Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






От кого: HectorProtector






Призываю всех Динозавров! Единый Мир зашёл слишком далеко. Арест и последующее заключение под стражу Аны Гиньон и её последователей, Аналогов, это наступление на личную свободу. Я была на встрече Аналогов во Внешнем Круге, когда Ану схватили агенты безопасности ЕМ. Её преступление: речи о персональной свободе, объединении человечества и видение лучшего будущего. Единый Мир прикрывается Универсальным Актом о Защите Питания, он же закон, запрещающий еду, чтобы удерживать Ану и её последователей. Они также пропагандируют ложь. Я знаю из надёжных источников, что Талия Эппл не была похищена в связи с арестом Аны. Она добровольно покинула реабилитационный центр, куда была помещена её родственниками. Единый Мир использует Талию Эппл, чтобы манипулировать общественным мнением относительно собраний Аналогов, чьи последователи являются родственными душами Динозавров. Они так же, как и мы, считают что Единый Мир имеет слишком большое влияние, и ищут возможности создать новый мир. Если вы считаете арест Аны и её последователей несправедливым, выскажитесь! Распространите послание. Протестуйте против ареста!!!

 

Потом я делаю то, чего раньше никогда не делала: в конце сообщения добавляю изображение прорастающего ростка и слово Помни.

Последнее, что я делаю, прежде чем выйти из сети Динозавров, я посылаю прямое сообщение AnonyGal, в надежде, что она использует свои возможности, чтобы помочь нам, когда появится в сети.

 

AnonyGal: мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, прочитай моё обращение и поднимай солдат. Это всё серьёзно. Если когда Динозаврам когда-нибудь пора действовать, так это сейчас. В связи с моей связью с Аналогами, мне на какое-то время нужно исчезнуть, надеюсь, что могу рассчитывать на твою поддержку, что ты сможешь в моё отсутствие создать очаг сопротивления в связи с несправедливым заключением в тюрьму Аны и её последователей.

 

Я отключаюсь и протягиваю Гизмо Язе. Затем мы все смотрим друг на друга. Язя первая нарушает неловкую тишину. — И что теперь? — спрашивает она.

— Мы должны разделиться, — ответил Бэзил. Когда он это сказал, мою грудь пронзила боль, но затем он добавил. — Мы с Талией идём первыми. Затем ты. Так у тебя будет больше шансов безопасно попасть домой.

Язя посмотрела на меня: — А ты что думаешь?

— Я думаю, что он прав, — ответила я ей. — Ты и так достаточно рисковала ради нас.

Она выглядит неуверенно.

— Кроме того, — продолжила я, нам нужен кто-то, кто может понаблюдать за всем изнутри.

Она кивнула: — Я ваш человек.

— Я знаю, — ответила я ей.

— Но куда вы пойдете? — спросила она.

— Нам нужно собрать Аналогов, затем пробраться в тюрьму, где по подозрению держат Ану — я смотрю на Бэзила, но он молчит.

— Хотела бы я помочь вам ещё больше, — говорит Файо.

— Ты и так уже много сделала для нас, — вырывается у меня. — Мы никогда не сможем расплатиться с тобой.

Файо отмахивается: — Ерунда. Всё что угодно, чтобы поставить палки в колёса этим корпоративным придуркам.

— Спасибо тебе, — говорю я. — Огромное спасибо.

— А что насчёт тебя? — спрашиваю Язю. — Как ты доберёшься домой?

— Не беспокойтесь за неё, — вмешивается Файо. — Я устрою ей кое-какие процедуры, чтобы оправдать её визит, затем в сохранности доставлю домой.

Я крепко обнимаю Язю. — Я люблю тебя! — говорю я, крепко сжимая её в объятиях.

Язя застывает. — Вау, так много крепких межличностных прикосновений, Тал, — говорит она, сжимая меня так же крепко. — Береги себя, — шепчет она мне в ухо.

— Ты тоже, — отвечаю я, затем поворачиваюсь к Бэзилу.

— Готова? — спрашивает он.

Я смотрю в его нереальные голубые глаза, и хотя понятия не имею, что ждёт нас дальше, и куда именно мы отправляемся, я киваю. — Пошли.

 

* * *

 

Мы с Бэзилом вышли так же, как и вошли, через заднюю дверь. Но я чувствовала в себе меньшую уверенность, когда мы вышли в ночь, которая казалась темнее и мрачнее, чем когда мы пришли сюда. Бэзил стоял на пустом тротуаре, озираясь по сторонам, как будто бы у него был встроенный внутренний GPS, устанавливающий соединение со спутником.

— Как ты думаешь, мы сможем поймать какую-нибудь машину, если вернёмся к шлагбауму? — Я машу рукой в сторону знака ДОМИНО САХАР, слабо мигающего в жёлтым свете луны.

Бэзил берёт меня за руку и тянет в противоположном направлении. — Мы не можем пользоваться никаким транспортом, — тихо говорит он, когда мы ныряем в боковую аллею позади салона Файо.

Я иду за ним, не отставая: — Почему нет?

— Потому что кто-нибудь из них может сдать нас за вознаграждение, — объясняет он, медленно обходя старый гараж, чтобы заглянуть внутрь через грязные окна.

— Откуда ты знал, что та женщина не выдаст нас?

— Просто знал, — сказал он, не смотря мне в глаза и продолжая двигаться.

Я заколебалась. Может быть из-за того, что он выглядел по-другому, или потому что место было незнакомым, но на мгновение во мне зародилось недоверие к нему. — В тебе есть так много, чего я не знаю.

Бэзил развернулся и пошёл обратно ко мне. Когда он оказался рядом со мной, он нахмурился, снова изучая моё лицо. — Сложно привыкнуть к тому, как ты сейчас выглядишь.

Я смущённо потянулась рукой к своим розовым волосам. — Ты тоже, — я посмотрела вниз на раскрошившийся асфальт под ногами. — Теперь ты меня видишь по-другому?

Он обдумывал ответ какое-то время. — Как только я тебя увидел, да, но потом осознал, что внутри-то ты всё такая же.

Я подняла глаза: — Твой запах не изменился.

Он засмеялся: — Наверняка, сейчас от меня скорее всего попахивает.

— Мне нравится, — застенчиво сказала я, чувствуя, как мои тёплые чувства к нему возвращаются.

Он положил руку мне на плечо и легонько сжал. — Та женщина, водитель… Я знал её ещё ребёнком.

— Она была другом семьи?

Он колебался. — Вроде того. Скорее соседка, которая присматривала за мной, когда моих родителей не было рядом.

— А где они были?

— Обычно это были разного сорта дела. У моей мамы это были наркотики. А отец годами не вылезал из тюрьмы. Как только у него заканчивался один срок, он делал что-нибудь глупое и снова возвращался туда. — Он посмотрел в ночное небо. — Мне бы хотелось найти его. Помочь, если смогу. Он неплохой человек. Просто неудачник, как и большинство людей. — Он засунул руки поглубже в карманы одолженной куртки и пнул ногой камешек на дороге.

— Почему неудачник? — спросила я, пытаясь разобраться в той жизни, которую он описывал, и которая не имела ничего общего с моей.

— Всю нашу жизнь нам говорили, что мы должны быть благодарны Единому Миру за его щедрость и участие. Великий и могучий доброжелательный господин, который даровал нам всем жизнь! Но Единый Мир давно уяснил, чтобы он мог содержать тебя, ты должен покупать много всякой ерунды. Весь Универсальный Акт о Защите Питания это часть единой модели получения прибыли. Мы тебя кормим, ты покупаешь больше всякую всячину. Но дело в том, что просто накормить людей, не дав им больше ничего, никаких возможностей для развития, — этого мало. Существует миф о том, что изобретательность и трудолюбие помогут вам продвинуться в жизни, это всё чушь. Если ты не занимаешь какую-то позицию изначально, ты не существуешь для системы. Люди, как моя мама, давно потеряли надежду и начали искать пути выхода, а таких как мой отец система поглотила живьём, и сказала, что они должны быть благодарны за это.

— А что насчёт таких, как ты? — спросила я.

— Мы стали злыми. — Ответил он. — И ищем способы обойти систему.

— А такие, как я?

Звук смеха Бэзила разрушил тишину ночи. — Я понятия не имею, к какой категории людей тебя отнести, Эппл. Ты не похожа ни на кого, кто мне встречался. Я тебя не знаю, но кажется, что ты можешь разобраться.

— Разобраться в чём? — спросила я.

— В том, что за всё, что у тебя есть, вкалывали другие люди.

Я чувствую, как к щекам приливает краска, и уточняю. — До того как я тебя встретила, я даже не догадывалась об этом.

— Но ты хочешь узнать. И ты делаешь выводы из того, что узнаёшь.

— Моя мама сказала бы, что я не знаю, насколько мне повезло.

— Это просто другой способ сказать, что ты не знаешь, насколько не повезло кому-то другому, — сказал Бэзил. Затем он внезапно сделал шаг вперёд и крепко обнял меня. Я обхватила его руками за талию и прижалась к его груди, погрузившись в теплоту его объятий.

— Я так рада, что я встретила тебя, — прошептала я. Все мои сомнения о том, уйти ли с ним, испарились. — Всю мою жизнь мне твердили, что сейчас люди более связаны между собой, чем когда-либо, но я всегда чувствовала себя одинокой. — Я сжала его ещё крепче. — До тебя.

— Я чувствую то же самое, — произнес он, и мы во второй раз под тем же ночным небом мы поцеловались.

 

* * *

 

Мы почти час бродили по скудно освещённым переулкам Внешнего Круга и вглядывались внутрь зданий, пока наконец Бэзил не нашел то, что искал, в покосившемся старом сарае позади ветхого дома. Когда он нашёл это, он помахал мне, широко улыбаясь. — Джекпот! — прошептал он, стягивая чёрный брезент.

— Что это такое? — спросила я, пытаясь рассмотреть странный двухколёсный аппарат в тусклом свете луны.

— Мотоцикл, — объяснил он, вглядываясь в тёмные углы сарая.

— От велосипеда-тележки до этого! У нас прогресс! — сказала я, что вызвало у него взрыв смеха.

Он принёс металлический контейнер с длинным носиком и дал мне подержать тонкую металлическую проволоку, пока откручивал колпачок на задней части байка.

— Что это?

— Биотопливо.

— А это? — я подняла проволоку.

— Проволока.

— Спасибо, гений.

— Это же ты спрашиваешь.

— Я хотела знать, что мы собираемся делать с этим? — Несколько секунд я наблюдала за его действиями, и вдруг меня осенило. — Мы собираемся это украсть?

Бэзил оторвал взгляд от топлива, заполняющего канистру. — Ты что, никогда раньше ничего не крала?

Я поёжилась, чувствуя себя неуютно. — Только у Единого Мира, — ответила я, отчего он снова рассмеялся.

— Например? — Он завинтил крышку и поставил канистру туда, где он её нашел.

— Всякую ерунду. Я взламывала их систему, чтобы они не могли отследить меня, когда я играю в игры или общаюсь в чате.

Он оторвался от своего занятия и уставился на меня. — Ты можешь проделывать такие штуки?

— Когда твой отец — один из создателей Гизмо, ты можешь узнать много чего полезного, — ответила я.

Он покачал головой, и я увидела, что он улыбается. — Это же нарушение закона.

— А ты думал, что из нас двоих только ты преступник?

— Ты становишься преступником, только если тебя поймают. — Он ухмыляется и указывает на байк. — Поехали?

Я колеблюсь. — Даже не знаю. Воровать у Единого Мира это одно, но что если завтра сюда придет кто-нибудь, кому нужно попасть на работу?

Безил прикусил губу. — Я не думаю, что этот человек работает, Талия.

— Откуда ты можешь знать?

Он указал на стол в задней части сарая, и я только теперь увидела ряды стеклянных бутылочек, а ещё стаканы, горелки и трубки.

— Что это такое?

— Лаборатория по производству наркотиков, — ответил он. — Ещё один вид местного предпринимательства.

Я задохнулась. — Как ты можешь это знать?

Бэзил в ответ поднял бровь.

— Ой, точно, твоя мама, — тихо сказала я, затем перевела взгляд на байк. — Что будет, если нас поймают?

Бэзил делает шаг в мою сторону. — Я думаю, нам нужно двигаться всю ночь.

Мои колени начинают дрожать при одной лишь мысли о подобном.

— Или...— он перекидывает ногу через сидение.

Пока я колеблюсь и сомневаюсь, в доме перед сараем раздаются легкие щелчки.

Я быстро бегу к Бэзилу. — Что будем делать?

Он наклоняется и ковыряется во внутренностях аппарата, высвобождает какие-то проводки, рвёт хлипкие соединения. — Дай мне ту проволоку! — говорит он.

Я сую маленький кусочек проволоки ему в руку, но когда внезапно раздаются голоса, я вздрагиваю и роняю её на пол.

— Найди её! — жёстко шепчет Бэзил. — Живо.

Я падаю на колени и шарю трясущимися руками по грязному полу. — Нет, нет, нет, — монотонно бормочу я, напрягая глаза и пытаясь найти эту маленькую щепочку. Где-то слышен звук открывающейся двери.

— Поторопись, — шипит он.

Проволока, наконец, попадает мне под руку. Хватаю и протягиваю Бэзилу, который сворачивает её в виде подковы и прикручивает каждый конец к тонким выводам проводов. — Садись! — наконец произносит он, одновременно включает двигатель, и байк оживает. Не успеваю я перебросить ногу, забираясь на сидение, и прижаться к нему, как мы резко стартуем, разбрасывая в разные стороны грязь и камешки из-под колёс.

Задняя дверь в доме открывается. Высокая женщина сбегает по ступенькам и размахивает руками.

Бэзил гонит байк вперёд и резко выкручивает вправо переднее колесо, отчего я наклоняюсь в сторону. Моя задница скользит по сиденью, и я хватаюсь за куртку Бэзила, чтобы удержать равновесие, пока мои ноги улетают в другую сторону. Он резко поворачивается, и меня клонит вправо. Затем мы едем прямо на женщину, которая визжа несётся на нас, с красным от ярости лицом.

— Осторожно! — кричу я, боясь, что мы можем наехать на неё.

Бэзил сворачивает, но ей удается ухватиться за руль, нарушая наше равновесие, и она падает. Нас бросает влево, затем вправо, Бэзил кряхтит, пытаясь восстановить контроль, но байк переворачивается и мы летим в грязь. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как женщина поднимается и бежит к нам. Я вскакиваю, хватаюсь за руль и держу байк на холостом ходу, удерживая его в вертикальном положении.

— Давай, давай! — кричу я Бэзилу.

Он наполовину ползёт, наполовину бежит ко мне. Позади нас из дома выбегает ещё один человек. Он останавливается на верхней ступеньке и поднимает к плечу что-то длинное и тонкое. На мгновение я теряю ощущение реальности происходящего, как будто я участвую в какой-то виртуальной игре, пока до меня не доходит, что он держит настоящее ружье. Все происходящее реально.

Я понимаю, что Бэзил не сможет сейчас управлять этой штуковиной, так что я перебрасываю ногу через сидение и кричу: — Забирайся! — перекрикивая звук первого выстрела. Как только я чувствую позади себя вес Бэзила и его руки вокруг моей талии, я нажимаю на рычаг справа, как до этого делал он. Двигатель оживает, и байк движется вперёд, по инерции откидывая нас назад, но мы держимся крепко. Из дома снова раздаются звуки выстрелов. Бэзил задыхается и стонет от боли. Не совсем осознавая, что делаю, я продолжаю сжимать ручку, так как благодаря этому мы движемся. Мы петляем из стороны в сторону, но я не теряю контроля. Я двигаюсь вперёд, не сводя глаз с дороги, крепко сжимая ногами сидение, ведя так быстро, как только могу, чтобы увеличить расстояние между нами и преследователями настолько, насколько получится.

Мы свернули за угол и выехали на дорогу между гаражами, когда я прокричала — С тобой всё в порядке? Ты ранен? У тебя кровь?

Он прижался к моей спине, потянулся к моему уху. — Просто продолжай ехать, — сказал он. — Увези нас отсюда.

 

* * *

 

После десяти минут петляний по переулкам и блужданий по грязным улочкам, мы наконец-то выбрались на разбитую, пыльную трассу, ведущую в сторону шлагбаумов, оторвавшись от преследования. Время от времени, мы проезжаем мимо развалин старых магазинов и гостиниц, нечётко мелькающих в лунном свете, как воспоминания, скрывающиеся в тенях мыслей моих бабушек и дедушек. Местность здесь настолько пустынная и выгоревшая, что напоминает игровое поле Мерзкого Пити, до того, как начали развивать виртуальные эффекты. В отдалении, за пределами пограничной стены, я вижу дороги, пересекающие город, как сверкающие драгоценные нити. Я постоянно моргаю, ожидая, что сейчас мир осветится огнями, появится искусственная трава и деревья, и цветы, но другая честь моего мозга медленно привыкала к тому, что всё это реальность и именно так всё выглядит за ярким фасадом, созданным Единым Миром.

Когда я поверила в то, что мы в безопасности, я набралась смелости и медленно повернулась, чтобы проверить, как дела у Бэзила. — Эй, — позвала я. — Что случилось? Ты в порядке?

— Они прострелили мне руку, — произнес он сквозь стиснутые зубы.

— Ты потерял много крови? — спросила я.

— Не знаю, — ответил он.

Я съехала на обочину и заглушила двигатель. — Надо посмотреть, — сказала я ему.

— Всё в порядке, — сказал он, когда я заёрзала на сидении, — Нам просто нужно продолжать ехать дальше.

Я покачала головой и подошла к нему с правой стороны, где безвольно свисала его рука. — Тебя ранили, Бэзил, — сказала я ему, потому что подумала, что у него, наверное, шок и он не осознает серьёзности ситуации. В тусклом свете я осторожно потрогала тёплое липкое пятно на рукаве его куртки. Бэзил застонал и немного наклонился вперёд, как будто собирался вот-вот упасть.

Я присела рядом с ним на корточки и положила руку ему на затылок. — Нам нужно остановить кровотечение, — сказала я ему.

Когда я была маленькой, я любила играть с дедушкой Питером. Игра всегда была одной и той же. Мы были военными докторами с минимумом принадлежностей. Я уверена, что это был мой детский вариант попытаться осознать смысл историй, которые мне рассказывали. Иногда мы разрывали старые простыни и накладывали друг другу повязки. К тому времени, как я заканчивала, он обычно выглядел, как мумия. Сейчас я пыталась вспомнить, как он обращался с моими воображаемыми повреждениями. — Сначала нам нужно сделать бандаж. — Произнесла я, осматриваясь вокруг в поисках чего-то, что могло бы пригодиться. — Потом я отвезу тебя к врачу.

— Никаких врачей, — отрезал он.

Я предпочла не спорить с ним, даже зная, что он неправ. — На тебе есть футболка?

Он кивнул.

— Я собираюсь использовать её. — Я сделала глубокий вдох и подняла низ его куртки. — Я собираюсь осторожно снять это с тебя. Может быть больно, но ты будешь в порядке. Почему бы тебе не поговорить со мной, пока я тобой занимаюсь? — Это уловка, которую использовал дедушка Питер, когда приходило время уколов. Он заставлял меня рассказывать историю, так что я забывала обо всех инъекциях, которые я ненавидела. — Тебе когда-нибудь раньше доставалось? — спросила я, осторожно вынимая его руки из рукавов куртки.

— Один раз, когда мне было шесть или семь, — ответил он спокойным, почти монотонным голосом.

— Что случилось? — спросила я, в попытке заставить его продолжать говорить.

— Я лазил по заброшенной гостинице. — Он резко втянул воздух, когда рукав задел его рану.

— И? — спросила я, вытянув шею, чтобы лучше рассмотреть другую сторону его руки. Было слишком темно, чтобы увидеть хоть что-то кроме изувеченной кожи.

Он сделал вдох: — Я не должен был находиться там, но какой ребёнок смог бы устоять и не попрыгать по всем тем кроватям, или не швырнуть старый телевизор в пустой бассейн?

— Мы должны снять и рубашку с длинным рукавом. — Я передвинулась и начала расстёгивать пуговицы, отчего меня бросило в краску. Как говорит Язя, слишком много личного контакта. Я глубоко вдохнула, чтобы успокоить дрожь в руках и сфокусироваться на работе, а не думать о том, насколько близко я соприкасаюсь с телом Бэзила. — Что произошло дальше?

По мере того как он погружался в воспоминания, Бэзил, казалось, расслаблялся. — Я находился в холле, когда моя нога провалилась в треснувшую половицу, — продолжал он рассказывать. — Раздался глухой звук! Я провалился. Только что всё было хорошо, в следующий момент мою ногу захватило.

Я наклонилась ближе, чтобы стянуть зелёную рубашку с его плеч и рук. От его кожи исходил жар. Он вздрогнул. — Прости, — сказала я.

— Всё в порядке, — сказал он и отвернул лицо в сторону.

— А теперь, — я выпрямилась и попыталась сообразить, как можно снять рубашку и не добить его. — Мне бы сейчас пригодились ножницы, — пробормотала я.

— Вот, держи. — Бэзил воспользовался здоровой рукой, и полез в карман брюк и вытащил оттуда маленький красный инструмент.

— Что это? — я вертела вещь в руках.

— Швейцарский армейский нож.

Я высвободила различные лезвия, среди которых было что-то вроде отвёртки и ещё несколько острых штуковин. — Это невероятно! — Затем я добралась до маленьких ножниц. — Вау! Круто! — Я сдвинула рубашку и медленно сделала прямой надрез от его живота до шеи. — Так что случилось с твоей ногой?

— У меня была большая рана вдоль голени.

— Что же ты сделал?

— Я был с братом.

— Стой. Что ты сказал? — я перестала резать. — У тебя есть брат?

— Он был старше меня. Его звали Эрол.

— Был? — переспросила я. Бэзил не ответил, так что я вернулась к прерванному занятию. Его новая бледная кожа слегка отсвечивала. В тусклом свете я разглядела, что он худощавый, мускулистый и роскошный, похожий на сон, который исчезает, когда ты просыпаешься. Глазами я проследила волосяную дорожку от его пупка до пояса брюк. Затем я заметила маленькое чернильное пятнышко как раз над его правой тазовой костью. Щурясь, я присмотрелась внимательнее и увидела изображение проросшего семечка и слово Помни на его коже. Я потянулась, чтобы прикоснуться к нему и почувствовала теплоту его кожи под своими пальцами. Множество вопросов роилось в моей голове, но я понимала, что сейчас для них не время. Вместо этого я встала и осторожно стянула рубашку с его рук.

— Итак, хм, — спросила я слегка дрожащим голосом, пытаясь удержать равновесие. — Когда ты поранил ногу, что сделал твой врач?

Бэзил слегка усмехнулся: — Там, где мы жили, не было докторов. Это было до того, как в городе появились бесплатные клиники. И у моих родителей не было денег, чтобы заплатить кому-нибудь во Внутреннем Круге, даже для того, чтобы меня одного переправили через шлагбаум.

— Разве у твоей семьи не было страховки?

Бэхил нахмурился: — Хм, нет.

— Ого, — произнесла я, не в состоянии скрыть свое удивление. — Мой дедушка ходил во Внешний Круг, чтобы лечить людей, у которых нет страховки. — Я разрезала футболку на длинные широкие полоски и перебросила их через плечо. — Моя бабушка приходила в ярость, от того, что он работает бесплатно. Она называла его социалистом, а он смеялся в ответ и говорил, что его называли и похуже.

— Почему он перестал?

Я покачала головой, потому что не знала ответа. — Наверное, стал слишком стар.

— Похоже, что он хороший человек, — сказал Бэзил.

Я перестала резать и посмотрела на Бэзила, сидящего без рубашки на байке. — Так и есть, — ответила я. — Ты бы ему понравился.

Безил смотрел вниз ощущая то ли неуверенность, то ли неловкость. Я не могла сказать точнее.

— Сейчас мне нужно прикоснуться к твоей руке. — Я придвинулась ближе и собрала всю свою решимость. — Это может быть больно, но ты будешь в порядке. — Я решительно положила руку ему на плечо и не сводила с него взгляда.

— Ладно, — тихо сказал он. — Я готов.

— Вообще-то всё не так плохо, как думала, — сказала я, и это было правдой. — Я думаю, что пуля только задела твою кожу. Нам повезло, что на тебе была куртка. — Я быстро обмотала его полосками ткани от локтя до плеча, прижимая достаточно плотно, чтобы остановить кровотечение, но не настолько, чтобы перекрыть циркуляцию крови. — Как насчёт того, чтобы я тебе спела? — спросила я. — Так поступал дедушка Питер, пока делал мне прививки. — Я попыталась припомнить слова. — Не беспокойся ни о чём... — пропела я, но не могла вспомнить, что там было дальше. Я промурлыкала, но не могла точно воссоздать мотив. — Там ещё было что-то о трёх маленьких птичках.

— Никогда не слышал, — ответил он, глубоко дыша.

Я сделала шаг назад и осмотрела проделанную работу. Не так уж и плохо. Дедушка Питер, может быть, даже гордился бы мной. — Это замедлит кровотечение, пока мы не доставим тебя к врачу.

Бэзил отодвинулся и поморщился от боли. — Талия, я не могу идти к врачу! Одна капля генетического материала, и нас тут же сдадут агентам безопасности.

— Тогда мы пойдем к моему дедушке, — не унималась я. — Он нам поможет.

— Ты же вроде бы говорила, что всё не так уж и плохо.

— Я имела в виду, что ты не истечешь кровью, но тебе определённо нужно больше, чем грязная футболка, обёрнутая вокруг раны. — Я помогла ему натянуть рубашку и куртку. Он прижал покалеченную руку к телу и вздохнул с облегчением.

— Что же все-таки случилось с твоей ногой дальше? — спросила я.

— Сосед зашил мне рану.

— Зашил?

— Иголкой и ниткой.

Я состроила гримасу и посмотрела вниз на его ногу. — И с ногой сейчас всё в порядке?

Здоровой рукой он приподнял штанину. — Как новенькая. — В сумеречном свете я едва видела рубчатый белый шрам, ползущий вверх по ноге, и это заставило меня вздрогнуть. — Когда это случилось, мне не нужен был врач, — он опустил штанину. — Так что он и сейчас мне не понадобится.

— Нет. Ты не в состоянии понять. Это другое. — Я уселась на байк впереди него и завела мотоцикл так, как это делал он. — Сейчас нам нужно перебраться через шлагбаум и найти дедушку, — сказала я и опять выехала на дорогу.

 

* * *

 

К тому моменту, как солнце начало пробиваться сквозь пыль, витающую в воздухе, мы добрались до шлагбаума. Через дорогу маленькое бетонное здание под яркой мигающей вывеской «БИОТОПЛИВО И KUDZARS» возвышалось над растрескавшимся цементом. В тумане все очертания были неясными с нечёткими линиями, как будто мы находились во сне. Здоровой рукой Бэзил залез в карман брюк и вытащил маленький приборчик, который он давал водителю прошлой ночью.

— Что это? — спросила я.

— Ретранслятор, который я сконструировал. — Он направил его на сканер над шлагбаумом, но ничего не произошло. — Подъедь ближе, — попросил он. Я подтащила байк, но свет оставался красным, а ворота запертыми. — Это странно. — Он потряс прибор и сделал третью попытку.

Я посмотрела на него через плечо. — Может быть, на твоём счету недостаточно средств?

Он улыбнулся мне одной из своих кривоватых улыбок, и до меня дошло, насколько глупым был мой вопрос. Я потянулась к аппарату и осмотрела его. — Как он работает?

— Сначала я создал определитель частот, так что я могу одолжить данные аккаунта чьего-нибудь Гизмо.

Одолжить? — переспросила я. — Типа того, как мы одолжили этот мотоцикл?

— Точно, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Затем я загрузил всю информацию об аккаунте. — Он повертел аппарат в поисках неисправности, но ничего не нашёл. — Не может быть такого, чтобы все аккаунты одновременно были отключены. Может быть, он повредился, когда я падал. Будет возможность, — я его разберу, определю, почему не работает. — Он посмотрел через плечо в сторону вывески. — Может быть, нам удастся найти там лазейку через шлагбаум.

— А что такое кудзар? Лазейка для чёрного рынка?

Он усмехнулся: — Нет. Кудзар это то, что люди курят. Он производится из сухих листьев кудзу и от него люди ловят кайф.

— Откуда люди его получают?

— Из внутренних районов страны, я думаю. По крайней мере, это то, что я слышал.

— Боже, — я потрясла головой и чуть не рассмеялась. — Невероятно, как многого я не знаю.

— Научишься, — произнес он.

 

* * *

 

Я въехала на парковку возле невысокого строения. — Как ты думаешь, здесь безопасно?

Бэзил посмотрел в обе стороны пустынной дороги. — Не думаю, чтобы за нами кто-нибудь следил, если ты это имеешь в виду.

— Почему ты думаешь, что мы найдем там то, что нам нужно?

— Если у тебя есть деньги, здесь можно найти всё что угодно, — сказал он, слезая с байка.

 

* * *

 

— Добро пожаловать! Вы двое сегодня ранние пташки, — приветственно щебечет женщина. Она высокого роста и, изогнувшись в форму вопросительного знака, наклонилась над прилавком, состоящим из большого экрана, играющего концовку игрового шоу, где люди сражаются против своей виртуальной версии за возможность получения работы. Она гасит то, что, наверное, является её кудзаром, и выпрямляется, когда мы подходим поближе. — Чем я могу вам помочь?

От дыма её кудзара меня начинает тошнить. Я отхожу к стене, где воздух посвежее и рассматриваю стойки с кудзаром, расположенные возле затемнённого прохода, тогда как Бэзил подходит к прилавку.

— Я хочу перейти через шлагбаум, — говорит ей Бэзил. — Но моя мама, должно быть, забыла пополнить нашу автооплату. Могу ли я купить у вас право прохождения?

Сузив глаза, женщина смотрит на него. Её кожа имеет сероватый оттенок, похожий на пепел в маленькой вазочке у её локтя. — Ты внимательно рассмотрел надпись при входе? — она указывает пальцем на вывеску «БИОТОПЛИВО И КУДЗАР», мигающую в рассветных лучах. — Разве там говорится что-нибудь о прохождении через шлагбаум?

Бэзил засовывает свою здоровую руку в карман и вытаскивает несколько купюр. — Нет, но я подумал, что может быть... — Он кладёт деньги на прилавок.

На экране появляются новости. Звук приглушён, но на экране видно репортёра, окружённого толпой людей, собравшихся возле тюрьмы, где держат Аналогов. — Эй, смотри, — говорю я, Бэзил поворачивается. — Вы не против, если мы послушаем?

Женщина пожимает плечами и даёт команду прибавить звук.

... — сотни людей снаружи тюрьмы Южного Округа, где содержаться Ана Гиньон и её последователи, — говорит репортер. Камера показывает мужчин и женщин, молодых и старых, большинство держат плакаты с надписями «ОСВОБОДИТЕ АНУ!» Множество людей непрерывным потоком идут в сторону уже собравшейся толпы. Я широко улыбаюсь Бэзилу, восхищённая увиденным, но его лицо не выражает никаких эмоций. Позади меня низенький, бочкообразный мужчина скрывается в затемнённом проходе.

Женщина опирается на прилавок и изучает Бэзила над сложенными пальцами. — Зачем вам туда нужно? — спрашивает она. — Хотите присоединиться к протестующим?

— Понятия не имею, о чём идёт речь, — отвечает Бэзил. Затем он пристально смотрит на неё. — А вы?

— Я знаю только то, что это кучка идиотов, — говорит она, качая головой. — Позволили себя арестовать.

Бэзил молча вздыхает, затем достает ещё одну купюру. — Так у вас есть возможность прохода или нет?

С того места, где я стою, я вижу, что мужчина в проходе держит старый, громоздкий Гизмо. Голубой свет от его экрана освещает его жёсткое лицо таким образом, что оно кажется высеченным из камня.

— Что случилось с твоей рукой? — спрашивает женщина у Бэзила.

Не моргнув глазом он говорит: — Свалился с мотоцикла и поранился о гравий.

— Выглядит неважно, — произносит она. — Тебе нужен врач?

— Именно к нему мы сейчас и собираемся, — сказала я. — Так что нам действительно очень нужно пройти через шлагбаум.

— Врач во Внутреннем Круге, да? — Женщина выпрямляется. — У вас есть страховка?

— Разумеется, — начинаю я, но Бэзил бросает на меня быстрый взгляд.

— Так вы поможете нам или нет? — Спрашивает Бэзил, начиная терять терпение.

— За правильную цену. — Женщина зажигает ещё один кудзар, лениво помахивая спичкой, чтобы загасить огонь. — Пико? Можешь подойти сюда на минуту? — Мужчина подходит, и я сжимаюсь.

Бэзил выглядит настороженным. — Так сколько? — спрашивает он мужчину.

Вместо ответа мужчина спрашивает: — Это не твой байк стоит снаружи? — Затем он скрещивает руки на груди. Он всё ещё держит в руках Гизмо, но теперь мне видна картинка на его экране. Я вижу фото мотоцикла со словом УКРАДЕН, напечатанным внизу красным шрифтом.

У меня внутри всё сжимается. — Хм, Бэзил. — Я поспешно выхожу вперёд. — Давай просто достанем проход и уйдём, хорошо?

— Что это за байк? — снова спрашивает мужчина, указывая пальцем в сторону окна. На парковке разбитая жёлтая машина, очень похожая на ту, на которой мы ехали прошлой ночью, подъезжает к бензонасосу рядом с байком.

— Давай просто уйдем, ладно, — шепчу я, таща Бэзила в сторону.

— Где вы достали такой байк, а? — Пико идёт в сторону двери. Через стекло я вижу как кто-то выбрался из машины и вставил длинный шланг насоса в машину.

— О чём ты, Пико? — спросила женщина.

Он протягивает ей свой древний Гизмо. — Смотри-ка сюда, Айрис, кто-то украл этот байк. Страховая компания разослала сообщение.

Женщина, покопавшись в ящике под прилавком, достала дурацкие очки. — Есть награда?

Бэзил легонько сжимает мою руку, и мы осторожно движемся в сторону выхода. — Это мой байк, — говорит он. — Он у меня с пятнадцати лет.

— А у тебя есть регистрационное свидетельство? — Она смотрит на нас поверх очков, с легкой улыбкой, играющей в уголках её губ.

— Мы не обязаны показывать вам документы, — отвечает Бэзил.

Мужчина обходит большую металлическую стойку с кудзарами и ящиками и блокирует выход. На его лице появляется кривоватая улыбка, похожая на линию разлома после землетрясения. — Ты слышала, Айрис, он думает, что у нас нет полномочий.

Женщина хохочет, закашливается и тяжело дышит. — Ой, дорогой, мы, наверное, забыли добавить к нашему теневому бизнесу легальности? — Айрис притворно вздыхает. — Должно читаться как Биотопливо, Кудзары, Прохождение Шлагбаума и Страховые Следователи.

— Если у тебя есть регистрационный сертификат, то не соблаговолишь ли ты остаться, пока мы не сделаем звонок? — говорит Пико.

Бэзил вплотную подходит к мужчине. Они приблизительно одного роста, но Пико вдвое шире, объёмнее и с мускулами. — Вы не можете держать нас здесь против нашей воли.

— Разумеется, могу, — отвечает Пико, не отступив ни на шаг. — Этот байк совпадает с описанием, разосланным страховой компанией, а ты не можешь предоставить доказательств на право собственности. И я, как частный агент страховой компании, имею полномочия задержать вас до приезда официальных сотрудников.

Бэзил упирает одну руку в бедро и, не отрываясь, смотрит на Пико. — И сколько же они вам платят?

В ответ Пико смеётся грудным смехом: — Что ж, я получу свою комиссию от страховой компании, если твой байк окажется тем, что украли. А тебе, скорее всего, потребуется адвокат. Затем ты должен будешь оплатить стоимость владельцу, если тебя признают виновным. Если ты можешь покрыть всё это, то вероятно, мы попробуем договориться.

Бэзил наклоняет голову.

Я вижу, как снаружи женщина вынимает шланг из своей машины, затем идёт к двери, вынимая купюры из своего кармана. Когда она приближается к двери, я узнаю её спутанные рыжие волосы. — Бэзил, — произношу я, показывая на неё пальцем. Они с Пико одновременно смотрят через окно, и у меня появляется надежда. Я поднимаю плечи и, собрав все свои силы, бегу прямо на Пико. Я застаю его врасплох и толкаю в сторону стойки с кудзарами. Он спотыкается и падает на груду обрушившихся полок, а я кричу: — Бежим!

Пико встаёт, ему удается схватить меня за руку. Бэзил подскакивает ко мне и бьёт его в квадратную челюсть, но Пико не выпустил меня, так что я разворачиваюсь и со всей силы пинаю ему между ног. Он сваливается как подкошенный, и мы с Бэзилом выбегаем через двери, преследуемые криками Айрис.

— Бетта! Бетта! — кричит Бэзил в сторону рыжеволосой женщины, которая развернулась и побежала, когда мы начали кричать. — Бетта, помоги!

Я бежала следом за ним так быстро, как только могла, но попала ногой в выбоину в бетоне и почувствовала, как лодыжка выворачивается вправо, потом влево и, ощутив жгучую боль во всей ноге, упала на четвереньки. Крошечные камешки впились в мои ладони и коленки. — Она не узнаёт нас! — прокричала я Бэзилу, пытаясь подняться, но нога меня не слушалась.

Айрис выбежала наружу, осыпая нас оскорблениями.

— Бетта, это Эли! — прокричал Бэзил и схватился за ручку задней дверцы. Он схватился за ручку здоровой рукой как раз в тот момент, когда Бетта завела двигатель. — Брат Эрола, — прокричал Бэзил, пока автомобиль почти тащил его за собой, затем резко остановился. Бэзил широко распахнул дверцу и подбежал ко мне. Он схватил меня подмышки, втащил меня на заднее сиденье и захлопнул за нами дверь, крича: — Вперёд! — как раз в тот момент, когда Пико, шатаясь вышел на парковку. Бетта завела двигатель, оставив в облаке пыли кричащих и потрясающих кулаками Айрис и Пико.

 

* * *

 

— Откуда вам известно моё имя? — Бетта пыталась перекричать звук двигателя. — Откуда ты знаешь Эрола и Эли?

Я скорчилась на сидении, обхватив свою лодыжку, которая начала быстро опухать. В зеркало заднего вида я видела беспокойство в её глазах, но в них было и кое-что ещё. Что-то похожее на надежду.

Безил наклонился вперёд. — Ты подобрала нас во Внутреннем Круге, позади Арены Развлечений прошлой ночью, подвезла нас до Салона. Ты дала нам бутылочку синтамила. — Он полез в свой карман. — Мы использовали это, чтобы проехать через шлагбаум. Затем я попытался заплатить тебе, но ты отказалась.

Лицо Бетты смягчилось. Она посмотрела через плечо. — Но как...

— Мы изменили свою внешность, — объяснил он. — В салоне.

— Я видела вас в новостях, — произнесла она. — Но я никому не сказала. Это та девушка?

— Это она. — Он придвинулся ко мне, затем заметил, что мне больно. — Ты в порядке? Ты её сломала?

Я попыталась сделать вдох и оставаться спокойной, но слёзы жгли мне глаза. — Скорее всего, просто растяжение, — ответила я, но я не знала, смогу ли сделать хотя бы шаг, боль была очень сильной.

— Сними свою туфлю и протяни мне ногу. — Он осторожно поднял мою ногу на сидение и развязал шнурки, это сразу же облегчило боль.

На переднем сидении плечи Бетты тряслись и она начала сопеть. — Святое дерьмо! — произнесла она, и до меня дошло, что она смеётся. — Ты маленький ублюдок! Ты таки смог достать этих идиотов из Единого Мира.

Бэзил потупил глаза, наполовину смущённый, наполовину гордый собой. — Я не думал, что всё это повлечёт за собой такое безумие, — уточнил он.

Она перевела взгляд на меня. — Он правда тебя похитил?

— Нет! — запротестовала я, дыша чуть свободнее, потому что боль начала утихать. — Точно нет. Я сама захотела пойти с ним.

Она кивнула, не нуждаясь в дальнейших объяснениях. — Ага, это не имело никакого смысла, учитывая то, как вы тискались на моём заднем сидении вчера вечером.

Бэзил посмотрел на меня и ухмыльнулся.

— Эли, значит? — сказала я, когда волны боли отступили.

Он засмеялся: — Не такое уж и возбуждающее имя.

— Хорошее имя, — ответила я и похлопала его по бедру. — Но я думаю, что продолжу называть тебя просто Бэзилом.

— Ана меня так назвала.

— Тогда для меня оно достаточно хорошее.

Он снова наклонился к Бете: — Нам нужно обратно во Внутренний Круг.

Я посмотрела на него: — Нам, правда, туда нужно?

— Сейчас доктор нужен тебе, — ответил он, кивая на мою пульсирующую от боли лодыжку.

— Нет, он нужен тебе, — запротестовала я.

— Похоже, что вас обоих сегодня постигла неудача, не так ли? — произнесла Бетта с грустной улыбкой. — Я бы с радостью помогла вам, вы же знаете, но я не могу.

Мы переглянулись: — Почему?

— Вы не смотрели новости в последнее время? — спросила она.

— Только чуть-чуть на заправке, — ответил он. — У нас нет Гизмо.

Не задумываясь, я сунула руку в мешочек, чтобы убедиться, что мой спящий аппарат все ещё отключен и на месте. Так и было.

— Шлагбаумы не работают, — объяснила нам Бетта. — Новости повсюду. Сначала они отключили их, с тех пор как... — в зеркале я видела, как её глаза метнулась к Бэзилу. — В любом случае, возле тюрьмы, где они держат Ану и её последователей, началось что-то вроде митинга.

— Ты тоже знаешь про Ану? — спросила я, подпрыгнув, от чего моя лодыжка тут же резко заболела. Я села ровно и сделала несколько глубоких вдохов.

— Разумеется, я знаю, — ответила она, — Я же не свалилась с луны. Каждый раз, когда ты смотришь на экран, появляется сообщение «Освободите Ану!», в котором тебя призывают идти к тюрьме, если тебе не безразлична свобода личности.

Я сжала руку Бэзила: — Это невероятно!

Я забросала Бетту вопросами: — Сколько людей сейчас там? Какова реакция Единого Мира? Протестующие выдвинули какие-нибудь требования?

Бетта бросила на меня раздражённый взгляд через плечо. — Я не в курсе. Смотри сама. — Она вытащила старый, разбитый Гизмо, и я вскрикнула от восторга.

— Что ты делаешь? — спросил Бэзил, потянувшись за ним.

— Просто проверяю новости. — Я отпихнула его локтем и начала просматривать заголовки, ища подтверждения рассказу Бетты, что было единственным способом отвлечь меня от ноющей лодыжки.

Пока Бетта и Бэзил выдвигали предположения, как это всё могло произойти, я склонилась над экраном и быстро взломала операционную систему, чтобы можно было отключить локатор и найти ВПН. Их было несколько, так что я с лёгкостью зашла в чат Динозавров. Я искала среди ников AnonyGal, уверенная в том, что она — причина всему, но не могла найти её нигде. Я вернулась к изначальному призыву к действию, который разместила вчера, что, казалось, случилось давным-давно. Там было огромное количество откликов. Динозавры восстали. Они откликнулись на сообщение и призывали всех программистов поднять все силы на то, чтобы добраться до наиболее популярных сайтов Единого Мира.

— Это восхитительно! — я не могла сдержать улыбку. — Нам нужно найти способ вернуться, чтобы мы могли присоединиться к ним!

— Это будет не так уж просто, — ответила Бетта. — Я думаю, Единый Мир боится, что люди начнут пробираться из Внешнего Круга и поднимут бунт. — Они с Бэзилом переглянулись, затем быстро отвели взгляды. — Я могу провезти вас внутрь, но вам нужно найти другой способ выбраться оттуда. Ситуация становится значительно глубже, чем задница Ахимсы ДюБуа.

— Ого! — воскликнула я в шоке, и не смогла сдержать смех. — Я никогда не слышала чтобы кто-нибудь оскорблял Ахимсу подобным образом.

— Народ оскорбляет её всё время, — ответил Бэзил.

— Не там, откуда я, — я пыталась удержаться от смеха, но не могла. — По крайней мере на настолько точно.

— Ты её знаешь? — спросил Бэзил.

— К несчастью да, — признала я, что отбило у меня охоту к веселью. — И я уверена, что она в ярости. — Я вспомнила, как она злобно смотрела на меня с экрана в нашей семейной гостиной, убеждая мою маму отправить меня в реабилитационный центр и требуя, чтобы я выдала Бэзила. Поделом ей. Она должна понять, что не может просто так запирать любого, кто ей не нравится. Я вернулась к Гизмо и разместила сообщение от имени HectorProtector, благодаря Бетте.

Призываю всех Аналогов и Динозавров! Вы уже заставили Единый Мир испугаться. Шлагбаумы закрыты, и Внутренний Круг защищён от проникновения людей из Внешнего Круга. Но не позволяйте этому остановить вас! Если вы находитесь во Внешнем Круге идите к шлагбаумам. Бейте по воротам. Требуйте прохода! Если вы во Внутреннем Круге, присоединяйтесь к протестам. Не останавливайтесь, пока не освободят Ану!

 

Я добавила символ Шпицбергена в конце, затем отключила операционную систему и вернула Бетте её Гизмо. Я сидела и улыбалась при мысли о том, что Ахимсе придётся признать, что она ошибалась. Вообще-то, я бы с удовольствием поприсутствовала при этом. Я смотрела в окно на стену, которая отделяла нас от того, что происходит внутри. — Может быть, мы могли бы перелезть, — предложила я.

— Очень сомневаюсь, — сказал Бэзил, указывая на мою ногу и его руку.

— Перво-наперво, вам обоим нужен врач, — сказала Бетта. — Даже я вижу.

— И что же нам теперь делать? — спросила я.

— Не беспокойтесь, — произнесла она. — Я знаю, куда ехать.

 

* * *

 

Что-то гложет меня изнутри, поднимаясь от низа живота, разливаясь по грудной клетке. Когда я наклоняюсь вперёд, то могу смотреть прямо сквозь зияющую дыру в кишечнике на твёрдую и пыльную землю под ногами. Мне нужно затянуть чем-то пустоту, в которую превратился мой живот, чтобы предотвратить вытекание. Я огляделась вокруг в поисках чего-нибудь, что я могла бы положить туда. Что-нибудь поосновательнее. Я беру в руки окровавленную разодранную одежду. Грязный вязаный чехол, цвета волос моей бабушки. Туфлю. Я пытаюсь пристроить их к этой пустоте, но всё проваливается сквозь неё и остаётся валяться на пыльной земле. Я достала свой Гизмо. Разблокировала его. Он начал увеличиваться. Я попыталась закрыть им дыру в своём животе, но он стал слишком большим. Что-то пузырьками поднималось из этой пустоты в рот. Попробую это на вкус. Зажала между зубами. Горько. Я застонала.

— С тобой всё в порядке? — спросил кто-то.

Я проснулась и обнаружила, что лежу на кровати, мои руки и ноги широко раскинуты, как будто я упала с высоты. Справа и слева от меня стоят ряды диагностических столов наподобие тех, какие были в офисе у дедушки Питера, когда я была маленькая. На них лежат люди в крови и повязках, кто-то тяжело дышит, несколько человек плачут, сжавшись в комок. Свисают мешки капельниц, пищат мониторы. Откуда-то издалека я слышу чей-то крик боли. Мой желудок сжимается, и я чувствую слабость. Я никогда не видела так много больных людей. Я подумала, что, может быть, случилась какая-то катастрофа.

— Ты стонала, — произнёс мужчина рядом со мной.

Я повернула голову и приподнялась на локтях, пытаясь сосредоточиться на его словах. Одна сторона его лица была опухшей и бесцветной, и он держался за рёбра, когда двигался.

— Что произошло? — спросила у самой себя, но ответил мужчина.

— Не знаю, что насчёт тебя, но я неудачно прыгнул. Чёртовы землееды. Кто-нибудь должен разобраться с ними. Блуждают по улицам, как дикие животные. — Он поморщился, когда сместил свой вес.

Женщина в голубой шуршащей униформе ходила, насвистывая, но, увидев меня сидящей, остановилась. — Ты проснулась! — Она была высокой, крепко сбитой с широкими плечами. Её волосы были собраны в пучок на затылке, состоящий из сотни тоненьких косичек. Её кожа была такой же тёмной, как у дедушки Питера. Внезапно я почувствовала, что очень сильно соскучилась по нему.

— Где я? — спрашиваю, всё ещё ощущая туман в голове.

— В клинике, — отвечает она и медленно проводит своим Гизмо вдоль меня, чтобы проверить мои жизненные показатели. — Хммм, — она изучает экран. — Питалась ли ты в последнее время? — я молча уставилась на неё, потому что всё ещё не могу разогнать туман в голове. С полки позади меня она берёт бутылочку со светло-жёлтой базовой формулой синтамила. — Выпей, — приказывает она. Без колебаний я с радостью проглотила жидкость, не останавливаясь, даже чтобы перевести дыхание, что заставило её засмеяться. — Хочешь ещё?

Я киваю.

Она берёт ещё одну бутылочку с полки, откручивает крышку и наблюдает за тем, как я опустошаю и её. Перевожу дыхание и говорю: — Спасибо.

— Как долго это длится? — спрашивает она, натягивая стерильные перчатки.

— Я не знаю, — бормочу я.

— Тогда достаточно долго, — отвечает она. — Я думаю, что обезболивающие ослабили тебя. Давай-ка посмотрим, что у тебя с ногой.

Прошедшие часы медленно всплывали в моей памяти. Бетта решила, что для нас будет безопасной клиника подальше от Внутреннего Круга, так что она отвезла нас в посёлок, где вырос Бэзил, и высадила недалеко от этого места. Врачи быстро подхватили Бэзила, очистили его рану и пересадили кожный трансплантат, пока доктор давал мне обезболивающее и занимался моей лодыжкой, заверив нас, что всё лечение конфиденциально. В какой-то момент я потеряла сознание от голода и боли.

— Где Бэ... хм, мой друг? — спросила я. — Тот, который с раненой рукой?

— Он тоже о тебе спрашивал, — ответила она. — Вы сможете встретиться в зале ожидания, когда я с тобой закончу. — Она подняла мою ногу. Серебристые леггинсы болтались там, где их разрезали, чтобы освободить место для воздушной подушки, которая ритмично сжималась и разжималась вокруг моей лодыжки. — Чувствуешь боль?

Я покачала головой.

— Хорошо, — сказала она, это всего лишь растяжение. Мы ввели мышечные волокна с кортикостероидами, что достаточно быстро должно облегчить отек и начать восстановление ткани. — Она поднялась и вздёрнула подбородок. — А сейчас, не хочешь ли ты рассказать мне, что действительно произошло с вами обоими? Потому что ты и твой друг не выглядите как люди, попавшие в автокатастрофу. На самом деле, он выглядит как человек, которого подстрелили.

— У этих чертовых землеедов теперь есть оружие? — спросил мужчина рядом со мной.

— Кто такие землееды? — спросила я, представив каких-то ужасных мутантов, бродящих по этому месту, так далеко от Внутреннего Круга.

— Те, кто жрёт грязь, — прорычал он. — Разве ты не знаешь, что они добрались сюда. Нам нужно прогнать их.

Медсестра вздохнула: — Гарви, ты ведь точно не знаешь, что именно они тебя избили.

— А кто ещё? — пропыхтел он.

— Может те, кому ты должен деньги? — спросила она, что заставило Гарви заткнуться. Она посмотрела на меня и слегка закатила глаза. — В любом случае, эти бедные люди настолько спятили от голода, чтобы могли бы причинить вред кому-нибудь.

— Они голодны? — спросила я, попытавшись придать своему выражению удивлённый вид.

Она печально покачала головой: — Они продолжают приходить сюда, с полными животами странных вещей. Грязь это ещё не самое худшее из возможных. Я не знаю, что могу сделать ещё, кроме как дать им немного синтамила и отослать их. — Она вздыхает и смотрит на меня. — Так ты собираешься рассказать мне, что произошло? — Я крепко сжимаю губы. — Ладно, — говорит она, — Тебе нужно будет прийти завтра...

— Но у меня нет денег, — вырывается у меня, и впервые в жизни я чувствую стыд оттого, что мне придется быть в долгу из-за чьей-то щедрости. Короткую секунду я думаю о том, чтобы достать свой Гизмо и открыть доступ к информации о моей страховке, но риск быть пойманной слишком велик.

— Они не нужны, — с улыбкой произносит она. — Это бесплатная и анонимная клиника.

— Разве такое возможно? — недоверчиво спрашиваю я.

— У нас есть меценат. — Она снимает стерильные перчатки и начинает насвистывать знакомую мелодию.

Не волнуйся ни о чём.

Все неприятности проходят.

— Три маленькие птички! — вырывается у меня.

Она перестаёт насвистывать и улыбается. — Ты права.

Она указывает на табличку над дверью. Три маленькие упитанные голубые птички сидят на ветке и поют, слова ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО написаны курсивом под ними

— Дедушка Питер? — начинаю было я, но быстро замолкаю.

— Кто? — спрашивает она.

— Ничего, — отговариваюсь я, но я уверена, что знаю, кто стоит за всем этим. — Не обращайте внимания, — тихо говорю я, переполненная тоской по дому. — Мои мысли всё ещё путаются.

— Действие лекарства скоро пройдёт, — заверяет она. — Я принесу тебе болеутоляющее, когда оно закончится.

Когда она уходит, женщина наискосок от меня снимает кислородную маску и спрашивает, — Эй, Гарви, ты видел эти новости? — она указывает на экран, висящий на дальней стене. Звук еле слышен, но я вижу повтор обращения моих родителей перед нашим домом и сжимаюсь.

Гарви кивает: — Оно сегодня повсюду. Какую-то богатенькую девчонку похитили повстанцы. Её мамочка и папочка предлагают за неё деньги, — говорит он с фырканьем.

Я поверить не могу что Бэзил был прав. Они предложили вознаграждение за меня.

Женщина снова надевает маску на лицо и смеётся. — Они могли бы предложить и больше. Ты видел кто её родители?

— Я бы взял их деньги, — говорит Гарви. — Они предлагают ещё сверх суммы тому, кто выдаст парня, похитившего её.

— Ещё десять штук, но они говорят, что он опасен, — отвечает женщина, и я чуть не начинаю протестовать.

— Но они же не говорят, что он им нужен живым? — Спрашивает Гарви.

Мой желудок сжимается.

— Сомневаюсь, — говорит женщина. — Зачем им сохранять ему жизнь, если они получат обратно свою малышку.

Я снова чуть не застонала. Гарви посмотрел на меня своим здоровым глазом. — Тебе больно, милая? — Он потянулся, чтобы прикоснуться к моей руке, и я вздрогнула. — Сестра вернётся с твоими обезболивающими через секунду. — Затем он наклонился чуть ближе. — Но если этого недостаточно, я могу достать кое-что получше. Доставит тебя прямо на луну, крошка.

— Нет, спасибо, — бормочу я, и, усаживаясь на край стола, пытаюсь всунуть ногу в туфлю Язи. У меня не получается.

— А ну-ка! — вернувшаяся сестра спешит ко мне. — Что ты собираешься делать?

— Мне нужно идти, — отвечаю я ей.

— Без этого ты не сможешь. — Она протягивает пластырь. — Это уменьшит боль на следующие сорок восемь часов. — Она начинает стягивать рукав моего свитера.

Я уворачиваюсь. — На нем есть датчик местоположения?

— Нет, — отвечает она, снова берясь за рукав. — Зачем ему там быть?

— Вы уверены?

— Да, абсолютно. Он ни к чему не подсоединён. — Она смотрит мне в глаза. — Эта клиника частная, бесплатная и конфиденциальная. Ты понимаешь, что это значит?

Я бросаю ещё один взгляд на голубых птичек. — Ладно, — говорю я и опускаю рукав, чтобы она могла прилепить пластырь к моему плечу.

— Тебе не следует напрягать ногу следующие несколько дней, чтобы она правильно восстановилась. — Она берёт костыли, прислонённые к стене позади меня. — И нам нужно увидеть тебя завтра, чтобы сделать ещё одну инъекцию, поняла?

— Я поняла, — сказала я, не намереваясь возвращаться. — Спасибо, что вы так хорошо обо мне позаботились.

— Не за что, — ответила она с доброй улыбкой.

 

* * *

 

Мне удалось ослабить Язину обувь настолько, что я смогла втиснуть в неё свои опухшие ноги, затем найти Бэзила в зале ожидания среди множества людей, в отчаянии сидящих в креслах, надеясь попасть к врачам и сёстрам. Он выглядел даже бледнее, чем я помнила. — Ты как? спросила я.

— Пуля прошла навылет. Кость не задета. — Он поднял профессионально забинтованную руку.

— Нам нужно идти. — Я проковыляла мимо него на костылях.

— Я же говорил тебе, что они предложат вознаграждение. — Он кивнул в сторону гигантского экрана на стене, где снова было видео с моими родителями.

— Давай просто уберёмся отсюда, — сказала я и пожалела об этом, когда мы прошли через двойные двери и оказались на улице среди густого едкого смога, воняющего, как грязные мокрые носки. Мои глаза защипало, в горле запершило. Я начала хрипеть и кашлять. — Боже милостивый, что здесь произошло? — Я помахала рукой перед лицом, но тяжёлый, оранжевого цвета воздух даже не шелохнулся.

— Ветер сменил направление. — Бэзил вытащил из кармана голубой платок и зубами разорвал его на части. Он протянул мне половину, и я обвязала его вокруг лица, следуя его примеру. — Правда это не слишком помогает, — произнес он сквозь ткань, — но всё же лучше чем ничего.

Мир вокруг нас, казалось, лежал в руинах. Вдоль улицы целые фасады зданий превратились в кучи щебня, выставив интерьер на всеобщее обозрение, как в кукольных домиках. Некоторые находчивые обитатели прикрыли дыры чёрным брезентом, покрывшимися ржавчиной металлическими листами и полуистлевшими одеялами, болтающимися на ветру.

— Что это за звуки? — спросила я о шуме который издавала какая-то машина, звучавшая так, будто она была на последнем издыхании.

— Генераторы, — ответил Бэзил, Лаборатории Возобновляемых Источников Энергии Единого мира сюда ещё не добрались, так что мы сжигаем всё, что можно, чтобы обеспечить поступление электричества. — Он указал на провода над головой, похожие на спутанные волосы. — Когда в мусоросжигатель попадает что-то мерзкое и ветер меняется, как результат получаем отвратительную вонь.

Люди, проходящие мимо нас, смотрели себе под ноги, так как смог раздражал глаза. Группа кашляющих детей гонялась друг за дружкой, лазая по какому-то огромному колесу из выгоревшего красного металла, лежащему на боку в грязи. Между двумя полуразвалившимися зданиями группа мужчин и женщин передавала по кругу кудзары и бутылочки, наполненные жидкостью, которая была слишком прозрачной для синтамила. Они наблюдали за нами, когда мы проходили мимо. Они походили на жуткое сборище, с татуировками на лицах и злыми глазами

— Как я понимаю, незнакомцы редко сюда забредают.

— Да уж, туризм здесь не слишком развит, — пробормотал Бэзил, не сводя глаз с наблюдающей за нами толпы.

— Кто это?

— Наёмники, — ответил он. От этого слова у меня по спине поползли мурашки.

Мы свернули за угол на грязную дорогу, которая вела вдоль ручья с мутной водой, вдоль больших куч мусора и грязи и того, что выглядело как накренившийся от гнили старый мост. На противоположном берегу высилось нечто огромное скелетоподобное, протянувшее свои отростки к небу.

— Боже мой. — Я остановилась и показала пальцем. — Это что... дерево?

— То, что от него осталось, — ответил Бэзил. — Когда я был маленьким, а река была полноводной, иногда на нём даже были листья. Но сейчас вода здесь есть только во время ливней, и тогда этот ручей превращается в стремительный поток. Я видел, как он полностью смывает дома, а потом снова пересыхает.

Ветер переменился, унося за собой наиболее едкий воздух и открывая вид на убогие импровизированные лачуги, занимающие большую часть открытого поля позади дерева.

— Что это? — спросила я.

Бэзил посмотрел туда, куда я показывала. — Это? — смущённо спросил он. — раньше это было футбольным полем возле старой школы. Когда я был ребёнком, мы там всё время играли.

— Выглядит так, будто теперь здесь живут люди.

— Но здесь нет электричества. И, скорее всего, воды. — Он отвернулся, пожимая плечами.

После того, как я проковыляла на своих костылях ещё минут десять, мы подошли к домикам, стоящим на извилистой улице вдоль высохшего русла. Большая часть из них была в лучшем состоянии, чем те, что мы видели в городе, в них все четыре стены были на месте, но Бэзил двинулся в сторону одного из самых странных зданий. Крыша с одной стороны покосилась, а большая часть окон была разбита или вынута. Всевозможные предметы были собраны в странные статуи, громоздящиеся во дворе перед входом. Старые экраны от телевизоров и компьютерные мониторы были сложены в виде лестницы, ведущей в никуда. От лёгкого ветерка ярко раскрашенные циркулярные пилы и бестелесные лопасти вертолета, прикреплённые к металлическому столбу кружились, а старые столовые приборы — вилки, ножи, ложки и чашки танцевали и звенели на хрупких ветвях ещё одного мёртвого дерева. Куда бы я ни посмотрела, я видела, как люди и животные наблюдают за нами сверкающими глазами и улыбаются сжатыми губами. Самое печальное, что большинство из этих творений рассыпалось в прах, покрыв землю осколками прошлого, которым я не могла дать правильное название. Единственным объектом, который выглядел рабочим, была высокая мельница, пристроенная к трубе, торчащей из земли.

— Что это такое? — спросила я.

— Ветронасосный агрегат, — объяснил мне Бэзил. — Тебе нравится?

— Каким образом он может качать воду из воздуха? — спросила я.

Он покачал головой: — Это не Водяная Мельница, это насос. Видишь трубу, она идет вниз до грунтовых вод и тянет воду наверх. Затем я провёл трубу, которая подаёт воду из бака в дом.

— Постой, — прервала я его. — Это ты её сконструировал?

Он кивнул.

— Ты построил все эти штуки? — я обвела рукой странные скульптуры.

— Нет, — ответил он, слегка сконфужено. — Это работа моего папы.

— Ох, — произнесла я. — А что насчёт этого? — я указала на заржавевший голубой автомобиль с разномастными колёсами, стоящий возле входной двери.

— Это машина моей мамы, — сказал Бэзил, смущаясь всё больше.

— Так это дом твоего детства? — уточнила я.

— Ага, — ответил он. — Довольно плачевно, не правда ли?

— Ох, Бэзил, — пробормотала я, чувствуя себя слегка неуютно. — Я всегда знала, что моя семья богата из-за значимости работы моих родителей, но я и понятия не имела, что люди могут жить в таких условиях. Я думала, что все отличия в моделях Разумобилей и автоматизации домов, но это... — Я не смогла закончить фразу, потому что готова была заплакать.

— Теперь ты понимаешь, насколько важна Ана для таких людей как мы?

В этот самый момент меня ударило осознание, такое же ужасное, как и оранжевый воздух, который поразил меня полчаса назад. Дело не в том, что я смогу доказать моей маме и Ахимсе, что они не правы. И не в том, чтобы Единый Мир позволил таким людям, как Ана, говорить о еде. Было ещё кое-что, происходящее в мире, и я почувствовала настоящий страх. Что-то более страшное, чем когда нас обстреляли, или мы бежали от Пико и Айрис, потому что реальность во Внешнем Круге не временная. И люди, наполнившие Внутренний Круг, протестующие против ареста Аны хотят большего, чем просто её освобождения. Им нужны их жизни.

Я чувствовала себя неразумным младенцем, который не понимал всего происходящего. Я чувствовала себя непосвящённой. И беспокоило даже то, что я поняла впервые в жизни, что справедливость для людей, живущих здесь, может иметь другое значение, чем для людей моего круга. — Безил, — начала было говорить я, но не смогла закончить. Как я могла сказать ему, что беспокоюсь о своих близких сейчас, когда они назначили цену за его голову?

— Слушай, — он сжал моё плечо. — Это всё ошеломляет, я знаю. И мы оба устали. Нам нужно отдохнуть и дать себе несколько дней на восстановление.

— Здесь? — спросила я, обводя взглядом развалины и разрушения. Затем я притормозила, пытаясь выглядеть менее испуганной, чем на самом деле. — Прости меня. Я уверена, что всё не так плохо, как выглядит.

— Нет. — Здоровой рукой он взялся за ручку входной двери. — Всё гораздо хуже.

 

* * *

 

— Мама, — позвал Бэзил, когда мы вошли. — Мам, это Эли. — Мы осторожно прошли по тёмной захламлённой комнате на звук, исходящий от телевизора в задней части дома. Внутри помещения висел тяжёлый, спёртый из-за дыма кудзара воздух. Мне захотелось выйти наружу и вдохнуть свежего воздуха.

— Она ведь не узнает тебя, — прошептала я Бэзилу.

— Я не уверен, что она смогла бы меня узнать, даже если бы я выглядел как обычно. — Прошептал он в ответ.

— Всё не может быть настолько плохо.

— Хочешь поспорить?

Когда мы нашли его мать, она лежала, растянувшись поперёк грязного оранжевого дивана, одна рука свисала на пол рядом с пустыми бутылочками синтамила. Кожа на её лице с впалыми щеками была серого цвета. Тёмные волосы с седыми прядями закрывали лицо. Экран громко орал и мигал, но она не обращала на него ни малейшего внимания.

— Она что...? — У меня перехватило дыхание.

— Жива? — Безил закончил моё предложение бесстрастным тоном. Он нашел пульт и вручную уменьшил звук. — Не узнаем, пока не проверим. — Он пробрался через завалы, присел перед ней на корточки, и уставился на неё, как будто рассматривал что-то смутно знакомое. — Мам. — Он потряс её костлявое плечо. — Мам, проснись. — Он потряс сильнее. — Эй, мам. Элис! — позвал он, тряся ещё сильнее.

— Какого чёрта! — закричала она, проснувшись, и начала отбиваться руками и ногами. — Кто ты такой? Что тебе нужно? — Она засунула руку под подушку, лихорадочно ища что-то.

— Это Эли, — прокричал Бэзил, отшатнувшись от неё. — Твой сын.

— Ты не выглядишь как Эли. — Женщина неуверенно прищурилась и вытащила из-под подушки нож. Я отскочила в сторону и затаила дыхание.

— Что бы тебе ни казалось, — произнёс он, подняв руки вверх, — Это я.

Она наморщила лоб. — Кто тогда она? — она ножом указала в мою сторону.

— Друг, — объяснил он ей. — Нам нуж






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.