Письмо 20. Человек, нашедший Бога

Мне кажется, нет лучшего способа приобщить вас к здешней жизни, такой необычной для вас, как рассказать вам мои впечатления с мужчинами и женщинами, которых я встречаю здесь.

Я как то говорил вам, что встречаю здесь больше святых, чем философов, и мне хочется рассказать вам о человеке, который производит на меня впечатление неподдельного святого. Да, здесь есть маленькие святые и большие святые, так же, как есть маленькие и большие грешники.

Однажды я шел по вершине горы. Я говорю " шел", хотя передвижение делается здесь без всяких усилий, но это почти то же самое.

На вершине горы я увидал человека, стоявшего в одиночестве. Он смотрел вдаль, но я не мог видеть то, на что он смотрел. Он был сосредоточен и был в общении с самим собою или с кем-то, кого я не мог видеть.

Я ждал некоторое время. Под конец, глубоко вздохнув, ибо мы дышим здесь, он повернулся ко мне и сказал с доброй улыбкой:

— Не могу ли я вам служить, брат?

Я был смущен, чувствуя, что, может быть, помешал какому-то невидимому для меня общению.

— Если это не слишком смело с моей стороны, — сказал я, — я бы попросил вас сказать мне, о чем вы думали, стоя здесь и глядя в пространство?

Я чувствовал, что этого не следовало делать; но мое серьезное желание научиться всему, доступному для меня, заслуживало прощения, и меня прощали.

У этого человека было прекрасное лицо без бороды и юношеский огонь в глазах. Одежда его говорила, что он очень мало думает о своей внешности.

Он посмотрел на меня молча и затем сказал:

— Я стремился приблизиться к Богу.

— А что есть Бог? — спросил я. — И где Бог?

Он улыбнулся. Я никогда не видал такой улыбки.

— Бог всюду, — ответил он. — Бог есть.

— Что же он такое? — настаивал я, и снова он повторил, но уже с другим ударением:

— Бог есть.

— Что же вы хотите этим сказать? — спросил я.

— Бог есть, Бог есть, — повторил он.

Не знаю, каким путем передалось мне значение его слов, может быть путем симпатии, но в моем сознании внезапно вспыхнуло, что когда он говорил " Бог есть", он хотел выразить полнейшее осуществление Бога, какое только возможно для духа; а когда он говорил " Бог есть", он хотел этим выразить, что ничего и не существует, кроме Бога.

По всей вероятности, на моем лице отразилось то, что я чувствовал, судя по следующим словам святого:

— Разве вы сами не знаете, что Он есть, и что всё, что существует, есть Он?

— Я начинаю чувствовать, что вы подразумеваете, — ответил я, — хотя сам я могу чувствовать лишь очень слабо.

Он улыбнулся и ничего не ответил; но во мне роились вопросы.

— Когда вы были на земле, много думали вы о Боге? — спросил я.

— Всегда. Я очень мало думал о чем-нибудь другом. Я искал Его всюду, но только по временам вспыхивало во мне сознание о Его истинной сути. Иногда, когда я молился — а я молился много — во мне возникал внезапный вопрос: чему ты молишься? И тогда вырывался громкий ответ: Богу! Я молюсь Богу! Но хотя я молился ему ежедневно в течение многих лет, только временами вспыхивало во мне истинное сознание Бога. Но настал час — я был тогда один в лесу — когда пришло великое откровение. Оно пришло не в виде определенных слов, но скорее как безмолвное и безобразное чудо, слишком великое для ограниченной мысли. Я упал на землю и, вероятно, потерял сознание, так как через некоторое время — как долго, я не знаю — я пробудился и, поднявшись с земли, стал смотреть вокруг. И тогда я постепенно вспомнил пережитое; оно оказалось слишком велико, не по силам моим, когда я его испытывал.

— Выразить в словах это великое, слишком великое для моей смертной природы, я сумел только в таких словах: " Все, что есть — есть Бог". Это казалось так просто, а между тем эта простота должна включать и меня самого, и всех существ — людей и животных; и даже деревья, и птицы, и реки должны быть частью Бога, если Бог есть все.

— С этой минуты жизнь получила для меня новое значение. Я не мог видеть человеческого лица, чтобы не вспомнить откровения — не вспомнить, что это человеческое существо есть часть Бога Когда моя собака смотрела на меня, я говорил ей: " Ты тоже часть Бога". Когда я стоял на берегу реки и слушал шум воды, я говорил себе: " Я слушаю голос Бога". Когда кто нибудь из моих ближних сердился на меня, я спрашивал себя: " Чем мог я оскорбить Бога? ". Когда кто-нибудь обращался ко мне с любовью, я говорил: " Теперь Бог любит меня", и от этого сознания у меня захватывало дух. Жизнь становилась невообразимо прекрасной.

Я был так погружен в Бога и так стремился найти Его, что мало думал о своих ближних и пренебрегал даже теми, которые были всего ближе ко мне; но с этого дня, и начал сближаться с моими братьями. И я убедился, что чем больше я искал Бога в них, тем чаще Бог отвечал мне через них. И жизнь становилась все более чудесной и прекрасной.

Иногда я старался передать другим то, что я чувствую, но они не всегда понимали меня. И тогда я начал постигать, что Бог намеренно, по причине, известной Ему одному, скрывал Себя за покровами. Может быть для того, чтобы радоваться, разрывая их? Если так, я решил помочь Ему, насколько у меня хватит сил, и я стремился помочь другим людям познать Бога, насколько я сам познал Его. В течение многих лет учил я людей. Вначале мне хотелось учить всех. Но вскоре я убедился, что это невозможно, и тогда я избрал немногих, которые назвали себя моими учениками. Я просил их не говорить, что они мои ученики, но убеждал их передавать другим то знание, которое я давал им. И, таким образом, не я один, а многие приобщались к тому чуду. которое было передо мной раскрыто в тот день, когда я стоял в одиночестве, в лесу, и пробудился к знанию, что Бог есть. Бог есть".

Сказав это, святой повернулся и оставил меня со всеми моими неудовлетворенными вопросами. Я хотел спросить его, когда и как он покинул землю, и какое дело он делает здесь, но он ушел.

Может быть, я увижу его снова когда-нибудь. Но увижу я его или не увижу, он дал мне нечто, что я, в свою очередь, отдаю вам, как он сам хотел отдавать свое знание миру.