Участие в тайных обществах или в явном возмущении

«Утаитися.. ничесому же: несть бо во углге сотворено сие» (Деян.26, 26). Если б и сознавалась необходимость в перемене каких либо общественных или местных учреждений, то эта перемена должна произойти не без ведома правитель­ства, и только путем, указанным в законе, например, и гласностью, также в законных пределах ее. Люди, замышляющие тайные общества или только присоединяющиеся к запрещенным обществам и сходбищам, безрассудно грешат против самих себя; потому что они никогда почти не успевают в своих замыслах, потому что над ними сбываются слова евангельские: «ничто же покровено есть, еже не открыется» (Лк.12, 2); преследование их со стороны законной власти неизбежно.—Сам небесный мироправитель, Господь Бог, пред которым «вся нага» (Евр.4, 13), не потерпит их тай­ных сообществ и запрещенных сходбищ, например, когда они направляют свои действия к изменению порядков государственных или к нарушению общественной нравствен­ности или же к распространению противохристианских учений.—Таким образом, торжество или успех их бывает кратко-временные, наказание же тяжкое и продолжительное. Не без вины и наказания остаются на сей раз и знающие, но не предъявляющие об этих противозаконных обществах и запрещенных сходбищах, а также допускающие быть собранию их в своих домах или каких либо владеемых местах. О, если б жалкие раскаялись в своих заблуждениях и с полною искренностью открыли бы себя пред правительством, прежде неизбежного открытия их тайных действий! Тогда они получили бы снисхождение и даже пол­ное помилование.—«Видев же Пилат, яко ничто же успевает, но паче молва бывает» (Мф.27, 24), — вот пример и явного народного смятения, —пример, который одним напоминанием устрашает христианскую душу. Да, те люди, которые первые начинают или только поддерживают народный бунт, также безрассудно погрешают против собствен­ной безопасности. Торжество их еще короче, а горькую чашу затем остается им пить долго-долго. Господь Бог оставляет их, потому что они сами оставляют Его, забыв, что Он есть верховный правитель мира и наро­дов: «потерпи Господа, мужайся», сказано (Пс.26, 14). Они безжа­лостно относятся и к спокойствию других; потому что в этом случае ход дела (по крайней мере вначале) обыкновенно бывает таков: преступление совершается, не многими, а вина падает на весьма многих. Прежде всего, здесь легко бывает увлечься примером людей возмутительных, как например, в сословии крестьян: иные ничего не думали и не совещались предварительно, но скоро пристают к толпе, которая их подстрекает и подговаривает (одно какое либо решительное и безумное слово пред тол­пой, которая вышла из себя, и—могут посыпаться брань и удары.. (так погиб невинный Амвросий во время моро­вой язвы в Москве). Посему люди увлеченные возмутите­лями, когда по первому же воззванию или вразумлению начальственного лица или же сами по себе разойдутся, оставят всякое намерение о преступном сопротивлении и восстании, — эти люди и заслуживают снисхождения. Но зачин­щики и подговорщики, словом—главные виновники в возмущении, хоть бы также не имели между собой предварительного соглашения они и тут не остаются без вины пред своею совестью и без казни от суда гражданского. В бунте и совершенно невинные из-за этих виновных или подвергаются страху суда и казни или на самом деле терпят большие потери в своем хозяйстве, часто и до основания -разоряются.—Совсем не так поступали христиане первых времен. Они ни тайных обществ, в смысле гражданском не составляли из себя, ни к явному возмущению никогда не прибегали, хоть внешнее положение их было невыносимо. Когда зажигали их дома за то только, что они христиане, когда им самим достаточно было бы одной темной ночи, чтоб вооружиться против угнетающих: они не делали ничего, потому что признавали возмущение противным общественному порядку. Когда их мучили, когда даже до того ругались над ними, что выры­вали из могил трупы их умерших собратий: и в это время они были далеки от какого либо возмущения или междоусобия. Наконец, они не сопротивлялись своим мучителям за веру, которые действовали под видом суда и власти, не сопротивлялись, хотя сопротивление их не было бы преступными. Они находили свое противодействие бесполезным для себя, а для прочих лиц в обществе очевидно-опасным, и таким образом, только предавали себя воле Божией. Так, если б ныне жителям какого либо селения были самые невыносимые притеснения в общественной жизни, —где же благоразумие, где самопощадение себя и ближнего, где веpa и имя православного христианина, если будет их решимость на тайное сопротивление или же на явное возмущение? «Спаси, Господи, люди твоя!»