Вопрос 1. По первому вопросу – Содержится ли в статьях «Понесут ли убийцы наказание?» и «Действительно виновные должны понести наказание» газеты «Риск транзит» № 30 за

По первому вопросу – Содержится ли в статьях «Понесут ли убийцы наказание?» и «Действительно виновные должны понести наказание» газеты «Риск транзит» № 30 за 5-11 августа 2009 года материал, содержащий публичный призыв к осуществлению экстремистской деятельности, а также пропаганда культа насилия и жестокости, злоупотребления правом, то есть сознательного поведения, влекущего нарушение норм и принципов законодательства? – проведенное исследование показало следующее.

1. Статья «Действительно виновные должны понести наказание» выдержана в информативном стиле. Коллективный автор, обозначенный как «редакция», сообщает читателям о конкретном событии – убийстве Александра Конвиза и о том, как идет расследование данного преступления. Эмоциональный тон текста ровный, каких-либо особенно ярких выразительных средств или риторических приемов, призванных эмоционально воздействовать на читателя, в статье немного. Соответственно, никаких призывов в ней не просматривается. Как имплицитный (завуалированный) призыв может быть расценено лишь название статьи – «Действительно виновные должны понести наказание». Из содержания статьи очевидно, что адресат данного призыва – правоохранительные органы, расследующие преступление, о котором идет речь. Таким образом, если в рассматриваемой статье и можно усмотреть какой-то призыв, то это только призыв к правоохранительным органам приложить все усилия к скорейшему раскрытию убийства, вызвавшего большой резонанс в республике. Причем автор выражает уверенность, что «преступление будет раскрыто. По крайней мере, милицейские силы делают все от них зависящее». Следовательно, к какой-либо экстремистской, противоправной деятельности автор никоим образом не призывает.

Пропаганды культа насилия и жестокости в тексте данной статьи также невозможно увидеть. Автор осуждает убийство А. Конвиза: «Он был простым скромным парнем в расцвете своих 29 лет, был любящим отцом, мужем, сыном и внуком. Его злодейски убили». В конце этого абзаца еще раз употреблен эпитет «злодейский»: «Злодейское убийство всколыхнуло город». Ясно, что негодующий пафос направлен против преступников, исповедующих этот самый культ насилия и жестокости.

Что касается пропаганды «злоупотребления правом», то данный термин, несмотря на высокую частотность употребления в юридической литературе последнего времени, остается неопределенным и вызывает оживленные дискуссии в юридической науке. Некоторые авторитетные юристы считают, что термин «злоупотребление правом» некорректен, поскольку он соединяет исключающие друг друга понятия. Основной аргумент сторонников этой позиции – осуществление права не может быть противоправным. «Те действия, которые называют злоупотреблением пра­вом, на самом деле совершены за пределами права». (Злоупотребление гражданским правом в российском законодательстве и судебной практике. – Электронный ресурс: https://averh.narod.ru). Другая группа ученых, напротив, отмечает, что термин «злоупотребление правом» может быть использован в действующем законодательстве, несмотря на некоторые его недостатки. При всем разнообразии определений, которые даются данными исследователями «злоупотреблению правом», можно выделить некоторый набор признаков, характеризующих данный вид правого поведения: а) наличие у лица субъективных прав; б) деятельность по реализации этих прав; в) использование прав в противоречие их социальному назначению или причинение этим ущерба общественным либо личным интересам; г) отсутствие нарушения конкретных юридических запретов, или обязанностей; д) установление факта злоупотребления компетентным правоприменительным органом; е) наступление юридических последствий.

Итак, злоупотребление правом – это употребление права во зло в тех случаях, когда управомоченный субъект обладает субъективным правом, действует в его пределах, но наносит какой-либо ущерб правам других лиц или обществу в целом. Исходя из этого, пропаганду злоупотребления правом вообще трудно представить, пропагандировать можно лишь конкретные формы правового поведения, которые предположительно могут быть квалифицированы как злоупотребление правом. Ничего подобного в статье не пропагандируется. Если же попытаться применить квалификацию «злоупотребление правом» к самой публикации, имея в виду злоупотребление правом на распространение информации, то явно выраженных признаков такого явления в ней не просматривается, но точный ответ на этот вопрос выходит за пределы компетенции лингвистической экспертизы.

Таким образом, коммуникативный замысел автора статьи «Действительно виновные должны понести наказание» направлен на информирование читателя о преступлении и ходе следствия, какое-либо воздействие на читателя, призыв его к каким-либо действиям, пропаганда чего бы то ни было в задачи автора явно не входили.

2. Статья «Понесут ли убийцы наказание?» несколько более эмоциональна. Хотя основная ее часть также освещает убийство Александра Конвиза и ход расследования, выдвигает версии преступления и т.д., но последний абзац действительно может быть расценен как призыв. Констатируя рост преступности в республике, автор В. Тарбеевский, высказывает мнение, что одной из причин этого является отмена смертной казни. Тем самым, чтобы пресечь «дерзкие и самые жестокие преступления», необходимо снова ввести смертную казнь: «Таких людей надо уничтожать». Любому читателю должно быть совершенно понятно, что автор призывает к ужесточению действующего уголовного законодательства, а не к внесудебной расправе над преступниками: «Пожизненное заключение, которое дается тоже в редких случаях, и не за убийство одного человека, а нескольких, их не пугает». По мысли автора, наличие в уголовном кодексе смертной казни как высшей меры наказания за особо тяжкие преступления против личности, может остановить даже «нелюдей, намного страшнее фашистов».

С высказанными автором взглядами на смертную казнь как средство обуздания разгула преступности можно соглашаться или не соглашаться. Однако ничего экстремистского в них, по всей видимости, нет. Согласно Федеральному закону РФ «О противодействии экстремистской деятельности», экстремистская деятельность (экстремизм) – это а) деятельность общественных и религиозных объединений, либо иных организаций, либо редакций средств массовой информации, либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на: насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации; подрыв безопасности Российской Федерации; захват или присвоение властных полномочий; создание незаконных вооруженных формирований; осуществление террористической деятельности либо публичное оправдание терроризма; возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию; унижение национального достоинства; осуществление массовых беспорядков, хулиганских действий и актов вандализма по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы; пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности; воспрепятствование законной деятельности органов государственной власти, избирательных комиссий, а также законной деятельности должностных лиц указанных органов, комиссий, соединенное с насилием или угрозой его применения; публичную клевету в отношении лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением, соединенную с обвинением указанного лица в совершении деяний, указанных в настоящей статье, при условии, что факт клеветы установлен в судебном порядке; применение насилия в отношении представителя государственной власти либо на угрозу применения насилия в отношении представителя государственной власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность; нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда здоровью и имуществу граждан в связи с их убеждениями, расовой или национальной принадлежностью, вероисповеданием, социальной принадлежностью или социальным происхождением; создание и (или) распространение печатных, аудио-, аудиовизуальных и иных материалов (произведений), предназначенных для публичного использования и содержащих хотя бы один из признаков, предусмотренных настоящей статьей; б) пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения; в) публичные призывы к осуществлению указанной деятельности, а также публичные призывы и выступления, побуждающие к осуществлению указанной деятельности, обосновывающие либо оправдывающие совершение деяний, указанных в настоящей статье; г) финансирование указанной деятельности либо иное содействие в планировании, организации, подготовке и совершении указанных действий, в том числе путем предоставления для осуществления указанной деятельности финансовых средств, недвижимости, учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной, факсимильной и иных видов связи, информационных услуг, иных материально-технических средств.

Вполне очевидно, что ни к одному из перечисленных видов противоправной деятельности автор рассматриваемой статьи не призывает. Призывы к применению смертной казни высказываются не только представителями крайних политических течений, но и абсолютно респектабельными политиками. Смертная казнь действует в уголовных законодательствах многих государств с развитыми демократическими институтами. Выступать за введение смертной казни легитимным путем – законное право любого гражданина, публичное исповедование подобных взглядов не означает приверженности к политическому экстремизму. Более того, вызывает сомнение отнесенность выраженной автором статьи позиции к политике вообще, скорее она относится к сфере гражданского правосознания, которое напрямую ни с каким конкретным политическим течением не связано.

Таким образом, в статье «Понесут ли убийцы наказание?» не содержится публичного призыва к осуществлению экстремистской деятельности. Нет в ней и пропаганды культа насилия и жестокости, поскольку расценивать таким образом требование жестоких мер по отношению к преступникам, совершающим еще более жестокие преступления, абсурдно.