Задание №4. Посмотрите экранизацию романа Джона Фаулза «Женщина французского лейтенанта» и сравните с оригиналом

Посмотрите экранизацию романа Джона Фаулза «Женщина французского лейтенанта» и сравните с оригиналом. Чему вы отдаете предпочтение? Насколько правомерен на ваш взгляд существующий на ваш взгляд существующий вариант перевода названия как «Любовница французского лейтенанта». Согласны ли вы с убеждением, что это роман о «Викторианстве, который викторианцы о себе написали»?

«И наконец тот день, веру в наступление которого мы почти уже совсем утратили, настал. 21 мая 1980 года Карел [Рейш] встал рядом с командой своих кинооператоров перед коттеджем недалеко от Лайм-Риджиса; слуга Сэм, с букетом цветов в руке, занял исходное положение, и волшебное слово было произнесено» — писал Джон Фаулз в своем эссе 1981 года, посвященном экранизации «Женщины французского лейтенанта».

Веру утратить можно было и впрямь — бесконечные переговоры по поводу сценария (вначале от сценария отказался Фред Циннеманн, а затем Роберт Болт) и отсрочки (сценарист Гарольд Пинтер был задействован в нескольких проектах одновременно) способны выбить из колеи кого угодно. Однако все усилия в итоге были вознаграждены щедрыми дарами в виде одобрения и положительных отзывов главного Волхва современной постмодернисткой прозы.

Конечно основной точкой преткновения и источником головной боли при создании сценария являлось стереоскопическое видение романа, написанного одновременно и с викторианской, и с сегодняшней точек зрения. Пинтер решает эту проблему виртуозно — вместо педантичного следования букве романа, исход которого заранее предрешен — уснувший в кресле зритель — новое измерение, а вместе с ним и новые взаимоотношения.

Английскому драматургу удается практически невозможное — уместить перенасыщенный сюжетными линиями роман в два часа экранного времени и при этом избежать искажения сути. «Переход из одного средства информации в другое нуждается в именно таком «прыжке» воображения» — поясняет Фаулз все в том же эссе.

Порой, правда, не будет покидать ощущение, что Мэрил Стрип, несмотря на весь ее впечатляющий спектр эмоций, все же не та Сара Вудраф, что стояла на краю мола в непогоду; что настоящая Сара Вудраф укрылась где-то в Вэрской пустоши, на время пока съемочная команда оккупировала окрестности Лайма. Виной этому конечно тот неповторимый, соблазнительный образ, созданный Фаулзом на страницах оригинального романа, который едва ли вообще возможно воплотить визуально. Впрочем все это не испортит общего впечатления от игры Стрип, поскольку ей отлично удается изобразить актрису Анну — современный аналог Сары (или саму Сару?), которую начинает тяготить затянувшийся роман с партнером по съемочной площадке.

Исход их бесперспективного союза начинаешь особенно отчетливо ощущать в сцене пикника у моря, когда расслабленный Майк наслаждается настоящим моментом — впереди горизонт, а рядом любимая, — а вот Анна не здесь, это не то, что ей нужно, и для себя она все уже давно решила, пускай и неосознанно.

Особого внимания заслуживает игра Джереми Айронса — ей веришь безоговорочно (хотя не от того ли, что романный, все время колеблющийся, герой не обладал никакими признаками харизмы?), будь он в образе застегнутого на все пуговицы викторианца Чарльза или современного актера Майка с двумя вечно расстегнутыми верхними пуговичками на рубашке.

Вообще вся эта игра в актеров «в образе викторианцев» и актеров вне съемочной площадки начинает увлекать уже с первых кадров и придает фильму какую-то особую атмосферу головоломки, когда запутаться — значит не проиграть, а, напротив, выйти на новый уровень понимания. Ну как тут не провести параллели с постмодернистским романом и всеми присущими ему ребусами, вроде «смерти автора», «интертекстуальности» и деконструктивистского подхода?

Конец фильма в этом смысле становится настоящим подарком как для тех, кто любит «поломать голову» над решением непростой задачи, так и для тех, кто предпочитает пофантазировать. Финальный оклик Майка (Чарльза?) в открытое окно вслед уезжающей Анне (Саре?) призван окончательно спутать все карты и оставить «с носом» даже тех, кто был уверен, что раскусил все сюжетные ходы. Так кто же все-таки уплывает в лодке, а кто остается нервно курить у открытого окна? Как и в случае с романом, каждый выбирает тот финал, который ему больше по душе (хотя интуитивно каждый понимает, какой из двух финалов реальный).

«Если текст действительно стоящий, он выдержит «визуализацию». Если он встретит столь же достойную пару, брак будет счастливым, и этот союз усилит обе стороны. Если же образ «топит» текст, значит, сам текст все равно никогда бы не выжил» — приходит к заключению Фаулз. В таком случае у нас есть все основания салютовать в честь нового счастливого союза, заключенного если не на небесах, то уж точно на кинопленке.