Радуга творчества

Я стала писать с детства, как только взяла в руку ручку. Сначала это были иероглифы, понятные только мне, но потом стали появляться слова и предложения, преходящие в рассказы и романы.

Каждое слово является частью меня самой, предложения не бывают просто так написаны — они продуманы. Если что-то указано, то дальше это будет нужно. Для описания героя, его дальнейших действий или раскрытия внутреннего мира.

В течение нескольких лет я писала для себя, никому не показывая. О моем увлечении знала только мама. Но вот в школе, ко дню Победы, объявили литературный конкурс, я написала стихотворение и подала заявку на участие. Мне было стыдно выступать со своим стихотворением, я так боялась, что оно окажется плохим. Переживала, волновалась. Дрожали не только ноги, я вся превратилась в колыхающееся нечто.

День за днем я считала часы до конкурса. Превозмогая страх, решила проконсультироваться со своей учительницей по русскому языку. Принесла стих и сказала, что он не мой, а знакомой. (Так как я училась плохо, особенно по русскому языку, и мне было стыдно говорить, что это мое произведение).

А.М. взяла стих и сказала, что обязательно посмотрит, прошло какое-то время, на очередном уроке я увидела на столе свою тетрадку, думая, что она отдаст ее после урока. Но А.М., как только начался урок, взяла мою тетрадку и при всех стала разбирать «незрелое, сырое, без рифмованное, бездарное стихотворение». Я хотела провалиться сквозь землю, да что там сквозь землю — на другую планету улететь и больше никогда не появляться. Несколько недель надо мной смеялся весь класс. Я перестала вообще писать и сожгла все черновые тетради.

Шли годы, я окончила школу, устроилась на работу в Центральную районную библиотеку библиотекарем. Не помню, как точно называлась эта акция, нужно было принести макулатуру в библиотеку читателям. Естественно, таковых было немного, а нам поставили определенную норму, и сами библиотекари решили поделиться ненужным. Я вспомнила, что у меня дома лежат школьные тетрадки, которые сохранила мама, и решила какую-то часть отдать. Дома схватила, что первое попалось, совершенно не обращая внимания на класс, предмет.

Придя на работу, я сложила все в общую кучу и забыла. В конце рабочего дня мы перевязывали веревкой принесенные книги, тетради, газеты, образовывая небольшие стопочки. Нам помогали некоторые читатели.

— Кто учит наших детей? — вдруг я слушала сзади себя и обернулась. Передо мной стояла женщина средних лет, держа тетрадь и удивленно смотря то на содержание, то на обложку. Я узнала свою тетрадь и замерла, представляя, как сейчас будут опять говорить о моей бездарности. — В пятом классе, а так пишет! А оценка — два, где справедливость?

Я чуть не упала, комок застрял в горле, я не могла ничего сказать, слезы вот-вот должны были политься.

Женщина прочитала отрывок из моего сочинения:

— Диденко Юлия, 5 «Б», — проговорила она в конце.

— Юль, это что твоя тетрадка? Ты хорошо пишешь, почему ты никогда не говорила? — спросила Н.И., одна из моих коллег.

Я хотела что-то сказать, но, честно, не могла. Расплакавшись, покинула читательский зал. Мне было так больно, столько лет я убивала себя, мучилась, пытаясь замуровать то, что так сильно пробивалось на свет, а тут вдруг…

Когда я успокоилась, мы поговорили с Н.Ф., она оказалась преподаваем в институте по языкознанию. Она сказала пару добрых слов, которых мне не хватало, особенно тогда — несколько лет назад.

— Пиши, обязательно пиши, — ее слова я вспоминаю всегда, когда мне трудно.

Вскорости, я написала эссе «Истинная сила жизни», которое заняло второе место на краевом конкурсе.

И понеслось. Я не переставала записывать идеи, мысли, высказывания, описание героев. Иногда мне кажется, что от всего находящего в моей голове, она скоро треснет. Но уверена, что это невозможно чисто физически, поэтому продолжаю записывать, набрасывать, зарисовывать.

Иногда так трудно сосредоточиться, когда в голову идут разные идеи. Я всегда записываю понравившиеся, но иногда просто не успеваю. Как приятно находить вдохновение во всем, что тебя окружает. Вот лес, который виден из окна моей спальни. Никогда бы не подумала, что сосны могут вырасти такими большими. Нет, это не великаны, а гиганты, стройные, колючие, могучие. Сколько в них тайн и непредсказуемости. Только подумайте, сколько птиц прилетает укрыться от непогоды под их раскидистые ветви. А сколько сплетут гнезда и будут жить, давая новое потомство. Деревья живые, они дышат, я сама видела. Утром, когда только первые робкие солнечные лучи показались из-за горизонта и дотронулись своим краем до холодных стволов, деревья делают свой первых вдох. Медленно, не спеша… и появляется пар. Влажная кора гигантов творит полупрозрачные, клубящиеся, поднимающиеся облачка. Ну как после такого природа может не вдохновлять?!

Говорят, что лесоруб без топора — не лесоруб, а я скажу, что писатель без вдохновения — никто. Ведь любой может сесть за стол и спокойно ждать музы. Неважно сколько у тебя уже есть произведений, намного важнее — сколько ты еще можешь написать. Подарить миру свой талант, свой удивительный мир, героев и непредсказуемый конец. Конечно же, сейчас не восемнадцатый век, и почти все темы исчерпаны. В большинстве случаем мы просто крадем друг у друга героев, идеи. Но что бы ты ни взял у другого, нужно превратить это в свое, сделать нечто особенное.

Естественно, я не Пушкин и даже не Ахматова и никогда ими не стану, но свой мир образов с радостью подарю читателю. Кто бы Ты ни был — простой рабочий, школьник, директор. Нас всех объединяет одно — любовь к литературе.

Часто вспоминаю свою А.М., ведь, возможно, она поступила правильно. Я не оправдываю и не защищаю ее, боль от той раны навсегда останется в сердце. Может быть, в тот момент я была не готова к осознанию себя писателем. Все, что не делается — к лучшему. Зато я теперь готова к самой жестокой критике и научилась смотреть на все с улыбкой. Конечно же, в триста раз приятнее слушать хорошее, но ложка дегтя никогда не повредит и удержит от полета в розовые небеса.

Писательство моя жизнь, моя страсть. Мне всегда есть, что написать. Писать же можно обо всем! Вокруг тебя находится мир, удивительный и прекрасный, завораживающий и манящий, уникальный и неповторимый. Нужно только посмотреть и увидеть.

Продолжение:

Во мне с детства живет мечта — написать книгу. И вот она осуществилась. Но я не могу остановиться, нужно идти дальше, и я решилась издать свое творение. Долго искала в интернете, что, как, зачем? Есть много дельных советов, которых стоит послушать. И сначала я решила обратиться к критикам. Когда-то моя бывшая коллега говорила, что у нее есть знакомый в газете, который может посмотреть мои тексты, но на тот момент я мало писала, поэтому показывать было нечего.

Теперь же от помощи я бы не отказалась.

Я созвонилась с Мариной, мы договорилась о встрече. Мы мило побеседовали, и я передала рукопись ей.

Через какое-то время мне позвонил В.П. и попросил подъехать. Я очень боялась. История в моем романе не была новой, она про обычную девушку с нелегкой судьбой. Вот возьмет критик и скажет сейчас — бред! Сколько сейчас таких, как я — тысячи. Ну, может, и не настолько много, но достаточно. Большинство начинающих авторов хотят издаваться, с этим ничего не поделаешь.

Я постучалась и вошла в кабинет В.П.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, здравствуйте, — проговорил мужчина и указал на стул. — Так, леди, что же мне сказать? Я прочитал… Ошибок море, нет — океан. Грамматические, орфографических, пунктуационных, а также логические ошибки. В общем, текст очень и очень сырой. — В.П. вздохнул, протягивая мне рукопись. — Вы как в школе учились?

— Нормально… — протянула я.

У В.П. зазвонил телефон:

— Юлия, посидите тут, я сейчас.

Мужчина вышел из кабинета, я осталась одна.

Да, ошибки! Что же с ними делать? Как сказать, что и их не вижу? Бред, наверное, но так и есть. В голове промелькнула сцена моего позора, когда М.А. разбирала мое стихотворение. Она вообще любила все делать на всеобщее обозрение. Сразу вспомнились разборы оценок и тыканье пальцем в лоб.

— Бестолочь, ты бестолочь, — повторяла учительница, подходя к каждому, кто получил два по диктанту или другой работе.

Чувство страха, что сейчас ее палец направится к моему лбу и пару раз подолбит по голове, приводило в такой ступор, что даже то, что я знала, сразу вылетало из головы. Чтобы М.А. не спрашивала у меня, я молчала, чтобы не получить по лицу тетрадью. Сначала для меня это было удивительно, я не могла понять, зачем она так делает, но потом привыкла. И слова: «бестолочь, бездарность» уже не были такими обидными.

После разбора моего стиха забросила русский язык. Я ненавидела все эти правила, бесконечные исключения. Меня злило, что мой сосед все время списывает у меня. Но при этом у меня — два, а у него — четыре. Я знала, что он не знает правила, зато пишет грамотно. Я же пыталась зубрить, заучивать, но все безрезультатно.

Когда получила очередную двойку в четверти, меня предупредили, что я могу остаться на второй год. Такая новость, естественно, не очень понравилась маме. Она стала искать репетитора, посоветовали В.И., но сразу предупредили, что к ней так легко не попасть. Мне повезло, у В.И. как раз освободились место, и раз в неделю было договорено о занятиях.

Я не знаю, как она объясняла, но все было так элементарно и просто. Если были вопросы, я не боялась их задавать и знала, что всегда получу здравый ответ, а не крики о моей невнимательности и безграмотности. Мне стал нравиться русский язык, ведь он мой родной.

После нескольких месяцев занятий я имела твердую четверку. Пятерка тоже была в моих руках, но я боялась, что скажет М.А.? Я все время, когда переписывала из черновика, делала пару ошибок, чтобы не получить пятерку. А мой репетитор не могла понять, почему педагог ставит четыре.

— Мы же все проработали, принеси тетрадь — сама посмотрю. — В очередной раз сказала В.И..

Однажды мне стало стыдно, что В.И. так старается, а я порчу ее работу. И переписала сочинение без одной ошибки. Я знала, что получу пять на пять, но при этом страх снова не покидал меня. Ожидание результата было невыносимым, уже всем раздали тетради. Моей не было.

— А напоследок я приберегла нечто особенное. Диденко, выходи, — проговорила М.А..

Я медленно поднялась и пошла к доске.

— Вот, — учительница раскрыла тетрадь и показала мое сочинение, где большими красными цифрами виднелась оценка — пять на пять. — Удивительно, правда. Я когда читала, несколько раз смотрела, твоя ли это тетрадь. Ну что ж, поздравляю, у тебя, оказывается, есть мозги! А я-то думала, что ты полная бестолочь, ан нет, можешь, когда захочешь.

Лучше бы она меня ударила.

— Извините, Юлия, — произнес вошедший В.П., прервавший мои воспоминания. — Дела…

— Да, я пойду. Буду исправлять свой сырой текст, — проговорила я и вышла из кабинета.

* **