Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Через военные и политические бури






Боевые действия на Юго-Западном фронте начались утром 18 июня. С рубежей на реке Стрыпи, юго-западнее Тернополя в направлении Львова, развернули наступление корпуса 7-й и 11-й армий, но уже вскоре германские и австро-венгерские войска остановили их продвижение и заставили перейти к обороне.

«В течение дня 26 июня, - говорилось в очередном сообщении из Ставки, - войска армии генерала Корнилова продолжали наступление в Галиции, к западу от города Станиславова. Австро-германцы оказывали энергичное сопротивление, переходя в ожесточенные контратаки... противник отходил к реке Ломнице.

...Поведение и дух в войсках выше всякой похвалы, офицеры везде впереди.

Таким образом, в результате двухдневного наступления западнее Станиславова нами прорваны позиции противника на протяжении 20 верст по фронту и 10 верст в глубину».

Документы донесли до нас свидетельства о боевых делах кавказских полков и подвигах всадников и офицеров в тот день - 26 июня.

Геройство проявила в бою у деревни и станции Циенжув 26 июня 4-я сотня Ингушского полка под командованием поручика Магомета Бек-Бузарова, о чем комдив генерал-лейтенант Багратион объявит в приказе по дивизии: «26 июня сего года доблестная 4-я сотня Ингушского конного полка во главе с лихим командиром поручиком Бек-Бузаровым, ведя боевые действия с превосходящим по силам противником, атаковала по инициативе командира сотни неприятеля у сел. Циенжув, обратив его в беспорядочное бегство и захватив при этом 8-дюймовое орудие.

От лица службы приношу мою искреннюю благодарность поручику Бек-Бузарову, молодцам-всадникам славной сотни - сердечное спасибо».

В рядах 4-й сотни Ингушского конного полка служил полный Георгиевский кавалер подпрапорщик Муса Хаджукоевич Мальсагов, сын участника войны с Турцией в 1877-1878 гг. и внук известного старшины, с назначением которого село получало его имя - Альтиево. Согласно его послужному списку, он родился 13 августа 1888 г. в селении Альтиево, Назрановского округа. Женат. Грамотен. По занятию - «земледелец».

Подпрапорщик Муса Мальсагов в бою 26 июня у села Циенжув проявил мужество, и уже 4 июля командир Ингушского полка полковник Асланбек Байтиевич Котиев представил его за боевые отличия к награждению чином прапорщика. В наградном листе он писал:

«...В бою 26 июня 1917 г. у с. Циенжув 4-я сотня полка с 3 с половиной часов занимала позицию в пешем строю на северо-западной окраине селения (вправо от шоссе, ведущего на мест. Галич), имея задачей отбить «наступавшего значительно превосходящими силами противника и во что бы то ни стало удержать за собой позицию. Несмотря на ураганный артиллерийский, пулеметный и ружейный огонь противника, изрешетившего всю площадь, занимаемую сотней, подпрапорщик Мальсагов все время боя, появляясь в самых опасных местах, то в одном, то в другом взводе, личной отвагой и полным презрением к смерти ободрял и воодушевлял всадников. Когда вследствие ураганного артиллерийского огня противника загорелась деревня и у коноводов произошло смятение, подпрапорщик Мальсагов бросился туда и, в течение нескольких минут, ликвидировав смятение и восстановив порядок, возвратился снова на линию огня. В 16 часов энергичным огнем 3-й и 4-й сотен противник, занимавший укрепленную позицию и угрожавший прорывом у высот 292-й и 353-й и обходом в тыл правого фланга наступавшей 19-й пехотной дивизии, был сбит. Одним из первых подпрапорщик Мальсагов «бросился вслед за убегавшим противником, причем 4-й сотней было захвачено одно 8-дюймовое орудие.

Выдающиеся боевые качества подпрапорщика Мусы Мальсагова свидетельствуют о полной его подготовке к занятию офицерской должности, почему ходатайствую о производстве его в чин прапорщика милиции...»

4 июля 1917 г. полковник Котиев представил к чину прапорщика и подпрапорщиков Ингушского полка: полного Георгиевского кавалера Ахмета Оздоева и награжденного тремя Георгиевскими крестами Исмаила Мальсагова, также проявивших геройство в бою у села Циенжув в Галиции.

Приказом по Армии и Флоту от 14 ноября 1917 г. (тогда уже почти три недели прошли после свершения Октябрьской революции, но пока еще функционировал Главный штаб) объявлялось, что производятся за отличия в делах против неприятеля «в прапорщики милиции подпрапорщики Ингушского конного полка: Оздоев (Ахмет), Мальсагов (Муса) и Мальсагов (Исмаил)».

А в приказе командира Кавказской конной дивизии генерал-лейтенанта Багратиона среди награжденных медалями «За храбрость» всадников Ингушского полка, отличавшихся в бою села Циенжув, значатся:

«Вахмистр Ислам Кодзоев - 3-й ст., № 177323.

Всадник Ахмед Плиев - 3-й ст., № 177338.

Всадник Магомет Кортоев - 3-й ст., № 177327.

26 июня 1917 г. во время боя за село Циенжув, находясь в цепи, все время поддерживали связь между частями и выказали при исполнении таковой полную выдающуюся самоотверженность».

Обстановка в Галиции, где вели упорные бои войска 8-й армии, резко менялась. Немцы, перебросив сюда из Западной Европы силы, со 2 июля начали вместе с австрийцами предпринимать на всем фронте боевых действий мощные контратаки против российских частей, вынужденных теперь сдержать натиск неприятеля.

В районе Новица-Добровляны-Красна наши войска продолжали вести атаки, имея целью отбросить противника за реку Ломницу. Противник оказал упорное сопротивление... Его густые цепи пошли в контрнаступление со стороны дер. Берлохинка, первоначально оттеснили русские войска и заняли дер. Новица, но подошедшими резервами противник был выбит из упомянутой деревни.

Оказали этим полкам содействие и всадники Ингушского полка, ведшие в тот день бой в районе Новицы. В числе их были и удостоенные медали «За храбрость»:

«Мл. урядник Муса Гарданов - 2-й ст., № 10890.

Мл. урядник Тешил Актемиров - 2-й ст., № 10891.

4 июля 1917 г. во время боя у сел. Уставо-Урюм, несмотря на сильный артиллерийский огонь противника, самоотверженно поддерживали связь с соседней пехотной частью до самого конца боя, чем способствовали общему успеху».

«От лица службы сердечно благодарю генерал-майора князя Гагарина за блестящее руководство отрядом и успешную контратаку, - читаем в приказе Багратиона по Кавказской конной дивизии. - Сердечно благодарю временно командующего 1-й бригадой полковника Абелова, временно командующего 2-м Дагестанским конным полком подполковника Гольдгара, командиров Черкесского конного полка полковника князя Чавчавадзе и Ингушского конного полка полковника Котиева, а также всех господ офицеров и лихих всадников».

С утра 14 июля Черкесский и Ингушский конные полки, возглавляемые комбригом генерал-майором Гагариным, с двумя орудиями 16-й Донской казачьей батареи, а после полудня - и с «татарами» сдерживали у сел. Перемыловки «наседавших австро-германцев». После 18 часов и до наступления полной темноты Кабардинский, 2-й Дагестанский, Чеченский и Татарский полки оставались в прикрытии, заняв позиции у села Клювинцы, на правобережье реки Гнилы. Их сотни, поддержанные огнем 8-го Донского казачьего артиллерийского дивизиона и пулеметов, «решительно остановили натиск противника на фронт отошедших 6-го и 41-го корпусов».

В ночь на 17 июля Ингушский конный полк «был выделен» в распоряжение командира 41-го армейского корпуса «для нанесения разведывательной службы перед фронтом корпуса» и несколько дней действовал на правом берегу Збруча, в отрыве от других частей дивизии... И только после полудня 18 июля, когда основной состав Кавказской конной дивизии, после переправы через реку Збруч, вышел на территорию Подольской губернии, для нее окончился трудный 9-дневный переход, протяженностью около 300 километров.

«В ночь на 17 июля с. г. Ингушский конный полк поступил в распоряжение командира 41-го армейского корпуса, - сказано в приказе генерала Багратиона по дивизии от 31 июля 1917 г.- Командир полка полковник Котиев, переведя полк из района Козино в Садзавку, выслал сильную разведку на фронт Элеоноровка, Сороки. Благодаря действию разведывательных частей и сотен полка, наступление противника было приостановлено на три дня, и пехота получила возможность закрепиться на восточном берегу реки Гнилы».

И далее в своем приказе командир дивизии Багратион объявил, что начальник штаба 41-го корпуса генерал-майор Михайлов выразил горячую благодарность командиру Ингушского полка полковнику Котиеву «за трехдневную боевую неутомимую работу» и своим «отношением» от 21 июля сообщил ему: «Считаю долгом засвидетельствовать, что Ингушский полк с 16-го по 21 июля сего года, состоя в 41-м корпусе, нес разведывательную службу перед фронтом корпуса и выполнял с успехом все возложенные на него задачи по разведке в районе дер. Элеоноровка - Сороки, за что от лица службы приношу благодарность всем господам офицерам и солдатам названного полка».

В заключение приказа по дивизии генерал-лейтенант Багратион сказал: «Со своей стороны приношу сердечную благодарность командиру Ингушского конного полка полковнику Котиеву, господам офицерам, всадникам и пулеметчикам полка».

В связи с предстоящим отъездом на Кавказ офицеров для набора «5-го пополнения» приказом по дивизии генерал Багратион указал произвести перемещение, в том числе по ингушскому конному полку, поручика Мальсагова (Сосырко) на должность командира запасной сотни из Дагестанского полка.

Еще 24 июня 1917 г. Временное правительство по представлению военного и морского министра Александра Федоровича Керенского принял постановление о награждении офицеров «солдатскими» Георгиевскими крестами, а рядовых чинов - офицерским орденом Св. Георгия 4-й степени, что делалось в целях сближения «нижних чинов» и офицерского состава армии и флота, антагонизм между которыми в большинстве частей все более возрастал по мере разложения и развала армии. Мера эта, конечно, в то время являлась весьма демократической и значительно ускоряла само награждение отличившихся в боях.

Солдатскими Георгиевскими крестами, как говорилось в постановлении, награждались офицеры «за подвиги личной храбрости и доблести», в порядке «постепенности, начиная с 4-й степени», - по удостоению общего собрания роты, эскадрона, сотни, батареи. Затем решение о награждении должно было поступить «на обсуждение и заключение полковой наградной Думы», которую и надлежало избрать в каждом полку. Окончательное постановление наградной Думы о награждении офицеров Георгиевскими крестами направлялось через командиров частей на утверждение командующих дивизиями.

Пункт десятый постановления Временного правительства «О награждении офицеров солдатскими Георгиевскими крестами» гласил: «Солдатский Георгиевский крест, присуждаемый офицерам, согласно настоящему положению, ввиду особого почетного назначения этой награды и в отличие от солдатских Георгиевских крестов, полученных офицерами до производства в офицерский чин, имеет на ленте металлическую лавровую ветку по цвету креста и носится выше всех орденов, кроме ордена Св. Георгия».

Постановлениями Георгиевской Думы Ингушского конного полка от 19-го и 24 августа награждены солдатскими Георгиевскими крестами 4-й степени:

Поручик Магомет Бек-Бузаров - «за то, что 26 июня 1917 г., когда была отрезана дорога высланному от Ингушского конного полка в расположение неприятеля разъезду, поручик Бек-Бузаров с полусотней всадников, видя безвыходное положение разъезда, увлекая всех всадников собственным примером, бросился к нему на выручку и, несмотря на сильный действительный как артиллерийский, так и ружейный огонь, принудил противника остановить преследование разъезда и отступить назад, чем был предотвращен обход неприятелем наших наступающих войск и восстановлена прерванная во время боя связь».

Поручик Магомет Иналович Бек-Бузаров за боевые отличия в период Брусиловского прорыва награжден орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», на Румынском фронте - орденом Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом.

Поручик Дудар Добриев - «за то, что в бою 4 июля 1917 г. самыми решительными мерами остановил часть бежавшей нашей пехоты и влил ее в цепь спешенных всадников. Этими решительными действиями было остановлено наступление противника и спасено наше положение».

Поручик Дудар Арсанакович Добриев в период Брусиловского наступления летом 1916 г. заслужил орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом; за боевые отличия в декабрьских боях в Румынии награжден орденом Св. Станислава 2-й степени с мечами.

«Ингушского конного полка штабс-ротмистр Баранов - за то, что в ночь с 13-го на 14 июля во главе 4-й сотни, идя на разведку и наткнувшись в дер. Хавилов-Малый на германские посты, выбил их из деревни, потом двинул сотню, насчитывающую 50 всадников, на Мшанец, где сотня была окружена германской пехотой, открывшей по ней сильный ружейный огонь. Благодаря распорядительности и смелости штабс-ротмистра Баранова сотне удалось прорвать цепь германцев (силою приблизительно до трех рот) и отойти под артиллерийским огнем на дер. Хавилов-Великий, и потом до 3 часов 14 июля, смело распоряжаясь во главе сотни, выдержал 10-часовой арьергардный бой, сдерживая во много раз сильнейшего противника, и отвел сотню, только расстреляв все патроны».

Александр Николаевич Баранов имел солдатский Георгиевский крест 4-й степени, получив его в 1900 г. в период Китайской кампании. На русско-японской войне уже в чине офицера заслужил 2 ордена. В Ингушском конном полку - с сентября 1914 г. За время службы в рядах ингушей удостоен Высочайшего благоволения и 5 орденов, среди которых - Св. Георгия 4-й степени за мужество при взятии дер. Езерань в период Брусиловского наступления.

Приказом 8-й армии от 30 июля с. г. за № 1056, «за отличия в делах против неприятеля» награждены орденами:

Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом -

Ингушского полка подпоручик милиции Алисхан Плиев,

прапорщик милиции Хаджи-Мурат Местоев;

Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» - корнет Камбулат Добриев.

Летнее 1917 г. наступление российской армии окончилось неудачей. В стране все более обострялась политическая обстановка, усиливался хаос, продолжался развал армии, нагнеталась «классовая ненависть» — все то, что совсем уже скоро бросит Россию и все ее народы в кровавое горнило братоубийственной Гражданской войны...

На исходе августа 1917 г. во Владикавказе вышел очередной номер «Терского вестника» с публикацией статьи под названием «О Дикой дивизии».

«Граф А. Палецкий, - сообщала газета, - по случаю мусульманского вечера в пользу увечных и семей погибших воинов Дикой дивизии в газете «Кавказский край» пишет следующие строки о дивизии».

И далее шла сама статья, из которой здесь приводятся некоторые выдержки:

«Дикая дивизия... Это одна из самых надежных наших войсковых частей - гордость русской армии... Кавказцы имели полные моральные основания никакого участия в русской войне не принимать. Мы отняли у кавказцев все: их прекрасные горы, их дикую природу, неисчерпаемые богатства этой благодатной страны...

И вот, когда вспыхнула война, кавказцы добровольно пошли на защиту России и защищали ее беззаветно, не как злую мачеху, а как родную мать... Все кавказцы таковы: в них живет еще истинный дух рыцарства - и на предательство, на удары сзади, из-за угла они не способны.

Не против России и русской свободы идут воины Дикой дивизии. Они сражаются вместе с русской армией и впереди тех, и смелее всех умирают за нашу свободу...

Посетив мусульманский вечер, мы отдадим только крошечную частицу того громадного неоплаченного долга, который лежит на всей России, на всех нас, перед Кавказом и перед льющей свою кровь уже три года за Россию - благородной Дикой дивизией».

Написанная в далеком 1917 г. статья графа Александра Палецкого и сегодня непосредственно обращена к нам своим призывом воздать должное всадникам и офицерам «благородной» Кавказской конной дивизии за их мужество на полях сражений по защите нашего общего Отечества. Ведь все мы до сих пор перед ними в громадном неоплаченном долгу...

В ночь на 27 августа по приказу свыше началось сосредоточение на станции Дно кавказских полков. Первыми сюда подошли в полной боевой готовности Черкесский и Ингушский конные полки 3-й бригады во главе со своим старым боевым командиром генерал-майором Гагариным. В их составе насчитывалось около 1350 всадников и офицеров. Днем 27 августа началась погрузка кавказских сотен в эшелоны. Первым «погрузился» Ингушский конный полк полковника Асланбека Байтиевича Котиева.

В тревожной, полной неизвестности обстановке оказались те ночные всадники и офицеры кавказских полков на станции Дно. Но, выполняя приказ, в направлении Петрограда и Гатчины пошли эшелоны с Ингушским полком, за ним - с Черкесским. Потом от станции Дно отошли эшелоны с Кабардинским и Осетинским полками.

Об обстановке тех часов и дней можно судить и по статье военного чиновника Ингушского полка, уроженца Терской области, Александра Мурынкина «Участвовала ли Кавказская туземная дивизия в заговоре Корнилова?», опубликованной в «Терском вестнике» 12 сентября 1917 г. «В первых числах августа, когда дивизия стояла в Подольской губернии, - читаем в статье, - стали распространяться слухи, что дивизию перебрасывают на Северный фронт, и через некоторое время дивизия была погружена в вагоны и отправлена действительно по направлению Северного фронта... Высадили дивизию на станции Дно и расположили в окрестных деревнях. Здесь же все время говорилось о Северном фронте».

«Ночью 26 августа, - продолжает рассказ военный чиновник Мурыкин, - получили приказ «грузиться 27-го на станции Дно. Первым начал грузиться Ингушский конный полк... Скоро погрузка была закончена, но эшелоны почему-то стояли на станции, и только поздно ночью, по прибытии на станцию генерала Багратиона, эшелоны один за другим тронулись дальше в путь... Здесь же стали носиться многочисленные слухи о конфликте между Корниловым и министром-председателем Керенским. Слухи эти расстраивали людей, наводили на разные мысли, это чувствовалось, но определенного ничего ни от кого добиться было нельзя, ибо никто ничего знать не мог. Наконец появились слухи, что большевики в Петрограде взяли всю власть в свои руки, что дивизия будто бы идет для подавления мятежа. Затем от одного офицера узнали, что Корнилов предъявил Керенскому известные всем требования.

Корнилов не подчинился требованиям Керенского, надеясь, что направленные им войска дойдут до столицы. А утром 28 августа он выступил с обращением к армии и гражданам России, спешно переданным телеграфом «по линиям железных дорог - всем начальствующим лицам и дорожным комитетам».

В своем обращении Корнилов заявил: «...Великая Родина наша умирает, близок час кончины. Вынужден выступить открыто, я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное Правительство под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планом Германского генерального штаба и... убивает армию и потрясает страну внутри...

Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ путем победы над врагом до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни».

Из Петрограда за подписью Александра Федоровича Керенского шли спешные телеграммы всем военным и гражданским властям, объявлявшие генерала Корнилова «заговорщиком», «контрреволюционером», «врагом русской свободы», с приказанием не пропускать по железной дороге двигавшиеся от его имени на Петроград войска.

Как известно, так называемый «Корниловский мятеж» потерпел неудачу. К началу сентября Корнилов и его сподвижники, в их числе и командующий Юго-Западным фронтом генерал Деникин, были арестованы как «враги революции» для предания их «военно-революционному суду»...

«Под таким впечатлением», по словам Мурынкина, к вечеру 28 августа «сотни Ингушского полка и пулеметчики пошли в разведку» в направлении Гатчины и Петрограда, «причем 2-я сотня, прослышав что-то недоброе, сначала отказалась идти, но потом двинулась».

От станции Сусанино до Петрограда оставалось всего 50 километров, а совсем близко, на боковой железнодорожной ветке, находилась Гатчина.

Ту ночь 29 августа люди, оставшиеся в эшелонах Ингушского полка, провели «в весьма подавленном состоянии в полной неизвестности». Только когда полковые писари сумели достать на станции Сусанино газету «День», из нее узнали о «заговоре Корнилова». И тогда у всех «оставшихся» в эшелонах возросло беспокойство за ушедшие в разведку Ингушские сотни и за пулеметчиков, которые «ничего не знали» и могли быть при встрече с частями, поддерживавшими Временное правительство, вовлечены «в кровопролитие по недоразумению».

В то время, когда эшелоны Ингушского полка стояли на станции Сусанино, в ночь на 29 августа на станции Вырица, в 60 километрах от Петрограда, остановились и эшелоны Черкесского полка, так как «стало известно, что железнодорожный путь был разобран».

«Утром 30-го было радостнее, - писал военный чиновник Александр Мурыкин в статье «Участвовала ли Кавказская туземная дивизия в заговоре Корнилова?», - вернулись сотни и пулеметчики, от которых узнали, что ингуши, встретившись с Петроградскими войсками и узнав о том, что их обманным путем хотели вовлечь в междоусобную войну... вернулись обратно. А затем весь полк отошел за станцию Вырица и ожидал дальнейших распоряжений Временного правительства».

Участником событий, связанных с «историей генерала Корнилова», стал и корнет 4-й сотни Кабардинского конного полка Алексей Алексеевич Арсеньев. Через много лет в своих воспоминаниях, вышедших в Париже, он написал и о тех тревожных днях:

«Движение дивизии на Петроград привлекло к ней особое внимание большевистской организации, и на разложение ее были направлены все силы; однако, несмотря на напряжение агитации, ни одного выступления всадников против офицеров как таковых - не было». «Нужно отметить...- подчеркнул Алексей Арсеньев, - что против офицеров русского происхождения ни в одном полку выступлений не было...»

На заседании избрали делегацию к Верховному Главнокомандующему Александру Федоровичу Керенскому, которая в ночь на 1 сентября специальным поездом выехала со станции Вырица в Петроград. В ту же ночь Петроградское телеграфное агентство распространило на всю страну телеграмму:

«Петроград. 31. VIII. Сегодня Верховным Главнокомандующим, министром-председателем Керенским была принята делегация Туземной дивизии в составе 68 человек во главе с председателем ди визионного комитета полковником Крым-Гиреем. Командир дивизии князь Багратион передал Керенскому резолюцию, принятую на заседании всех полков, указывающую, что Туземная дивизия вполне подчиняется Временному правительству и никакой власти, кроме Временного правительства, не признает. Керенский благодарил делегацию за сознательное отношение к событиям и прибавил, что ничего другого от дивизии не ожидал».

В тот же день, 2 сентября, в связи с «делом Корнилова», приказом Временного правительства по Армии и Флоту «командир Кавказского туземного конного корпуса генерал-лейтенант князь Багратион и командующий 1-й Кавказской туземной конной дивизией генерал-майор князь Гагарин» освобождались от своих должностей и переводились «в резерв чинов при штабе Петроградского военного округа».

Приказом Временного правительства от 2 сентября 1917 г. командиром «Кавказского туземного конного корпуса» назначался генерал Петр Александрович Половцев, которого хорошо знали в кавказских частях.

«...Командир корпуса Половцев принял все меры к тому, чтобы прежний приказ об отправлении нас на Кавказ был приведен в исполнение, - подчеркнул в своем выступлении на съезде горцев полковник Султан Крым-Гирей.- Половцев отправил через мое посредство Керенскому рапорт. Он был в Ставке, куда выехал и я. Керенский вновь согласился послать корпус на Кавказ, прося сохранить целостность корпуса».

Заканчивая свое выступление на «горском» съезде, состоявшемся 22 сентября 1917 г., председатель корпусного комитета, командир Черкесского полка полковник Султан Крым-Гирей, в связи с событиями «Корниловского дела», обращаясь к делегатам, сказал: «Я думаю, что мы сделали все. (И) вы, наши отцы и братья, сделали все, чтобы сохранить наш боевой облик».

А вслед за ним слово взял председатель ЦК Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана ротмистр Чеченского полка Абдул-Меджид (Тапа) Чермоев, прошедший в рядах Кавказской конной дивизии, теперь развернутой в корпус, через многие бои и заслуживший за храбрость боевые награды. «Отцы и братья нашего славного Кавказского корпуса, - говорил Чермоев, - если бы (мы) хотели высказать все наши чувства, которые мы питаем к нашему корпусу, то понадобилось бы для этого много выражений. Поэтому я ограничусь кратким выражением: «Да здравствует наш доблестный Кавказский корпус!».

В поддержку слов, сказанных Абдул-Меджидом Чермоевым, зал разразился долгими аплодисментами...

13 сентября командир корпуса генерал-лейтенант Петр Александрович Половцев отдал приказ № 8, зачитанный во всех полках:

«Через несколько дней мы все уйдем на Кавказ. К Вам обращаюсь, горцы!

По Кавказу и по геройской службе вашей на войне знаю ваш характер: рыцарски благородный, заступник обиженного, гордый своей честью - таков облик славных представителей Кавказа, в командование которыми я с гордостью вступил...

По прибытии в родные земли вы должны помнить, что на вас будут смотреть, как на образец истинных воинов. Слава о ваших боевых подвигах отметила вас среди народа. По вас будут учиться дисциплине и порядку. Зная ваш нрав и самолюбие, уверен, что вы явите пример этой дисциплины, покажете себя достойными вашего боевого прошлого».

Три года находились в действующей армии всадники и офицеры кавказских полков. И вот теперь, в конце сентября - начале октября 1917 г., эшелоны везли их в родные края. Героев войны торжественно встречали представители местных властей, родственники и земляки - в Нальчике и Владикавказе, Назрани и Грозном, Темир-Хан-Шуре и Екатеринодаре, в Сухуми и на юге Закавказья, в Елизаветполе.

Из срочной «по военным обстоятельствам» телеграммы командующего корпусом генерал-лейтенанта Половцева в штабах дивизий и полков стало известно о том, что 25 октября в Петрограде произошел переворот, и власть перешла в руки большевистского Совета Народных Комиссаров. Отныне, в связи с падением центральной власти в лице Временного правительства, Кавказский конный корпус и его полки, как национальные части, теперь фактически подчинились Центральному Комитету Союза объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана, возглавляемому Абдул-Меджидом Чермоевым, формально еще оставаясь под началом командующего Кавказской армией на турецком фронте.

Весьма сложной складывалась обстановка на Северном Кавказе, и в частности в Терской области, поздней осенью 1917 г. Здесь нередко уже происходили столкновения между сторонниками большевиков и их противниками, все чаще возникали межнациональные конфликты, зачастую спровоцированные определенными политическими силами и лицами с целью дестабилизации обстановки. Так, в ноябре началось вооруженное столкновение между ингушами и казаками. В связи с этим 21 ноября во Владикавказе «с целью умиротворения» конфликтующих сторон собрались представители ингушских селений и казачьих станиц на Сунже. В совещании участвовали войсковой атаман Терского казачьего войска Михаил Александрович Караулов и председатель Ингушского Национального Совета Васан-Гирей Ижевич Джабагиев. В дело примирения ингушей и казаков внес тогда свой вклад и командир Черкесского полка полковник Султан Крым-Гирей, в то время находившийся в командировке в штабе корпуса во Владикавказе.

«Полковник Султан-Гирей (председатель кубанских черкесов) призывает собрание забыть распри и невзгоды и помнить, что братоубийственная война у нас привела к тому, что почти не стало русского государства и армии». «Мы просим вас навсегда покончить проливать кровь», - обратился полковник Султан Крым-Гирей к ингушам и казакам, призвав их сообща сделать все, чтобы покончить е «явлениями братоубийственной войны».

Прилагал свои усилия для мирного разрешения возникшего противостояния и командир Чеченского конного полка полковник Джамалутдин Мусалиев.

Общими усилиями пожар межнационального конфликта тогда удалось загасить...

Из «Терского вестника» становится известно и о том, что той же осенью «начальником отряда» для поддержания порядка «в Назрановском округе избран полковник Котиев». В данном сообщении газеты речь шла о командире Ингушского конного полка Асланбеке Байтиевиче Котиеве, боевом офицере, прекрасно знавшем цену миру и войне...

Во второй половине ноября 1917 г. на основе договоренности между Войсковым правительством Терского казачьего войска и ЦК Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана было выработано соглашение о том, «что в Терской и Дагестанской областях должна быть федеративная республика», а Терская «область разбивается на две территории - казачью и горскую - по их границам». В результате этого состоялось провозглашение Горской Республики. Главой ее Временного правительства стал председатель ЦК Союза горцев ротмистр Чеченского конного полка Абдул-Меджид (Тапа) Арцуевич Чермоев. Начальником «Военного отдела Временного правительства Союза горцев Кавказа» он назначил своего боевого соратника и товарища по Кавказской конной дивизии полковника Тембота Жанхотовича Бековича-Черкасского, осуществлявшего функции военного министра.

В наступившем 1918 г. начался распад частей Кавказского конного корпуса. Многие всадники покинули полки и расходились по своим селениям и аулам, часть их вступала в краснопартизанские отряды. На Северном Кавказе, как и по всей России, все больше разгоралось пламя братоубийственной Гражданской войны.

Смотр закончился традиционной «кавказской лезгинкой под звуки зурны», после чего генерал Корнилов покинул дивизию.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.