О юности и зрелых годах Иисуса

Ты позабудешь тех, с кем веселилась, но никогда того, с кем ты рыдала.

Признание Сына Человеческого

Я знала Марию, мать Иисуса, еще до того, как стала она женой Иосифа Плотника.

В те дни глазам Марии представали виденья, слышала она голоса, беседовала она о властителе небесном, навещавшем сны ее.

И народ Назарета осторожничал в общении с нею, сторонились назареяне общества ее.

Я считала ее старше, хотя была Мария молода, ее весна еще не отцвела.

В то время ее и предназначили Иосифу Плотнику.

Когда вынашивала Мария Иисуса, часто бродила она меж холмов и возвращалась в сумерки со счастливым блеском в глазах.

А когда Иисус появился на свет, я слыхала, что сказала Мария матери своей: «Я только дерево чернослива. Вы видите теперь плод древа сего». Марфа‑ повитуха тоже слышала ее слова. Через три дня я пришла к ней. В ее глазах искрилось чудо, грудь ее вздымалась, а руки обнимали первенца подобно раковине, что оберегает драгоценную жемчужину.

Мы все любили малыша Марии, мы ночей над ним не спали, ибо трепетным он был, казалось, это жизнь сама трепещет.

Прошел год, он сделался смешливым мальчишкой, вершившим маленькие свои проказы. Никто из нас не знал, что будет он вечно первым в народе нашем.

Он играл с другими детьми с гораздо меньшим удовольствием, чем они с ним.

Когда исполнилось ему двенадцать, однажды повстречал он слепца и вывел его на путь прямой.

И в благодарность слепец спросил его: «Ты кто, малыш?»

И отрок ответил: «Я – не малыш. Я – Иисус».

Тогда слепец поинтересовался: «А кто отец твой?»

И мальчик ответил: «Бог – мне отец».

Слепец расхохотался и заметил: «Хорошо сказано, мой мальчик. А кто мать твоя?»

Иисус ответил: «Я не твой мальчик. А мать моя – земля».

Тогда слепец не выдержал и пошутил: «Ну, мне все теперь понятно. Меня вывел на дорогу Сын Бога и Земли».

И Иисус ответил: «Я б хотел вести тебя туда, куда идешь ты, и глаза б мои сопутствовали ногам твоим».

Когда исполнилось ему уж девятнадцать, он сделался и миловиден, и силен, а глаза его казались медом, наполненные изумленьем чистым перед днем.

Он хотел бродить в полях один, а наши взоры следовали за Иисусом, глаза всех женщин Назарета. Но были далеки мы от него.

Любовь всегда есть вечная даль красоты.

В те годы проповедовал он в храмах и садах галилейских. И Мария следовала за ним, вслушиваясь в слова его, что подобны были песням ее собственного сердца. Но когда он и те, что любили его, отправились в Иерусалим, она не пожелала сопровождать его.

Ведь мы, жители северных земель, часто подвергаемся издевательствам на улицах иерусалимских, когда несем нашу открытую душу в храм.

А Мария тоже была гордым плодом своей земли.

Иисус же частенько наведывался в другие страны к востоку и западу от нас. Мы не знали, в каких землях бродит он, однако наши сердца следовали за ним неустанно.

Но Мария всегда ждала его у порога, и каждый вечер глаза ее впитывали путь, торопя его возвращение домой.

Когда он возвратился, она сказала нам: «Он так же безграничен, сын мой, как пути земные, и так же красноречив с моим молчащим сердцем. Так должна ли я что‑ то требовать от него?»

Верила ли она в то, что говорил он? Или это все казалось ей далеким, словно вершины гор?

Она знала природу людей, но он‑ то был ее сыном, и по причине сей она не отваживалась познать его.

И в один из дней, когда Иисус отправился на озеро к рыбарям, она сказала мне: «Что за человек пожелал столь беспокойных метаний по земле, и кто сей человек, что стремится звезд достичь?

Мой сын и есть сие стремление. Он есть стремление всех нас добраться до звезды.

Как смею называть его я сыном? Возможно, Бог простит меня. Но в сердце моем я желаю быть его матерью».

Теперь, когда столь много говорят о Марии и сыне ее Иисусе, ничто не дрогнет в вере моей, и я по‑ прежнему буду рассказывать обо всем, что видела и слышала.

Это было в юное время года, когда анемоны покрыли холмы цветастым одеялом. Тогда Иисус призвал своих учеников: «Пойдемте в Иерусалим со мной, пора нам стать очевидцами молвы об агнце для креста Случая».

В тот же самый день Мария пришла к дверям дома моего и сказала: «Он отправляется в Священный Город. Хочешь ли пойти с ним вместе и следовать за ним со мной и другими женщинами?»

И мы отправились с Марией в дальний путь, с Марией и ее сыном достигли мы Иерусалима. И тогда компания мужей и жен встретила в воротах града нас, ибо шедший впереди Иисуса вестник оповещал всех любящих его о прибытии учителя.

Но спустя ночь Иисус с его мужами покинул Иерусалим.

Мы расположились в Вифании.

И Мария была с нами, когда вернулся он.

А в четверг он был схвачен и помещен в темницу.

И когда мы услышали, что он в узилище, Мария не проронила ни слова, но по ее глазам мы прочитали всю степень отчаяния материнского. В ее глазах умирала радость, что жила в Назарете.

Она не плакала. Она двигалась меж нами, подобно привидению матери, что оплакивает призрак сына своего.

Слышали ли вы пение дрозда, чье гнездо погибло в бурю?

Видели ли вы женщину, чья израненная грудь не издает ни стона?

Две субботы мое сердце казалось камнем в груди.

А потом я пошла к Марии.

Когда вошла я в дом ее, она сидела тихо за своим ткацким станком, но не ткала. Просто смотрела в небо над Назаретом.

И я сказала ей: «Здравствуй, Мария».

Она же протянула мне навстречу руки и промолвила: «Проходи же и садись рядом со мной, давай посмотрим, как проливает солнце кровь на холмы».

Я села подле на скамью, и мы всмотрелись в окно, наблюдая за превращениями, творящимися в западном небе.

Через какое‑ то мгновение Мария сказала: «Я удивляюсь, кто ж смог распять само солнце?»

Тут я отозвалась: «Я пришла к тебе удобства ради. Мой сын меня покинул во имя моря, и осталась в доме я моем одна».

Вздохнула Мария: «Хотела б я даровать тебе радость, да как смогу?»

И я призналась: «Если только ты захочешь поговорить со мной о сыне твоем, мне будет хорошо».

Мария улыбнулась мне, погладила меня рукою по плечу и сказала: «Я поговорю с тобою о нем».

Она говорили долго обо всем том, что в ней творилось.

А напоследок сказала мне: «Мой сын странник по морям. Почему ж не хочешь ты поверить сыну твоему, как верю я?

Женщина должна всегда баюкать жизнь. Мы – море. В этом наша радость».

Так говорила мне Мария.

Я покинула ее и пошла в дом мой, и свет дня был мне дарован вновь.