Этические основы профессиональной деятельности судебного пристава при осуществлении им полномочий в сфере исполнительного производства

Любая профессиональная деятельность должна опираться на вполне конкретный этический фундамент. Деятельность судебного пристава не является исключением. Игнорирование данного обстоятельства с большой долей вероятности приведет к неудаче во многих реформах, так или иначе связанных со статусом судебного пристава.

Позитивное законодательство является хотя и весьма важной, но далеко не единственной предпосылкой к преобразованию российской правовой действительности. Мы имеем великое множество примеров, когда в общем-то правильные законодательные инициативы, выраженные в нормативных актах, не привели к желаемым результатам, а в некоторых случаях дали даже обратный эффект. Имеются в виду нормативные акты, предполагающие широкий спектр правоприменения, затрагивающие комплексно сферу государственного управления и наделяющие государственных служащих определенными дискреционными полномочиями. Все это само по себе находится в сфере законодательного усмотрения. Вместе с тем не следует переоценивать силу закона, наделяя его сверхвозможностью к позитивной регуляции социальной действительности.
Необходимо отдавать себе отчет в том, что любой закон будет воспринят и исполнен настолько, насколько он соответствует уровню правосознания и правовой культуры правоприменителя и согласуется с нравственными и этическими ценностями, которые этот правоприменитель исповедует.
В этой связи вопрос об этических основах деятельности государственных служащих, о соответствии их представлений о государственной службе как разновидности профессиональной деятельности с существующими и перспективными потребностями государства и общества сегодня весьма актуален.
К сожалению, современные научные исследования в основном констатируют несоответствие активности государственных служащих ожиданиям общества и, как следствие, весьма низкую оценку эффективности их деятельности. Это колоссальная по значимости проблема, которую едва ли получится решить принятием какого-либо закона, якобы системно и комплексно регулирующего общественные отношения. Думается, назрела необходимость предъявлять дополнительные этические требования к государственным служащим, осуществляющим функции особой социальной значимости.
Безусловно, к числу подобных служащих должны быть отнесены и судебные приставы.
Сама по себе постановка вопроса о целесообразности разработки и принятия кодекса этики лиц, осуществляющих в государстве социально значимые функции, для отечественной правовой мысли не нова. Еще в 1997 году был опубликован подготовленный научным сообществом проект Кодекса этики государственного служащего Российской Федерации. Вместе с тем ведущиеся уже не первый год обсуждения перспектив существования общего для всех государственных служащих кодекса профессиональной этики так и не привели к его принятию, хотя, как совершенно верно отмечается в юридической литературе, уделять особое внимание правовому воспитанию будущих госслужащих необходимо, так как именно от них общество ждет проявления образцов честности, компетентности и добросовестности.
Можно также констатировать, что вплоть до последнего времени отечественная практика шла по пути разработки актов, устанавливающих стандарты поведения применительно к отдельным видам профессий. К примеру, в настоящее время действуют Кодекс судейской этики (утв. VI Всероссийским съездом судей 2 декабря 2004 г.), Кодекс этики аудиторов России (одобрен Советом по аудиторской деятельности при Минфине России — протокол № 56 от 31.05.2007), Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации (утв. приказом МВД России от 24.12.2008 № 1138), Кодекс профессиональной этики адвоката (принят I Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 г.), Кодекс профессиональной этики работников системы Пенсионного фонда РФ (утв. постановлением ПФ РФ от 02.09.2009 № 195п) и др.
В соответствии с решением Президиума Совета при Президенте РФ по противодействию коррупции Министерством здравоохранения и социального развития РФ был разработан Типовой кодекс этики и служебного поведения государственных служащих Российской Федерации (далее — Типовой кодекс), призванный, по замыслу разработчиков, стать фундаментом при последующей детализации его положений применительно к различным видам государственной службы в различных органах государственной власти.
В этой связи значительный интерес представляет анализ его положений в контексте перспектив разработки и последующего принятия Кодекса профессиональной этики судебного пристава.
Как сказано в п. 3 Типового кодекса, он является сводом общих принципов профессиональной служебной этики и основных правил служебного поведения, которыми надлежит руководствоваться государственным служащим Российской Федерации независимо от замещаемой должности. Цели его принятия — установление этических норм и правил служебного поведения государственных служащих для достойного выполнения ими своей профессиональной деятельности, а также содействие укреплению авторитета государственного служащего, доверия граждан к государству и обеспечение единой нравственно-нормативной основы поведения государственных служащих.
С учетом современного состояния государственной службы и весьма невысокого уровня доверия к ней со стороны населения разработка подобного свода этических норм крайне необходима. В то же время любое правило станет лишь в том случае эффективным, если будет обеспечено действенными механизмами реализации.
Как выше упоминалось, Типовой кодекс содержит лишь свод общих принципов профессиональной служебной этики и основных правил служебного поведения, постулируя в то же время в качестве одной из своих целей установление этических норм и правил служебного поведения государственных служащих. Таким образом, встает вопрос о правовой природе содержащихся в Типовом кодексе предписаний, а следовательно, и о характере ответственности за их несоблюдение.
Как известно, неотъемлемым признаком правовой нормы является возможность ее принудительного обеспечения государством посредством института юридической ответственности[4]. В отличие от правовых, любые иные правила поведения могут обеспечиваться лишь мерами социального воздействия на нарушителя без применения к нему государственного механизма принуждения как такового. Норма п. 29 Типового кодекса, согласно которой за нарушение положений кодекса государственный служащий несет моральную и иную ответственность, предусмотренную законодательством Российской Федерации, не вносит ясности в вопрос об юридической ответственности. В связи с этим складывается впечатление, что разработчики указанного свода до конца не определились с юридической природой закрепляемых предписаний.
Более того, едва ли кто-то усомнится, что нормативные акты разрабатываются в целях их последующего соблюдения и простое дублирование в них отдельных положений не отвечает базовым принципам юридической техники.
На этом фоне некоторые положения Типового кодекса выглядят недостаточно убедительными. В частности, указание на обязательность соблюдения законности в деятельности государственного служащего выступает не более чем воспроизведением ч. 2 ст. 15 Конституции РФ, а нормы ст. 5 «Требования к антикоррупционному поведению государственных служащих», по сути, дублируют положения законодательства о государственной гражданской службе и о противодействии коррупции.
При таком подходе к разработке Типового кодекса его ценность в значительной степени нивелируется и он может превратиться в очередной модный акт, так и не выполнив своего основного назначения.
К сожалению, представленный акт носит в основном декларативный характер: в нем не предусмотрен механизм реализации устанавливаемых предписаний, отсутствуют конкретные меры ответственности за их неисполнение. Однако все это вовсе не свидетельствует об отсутствии потребности в кодексе профессиональной этики государственного служащего. Хотя, как представляется, более продуктивной на данный момент следует признать идею принятия специализированных кодексов, учитывающих специфику деятельности государственных служащих в рамках отдельной профессии, и в том числе кодекса профессиональной этики судебного пристава.
Стоит согласиться с А.А. Малиновским в том, что большая социальная значимость некоторых профессий предопределяет и повышенную ответственность их представителей перед обществом. В этой связи требования этического кодекса являются дополнительным препятствием на пути различных профессиональных злоупотреблений и нарушений[5]. Без преувеличения можно сказать, что профессия судебного пристава относится к числу таких профессий, а кодекс профессиональной этики судебного пристава стал бы дополнительным регулятором возлагаемых на судебных приставов функций по принудительному исполнению актов юрисдикционных органов и обеспечению установленного порядка деятельности судов. Думается, такой документ непременно должен носить характер нормативного правового акта, а на обязательность его соблюдения должно быть указано в Федеральном законе от 21.07.1997 № 118-ФЗ «О судебных приставах». В противном случае едва ли будет возможно установить эффективный контроль за исполнением вводимых предписаний.
Хотелось бы подчеркнуть, что кодекс профессиональной этики призван охватывать именно сферу профессиональной деятельности судебного пристава и не может претендовать на роль всеобъемлющего акта, распространяющего свое действие в том числе и на личную сферу жизни лица, занимающего должность государственной службы.
Кодекс профессиональной этики судебного пристава должен обеспечить основу для принятия государственными служащими корректных решений в ситуациях отсутствия прямого правового регулирования их процессуальной деятельности. Особое внимание надлежит уделить этике взаимоотношений с должником и взыскателем, исполнению исполнительных документов по семейным, жилищным спорам, а также по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации.
Кроме того, в кодексе целесообразно закрепить специфические принципы служебного поведения судебного пристава, в том числе и те, которые не нашли сегодня своего отражения в законодательстве об исполнительном производстве. К последним, в частности, можно отнести принцип независимости судебного пристава-исполнителя, принцип разумности его действий и некоторые другие. Стоит подчеркнуть, что изложение принципов не должно быть формальным и посредством раскрытия сущности исключать возможность их необоснованно широкого толкования на практике.
Кроме того, с учетом специфики прав и обязанностей судебных приставов-исполнителей и судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов предпочтительным стало бы выделение в структуре кодекса специальных посвященных им глав, которые, разумеется, предварялись бы общими положениями.
Говоря о значении кодекса профессиональной этики судебного пристава, важно подчеркнуть, что он призван стать и одним из важнейших нравственных ориентиров при принятии решений соответствующими комиссиями по соблюдению требований к служебному поведению федеральных государственных служащих и урегулированию конфликта интересов. Не для кого не секрет, что подобного рода формализованные ориентиры на современном этапе их деятельности, по сути дела, отсутствуют.
Вопрос об ответственности за несоблюдение кодекса профессиональной этики судебного пристава — важнейший аспект дискуссии о перспективах разработки и принятия кодекса. Моральная ответственность судебного пристава, несмотря на исключительную важность, не должна быть единственной или даже основной в тех случаях, когда речь идет об интересах общества и государства. Следовательно, кодекс профессиональной этики, будучи правовым актом, должен опираться на юридические санкции, которые нужно в обязательном порядке закрепить в отраслевом законодательстве.
Заслуживает внимания и порядок принятия кодекса профессиональной этики судебного пристава. В последнее время большинство этических актов, касающихся деятельности государственных служащих, вводятся в действие путем утверждения ведомственными приказами, что, по существу, является ведомственным регулированием, хотя в действительности это не совсем так. Кодекс профессиональной этики (за некоторым изъятием) являет собой свод норм морали, а задача этических кодексов как раз и заключается в том, чтобы привести порой диаметрально противоположные представления членов профессионального сообщества о добре и зле к общему социально полезному знаменателю[8].
Осуществить эту задачу можно лишь в условиях самого широкого привлечения представителей профессионального сообщества судебных приставов к разработке, обсуждению и, наконец, принятию кодекса. Судебные приставы должны выразить согласие (несогласие) с предлагаемыми кодексом основополагающими ценностными императивами своей деятельности. Организационной формой, позволяющей профессиональному сообществу выразить свое мнение, мог бы стать съезд судебных приставов. В противном случае кодекс профессиональной этики судебного пристава не будет обладать требуемой морально-нравственной легитимностью, а утверждение его приказом ФССП России, на наш взгляд, не будет соответствовать духу подобного акта.
Факт присутствия этических кодексов в механизме регулирования деятельности государственных служащих свидетельствует о зрелости общества и его стремлении создать эффективную и, самое главное, социально ориентированную систему государственного управления. В этой связи разработка и принятие кодекса профессиональной этики судебного пристава будет способствовать поднятию престижа Федеральной службы судебных приставов. Если же говорить о Типовом кодексе этики и служебного поведения государственных служащих Российской Федерации, то анализ свидетельствует о необходимости существенной доработки его положений. Пока же Типовой кодекс не может стать достойным фундаментом для последующей разработки кодекса профессиональной этики судебного пристава.