Ленобия. Ленобия принюхалась. Помимо запаха опилок, кожи, корма и лошадей здесь пахло чем‑то еще – дымным и смутно знакомым

Ленобия принюхалась. Помимо запаха опилок, кожи, корма и лошадей здесь пахло чем‑ то еще – дымным и смутно знакомым. Она в последний раз провела мягкой щеткой по спине своей любимицы Муджажи, плотной черной кобылки породы квотерхорс, и, следуя на запах, вышла из стойла, двигаясь по длинному широкому коридору, разделяющему два ряда просторных стойл.

Тонкий аромат привел ее именно туда, куда она ожидала – в находившееся по соседству с помещением, в котором хранилась упряжь, большое стойло для готовящихся ожеребиться кобыл. Стараясь двигаться тише, Ленобия успокаивала себя тем, что вовсе не следит за новым конюхом, а просто не хочет напугать его лошадь.

Тревис стоял к ней спиной. В одной руке он держал толстый дымящийся пучок сушеных трав, окуривая себя. Другой рукой он разгонял светлый дым.

Бонни, его большая кобыла першеронской породы, клевала носом, подогнув одну ногу. Она лишь слегка дернула ухом, когда Тревис подошел к ней и обвел дымящимся пучком контур ее крупного тела. От Бонни ковбой направился к подобию ложа, которое устроил в дальнем углу стойла, и окурил его тоже. И только когда он начал разворачиваться от «кровати», Ленобия отступила в тень.

Обдумывая, что же она только что увидела, Ленобия вышла из боковой двери конюшни, преодолела несколько метров до скамейки, села на нее и вдохнула прохладный ночной воздух, пытаясь привести мысли в порядок.

Ковбой жег шалфей. Ленобия была уверена, что пахло именно белым шалфеем. Он отлично очищает от скверны. Но с чего бы простому оклахомскому парню этим заниматься?

Что она знала о людях... Она общалась с ними лишь изредка последние лет... Ленобия повертела на безымянном пальце левой руки тонкое золотое кольцо с изумрудом в форме сердца. Она точно знала, сколько не приближалась к людям, в частности, к мужчинам – двести двадцать три года.

Ленобия посмотрела на свой безымянный палец. Было достаточно темно. Рассвет только начал окрашивать черное небо в серо‑ голубой цвет, и ей удалось вглядеться в насыщенную зелень изумруда. При таком освещении его красота казалась иллюзорной, неясной – как воспоминания о лицах из прошлого.

Ленобия не любила эти воспоминания. Она уже давно усвоила, что жить надо здесь и сейчас. Борьбы хватало и в настоящем. Ленобия посмотрела на восток и поежилась под исходящим оттуда светом.

– И в настоящем хватает счастья. Лошадей и счастья. Лошадей и счастья, – она повторила эти три слова, которые за более двести лет стали ее мантрой. – Лошади и счастье.

– Для меня они всегда шли рядом.

Хотя разум зафиксировал, что с ней заговорил ковбой, а не какой‑ то грозный противник, тело Ленобии тут же взвилось в воздух и приняло оборонительную стойку, одновременно из конюшни раздалось взволнованное ржание проснувшейся кобылы.

– Тихо, тихо, – сказал Тревис, поднимая руки, чтобы показать, что они пусты, и делая шаг назад. – Я не хотел...

Ленобия не обратила на это внимания, набрала в грудь воздуха и тихо произнесла:

– Опасности нет, со мной все хорошо. Спи, моя красавица. – А затем подняла голову и уставилась на мужчину. – Запомните: не подкрадывайтесь ко мне! Никогда.

– Да, мэм. Урок усвоен, хотя я и не собирался. Если честно, не думал, что в это время здесь может оказаться вампир.

– Мы не сгораем на солнце. Это миф. – Ленобия размышляла, нужно ли ему знать, что для красных вампиров и недолеток солнечный свет губителен, но ответ конюха сбил ее с толку.

– Да, мэм, знаю. А еще мне известно, что на солнце вам неуютно, вот почему я подумал, что буду здесь один, если выйду из конюшни и покурю, – Тревис замолчал и вытащил тонкую сигару из нагрудного кармана своего бахромчатого кожаного плаща, – любуясь рассветом. Я даже не заметил, что вы тут сидите, пока вы не заговорили.

Его улыбка очаровывала, повторяясь в его глазах, в которых плясали искорки, меняя их обычный карий цвет на более светлый, ореховый.

Прежде Ленобия этого не замечала, но теперь ее желудок сжался при виде этой перемены. Она быстро отвела взгляд от его глаз, и мысленно встряхнулась, чтобы сосредоточиться на его словах.

– Вы говорили про лошадей и счастье, и я отозвался, не подумав. В следующий раз перед тем, как что‑ нибудь сказать, кашляну или сделаю еще что‑ нибудь...

Чувствуя себя странно обескураженной, Ленобия спросила у него первое, что пришло на ей ум:

– Откуда вам известно о вампирах? Вы были фамильяром одного из нас?

Его улыбка стала шире.

– Нет, ничего подобного. Я немного знаю о вас, потому что вы нравились моей маме.

– Я? Ваша мама меня знает?

Он покачал головой.

– Нет, мэм, не вы лично. Я имел в виду вампиров вообще. Видите ли, у мамы был друг, которого Пометили в детстве. Они продолжали общаться, писали друг другу письма – множество писем. Они переписывались, пока мама не умерла.

– Мне жаль, что так случилось, – сказала Ленобия, чувствуя себя неловко. Человеческая жизнь так коротка. Убить человека очень просто. Странно, что она почти забыла об этом. Почти.

– Спасибо. Это рак, он быстро забрал ее. Она уже пять лет как скончалась. – Тревис отвернулся, глядя на восходящее солнце. – Рассвет был ее любимым временем суток. Мне нравится вспоминать ее в подобные минуты.

– Это и мое любимое время суток, – против воли вырвалось у Ленобии.

– Любопытное совпадение, – заметил Тревис, переводя взгляд на нее и улыбаясь. – Мэм, могу ли я задать вам вопрос?

– Да, пожалуйста, – сказала Ленобия, успокаиваясь больше от улыбки, чем от просьбы ответить на вопрос.

– Ваша кобыла позвала вас, когда я вас напугал.

– Вы меня не напугали, а спугнули. Большая разница.

– Вы, наверное, правы. Но, как я сказал, ваша кобыла вас позвала. Потом вы заговорили, и она успокоилась, хотя никак не могла услышать вас отсюда.

– Это не вопрос, – сухо сказала Ленобия.

Он приподнял брови:

– Вы умная женщина. Вы же знаете, о чем я спрашиваю.

– Вы хотите знать, слышит ли Муджажи мои мысли?

– Именно, – медленно кивнул Тревис, не сводя с нее глаз.

– Не в моих привычках обсуждать с людьми дары нашей Богини.

– Никс, – сказал Тревис. Когда Ленобия уставилась на него, он пожал плечами и продолжил: – Ведь так зовут вашу Богиню?

– Да.

– А Никс есть дело, говорите ли вы о ней с людьми?

Ленобия пристально смотрела на него. Казалось, что его гложет простое любопытство.

– А как бы ответила на этот вопрос ваша мать?

– Она бы сказала, что Уиллоу много писала ей о Никс, и Богиня совсем не возражала. Мы с Уиллоу, конечно, не держим связь, и в последний раз виделись на маминых похоронах, но тогда она казалась довольно здоровой, и богиня совершенно точно ее не покарала.

– Уиллоу?

– Да, а мою при рождении назвали Рэйн. Так вы ответите на мой вопрос?

– Отвечу, если вы ответите на мой.

– Идет, – согласился он.

– Дар Никс мне – близость к лошадям. Я не могу в буквальном смысле слова читать их мысли, как и они мои, но я получаю от них образы и эмоции, особенно от тех, с кем тесно связана, как, например, от моей кобылки Муджажи.

– И Бонни посылала вам такие образы и тому подобное обо мне?

Ленобия еле удержалась, чтобы не улыбнуться в ответ на его пыл.

– Да. Она вас очень любит. Вы хорошо заботитесь о ней. Ваш першерончик интересно мыслит.

– Так и есть, разве что тупит иногда.

Ленобия наконец улыбнулась.

– Но никогда не подличает, даже когда забывает, что весит почти тонну и едва не перешагивает через обычных людей.

– Ну, мэм, я полагаю, что Бонни и через обычных вампиров переступит, если ей представится такая возможность.

– Я запомню, – пообещала Ленобия. – А теперь мой вопрос. Зачем вы окуривали себя и помещение?

– Ой, вы это видели? Ну, мэм, мой отец наполовину маскоги. Вы, наверное, знаете их как индейцев племени криков. Он передал мне несколько привычек, и одна из них – окуривание нового места обитания. – Тревис замолчал и усмехнулся. – А я‑ то думал, что вы спросите, зачем я согласился на эту работу.

– На это Бонни мне уже ответила.

Ей польстило, что его глаза удивленно распахнулись.

– Вы же сказали, что не можете читать мысли лошадей.

– Бонни лишь сообщила, что последнее время вы часто переезжали. И это говорит мне, что наш Дом Ночи – всего лишь еще одна остановка на вашем жизненном пути.

– А Бонни в порядке? Я имею в виду, ей от этого не плохо?

Тепло, исходящее от ковбоя, разлилось по венам Ленобии и согрело все ее тело.

– У вашей лошадки все хорошо. Пока она с вами, она счастлива.

Тревис сдвинул шляпу назад и почесал лоб.

– Рад это слышать. Мне сложно было устроиться на одном месте после смерти мамы. На ранчо все совсем не так без...

Рев моторов и крики неподалеку внезапно прорезали тишину мирного раннего утра.

– Что, черт возьми, там происходит?

– Без понятия, но скоро узнаю.

Ленобия встала и пошла на звуки хаоса. Она заметила, что Тревис следует за ней по пятам и обернулась:

– Когда Неферет принимала вас на работу, упомянула ли она о неприятных событиях, которые недавно произошли в этом Доме Ночи?

– Нет, мэм, – ответил он.

– Возможно, вам стоит еще раз подумать насчет этой работы. Если вы ищете покоя, то здесь точно не то место.

– Нет, мэм, – повторил Тревис. – Я никогда не убегаю от драки. Не нарываюсь на кулаки, но когда они меня настигают, не бегу.

– Жаль, что ковбои больше не носят с собой шестизарядники, – пробормотала Ленобия.

Тревис похлопал по карману плаща и сурово улыбнулся:

– Некоторые из нас еще носят, мэм. Власти Оклахомы поступили разумно, разрешив нам носить оружие скрытно.

Глаза Ленобии слегка округлились.

– Рада это слышать. Просто подсказка: если у этого существа крылья, как у птицы, а глаза красные и похожи на человеческие, стреляйте в него немедленно.

– Вы же не шутите?

– Нет.

Вместе они прошли по освещенному кампусу и обогнули главное здание школы. Дойдя до центральной лужайки, оба замедлили шаг и остановились.

Ленобия покачала головой:

– Невероятно.

– В них же не надо стрелять, да?

Она нахмурилась.

– Пока нет.

Ленобия прошествовала в середину вереницы грузовиков, планшетов, садового оборудования и мужчин – людей – и подошла к заспанной, всклокоченной и разозленной вампирше, пытавшейся выгнать пришельцев.

– Вы оглохли или тупые? Я сказала, что вы не притронетесь к моей земле, особенно в эти часы, когда профессора и ученики пытаются уснуть!

– Гея, что происходит? – Ленобия положила руку на плечо вампирши, поскольку та выглядела так, будто вот‑ вот набросится на бедного озадаченного мужчину с папкой, который недальновидно выступил вперед в качестве руководителя группы.

Он смотрел на Гею взглядом, полным одновременно ужаса и восхищения, и Ленобия его понимала. Гея была высокой, стройной и необыкновенно красивой даже по вампирским меркам. Она могла бы стать успешной моделью, если бы не довольствовалась садоводством.

– Эти люди, – Гея произнесла это слово так, словно оно было гадким на вкус, – заявились сюда и накинулись на мою землю!

– Послушайте, миссис, я уже говорил, что вчера нас наняли садовниками в Дом Ночи. Мы ни на что не накидывались, а просто подстригали газон!

Ленобия подавила возглас досады и спросила у мужчины:

– А кто вас нанял?

Он посмотрел на свою папку:

– Босс сказал мне обратиться к Неферет. Это вы?

Ленобия покачала головой.

– Нет, но так зовут нашу Верховную жрицу. – Она повернулась к садовнице. – Гея, тебя разве не предупредили, что Неферет будет нанимать людей на работу в Доме Ночи?

– Предупредили, но забыли упомянуть о том, что они будут посягать на мои обязанности!

«Конечно, ты не знала, – сердито подумала Ленобия. – Неферет не хотелось, чтобы кто‑ то из нас был готов к ее поступкам, а ты оберегаешь свою траву, кусты и цветы, как я – лошадей, и наша Верховная интриганка прекрасно это знает...»

Ленобия покачала головой, поражаясь изощренному уму Неферет.

– Нет, Гея, – вздохнула она. – Никто не посягает на твои обязанности. Тебе помогают.

Ленобия увидела сомнение в глазах Геи. Очевидно, та, как и сама Ленобия, не хотела принимать помощь от людей, но если воспротивиться приказу Верховной жрицы, одобренному Высшим советом, то в школе начнется хаос.

А согласно древней вампирской традиции они не должны враждовать на глазах у людей.

– Понятно.

Ленобия немного расслабилась, когда Гея выбрала следование традиции.

– Меня просто застали врасплох. Спасибо, Ленобия, за то, что помогла мне разобраться в ситуации. – Гея повернулась к мужчине и его работникам, нервно переминающимся с ноги на ногу. Она улыбнулась, и Ленобия увидела, как лица мужчин соловеют, а их глаза округляются от ее неземной красоты. – Простите за путаницу. Кажется, я что‑ то неверно поняла. Давайте обсудим, какие обязанности вы будете выполнять, и как будет лучше...

Ленобия тактично удалилась, когда Гея пустилась объяснять, как важно стричь газоны только в определенные фазы луны.

Тревис снова зашагал рядом с ней.

Он кашлянул.

Не глядя на него, Ленобия сказала:

– Давайте же, говорите, не тяните.

– Мэм, мне кажется, что в школе происходит чертовская неразбериха с работой.

– Мне тоже, – отозвалась Ленобия.

– Ваш босс, похоже, не...

– Неферет мне не босс, – поправила его Ленобия.

– Хорошо, я перефразирую. Похоже, мой босс нанимает людей, не предупреждая об этом их будущих непосредственных руководителей, которых эти назначения больше всего касаются. Поэтому я и задаюсь вопросом, связано ли это с упомянутыми вами чуть раньше тяжелыми временами?

– Возможно, – ответила Ленобия. Они уже дошли до главного входа в конюшни.

Она остановилась и повернулась лицом к Тревису. – Вам стоит привыкнуть не удивляться сумятице и хаосу. Сейчас их здесь больше, чем обычно.

– Но в подробности вы вдаваться не станете, верно?

– Верно, – подтвердила Ленобия.

Тревис сдвинул шляпу назад.

– А про птиц с красными глазами расскажете?

– Вороны‑ пересмешники, – пояснила Ленобия. – Так их называют. Лошади их не любят, а они не любят лошадей. В последнее время они принесли нам массу неприятностей.

– Что они такое? – спросил Тревис.

Ленобия вздохнула.

– Не люди, не птицы и не вампиры.

– Ну, мэм, похоже, они не из хороших парней. Мне стрелять, если они приблизятся к лошадям?

– Стреляйте, если они нападут на лошадей, – пристально посмотрела ему в глаза Ленобия. – Мое главное правило: сначала защити лошадей, потом задавай вопросы.

– Хорошее правило, – одобрил Тревис.

– Я тоже так думаю, – Ленобия кивнула в направлении конюшен. – У вас есть все, что нужно?

– Да, мэм. Мы с Бонни неприхотливы. – Он замолчал, а потом добавил: – Хотите, чтобы я спал в то же время, что и вы, чтобы наши смены совпадали?

– Да, вам потребуется изменить режим сна, но только для того, чтобы он совпадал с режимом всей школы, а не только с моим, – быстро возразила Ленобия, удивляясь тому, что он ее смутил. – И вы поразитесь, когда увидите, как быстро привыкнет Бонни к тому, что день и ночь поменялись местами.

– Мы с Бонни довольно много ездили по ночам.

– Отлично, значит, вы уже готовы к этому изменению. – Несколько секунд они неловко переминались у двери, а затем Ленобия сказала: – Я живу здесь, наверху. – Она указала на второй этаж над конюшней. – А остальные преподаватели – там. – Ленобия кивнула в сторону главного здания школы. – Я предпочитаю держаться ближе к лошадям.

– Похоже, мы сходимся во взглядах, по крайней мере, по одному вопросу.

Ленобия вскинула бровь.

– Предпочитаем лошадей, – улыбнулся Тревис и открыл перед ней дверь.

Ленобия вошла в конюшню, и они с Тревисом молча прошли по коридору до лестницы, ведущей наверх.

– Увидимся на закате, – сказала она.

Тревис приподнял шляпу:

– Да, мэм. Спокойной вам ночи.

– Спокойной ночи, – попрощалась Ленобия и поспешила вверх по ступенькам, чувствуя, как его взгляд обжигает ее спину еще долго после того, как она скрылась из виду.