II. Последование о исповедании

Может ли священник в случае крайней нужды приступить к совершению таинства покаяния без епитрахили — этого видимого знака благодати священства? Или, если священник не имеет права, хотя бы и по нужде, совершить таинство покаяния без епитрахили, то по крайней мере не может ли он через свое благословение освящать какую-либо встретившуюся под руками вещь, напр. полотенце, шарф и т. п., начертить на ней чем-либо крест и затем, надев ее на подобие епитрахили, приступить к совершению таинства покаяния? Если это возможно, то дозволительно ли вещь, послужившую вместо епитрахили, обращать потом на обыкновенное употребление?

Согласно уставу церковному (см. Чин исповеди) священник должен в епитрахили совершать таинство покаяния. По «нужды ради и закону применение бывает», говорит апостол. Посему в крайних случаях, когда нужно исповедывать трудно больного нельзя отправиться за епитрахилью и вообще иметь ее при себе для совершения исповеди, некоторые священники делают подобие епитрахили из пояса, шарфа и т. п. и, обогнув им шею и перевязав узлами в двух или трех местах, как удобнее, исповедуют по обычаю. В этом нет ничего греховного. Должно только заметить, что пояс, шарф или другая какая-либо вещь, послужившая в крайних случаях вместо епитрахили, уже не может быть после того обращена на обыкновенное употребление, так как по общему правилу Церкви Православной предметы и вещи, употребленные при священнодействиях, признаются освященными и исключаются из домашнего обиходного употребления. В крайних исключительных случаях можно совершить исповедь, и не прибегая к какой-либо импровизированной епитрахили (Рук. д. с. п. 1885, №48, с. 237–238).

Следует ли читать кающимся и заставлять их повторять слова следующей молитвы: «Исповедаюся Господу Богу Вседержителю и Преблагословенной Приснодеве Марии Богородице, всем небесным силам и всем святым, и тебе, отче честный»?

Эта молитва находится в Большом требнике Петра Могилы (1 ч., стр. 352–353). Нет сомнения, что под влиянием этого требника она и по сие время удержалась и употребляется в пастырской практике Юго-западного края. Но чтение этой молитвы, хотя бы и на основании указаний Большого требника Петра Могилы, едва ли уместно пред исповедию православных христиан. По своему содержанию и даже по букве она очень напоминает одну из молитв, находящихся в чине римско-католической литургии (см. «О происхождении и составе римско-католической литургии» И. Бобровницкого, изд. 4, 1873 г., стр. 30), и в латинском чине покаяния («О богослужении Западной церкви» Серединского, стр. 139). Молитва эта не может быть признана согласною с учением Православной Церкви о принесении покаяния только пред Господом Иисусом Христом, а не пред святыми. И об отпущении грехов только по благодати, даруемой о Христе Иисусе, а не по заслугам святых, как учит римская церковь. Можно думать, что по этой причине она и не внесена в существующий чин исповеди (Рук. д. с. п. 1888, т. II, с. 130–131).

В каких грехах исповедывающиеся должны каяться, — в тех ли грехах, в которых они повинны от последней исповеди, или же во всех грехах всей своей жизни?

По разуму Церкви Православной и по самому понятию о таинстве покаяния следует. Что исповедующиеся должны каяться только в тех грехах, в которых они повинны от последней исповеди (Рук. д. с. п. 1888, т. I, с. 412).

Надобно ли исповедывать пред новым духовником грехи, в которых покаялся прежнему духовнику?

С таким вопросом обратился к митр. московскому Филарету один благочествый мирянин, когда умер его духовный отец. Митрополит дал такой короткий ответ: «Аз есмь заглаждая грехи твоя, глаголет Господь, а не помяну их. Сие найдете у пророка, хотя не слово в слово. Потому, кроме особенных обстоятельств, и новому духовному отцу не нужно исповедывать исповеданное и разрешенное прежде». Жаль, что в этом ответе не указано на те «особенные обстоятельства», при которых требуется исповеданное прежде исповедывать пред новым духовным отцом (Рук. д. с. п. 1884, №9).

Должен ли священник напоминать кающемуся тот грех, в котором последний не хочет чистосердечно раскаяться, хотя и помнит о нем?

И рассуждать нечего, что должен, если кающийся сам сознался священнику в этом грехе. Само собою разумеется, что благоразумный священник не только может, но и должен напомнить исповедывающемуся о его грехе в форме вопроса: «не грешны ли вы там-то и тем-то?» И если исповедывающийся сознается, что грешен, то соответственно этому и распоряжаться им на основании существующих правил церковных. Если же он ответит отрицательно, то в таком случае священнику остается одно, — предать такого человека воле Божией и предоставить его собственной совести. Если что можно порекомендовать еще священникам в данных обстоятельствах, то это теплую, усердную молитву о таких людях, чтобы Господь Сам умилил их сердца и подвиг к искреннему раскаянию (Рук. д. с. п. 1885, №34. с. 470).

Земные поклоны, как епитимия, и способ выполнения их.

Назначение определенного числа поклонов практикуется довольно часто, как епитимия. Но священник должен указать кающемуся, кроме числа поклонов, еще способ, время и место исполнения епитимии. Это зависит всецело от благоразумия священника. Иногда случается, что неопытный священник просто скажет: за то-то положи столько-то земных поклонов (20, 40, 100), но не назначит ни времени, ни места, и не укажет способа исполнения такой епитимии. Иной, не понимающий духа и свойства истинно-богоугодной молитвы, пожалуй, и будет, так сказать, только отсчитывать поклоны без внутреннего возношения души к Богу и без покаянного чувства; положит поклон, и в уме будет считать: раз! — положит другой, и в мыслях будет продолжать счет: два! — три! — и т. д. Это будет не епитимия и не молитва, а один механический процесс телодвижения, без мысли и чувства. Нам кажется, что лучше при назначении епитимии не определять числа поклонов, налагаемых на кающегося, чтобы чрез то не подать иному молитвеннику повода отсчитывать поклоны, и чрез то не утвердить в нем неправильного взгляда на молитву и епитимию; молитву он, пожалуй, будет поставлять в одном механическом процессе, а на епитимию будет смотреть как на действие, служащее к заглаждению неправды греха, и не как на средство отстать от порока и приучиться к добродетели, а как исключительно на наказание, подобно тому, как школьники смотрят на стояние на коленях, на оставление без обеда. Лучше назначить в епитимию неспешное прочтение с покаянным чувством той или другой молитвы, какую кто знает. Определенное число раз, с тем, чтобы в продолжение всего этого чтения молящийся постоянно делал земные поклоны. При таком способе исполнения епитимии поклоны не будут одним механическим движением тела, а будут воодушевлены мыслию и чувством, будут проникнуты духом сердечного воодушевления. А если уж нужно определить число поклонов, то, не объявляя исповедающемуся числа их, можно употребить тот же способ; можно, например, сказать, чтобы в такие-то дни, в такое-то время он прочитал однажды, дважды или трижды псалом 50-й, и после каждого стиха полагал земной поклон. Незнающему псалма 50-го наизусть можно назначать чтение других молитв с поклонами, например: Царю небесный, Святый Боже и Пресвятая Троице. Тому, кто знаем молитву св. Ефрема, можно назначать эту молитву с поклонами. Может случится, что иной не знает ни одной из этих молитв. В таком случае нужно спрашивать, кто какую молитву умеет прочитать, и к этой молитве приурочивать число поклонов, назначаемых в епитимию. Незнающему ни одной молитвы можно указать на молитву Иисусову, которую, вероятно, каждый знает, а если кто и не знает, то тут же на исповеди такого человека можно выучить ей, что очень удобно по ее краткости: Господи, Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного (Рук. д. с. п. 1860 г. т. I, с. 377).

Следует ли при исповеди состоящих на епитимии читать разрешительную молитву: «Господь и Бог наш»?..

По прямому смыслу слов требника, разрешительная молитва читается всем истинно-кающимся и верующим, хотя бы они и не были допускаемы до принятия Св. Таин, т. е. состояли бы под епитимией. В требнике именно только после этой молитвы и отпуста прибавлено: «тогда канон даст ему». Отсюда видно, что, хотя кающийся и получил разрешение, но в то же время может получить и сильнейшее предостережение не приступать к причащению, несмотря на разрешение. Да это и понятно, так как епитимия есть некоторая духовная диета для больной совести, а не божественное отмщение за грех. Господь простил грехи всякому покаявшемся, но сподобиться теснейшего общения с источником правды и святости грешник может не сразу по раскаянии, а после исцеления духовной раны чрез подвиги молитвы и добрых дел. Не следует давать разрешения только не желающим покаяться и исправиться, а также неверующим, так как для них оно бесцельно (Ц. В-к 1902, №21).

За какие грехи следует отлучать исповедовавшихся, и какие грехи разрешать?

У нас нет кодекса, содержащего в себе подробный перечень всех грехов, разрешение от которых может или не может быть преподано духовником; да такого кодекса и составить нельзя, потому что разрешение или неразрешение от грехов обусловливается не только безотносительною важностью и качеством их, но и душевным состоянием кающегося — степенью искренности раскаяния его и пр.; ведь и светские законы, содержащие в себе уложения о наказаниях за те или другие преступления, не исключают для судей возможности произносить приговоры по личному убеждению и совести их, а не по букве только закона. К тому же нужно добавить, что в Номоканоне, или Законоправильнике, при Большом требнике находятся правила, содержащие в себе относительно подробный перечень наиболее тяжких грехов, за которые в древне-христианской Церкви подвергали отлучению на известное число лет, но и эти правила сами по себе не имеют безусловно-обязательной силы, буквально не применимы в настоящее время, и духовникам вообще не предоставлено права без разрешения епархиального архиерея подвергать кого-либо отлучению от св. причастия на более или менее продолжительное время за те или другие тяжкие грехи (Р.д.С.П. 1888 г., т. I, с. 412).

Умирающий и находящийся под запрещением от одного священника может ли быть разрешен и напутствован св. Тайнами от другого священника?

Каноническими правилами положительно требуется, чтобы никто из находящихся под запрещением и отлучением от причащения св. Таин не отходил в загробную жизнь без разрешения от грехов и последнего христианского напутствования св. Тайнами (1 Всел. соб. пр. 13; Анк. соб. пр. 6 и 22). Посему, в случае крайней нужды, когда находящийся под запрещением и отлучением от одного священника умирает, тогда он может быть разрешаем и напутствуем св. Тайнами от другого священника; даже находящемуся под клятвою архиерейскою, подвегшемуся так называемой епитимии и умирающему ни один священник не может отказать в разрешении от грехов и в напутствовании св. Тайнами (Карф. соб. пр. 52; сн. Уст. Дух. Кон. ст. 97 и разреш. молитву, читаемую над умершим). Если при таких обстоятельствах получивший разрешение от грехов выздоровеет. То он должен снова подчиниться прежней епитимии и, по истечении срока ее, обратиться к лицу, наложившему запрещение, и просить у него разрешения от запрещения (Рук. д. с. п. 1888, т. II, стр. 72).

Можно ли вместо чтения разрешительной молитвы каждому отдельно, читать общую разрешительную молитву?

Не следует этого делать (Р.д.С.П. 1879, №27 и №2).

Можно ли священнику при чтении разрешительной молитвы над кающимся не упоминать имени кающегося?

Нельзя (Р.д.С.П. 1879, №2).

Не противна ли духу христианского и пастырского смирения и произносимая священником на таинстве исповеди формула разрешения: «прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих»?

По этому поводу митр. московский Филарет, в замечаниях своих на письмо архим. Антонина (Капустина) «О разностях между церквами греческою и российскою», рассуждает так: «Разрешение произносить священник сперва именем Господа Иисуса Христа, потом присовокупляет: и аз разрешаю, но чтобы не приписать ничего своей личности, он говорит: властию Его, мне данною, и еще в духе смирения говорит: и аз недостойный». На основании таких соображений митр. Филарет приходит к заключению, что в формуле разрешения ничего противного духу смирения нет (см. Собр. мнений и отзывов Филарета м. моск., т. IV, 1886, с. 407).

Следует ли духовнику употреблять на исповеди крестное знамение при чтении разрешительной молитвы в том случае, когда исповедующийся есть протоиерей, игумен, архимандрит, епископ?

Всякое священнодействие тайнодействуется и преподается (кроме евхаристия, преподаваемой без крестного знамения, поелику в евхаристии преподаются верующим в снедь и питие самыя Тело и Кровь Господа; а где преподается Сам Господь, там и неприлично и неуместно уже употреблять образ Его — крест) не одною молитвою священника, а и крестным знамением. Отсюда понятно, что необходимо должно употреблять крестное знамение на исповеди во время разрешительной молитвы и тогда, когда исповедывающийся есть протоиерей, игумен и т. п. Впрочем, дабы дать более обстоятельный ответ на предложенный вопрос, обратим внимание на следующее. Наименования — протоиерей, игумен, архимандрит не суть названия санов, а названия достоинств, занимаемых в церкви носящими эти названия лицами; что же касается священства, то оно у них совершенно одно и то же, какое и у исповедующего их духовника-священника. Только наименование епископ есть имя сана, а не достоинства церковного: оно есть название высшей степени священства, сообщающей от себя другим лицам и священство. С другой стороны, всякий кающийся, кто бы он ни был, когда является к духовнику на исповедь, ставит себя на степень подсудимого, а духовник в таком случае бывает его судьею, как имеющий от Бога власть связывать и разрешать грешников. Далее, в постановлениях апостольских говорится, что епископ благословляет, не благословляется, — что и пресвитер, благословляет, не благословляется, а принимает благословение от епископа (Кн. 8, глава 28). Св. Апостол Павел в послании к евреям пишет: без всякого прекословия меньший благословляется большим (Евр. 7, 7). А в «последовании о исповедании», по уставу Православной Церкви, читаем: «конец же разрешения его глаголя, иерей знаменует крестообразно десницею кающегося». Наконец, известно, что у нас при совершении таинства покаяния употребляется самый крест Господен. Соображая все это, можем дать такой ответ на предложенный вопрос. Духовник, читая на исповеди разрешительную молитву над исповедующимся у него священником, протоиереем, игуменом, архимандритом, епископом, отнюдь не должен употреблять в таком случае рукоблагословения, а должен изображать десницею крестное знамение над разрешаемым им духовным лицом обыкновенное, для чего может употреблять и самый крест Господен, находящийся у него под руками для совершения отпуста исповеди (Рук. д. с. п. 1893, т. I, с. 321–322).

Может ли священник в крайней надобности исповедывать близких родных, — отца, брата, жену и пр.?

Не только может, но и должен: власть вязать и решить в таинстве покаяния не связана никакими узами, в том числе и узами родства, а равно простирается на всех, в каких бы отношениях к священнику они не находились (Рук. д. с. п. 1887, №48).

Как исповедывать слабоумных от природы?

Слабоумные от природы, а тем более идиоты и кретины суть те же дети, у которых вследствие болезненного состояния организма не развито сознание, а потому следует исповедывать их так же, как и малых — семилетних детей, т. е. ограничиваясь самыми простыми вопросами, а совершенно непонимающих можно причащать св. Таин даже без исповеди, как и детей, не достигших семилетнего возраста (Рук. д. с. п. 1888, т. I, 411).

Как исповедывать немых?

Немых нужно исповедовать при помощи мимических знаков посредством которых они объясняются с другими; если священнику не понятен, или не известен мимический язык немых, то ему следует знакомиться с таким языком от родных и знакомых того или другого немого; немых же грамотных можно исповедывать при посредстве книги, предлагая им прочитать по книге те или другие вопросы о грехах и требуя ответа на прочитанные ими вопросы утвердительным или отрицательным жестом; да и вообще всякий немой может обнаружить свое душевное состояние пред духовником знаками и жестами вполне понятными для каждого, напр. биением в перси, умиленным взглядом на икону и т. п. (Рук. д. с. п. 1888 г., т. I, стр. 411).

Как исповедывать больных, лишившихся употребления языка, малосознающих или вовсе потерявших сознание?

Больным, лишившимся употребления языка, но не потерявших сознания и какими-либо внешними знаками выражающим сокрушение о своих грехах, непременно должно преподать разрешение; над лишившимися сознания священники обыкновенно читают разрешительную молитву, если знают, что они были православными и неожесточенными грешниками. (Рук. д. с. п. 1888 г., т. I. стр. 411).