Книга 2

Продолжение истории посвящается моей сестре, Бритни Дей, которая наделена невероятным талантом. Порой, мне кажется, она забывает об этом.

Брит, нельзя находиться в чьей-то тени, если ты сама излучаешь свет. Мир принадлежит тебе! Тебе нужно только взять его штурмом.

ПРОЛОГ

Я — человек, плативший за секс. Не подумайте ничего дурного: мне вполне хватало бесплатного секса. Просто это был единственный способ перестать трахать себе мозги. Хотя, это честно, секс в любом месте, ровно столько, сколько захочется, был одной из целей, но я не об этом. Главное вот что: я заплатил сумасшедшие деньги (два миллиона долларов, если вас интересуют цифры), чтобы на два года стать полноправным хозяином женщины. Она была девственницей и стоила этих денег, но потом произошло немыслимое.

Я полюбил ее.

Дальше больше. Я узнал, почему она выставила на продажу свое тело. Она сделала это ради спасения жизни. Не своей. Я купил ее для постели, и только. Узнав о ее самопожертвовании, я понял, что в этой истории оказался полнейшим говнюком, но я собирался все исправить.

Меня зовут Ной Кроуфорд, и это продолжение моей истории.

1

СГЛАЗ

Ной

Уйти от Дилейн Талбот стало для меня самым трудным поступком за всю жизнь. Поверьте, я серьезно: я считаю, что виновен в смерти своих родителей. Пусть их кончина сделала меня владельцем многомиллионной корпорации «Алый лотос», но в их смерти только моя вина. А после я стал управлять компанией вместе со своим заклятым врагом Дэвидом Стоуном.

Когда-то Дэвид был моим лучшим другом, но однажды, вернувшись из деловой поездки, я застал его трахающим мою девушку, Джули, в моей же ванне. Понятное дело, после этого Джули перестала быть моей девушкой. Теперь для меня она была парией.

Все эти события в конечном счете и привели меня к встрече с Лейни. И я до сих пор не был уверен, радоваться мне из-за этого или расстраиваться.

Как-то я прослышал об одном подпольном заведении, которое за большие деньги поставляло женщин, продавая их на аукционе. Все это было, конечно, совершенно незаконно, как и любая торговля людьми, хоть добровольная, хоть нет. И все же женщины соглашались становиться собственностью победителей аукциона. А те, само собой разумеется, получали возможность использовать их как заблагорассудится.

После случая с Джули я перестал доверять женщинам, но я не перестал быть мужчиной, со всеми мужскими потребностями. Поэтому, услышав об аукционе, я решил, что для меня это идеальный вариант.

Подпольный аукцион проводился под прикрытием с виду вполне благопристойного клуба

«Прелюдия», в котором любили отрываться местные студенты. Владельцем клуба (и аукциона, как я уже говорил) был некто Скотт Кристофер. Этот человек мне не понравился, но я пришел в

«Прелюдию» не для того, чтобы заводить друзей. Передо мной стояла определенная цель, а я всегда получал то, что хотел.

Дилейн Талбот была девственницей двадцати четырех лет. Незапятнанная, неприрученная. Совершенная. Два миллиона долларов за два года владения ею, два года удовлетворения своих самых порочных желаний любыми способами и в любое время представлялись мне очень неплохим вложением. И я решился. Честно говоря, я не ожидал, что у нее не окажется совершенно никакого сексуального опыта, и был приятно удивлен, узнав, что мне предстоит стать ее учителем. Она оказалась превосходной ученицей, схватывала буквально на лет и в обучении достигла таких вершин, что я порой начинал всерьез опасаться за свое здоровье. И как бонус: она оказалась строптивой штучкой. Вы решите, что это должно было отвратить меня от нее, но, наоборот, я хотел ее из-за этого прямо до звона в ушах.

Мы постоянно выясняли отношения, бились лбами так, что звезды из глаз сыпались (в переносном, конечно, смысле). Но все ссоры заканчивались одинаково: от нашего секса стены ходили ходуном, а Дилейн начинала стонать и выкрикивать мое имя. С ней я чувствовал себя богом секса, а она… Она, наверное, родилась богиней секса до кончиков ногтей… И так было до тех пор, пока я не узнал, что на самом деле она — ангел, а я — демон в маске праведника.

Будь я хоть наполовину таким умным, каким себя считал, то сначала нанял бы кого-нибудь, чтобы все разузнать о своем новом приобретении. Но нет. Я был озабоченным кобелем, который и думать не думал ни о какой морали. Кем вообще нужно быть, чтобы покупать себе раба?

Оказалось, Дилейн принесла себя, в жертву. Она продала свое тело, чтобы спасти умирающую мать.

Фей Талбот требовалась пересадка сердца. Проблема же была в том, что семья Талботов не могла себе позволить такую дорогостоящую операцию, да к тому же у них не было медицинской страховки. Мак, отец Дилейн, лишился работы из-за того, что тратил все больше времени на уход за больной женой. Корпоративная Америка порой превращается в хладнокровного монстра, которому важнее чистая прибыль, чем жизнь людей, обеспечивающих финансовый успех. Но что сделано, то сделано. Дилейнам оставалось жить сегодняшним днем и надеяться на лучшее.

И лучшее пришло в обличье двух миллионов долларов, которые заплатил я.

Как великодушно!.. Думаю, не для этого моя любимая покойная мать организовала первую благотворительную кампанию в «Алом лотосе». Ной-старший мой поступок тоже, мягко выражаясь, не одобрил бы.

Осознав, что я сделал с Лейни, я сразу же понял: так продолжаться не может. К тому же я влюбился в нее. По-настоящему. И принял решение, которое чуть не убило меня. Она должна быть свободна! Ее место сейчас рядом с матерью, а не в моей постели.

Не стану врать: я сомневался в своих силах, думал, что не смогу пройти через такое, тянул и колебался. Плотину прорвало в ночь ежегодного бала «Алого лотоса».

Во-первых, там появилась Джули. Она буквально прилипла ко мне, и я, черт возьми, ничего не мог с этим сделать: среди гостей было полно потенциальных клиентов, да и перед членами правления устраивать разборки мне совершенно не хотелось. Добавьте к этому еще и то, что Лейни начала в открытую флиртовать с Дэвидом Стоуном. Одним словом, катастрофа была неминуема. Вот поэтому мне пришлось вытаскивать Лейни через запасной выход, пока я не сорвался и не устроил жуткую сцену, поставив крест на своем добром имени и репутации.

Наверняка Дэвид именно на это и надеялся.

По дороге домой мы с Лейни поспорили. Вернее, она спорила, а я просто не обращал внимания на ее слова. Конечно, это заводило ее еще больше. Она хотела, чтобы я трахнул ее, ждала этого, ведь наши споры всегда этим заканчивались. Вот только мне больше не хотелось ее трахать. Я просто не мог после всего, что узнал. Не поймите меня неправильно, я хотел ее — черт, как же я ее хотел! — но больше не мог так сильно унижать ее.

Но она от меня не отстала. О нет. Иначе это была бы не Лейни. Когда я отверг ее притязания, она выскочила из лимузина прямо под дождь и бросилась в дом. Я, конечно, пошел следом, но она совсем слетела с катушек. Она делала все, чтобы вывести меня из себя. И, надо сказать, преуспела, когда заявила мне, что если я не хочу ее трахать, то на балу найдутся другие мужчины, которые с удовольствием этим займутся.

Дэвид Стоун, кто же еще…

Тут моя собственническая натура не выдержала. Скажу честно, я рассвирепел, но это, конечно, не оправдание. Не слишком нежно я схватил ее и отымел прямо на лестнице. Мне было наплевать, доставляет ли ей это хоть какое-то удовольствие. Мне было наплевать, что ей неудобно. Мне было наплевать на все, кроме желания взять свое.

Вот только она не была моей. Может быть, ее тело и принадлежало мне, но не сердце, а именно его я жаждал. Ведь свое сердце я без остатка отдал ей, даже не осознавая этого. И Лейни за них не заплатила ни цента.

После того животного секса я наконец заставил себя признаться ей во всем. Я рассказал, что знаю о ее матери, знаю, почему она решила продать себя с аукциона. Тогда же, решив, что терять уже нечего, я сказал, что люблю ее. И, не говоря больше ни слова, оставил ее там же, на ступеньках.

К моему изумлению, Лейни нашла меня в душе. И представьте, вместо того чтобы оторвать яйца, она стала просить меня заняться с ней любовью, дать ей почувствовать себя. Хотя бы раз.

Это все, чего она хотела. Я же был готов дать ей весь мир, выполнить любую ее просьбу и принес ей свое сердце на блюдечке. Заезженная фраза, но это правда.

Занимаясь с ней любовью, отдавая ей свою гребаную душу, я знал, что это последний раз. И зная это, я боготворил ее. Я любил ее полной, совершенной любовью, всем своим сердцем. Для меня не существовало никаких сомнений в том, что я чувствовал к ней раньше и что чувствую теперь.

Я любил ее. Видит Бог, любил.

Потом она произнесла сакраментальное: «Нам надо поговорить». Но я и так знал все, что она собирается мне сказать, поэтому просто обнял ее и так пролежал с ней всю ночь. Я знал, что больше такой возможности у меня не будет. На следующее утро мне понадобилось собрать все свои силы, чтобы покинуть безмятежное ложе, но сделать это было необходимо. Поэтому я прошелся губами по ее шее, нежно поцеловал голое плечико и шепнул последнее «я люблю тебя». Она во сне улыбнулась и улеглась поудобнее — сердце у меня чуть не разорвалось, и уйти стало еще труднее, но каким-то чудом я смог сделать это.

Я наскоро принял душ, оделся еще быстрее, но, когда вернулся в спальню, моя малышка за два миллиона долларов не спала. А уж выглядела она… прекраснее, чем когда-либо. Она пыталась поговорить, но я знал, что она мне скажет, и понимал, что попросту не выдержу, когда она начнет произносить то, что, как я думал, она собиралась произнести. Поэтому я поступил так, как поступил.

Я разорвал контракт — разорвал в прямом смысле слова. Теперь она была свободна и могла хоть сегодня вернуться домой (я считал, что она должна вернуться). А потом приказал своим дрожащим ногам унести меня как можно дальше. Лейни не пошла за мной и не попыталась остановить. И это правильно. Сказка, которую я попытался купить, закончилась, пришло время возвращаться в действительность.

Когда лимузин отъезжал от дома, я запретил себе оборачиваться. Я не хотел знать, что она даже не вышла на порог. Мне и без того было тяжело сознавать, что, вернувшись домой, я не увижу ее. Я лишь надеялся, что когда-нибудь придет тот день, когда она сможет вспоминать обо мне без ненависти. Может быть, даже с теплой улыбкой. Хотя я особо не рассчитывал на это. Главным для меня было ее счастье.

И вот я оказался в лимузине, один. Ощущение было такое, будто внутри у меня все умерло и осталась только внешняя оболочка. Я решил вернуться к тому, что всегда помогало пережить самые трудные минуты. «Алый лотос»!

Лейни

Я смотрела, как лимузин скрывается из виду, — и меня охватило непонятное чувство. Можно было ожидать, что я почувствую поражение, сердечную боль, мне покажется, что меня предали… Но я ощутила совсем другое.

Ярость. Всеохватывающая, безграничная ярость.

Как он смел?! Этот тупой мужлан с его тупым громадным домом и еще большим тупым эго возомнил, будто знает, что для меня лучше. Он сказал, что у нас ничего не получится, но я не верила, что причина только в этом. Я видела его взгляд. Видела, какую боль ему доставляли его же слова. Так почему, черт его побери, он выгнал меня? Почему после того, как он показал свои чувства и свое отношение, он при первой же возможности отпустил меня?

Потому что он всегда и во всем хочет быть хозяином положения, а с этим у него появились трудности — вот почему! Он больше не мог мне приказать. Я перестала быть одним из его работников. Обрывки бумаги, брошенные им на кровать, стали окончанием контракта.

Брошенные… Так же как я.

Я собиралась сказать ему, что тоже его люблю, собиралась положить конец его смехотворным терзаниям, но мне не повезло. Не дав мне произнести ни слова, этот озабоченный властью извращенец велел мне проваливать.

Ну где справедливость? Почему он мог сказать все, что хотел, а я нет? То есть я, конечно, могла бы в минуту страсти повторить его признания. Но страсть меня накрывала так, что я не могла толком дышать, не то что произносить что-то связное. К тому же я считала, что у меня полно времени, чтобы признаться ему в своих чувствах. Господи Боже, да я разрешила ему называть меня Лейни! И еще: я не хотела, чтобы он решил, будто я произнесла эти три коротких слова только потому, что их произнес он. Мне нужно было особое состояние нас обоих, подходящий момент, чтобы, как говорится, с вершины самой высокой горы прокричать на весь мир о своих чувствах. Чтобы у него не было сомнений в моей искренности, ведь подобное признание — штука серьезная. Но я была готова к тому, чтобы пойти на это. Ради него, ради себя… ради нас.

А потом он просто взял и все разрушил. Все мужики — сволочи.

Но со своей сволочью я могла как-то справиться: мне нечего было терять и я не боялась прямого разговора с ним. Я решила, что заставлю его выслушать меня. Он узнает, что я любила его, и почувствует себя полным ничтожеством из-за того, что вот так просто взял и отказался от меня. Я собралась прийти в его роскошный офис, чтобы потребовать внимания к себе. Он увидит, как ошибся, поймет, что все его предположения были неправильными, и больше никогда не станет спешить с выводами. Я — женщина, пожертвовавшая всем ради спасения умирающей матери, и мой голос должен быть услышан. Я бы себя прокляла, если бы все, через что я прошла после того, как попала в дом Ноя Кроуфорда, оказалось бессмысленным и бесполезным.

Преисполнившись решимости, я развернулась и вошла в дом, расправив плечи и высоко подняв голову. После легкого душа и путешествия в чудесную страну накупленных Полли шмоток я оделась и перед выходом захватила мобильник.

Я даже сама себе удивилась, когда мне удалось сбежать по лестнице, не упав и не свернув шею. У двери я услышала, как подъехала машина. Должно быть, это вернулся отвозивший Ноя Сэмюель. Как вовремя! Я сказала себе: «Видишь, это знак. Значит, ты все делаешь правильно».

И тут раздался настойчивый стук в дверь, за которым последовало:

— Лейни Мэри Талбот, я знаю, что ты там! Поднимай свою задницу с кровати и открывай дверь!

Дез, моя лучшая подруга.

Я бросилась к двери и распахнула ее как раз в то мгновение, когда она собиралась снова опустить на нее кулак. Для девушки она довольно сильная, и мне повезло, что я не получила удар в лоб. Не хватало мне еще выглядеть, как единорог, когда я явлюсь к Ною для разговора.

— Дез! — взвизгнула я, уворачиваясь от кулака.

Мы обе сделали шаг назад и посмотрели друг на друга.

— Что ты на себя напялила? — одновременно спросили мы.

— Сглаз! С тебя «кока-кола»! — закричала я. А Дез тут же завопила:

— Сглаз! С тебя мужичок!

Каждый раз, когда мы играли в эту игру, «кока-колу» я так и не получала. Но Дез находила очередного мужика… и без всякой моей помощи.

Дез была в черном с ног до головы. Черные джинсы с низкой талией в обтяжку, черный

свитер под горло, черные сапожки из змеиной кожи, ремень с пряжкой в виде черепа. Еще один череп красовался на черной кепке, надвинутой на идеальной формы брови.

Я схватила подругу в охапку.

— Боже, как я по тебе скучала.

— Отпусти, задушишь! Черт, они тут что, тебя стероидами кормят? — сказала она, пытаясь вырваться из моих объятий.

Я отпустила ее, сообразив, что ей, наверное, и вправду больно, и отошла в сторону, приглашая ее войти.

— Что это за прикид? «Миссия невыполнима»?

— Я пришла тебя спасать. — Она снова обвела меня взглядом и одобрительно улыбнулась. — А твой парень, я вижу, тебя приодел. Ты посмотри, какая у нее красная миниюбочка! Ах ты, шлюшка! — Вдруг она ахнула и распахнула глаза. — Тебя только что оттрахали? Рассказывай!

Я почувствовала, что краснею.

— Что? Нет!

— Не вешай мне лапшу на уши, Лейни Талбот! Ты забыла, с кем разговариваешь? Уж я-то знаю это выражение лица.

Ничего мне тогда не хотелось больше, чем излить душу лучшей подруге, но я должна была догнать Ноя, и появление Дез мне помешало. И кстати…

— Погоди. Что значит: ты пришла меня спасать?

— То и значит. Собирайся, и пойдем. У меня тайное задание — вытащить твою задницу из сексуального рабства, — сказала Дез и, посмотрев по сторонам, с благоговением в голосе добавила: — Хотя сомневаюсь, что это можно назвать тюрьмой. Не дом, а, блин, дворец какой- то.

— Нет, серьезно. Зачем ты приехала? И как узнала, где я? Дез закатила глаза.

— Ты сказала, что тебя купил Ной Кроуфорд, и сначала я этого не поняла, но потом бац по голове, ну, как оплеуха шалаве от сутенера в темном переулке. Это же Ной Кроуфорд из «Алого лотоса»! Правильно? Сколько есть в мире Ноев Кроуфордов, которые готовы выложить два миллиона денежек за личную девочку «о-да-папочка-я-хочу-чувствовать-твоего-большого- папочку-внутри-себя»? — произнесла она с интонацией порнозвезды не такого уж голубого экрана.

— Да, но это не объясняет, зачем ты явилась сюда и почему решила меня спасать. У меня все хорошо, и я тут совсем не пленница. Ной ко мне даже слишком хорошо относится.

Моя лучшая подруга тяжело вздохнула.

— Дорогая, я должна тебе кое-что сказать, — начала она.

Дез называла меня «дорогая», только когда собиралась сообщить что-то неприятное: сердце у меня забилось так быстро, что пришлось схватиться за грудь, чтобы оно не выпрыгнуло совсем.

— Фей стало хуже. Ее положили в университетскую клинику. Там попросили, чтобы родственники приехали. Я обещала Маку, что привезу тебя. Все очень плохо, зая.

Как раз в эту секунду дверь распахнулась и через порог переступила Полли.

— Доброе утро, Лейни! — приветствовала она меня обычным беспечным голосом. Откуда ей было знать, что всего секунду назад мой мир перевернулся с ног на голову? Но ее улыбка испарилась, как только она увидела выражение моего лица. — Господи, что стряслось?

Моя душа сжалась, как будто чудовищная анаконда выдавливала из меня жизнь перед тем, как проглотить.

— Ной прав. Родителям я нужна больше, чем ему.

Дэвид

У меня болело сердце. Болело так, словно с двадцатиэтажного дома на меня свалилась бетонная балка. Или скорее одна из люстр, как на «Титанике». Да что там люстра, сам

«Титаник»!

Да еще во рту будто кто-то нагадил.

Приоткрыв один глаз, я осмотрелся. Обычно, когда я просыпался в таком состоянии, рядом со мной валялись две-три, а то и больше шлюх, от которых нужно было побыстрее избавиться.

В этот раз, слава Богу, я проснулся в своем кабинете в «Алом лотосе» и рядом никого не было. Наверное, шлюшка-Джули вчера вечером правильно поняла намек (я ей прям в морду сказал, чтобы она валила на хрен). По крайней мере, мне казалось, что я ей это сказал. Тут я вспомнил, как оттрахал ее во все дыры, как же такое не вспомнить!

Жаль, что Кроуфорд этого не видел. Никогда не забуду, как вытянулась его рожа, когда он увидел, что на бал я пришел с Джули. Хотя, конечно, могло быть и лучше. Это наверняка из-за того, что сам везучий сукин сын был с мисс Дилейн Талбот. Хотя, наверное, правильнее было бы сказать, что это она была с ним. В прямом смысле. Браслет, который он на нее нацепил, не оставлял вопросов. Он застолбил ее как свою собственность. И от этого мне еще больше захотелось получить ее. Просто надо было собраться с мыслями и придумать план действий. После нашего весьма выразительного разговора вчера вечером стало понятно, что она действительно запала на моего бывшего лучшего друга. А даже если бы не запала? Для того чтобы заманить такую женщину, как Дилейн Талбот, нужно нечто большее, чем пустые обещания и жирный счет в банке.

Это для Джули счет в банке решает все.

Я потянулся и почувствовал, как протестующе застонал каждый мускул в моем великолепном теле. Понятно почему: итальянский, сделанный на заказ кожаный диван с подушками ничего плохого моей пояснице не сделал, а вот слишком частое траханье, которого было более чем достаточно в моей короткой жизни, сделало, и немало. Но, черт возьми, до тех пор пока я могу чувствовать оргазмы, я буду продолжать. Для себя я готов на все. Я не дурак, чтобы думать о ком-то другом!

Надеясь, что от движения станет получше, я сел и еще раз потянулся, надеясь, что после этого пройдет ломота в спине и шее. Проклятье, стало совсем хреново, даже голова закружилась. Правда, через пару секунд я все же смог встать с дивана и устоять на ногах, не шатаясь. Осторожно переставляя ноги, я зигзагом дошел до ванны (если честно, я все еще был немного пьян) и достал из шкафчика пузырек с болеутоляющим. Бросив в рот одну таблетку, а потом еще одну для верности, я набрал в ладонь воды и выпил.

Увидев себя в зеркале, я улыбнулся. После такой ночи любой другой засранец выглядел бы, как дерьмо на палочке, но только не я — я всегда выгляжу хорошо. Я потянулся за зубной щеткой (надо же поддерживать свою неотразимую улыбку на уровне), начистил свои жемчужины до блеска и шагнул под душ. Потом вытерся и пошел в гардероб за свежим комплектом одежды. Да, в своем офисе я держал и личный гардероб. Как же иначе?

Душ заметно взбодрил и отрезвил, что было очень хорошо — мне еще предстояло провести одну очень важную встречу, и для этого нужно было иметь свежую голову. Судя по тому, что показывали стрелки «роллекса», время в запасе еще было.

Выйдя из кабинета, я был, мягко выражаясь, поражен, когда увидел, как из лифта выходит Кроуфорд. Заметив меня, он тоже зарычал, и я воспринял его рычание как комплимент. Очко в

мою пользу. Может, я и не самый простой в общении человек — для тех, кто играет в команде противника, — но мне это было на руку. Чем более гнусным я сделаю его существование, тем больше вероятность, что он все-таки сдастся и уступит свою часть компании вашему покорному слуге. Хотя бы просто для того, чтобы больше меня не видеть. Если Ной даст слабину, я просто обязан этим воспользоваться.

— Сегодня воскресенье, Кроуфорд. Что ты здесь делаешь?

— Нужно поработать, — сказал он, доставая ключи от своего кабинета и явно собираясь от меня поскорее отделаться. Но я не мог его отпустить, не повеселившись.

— Ты вчера рано ушел, но не волнуйся, я объяснил членам правления и клиентам, что одна горячая штучка требовала твоего внимания, — с улыбочкой обронил я.

Перевод не потребовался, он и сам все понял: я отрезал его яйца и преподнес их им в бумажном пакетике. Еще одно очку в пользу хозяев поля. Его небрежное отношение, отсутствие внимания к ним дает мне преимущество в нашей маленькой игре.

Он усмехнулся и покачал головой.

— Кстати о… Эта Дилейн — настоящая мегера! Да еще с длинным язычком. Как там она меня назвала? — сказал я и постучал себя пальцем по подбородку, вспоминая. — Ах, да. Ремора. Она, дурочка, думает, что у тебя член больше моего. Правда это или нет, но другой твоей шлюшке это не помешало запрыгнуть на экспресс «Дэвид Стоун», верно? Конечно, Дилейн не Джули, она бросилась защищать своего мужчину, да еще как, со страстью!.. Я б с такой замутил.

Бинго! Удар попал в цель.

В его глазах вспыхнула ненависть. Ошибка номер один: чем больше он о ней пекся, тем сильнее я ее хотел. Он подскочил ко мне и прижал к стене, надавив локтем на горло. Ошибка номер два: нападение на рабочем месте только добавляло оружия в мой арсенал.

— Лучше держись от нее подальше, понял? — прошипел он сквозь сжатые зубы. — Чтоб я тебя рядом с ней не видел. Это единственное предупреждение, Стоун. Богом клянусь, я тебя собственными руками удавлю.

Ошибка номер три: угрозы и запугивание насилием. Наверное, теперь мне придется брать в суде приказ об обязательной охране. Я же боюсь за свою жизнь и все такое, и вообще не обязан был работать в обстановке враждебности.

Я торжествующе улыбнулся: все вышло именно так, как было нужно мне. Он отреагировал именно так, как должен был. Я его сто раз предупреждал: «Не привязывайся к бабам, дурень! Это твое слабое место, ты теряешь способность мыслить трезво». Он даже не догадывался, что сам дал мне в руки все, чтобы нанести решающий удар и лишить его самого главного в его пустой жизни. Теперь «Алый лотос», можно сказать, почти мой, только руку протяни. А уж за этим дело не станет.

Зазвонил его мобильник. Поначалу он, кажется, не хотел отвечать, но потом выругался и отошел от меня, открыв мне наконец доступ к воздуху. Стараясь не закашляться, я потер горло. Кроуфорд-то не слабак. Я прекрасно сознавал, что, случись нам силой выяснять отношения, он стал бы грозным противником. В этом я ему не признался бы никогда в жизни. Но себе-то должен был!

— Что? — рявкнул он в трубку.

Я же направился к лифту. Если честно, мне стало скучно. Я уже получил от него, что хотел, да и на встречу было пора, так что…

— Полли, помедленнее! Кто? Дез? Какая еще, на хрен, Дез? О черт, нет… Господи, нет! Где она? Нет, нет, все нормально. Университетская? Ладно, только успокойся. Я позвоню Дэниелу, он там работает… Да, поезжай… Будь с ней, Полли.

Я понятия не имел, о чем был этот односторонний разговор, но мне было насрать. Когда звякнул лифт и открылась дверь, Ной бросил на меня быстрый взгляд и опустил трубку.

— Я говорил серьезно, Дэвид. Не приближайся к ней, — снова предупредил он.

— Да, конечно. Даю слово. — Я насмешливо козырнул ему перед тем, как дверь лифта закрылась. Он понимал, конечно, что это просто слова, но, как видно, был уж слишком поглощен неприятными известиями, которые сообщила ему эта мелкая надоедливая мошка. А это открывало передо мной самое широкое поле деятельности.

Спустившись в гараж, я сел в свой красный «вайпер», включил на всю катушку стереосистему и, взвизгнув шинами, выехал из гаража. На дороге машины расступались передо мной, как Красное море перед Моисеем. Хотя, возможно, дело было в том, что утром по воскресеньям движение, как правило, не слишком оживленное, но мне нравилось думать, что это так, потому что я был, мать его, богом за рулем лучшего из средств передвижения, порожденных человеческим гением.

— Все правильно, унылые ублюдки… Дорогу его величеству!

Я остановился на стоянке куба «Прелюдия», излюбленного места отдыха студентов… и заведения, в глубинах которого успешно заключались крупные сделки. По сути «Прелюдия» была подпольным заведением. На поверхности — молодежная тусовка, под землей — настоящие шлюхи и воротилы бизнеса. Идеальное прикрытие.

Я подошел к двери запасного выхода и постучал. Два раза по шесть быстрых ударов. Дверь тут же открылась, и показался Терренс.

— Мистер Стоун! Как всегда вовремя, — убедительно соврал он. Я опоздал минимум минут на двадцать, но, как я уже говорил, для Дэвида Стоуна время замирало. — Входите, входите.

Я вошел в темный коридор и вздохнул полной грудью.

— Ах, ничто так не бодрит утром, как запах баб и денег, — нараспев произнес я.

— Это точно! — рассмеялся он и хлопнул меня по плечу. — Мистер Кристофер ждет вас. С ослепительной улыбкой я ответил:

— Конечно, он меня ждет. Я знаю дорогу.

Он кивнул и ушел заниматься своими делами, а я направился по коридору к кабинету Скотта и вошел без стука. Скотт сидел, развалившись, в кресле и курил косячок. Перед ним на столе была разложена дневная норма и блоки товара, который он собирался распространить среди своих клиентов.

— Хай, — лениво приветствовал он меня и выдохнул облако густого дыма марихуаны, за которым почти невозможно было рассмотреть его прикрытых глаз-щелочек.

Закрыв дверь, я снял пиджак, кивая на пушистые дорожки «снега», которые он насыпал на небольшом прямоугольном зеркале.

— Начал веселиться без меня?

— Да просто решил снять пробу. — Он сел прямо, раздавил окурок в хрустальной пепельнице на углу стола и начал перебирать лежавшие перед ним папки.

Скотт Кристофер был моим бизнес-партнером, хотя, кроме меня, об этом не знал никто (из тех, с кем я общаюсь, разумеется). «Прелюдия» принадлежала ему, но я обеспечивал финансовую поддержку и приводил большинство покупателей его товара. Точнее — охотников до двух видов товара: секс и наркотики. «Алый лотос» был моим основным официальным

источником дохода, но набивали мои карманы аукцион и кокаин. Причем, надо сказать, довольно плотно.

На хрен уличных сутенеров и драгдилеров-любителей. Все это мелочь. Мы работали с элитой.

Я немало вложил в заведение Скотта, к тому же богатых и могущественных клиентов он мог привлекать только через меня. Среди успешных людей было немало любителей кокаина. Скотт, каким бы крутым дельцом он ни был, просто не имел доступа к людям того калибра, среди которых вращался я. Частенько бизнес-ланчи и дружеские встречи с клиентами и инвесторами «Алого лотоса» давали мне возможность немного, так сказать, подзаработать на стороне.

Попадала на крючок и крупная рыба. Попадала благодаря моей прозорливости. Стоило им раз попробовать, как мне оставалось подсекать и брать их за жабры. После этого они увязали еще больше, покупая себе женщин для удовлетворения любых желаний, которые возникали в их извращенной фантазии. У нас для каждого находилось что-то по его вкусу. Для меня же изюминкой становилась осведомленность: я знал все их грязные тайны. Я улыбался им в лицо, жал им руку, хлопал по плечу, но в конце дня засаживал им нож в спину, если это сулило выгоду. Подписание контрактов было необходимо — так у меня появлялось фактическое подтверждение их пороков. Несмотря на риск, наши клиенты воспринимали документы как простое подтверждение платежа. Для меня же, среди прочего, это был залог того, что они встанут на мою сторону, когда я сделаю решающий шаг, чтобы забрать весь «Алый лотос».

Мне нравилась такая жизнь!

— Чем порадует наше второе предприятие? — Я повесил пиджак на вешалку и подошел к столу, чтобы попробовать кокаин.

Я наклонился, взял соломинку, приставил один ее конец к ноздре, а второй к началу аккуратно насыпанной дорожки. Зажав другую ноздрю пальцем, я закрыл глаза и резко вдохнул волшебный белый порошок. Судя по ощущениям, в нос попала пудра, но зелье было настолько чистым, что я не почувствовал жжения, лишь легкое онемение. И такой приход, от которого Майти Маус почувствовал бы себя Халком.

Когда волна прошла через все тело, я медленно открыл глаза.

— О да! Вот это я называю «хороший товар».

Я с первых дней жизни считал, что весь мир лежит у моих ног. Но стоило в нос залететь немного перхоти дьявола, как я начинал понимать, что у моих ног лежит не мир, а Вселенная. Богатым необходимо это ощущение, они привыкают к нему. Учитывая уровень наших клиентов, не стоило удивляться тому, что наш кокаиновый бизнес настолько успешен и почему он вызывает зависть уличных драгдилеров по всему свету.

Я сел и положил ноги на угол стола Скотта. Кажется, ему это не понравилось, но он не посмел ничего сказать.

— Так чем закончился аукцион?

— Все прошло лучше, чем мы ожидали, благодаря той девственнице. Но это ерунда по сравнению с другой новостью. — Лицо его озарилось хищной улыбкой. — У меня есть интересная информация для тебя.

Я вопросительно поднял брови: Скотт вел себя, как человек, вдруг узнавший ответы на все вопросы, и явно собирался сделать мне предложение, от которого я не смог бы отказаться.

— Неужели? Ну, выкладывай.

— Я лучше покажу. — Он выдвинул нижний ящик письменного стола, достал картонную папку и положил передо мной.

Увидев надпись красными чернилами «Дилейн Талбот», я рассмеялся.

Мне вспомнилось, с какой сексуальной улыбочкой она смотрела на меня на балу «Алого лотоса», когда отшивала. Я знал, что среди наших клиентов и их коллег уже поползли о ней разные слухи. Мне стало чертовски любопытно, зачем это Скотту папка с именем моей будущей победы. Открыв ее, я пробежал глазами документ.

Удовлетворенная улыбка заиграла на моих губах: передо мной лежал контракт, по которому два года жизни Дилейн отдавались в распоряжение некого Ноя П. Кроуфорда.

— Чтоб я сдох! Ах, Ной, Ной! — покачал головой я.

— Я знал, что тебе понравится, — с довольной ухмылкой проговорил Скотт.

— Почему ты мне сразу не сказал, что мы ждем такого клиента?

— Я не знал, что он придет. Он же не дурак. Приходил анонимно, дал только мне свой номер и сказал, чего хочет. Он искал девственницу. Я, честно говоря, не думал, что когда- нибудь снова его увижу, — шансов найти девственницу, готовую продать невинность, почти нет. И тут за день до аукциона появляется Дилейн Талбот. — Он махнул на папку. — Я позвонил ему, и он ответил, что у него, вероятно, получится прийти на аукцион, и не смогу ли я на всякий случай оставить для него место. Представь, как я удивился, когда Ной Кроуфорд действительно явился в клуб.

— Еще бы, — рассмеялся я, глядя на автограф Ноя рядом с подписью Дилейн.

Я закрыл папку и бросил ее обратно Скотту. Я бы с удовольствием оставил ее себе, но не надо было делать этого при Скотте. А так я по крайней мере знал, где хранится контракт и что я могу получить к нему доступ в любое время. С этой бумажкой мне ничего не стоило шантажировать Кроуфорда, но Скотт, конечно, никогда не отдаст мне ее, ведь это может поставить под удар весь его бизнес.

Весь, и аукцион и кокаин. Не говоря уже о том, что и поставщикам, и остальным связанным с ним людям очень не понравилось бы, узнай они, что Скотт проговорился и могут всплыть их грязные делишки. Таких людей лучше не дразнить.

Мне просто нужно было понять, как использовать это открытие в своих целях без риска для жизни.

— Если ты решишь рассказать Ною, не называй моего имени, — сказал Скотт, пряча папку обратно в стол. — А если он узнает, лучше предупреди меня, чтобы я успел убраться отсюда. Я говорю серьезно, Стоун. Люди, с которыми я веду дела, церемониться не будут.

— Не волнуйся, Скотти. Кроуфорд не станет лезть на рожон, если почувствует, что пахнет жареным. К тому же я знаю, как получить то, что нужно, не подставляя тебя.

Я не был уверен, что мой план сработает, но главным стало то, что я наконец победил. О том, что произошло между нами в офисе этим утром, никто не знал — я ничего не смог бы доказать, как бы мне ни хотелось смешать имя Кроуфорда с грязью. Но это?! Когда все записано на бумаге, уже не отвертишься.

«Алый лотос» можно было считать моим.

2