Генкина ошибка

О том, что он видел Никитского, Миша рассказал Свиридову. Свиридов велел ребятам ждать и в Пушкино больше не ездить.

Впрочем, другие заботы владели теперь мальчиками. Совет отряда постановил передать в комсомол Мишу, Генку, Славу, Шуру Огуреева и Зину Круглову. Ячейка РКСМ уже их приняла, и они готовились к приемной комиссии райкома.

Миша очень волновался. Ему никак не верилось, что он станет комсомольцем. Неужели исполнится его самая сокровенная мечта? Он с тайной завистью поглядывал на комсомольцев, заполнявших коридоры райкома. Веселые, непринужденные ребята! Интересно, что они испытывали, когда проходили приемную комиссию? Тоже, наверное, волновались. Но для них это позади, а он, Миша, робко стоит перед большой, увешанной объявлениями дверью. За дверью заседает комиссия, и там скоро решится его судьба.

Первым вызвали Генку.

– Ну что? – кинулись к нему ребята, когда он вышел из комнаты.

– Все в порядке! – Генка молодецки сдвинул свою буденовку набок. Ответил на все вопросы.

Он перечислил заданные ему вопросы, в том числе, какой кандидатский стаж положен для учащихся.

– Я ответил, что шесть месяцев, – сказал Генка.

– Вот и не правильно, – сказал Миша, – год.

– Нет, шесть месяцев! – настаивал Генка. – Я так ответил, и председатель сказал, что правильно.

– Как же так, – недоумевал Миша, – я сам читал устав.

Вызвали Мишу. Он вошел в большую комнату. За одним из столов заседала комиссия. Сбоку сидел Коля Севостьянов. Миша робко сел на стул и ждал вопросов.

Председатель, молоденький белобрысый паренек в косоворотке и кожаной куртке, торопливо прочел Мишину анкету, поминутно вставляя слово «так»: «Поляков – так, Михаил Григорьевич – так; учащийся – так...»

– Это наш актив, – отрекомендовал Коля Севостьянов, – вожатый звена и член учкома.

– Ты своих не хвали, – отрезал председатель, – сами разберемся.

Миша ответил на все вопросы.

Последним был вопрос о кандидатском стаже.

Миша знал, что год, но Генка... И он нерешительно сказал:

– Шесть месяцев...

– Не правильно, – сказал председатель, – год. Ладно, иди.

Из райкома ребята поехали к Свиридову, вызвавшему их на десять часов утра. Всю дорогу Миша и Слава ругали Генку. Слава тоже не правильно ответил.

– Теперь начинай все сначала, – говорил Миша, – всех примут, а нас нет. Позор на всю школу!

– Зато у него большие успехи по конькам! – сказал Слава. – Целые дни пропадает на катке, даже газеты в руки не берет.

Генка молчал и только яростно дышал на замерзшее стекло трамвая. Однако молчание ему не помогало. Друзья продолжали его бранить и, самое обидное, говорили о нем в третьем лице, даже не обращались к нему.

– У нас все в порядке, – передразнил Миша Генку, – знай наших! Мы сами-с усами, лаптем щи хлебаем.

– Шапками закидаем, – добавил Слава.

– Он все о кладе мечтает, – не унимался Миша, – все клад и клад... Какой кладовщик нашелся!

– Он в миллионеры метит, – добавил Слава, но более мягко. Ему стало жаль Генку.

Они доехали до большого здания на Петровке, где внизу их ожидал пропуск в комнату номер двести три, к товарищу Свиридову.

– Что же вы, друзья, опаздываете? – спросил Свиридов, когда они явились.

– В райкоме задержались, на приемной комиссии.

– Ого! – Свиридов поднял брови. – Поздравляю молодых комсомольцев.

Мальчики вздохнули.

– Что случилось? – спросил Свиридов.

– Провалились, – сказал Миша.

– Провалились? – удивился Свиридов. – На чем?

– На вопросе о кандидатском стаже.

– Это я виноват, – угрюмо произнес Генка.

– А на остальные вопросы как ответили?

– Как будто правильно.

– Что же вы горюете? – рассмеялся Свиридов. – Из-за одного не правильного ответа вам не откажут. Так что не огорчайтесь... А теперь, ребята, приступим к делу. Слушайте меня внимательно. Никитский-упорно именует себя Сергеем Ивановичем Никольским. При этом он ссылается на ряд свидетелей, в том числе и на Филина, – Свиридов усмехнулся. – Хотя после пропажи ножен они все передрались: Филин сваливает на филателиста, филателист – на Филина. Между прочим, – он посмотрел на ребят, – свой склад они заблаговременно ликвидировали: видимо, их кто-то спугнул.

Мальчики молча уставились в пол.

– Да, – повторил Свиридов, – кто-то их спугнул. А сейчас будет очная ставка между каждым из вас и Никитским. Вы должны рассказать все, что знаете. На все вопросы отвечайте честно, так, как оно было на самом деле, ничего не выдумывая. Теперь идите в соседнюю комнату и ждите. Когда надо будет, вас вызовут. Да... – Свиридов вынул из ящика кортик и протянул его Мише:

– Когда я спрошу, из-за чего Никитский убил Терентьева, ты, Поляков, предъявишь кортик.