ради выгоды могущественных акционеров; или же, наконец, прямо разоряет другие, второстепенные линии. В Соединённых Штатах как пассажирам, так и товарам приходилось иногда следовать самым невероятным маршрутом ради того, чтобы доллары попадали в карманы какого-нибудь Вандербильта.

Но ответ на это возражение — тот же самый. До тех пор, пока существует капитал, крупный капитал всегда будет подавлять мелкий. Однако следует помнить, что это угнетение происходит не только благодаря капиталу: в действительности крупные компании могут угнетать мелкие главным образом вследствие поддержки со стороны государства, создающего монополии в их пользу. Половина, если не две трети, власти крупного капитала состоит в настоящее время в его власти над правительствами, не только у нас в России, но и в Соединённых Штатах и Канаде. Маркс очень хорошо показал, как английское законодательство сделало всё возможное для того, чтобы разорить мелкое производство, довести до нищеты крестьянина и предоставить в распоряжение крупных промышленников целые армии бедняков, вынужденных работать за какую угодно плату. Совершенно тоже можно сказать и о законодательстве, касающемся железных дорог.

Стратегические линии, линии, получающие субсидии, линии, имеющие монополию перевозки международной корреспонденции, — всё было пущено в интересах крупных финансистов. Когда Ротшильд — которому должны все европейские государства — вкладывает свои капиталы в ту или другую железную дорогу, то его верноподданные — министры, короли и президенты республик — немедленно делают всё, чтобы доставить этой линии возможно большие барыши. Без этой прислуги Ротшильд потерял бы девять десятых своей силы». («Хлеб и воля», 1892 год)

Таким образом, еще раз повторюсь, что существование «закрытой» формы монополии обусловлено государством, что верным псом стоит на ее службе, поддерживая ее бренное существование на теле общества и которая рухнет вместе с санкционным аппаратом.

Дополнительно можно сделать вывод о том, что «закрытая» форма монополии не выгодна обществу, так как искусственно ограничивает возможности участников этого общества, следовательно, в условиях анархического устройства нет никаких предпосылок к ее образованию вне желания или необходимости самого общества, так как насильственное навязывание со стороны государства в таких условиях невозможно.

Хорошо, с этой формой монополии вроде бы внесли ясность.

И что дальше? Спросите Вы, где и в чем польза монополии?

И тут, пожалуй, мы перейдем к главному, это к вопросу, о некоторых полезных свойствах монополии, а кроме того, к третьей форме монополии, известной как «открытая» монополия.

В первую очередь, в вопросе о полезных свойствах монополии необходимо вернуться к той ее форме, что мы называем «естественной», и отдать ей должное в части организации рационального расходования ограниченных ресурсов, что она способна обеспечивать.

Например, присутствие «естественного» монополиста, с одной стороны может спровоцировать «трагедию антиобщин», но с другой стороны, при надлежащем контроле со стороны общества, присутствие «естественной» монополии может помочь избежать, как уже названной «трагедии антиобщин», так и другой трагедии, «трагедии общин», то есть, «естественная» монополия способна преградить безмерное потребление ограниченного жизнеобеспечивающего ресурса в личных целях, что, безусловно, в интересах общества.

Таким образом, «естественная» монополия может играть полезную роль в хозяйственной жизни общества при условии, что общество не будет занимать пассивную позицию, как в части контроля деятельности «естественной» монополии, так и в части поиска иных возможностей для отказа от главенствующей, жизнеобеспечивающей роли того ресурса на который распространяется монополия.

Как результат может сделать вывод, о том, что существование «естественной» монополии не обусловлено наличием или отсутствием государства, но в свою очередь, при анархичном устройстве «естественная» монополия может быть установлена обществом при наличии определенного интереса самого общества и его согласии на эту форму.

Далее, говоря о поиске иных возможностей для отказа обществом от «естественной» монополии мы вплотную подходим к третьей форме монополии, о которой многие часто забывают, а именно «открытой» монополии.

Монополия является «открытой», когда при отсутствии «права единственного», то есть в силу обстоятельств не связанных с эксклюзивными правами санкционированными государством, либо «естественной» монополией, предприятие все же остается сингулярным игроком на рынке, не имея никакой защиты от конкурентов.

Чаще всего такое положение складывается когда, предприятие работает в новой сфере неведомой ранее, открывает новую отрасль, в связи с чем, некоторое время оно является единственным игроком на данном поле.

Полезная роль такого «открытого» монополиста заключается не только в том, что он открывает новую отрасль, но и в том, он своим опытом зачастую помогает выработать первые стандарты производства в новой области, которые в будущем выступают ориентирами для новых игроков в борьбе за лидерство.

Некоторые свидетельства о том, что не всегда монополия есть негативный фактор, можно также почерпнуть, обратившись к работе П. А. Кропоткина «Хлеб и воля», где приведен замечательный пример, того, как одновременно «открытая» монополия способна служить на благо общества, и в тоже время, «закрытая» монополия, тормозит дальнейшее развитие:

«Семья должна выйти из своей теперешней обособленности, соединиться в артель с другими семьями, чтобы сообща делать ту работу, которая теперь делается в каждой семье порознь.

В самом деле, будущее вовсе не в том, чтобы в каждой семье была одна машина для чистки сапог, другая для мытья тарелок, третья для стирки белья и т. д. Будущее принадлежит одной общей печи, которая отапливает все комнаты целого квартала и таким образом избавляет от необходимости разводить сотни огней. Так и делается уже в некоторых американских городах; из общей печи проводится по трубам во все дома и во все комнаты горячая вода, и чтобы изменить температуру комнаты, достаточно повернуть кран. Если же вы хотите развести в какой-нибудь комнате огонь, то вы можете зажечь газ или электрическую печь в вашем камине. Вся огромная работа чистки каминов и поддерживания в них огня, которая поглощает миллионы рабочих рук в Англии, таким образом, понемногу исчезает, а женщины хорошо знают, сколько времени теперешние камины отнимают у них. Свеча, лампа и даже газ уже отживают свой век. Существуют целые города, где достаточно нажать пуговку, чтобы получить свет, и весь вопрос об электрическом освещении сводится теперь на то, как отделаться от целой армии монополистов, повсеместно захвативших (при помощи государства) электрическое освещение в свои руки.

Наконец, — опять-таки в Америке — идёт уже речь об образовании таких обществ, которые почти вполне могли бы устранить домашнюю работу. Для этого достаточно было бы одного такого учреждения для каждой группы домов. Особая повозка приезжала бы за корзинами подлежащих чистке сапог, за грязной посудой, за бельём, за мелкими вещами, которые нужно чистить (если это стоит того), за коврами — и на другой день привозила бы уже исполненную, и хорошо исполненную, работу. А в час утреннего завтрака на вашем столе мог бы появиться горячий чай или кофе и весь завтрак».

Какой же вывод можно сделать из вышеописанного, относительно «открытой» монополии?

«Открытая» монополия способна возникать без согласия на то государства или общества, качественная характеристика в лице «единственного» не является продуктом какого либо права, уникального положения, либо ограничения со стороны государства или общества, «открытая» монополия в целом полезна для общества, как возможный зародыш новой отрасли.

Таким образом, подводя итог, можем заключить, что негативный вектор влияния монополий не является монолитным, явным негативным потенциалом обладает только «закрытая» форма.

Тогда как иные ее формы, например, как указано в статье, «естественная» монополия, при активной позиции со стороны социума, способна работать во благо общества, а «открытая» форма монополии в целом лишена негативного потенциала.