ГЛАВА 3. Ему не пришлось далеко лететь в поисках сыновей

Калона

Ему не пришлось далеко лететь в поисках сыновей. Калону вела его внутренняя связь с ними.

«Мои верные дети», – думал он, кружа над покрытыми подлеском горами в малозаселенной местности к юго‑ западу от Талсы. Рядом с пиком самой высокой гряды он камнем упал с неба, легко лавируя между голыми ветками, пока не поднялся в центре небольшой поляны. Вокруг, высоко на деревьях, были возведены три деревянных «скворечника», грубо сколоченные, но добротные. Зорким взглядом Калона заглянул в окошки, откуда на него зыркнули красные глаза.

Он распахнул руки.

– Да, сыновья мои! Я вернулся!

Шум крыльев бальзамом пролился на его душу. Пересмешники вырвались из своих укрытий и преклонили перед ним колени, склонив головы низко и уважительно. Калона сосчитал их – семеро.

– Где остальные?

Вороны‑ пересмешники беспокойно заерзали, но только одно лицо поднялось навстречу его пронизывающему взгляду, и раздался только один свистящий голос:

– Прячутссссся на западе. Затерялиссссь в глубинке.

Калона пристально изучал одного их своих сыновей, Нисрока, отмечая различия между ним и тем, кто прежде был его любимым детищем.

Нисрок был почти столь же развит, как Рефаим. Его речь звучала почти по‑ человечески. Мыслил он почти так же разумно. Но именно это «почти» и составляло тонкую грань, из‑ за которой Калона выбрал Рефаима, а не Нисрока.

Калона стиснул зубы. Зря он уделял внимание только Рефаиму. У него было много детей. Своим решением уйти Рефаим проиграл. Отец у него один, и вряд ли его заменят отсутствующая богиня и вампирша, которая никогда не сможет полюбить его по‑ настоящему.

– Хорошо, что вы здесь, – сказал Калона, прогоняя мысли о сыне‑ изменНикс. – Но лучше бы вы держались все вместе и ждали моего возвращения.

– Я не смог удержать их, – сказал Нисрок. – Рефаим мертв...

– Рефаим не мертв! – взорвался Калона, отчего Нисрок вздрогнул и склонил голову еще ниже. Крылатый Бессмертный замолчал и взял себя в руки, прежде чем продолжить. – Хотя лучше бы он умер!

– Отец?

– Он выбрал служение красной вампирской Жрице и ее Богине.

Стая пересмешников зашипела, словно он ударил их.

– Как так получилоссссь? – спросил Нисрок.

– Это все женщины и их уловки, – хмуро ответил Калона.

Он слишком хорошо знал, как легко стать жертвой женских чар. Его самого заманили в ловушку... Внезапно на него снизошло озарение, и Калона, вздрогнув, заговорил больше сам с собой, чем с сыном:

– Но действие их чар не длится долго! – Он покачал головой и почти улыбнулся. – И почему я раньше об этом не подумал? Рефаим устанет быть ручной птицей Красной, а когда это произойдет, он поймет, какую ошибку совершил, и что ответственен за нее не он один. Красная использовала его, отравила и обратила против меня. Но только на время! Когда она отвергнет его, а рано или поздно это произойдет, он покинет Дом Ночи и вернется ко мне... – Калона замолчал, быстро приняв решение: – Нисрок, возьми с собой двух братьев. Возвращайтесь в Дом Ночи. Следите. Будьте настороже. Не спускайте глаз с Рефаима и Красной. Когда представится возможность, поговорите с ним. Скажите, что пусть он и совершил ужасную ошибку и отвернулся от меня...

Калона замер, сжимая и разжимая челюсти, чувствуя досадную грусть и одиночество, которые как всегда нахлынули на него при мысли о выборе Рефаима.

Крылатый Бессмертный собрался с духом и продолжил наказывать Нисроку:

– Скажи Рефаиму, что хотя он и принял неверное решение, рядом со мной всегда найдется для него место, но он послужит мне лучше, если останется в Доме Ночи, даже решив его покинуть.

– Он выссслеживает! – прошипел Нисрок, и другие вороны‑ пересмешники разделили его восторг, хрипло закаркав.

– Так и есть, но пока он об этом не догадывается, – согласился Калона. А затем добавил: – Ты понял, Нисрок? Вы должны присматривать за ним. И стараться, чтобы никто, кроме Рефаима, вас не заметил.

– Не убивать вампиров?

– Нет, если они не угрожают вашей жизни. Тогда можете делать что хотите, но не сдавайтесь в плен и не убивайте ни одну из Верховных жриц, – медленно и отчетливо произнес Калона. – Неразумно лишний раз вызывать гнев Богини, а поэтому убивать Верховных жриц Никс не следует. – Он хмуро посмотрел на Нисрока, вспомнив о другом своем сыне, который не так давно едва не убил Зои Редберд, поплатившись за это собственной жизнью. – Ты понял меня, Нисрок?

– Да. Я все ему ссскажу. Сссмотреть за Рефаимом. Ссследить за ним.

– Летите и возвращайтесь прежде, чем небосвод окрасит заря. Летите высоко. Летите быстро. Летите тихо. Слейтесь с ночным ветром.

– Да, отец.

Калона огляделся, одобрительно кивнув при виде густой чащи, которую его дети выбрали для своих укрытий.

– Люди здесь бывают? – спросил он.

– Охотники, да и те больше не сссуются, – отозвался Нисрок.

Калона приподнял брови:

– Вы убили людей?

– Да, двоих. – Нисрок нахохлился, перебирая ногами от нетерпения. – Швырнули их на камни.

Он указал на просвет впереди, и Калона решил взглянуть на крутой склон хребта, над которым тянулись провода, несущие современному миру магию электричества. Люди очистили участки, окружающие высокие столбы, и вырубленная просека широкой лентой уходила за горизонт. На открытом пространстве отчетливо различались смертоносные зазубренные края огромных валунов оклахомского песчаника.

– Замечательно, – одобрил Бессмертный. – Походит на несчастный случай. Отличная работа. – Он повернулся лицом к поляне и столпившимся там воронам‑ пересмешникам, не сводившим с него глаз. – Вы выбрали хорошее место. Я хочу, чтобы здесь, со мной, были все мои дети. Нисрок, отправляйтесь втроем в Дом Ночи Талсы. Выполните мою просьбу. Остальные летите на запад. Призовите своих братьев – соберите их всех. Здесь мы будем ждать. Здесь мы будем следить. Здесь мы будем готовиться.

– Готовиться? К чему, отец? – спросил Нисрок, склонив голову набок.

Калона вспомнил о том, как пленили его тело, а душу вырвали и отправили в Потусторонний мир. Вспомнил, как по возвращении Неферет высекла его, поработила и обращалась с ним так, будто он был ее собственностью, обязанной исполнять ее приказы.

– Готовиться к уничтожению Неферет, – объявил он.

Рефаим

Все смотрели на него с недоверием. Рефаим это ненавидел, но понимал. Он был их врагом. Он убил одного из них. Он был монстром. И мог остаться монстром.

Когда начался третий урок, и профессор по имени Пентисилея прочитала отрывок из написанной вампиром Рэем Брэдбери книги «451 градус по Фаренгейту», а затем заговорила о важности свободы слова и мысли, Рефаим притворялся, что внимательно и с интересом слушает, а сам постоянно отвлекался. Ему хотелось слушать преподавателя и думать о том, что она называла «расшифровкой символизма», но его мысли занимало только превращение из человека в ворона.

Это было не только больно и страшно, но и захватывающе.

И он почти ничего не помнил из того, что происходило с ним после.

День в птичьем обличье оставлял у Рефаима лишь смутный образ и чувственный опыт.

Стиви Рей отправилась с ним из глубоких подземных туннелей к ближайшему к вокзалу дереву, тому самому, что не так давно послужило им защитой от палящего солнца.

– Возвращайся назад. Светает, – попросил он, ласково прикоснувшись к ее щеке.

– Я не хочу оставлять тебя, – не послушалась она, обнимая его и крепче прижимая к себе.

Он только на секунду позволил себе заключить ее в объятия, а затем нежно выбрался из кольца ее рук и решительно повел Стиви Рей под тенистые своды входа в подземелье.

– Спускайся вниз. Ты устала, и тебе нужно выспаться.

– Я посмотрю, пока ты... ну, ты понял...не превратишься в птицу.

Последнее слово она произнесла одними губами, будто, если не произносить его вслух, что‑ то изменится. Это, наверное, было глупо, но вызвало улыбку на губах Рефаима.

– Неважно, озвучиваешь ты предстоящее или нет. Это произойдет.

Стиви Рей вздохнула:

– Знаю. Но все равно не хочу оставлять тебя одного. – Она потянулась в отступающую ночь и взяла Рефаима за руку. – Я хочу, чтобы ты знал: я с тобой.

– Я не верю, что птица много знает о мире людей, – заметил он, потому что не знал, что еще сказать.

– Ты станешь не обычной птицей. Ты превратишься в ворона. А я не человек. Я вампир. Красный вампир. И, если я здесь не останусь, то как ты поймешь, куда возвращаться?

Рефаим услышал в ее голосе всхлип, от которого у него закололо сердце.

Он поцеловал ее ладонь.

– Клянусь, что всегда найду дорогу к тебе. – Он собрался осторожно подтолкнуть ее к входу, но внезапно его тело пронзила обжигающая боль.

Теперь, вспоминая об этом, Рефаим понимал, что ее следовало ожидать. Превращаться из человека в ворона было невыносимо больно. Но в его мире существовала Стиви Рей, и простая, но всеобъемлющая радость обнимать ее, целовать, прижимать к себе...

Он не станет думать о звере. И, по крайней мере, в следующий раз будет знать, чего ожидать.

Боль пронзила его. Он услышал, как Стиви Рей закричала вместе с ним. Последнее, что Рефаим ощутил в человеческом обличье – тревогу за нее. Последнее, что увидел – как она качает головой и плачет. Она потянулась к нему, когда его превращение в птицу завершилось. Рефаим вспомнил, как расправил крылья, словно потягиваясь после долгого заточения в клетке. В тюрьме. И полетел.

Он помнил полет.

На закате он очнулся, замерзший и обнаженный, под тем же деревом у старого вокзала. И едва натянул на себя одежду, аккуратной стопочкой дожидавшуюся его на табуретке, как Стиви Рей выскочила из подземелья.

Она сразу же, не колеблясь, бросилась в его объятия.

– С тобой все в порядке? Правда? Все нормально? – повторяла она, оглядывая Рефаима и ощупывая его руки, словно ища сломанные кости.

– Все хорошо, – заверил ее он, и только тогда понял, что она плачет.

Рефаим взял ее лицо в ладони и сказал: – Что случилось? Почему ты плачешь?

– Тебе было очень больно. Ты кричал так, будто тебя убивали.

– Нет, – солгал он. – Не очень. Просто неожиданно.

– Правда?

Он улыбнулся – как же ему нравилось улыбаться, – обнял ее, целуя светлые кудряшки, и произнес:

– Правда.

– Рефаим?

Рефаим вернулся в настоящее, услышав свое имя, произнесенное преподавателем.

– Да? – обычным вопросительным тоном ответил он.

Она не улыбалась ему, но и не делала замечаний и не издевалась. Просто сказала:

– Я спрашивала, как ты думаешь, что означает цитата на странице семь. Та, где Монтэг говорит, что лицо Клариссы кажется «светящимся изнутри хрупким, матово‑ белым кристаллом» и сияет как «странно успокаивающее, мягкое мерцание свечи». Как по‑ твоему, что этим Брэдбери хотел сказать о Клариссе?

Рефаим был потрясен. Профессор задавала ему вопрос. Как будто он был просто замечтавшимся недолеткой – нормальным, обычным, таким как все. Взволнованный, он почувствовал это оголенным нервом, а когда открыл рот, выпалил первое, что пришло в голову:

– Думаю, он хотел сказать, что эта девушка уникальна. Этими словами он показывает, какая она особенная и как он ее ценит.

Профессор Пентисилея приподняла брови, и на мучительную секунду Рефаиму показалось, что сейчас она его высмеет.

– Интересный ответ, Рефаим. Возможно, если ты сосредоточишься на книге, а не на посторонних вещах, твои ответы из просто интересных превратятся в потрясающие, – отметила педагог сдержанным деловитым тоном.

– С‑ спасибо, – заикаясь, ответил Рефаим и почувствовал, что краснеет.

Пентисилея слегка кивнула ему и отвернулась к ученику, сидящему ближе к первым рядам, чтобы задать следующий вопрос:

– Что вы скажете о последнем вопросе Клариссы в этой сцене? Она спрашивает: «Вы счастливы?» Что означает этот вопрос?

– Молодец, – прошептал Дэмьен, сидевший позади Рефаима.

Рефаим не мог говорить. Только кивнул и попытался понять, откуда в нем взялась эта внезапная легкость духа.

– Знаешь, что с ней случится? С этой особенной девушкой? – шепотом произнес сидящий перед Рефаимом недолетка, крепкий мускулистый парень с суровыми чертами лица. Рефаим заметил в его лице презрение, когда тот оглянулся через плечо.

Рефаим покачал головой. Нет, он не знал.

– Ее убьют из‑ за него.

Рефаим почувствовал, будто его пнули в живот.

– Дрю, ты хотел что‑ то сказать о Клариссе? – спросила профессор, вновь приподнимая брови.

Дрю небрежно наклонился вперед и пожал плечами:

– Нет, мэм. Я лишь делился с птицепарнем тем, что будет дальше. – Он замолчал и оглянулся через плечо, прежде чем закончить: – В книге, конечно.

– Рефаим. – Профессор произнесла его имя твердо. Рефаим удивился, ощутив его силу на своей коже. – В моем классе все недолетки равны. И всех называют по именам. Его зовут Рефаим.

– Профессор Пи, но он же не недолетка! – возразил Дрю.

Профессор хлопнула рукой по столу, и по классу прокатился грохот.

– Он здесь! И пока он здесь, в моем классе, к нему будут относиться как к обычному недолетке.

– Да, мэм, – сказал Дрю с уважительным кивком.

– Хорошо. Теперь, когда мы с этим разобрались, давайте обсудим творческое задание, которое вам предстоит сделать. Я хочу, чтобы вы раскрыли любой из символических элементов, на ваш выбор, из тех, что Брэдбери вывел в своей чудесной книге...

Рефаим замер, когда внимание учеников переключилось с него и Дрю обратно на книгу. Фраза «Ее убьют из‑ за него» вертелась у него в голове. Было ясно, что хотел сказать этим Дрю. Он не говорил о персонаже книги. Он имел в виду Стиви Рей – что ее убьют из‑ за него, Рефаима.

Никогда. Пока он дышит, он не позволит никому и ничему причинить вред его Стиви Рей.

Когда прозвенел звонок, возвестивший окончание урока, Дрю с неприкрытой ненавистью взглянул в глаза Рефаима.

Рефаиму пришлось отступить, чтобы не броситься на него.

«Враг! – кричало его прежнее я. – Уничтожь его!» Но Рефаим сжал челюсти и, не моргая, выдержал взгляд Дрю, когда недолетка проходил мимо.

И не только Дрю смотрел на него с ненавистью. Все косились в его сторону, и в их взглядах была только враждебность – от ненависти до ужаса.

– Эй, – сказал Дэмьен, выходя вместе с Рефаимом из класса, – не обращай внимания на Дрю. Когда‑ то он ухаживал за Стиви Рей. Он просто ревнует.

Рефаим кивнул, подождав, пока они выйдут на улицу и окажутся как можно дальше от остальных недолеток. Затем тихо сказал:

– Это не только Дрю. Они все меня ненавидят.

Дэмьен сделал ему знак следовать за ним. Они углубились по тропинке, затем Дэмьен остановился и сказал:

– Ты знал, что будет нелегко.

– Верно. Я просто... – Рефаим запнулся и покачал головой: – Нет. Все правильно. Я знал, что им будет трудно принять меня. – Он встретился с Дэмьеном взглядом. Вид у того был измученный. Горе иссушило его, глаза покраснели и опухли. Он потерял любовь своей жизни, но все равно был добр к Рефаиму. – Спасибо, Дэмьен.

Дэмьен слегка улыбнулся:

– За то, что сказал, что будет нелегко?

– Нет, за то, что ты добр ко мне.

– Стиви Рей мой друг. И я добр к ней.

– Значит, ты отличный друг, – признал Рефаим.

– Если ты действительно такой, каким считает тебя Стиви Рей, то скоро ты поймешь, что если будешь на стороне Богини, у тебя появится много замечательных друзей.

– Я на стороне Богини, – заверил Рефаим.

– Если бы я в это не верил, то не стал бы тебе помогать, и неважно, как я отношусь к Стиви Рей, – сказал Дэмьен.

Рефаим кивнул:

– Это справедливо.

– Эй, Дэмьен! – Один из красных недолеток очень маленького роста подошел к ним и, покосившись на Рефаима, добавил: – Привет, Рефаим.

– Привет, Муравей, – поздоровался Дэмьен.

Рефаим кивнул, внезапно почувствовав себя неловко от обмена приветствиями.

– Слышал, у тебя следующим уроком фехтование. У меня тоже!

– Верно, – подтвердил Дэмьен. – Мы с Рефаимом как раз... – Он замялся, и Рефаим увидел, как на его лице быстро сменяются эмоции. Наконец Дэмьен, тяжело вздохнув, смущенно произнес: – Кхм, Рефаим, учитель фехтования – Дракон Ланкфорд.

Тогда Рефаим понял.

– Это, гм, не очень хорошо, – кивнул Муравей.

– Возможно, он еще на заседании школьного Совета, – с надеждой предположил Дэмьен.

– Думаю, мне лучше остаться здесь, неважно, там Дракон или нет. Если я приду с тобой, может случиться... – Рефаим замолчал, не в силах подобрать другое слово, кроме как «хаос», «неразбериха» и «катастрофа».

– Неприятность, – помог ему Дэмьен. – Может случиться неприятность. Наверное, сегодня тебе стоит пропустить фехтование.

– Звучит разумно, – согласился Муравей.

– Я подожду тебя... – Рефаим указал в сторону рощи. Они находились недалеко от восточной стены кампуса и огромного дуба, под которым стояла кованая железная скамейка, – вон там.

– Ладно, я потом зайду за тобой. Следующий у нас испанский. Профессор Гарми милая. Тебе понравится, – протараторил Дэмьен, вместе с Муравьем направляясь в сторону фехтовального зала.

Рефаим кивнул, помахал им рукой и заставил себя улыбнуться, потому что Дэмьен продолжал беспокойно на него оглядываться. Когда недолетки скрылись из виду, Рефаим подошел к скамейке и опустился на нее.

Он был рад, что может какое‑ то время побыть один, опустить плечи и не нервничать от того, как на него смотрят другие. Он чувствовал себя чужаком. О чем он только думал, заявив, что хочет быть нормальным и ходить в школу как все? Он не такой как все.

«Но она любит меня. Меня. Таким, какой я есть», – напомнил себе Рефаим, и от этой мысли ему немного полегчало, а в душе зажегся лучик надежды.

А затем, раз уж он остался один, Рефаим произнес вслух:

– Я Рефаим, и Стиви Рей любит меня таким, какой я есть.

– Рефаим! Нет!

Тихий, почти человеческий голос донесся с ветвей дуба.

С ужасным предчувствием беды Рефаим поднял голову и заметил на ветвях трех воронов‑ пересмешников, своих братьев, изумленно и недоверчиво разглядывающих его.

Зои

Ладно, знаю, что хоть я и «молодое поколение», «скайпом» я пользуюсь фигово. Вообще‑ то я слегка торможу с любой техникой. Созвать Круг – да, пожалуйста. Вызвать любую из пяти стихий – легко. Разобраться, как синхронизировать айфон с новым компьютером – увы, это вряд ли. А уж стоит подумать о микроблоге, как у меня начинает болеть голова, и я понимаю, как мне не хватает Джека.

– Эй, это не так уж сложно! Просто нажми сюда. – Крамиша перегнулась через мое плечо и выхватила у меня из рук мышь. – А потом вот сюда, и готово. Мы в «скайпе», камера включена.

Я подняла голову и увидела вытаращившихся на меня Стиви Рей и всех остальных, включая Дракона, Ленобию и Эрика.

Стиви Рей, по крайней мере, улыбнулась и одними губами произнесла: «Клево‑ плево...»

– А зачем вообще это все... – начал Дракон, но замолчал, поскольку в эту секунду в зал заседаний вошла Неферет. И, к счастью, именно в это же мгновение властный голос Дуантии, Председателя Высшего Вампирского Совета, отчетливо и звонко раздался из динамиков ноута Дэмьена:

– Счастливо встретиться, Зои Редберд, – поздоровалась Дуантия. – Рада вновь с тобой пообщаться.

Я прижала кулак к сердцу и почтительно поклонилась.

– Счастливо встретиться, Дуантия. Спасибо, что нашли время.

– Счастливо встретиться, Дуантия, – поприветствовала ее Неферет, становясь рядом со мной и вежливо кланяясь. Я заметила, что она кинула на Дракона быстрый вопросительный взгляд, прежде чем льстиво улыбнуться и продолжить: – Прошу простить меня. Я ничего не знала и предполагала, что сегодня состоится обычное заседание школьного Совета. – Взгляд ее изумрудных глаз переместился на меня. – Это твоя инициатива, Зои?

– Да, конечно. Я бы сказала вам раньше, но вы появились только сейчас, – улыбаясь, ответила я супержизнерадостным тоном. Прежде чем Неферет сумела отбить удар, я переключилась на Дуантию. – Я хотела убедиться, что Высшему Совету во всех подробностях известно о вчерашнем чудесном появлении Никс в нашей школе и, – я замолчала, кивнув Неферет и тем самым вовлекая ее в разговор, – я знала, что Неферет так же, как и я, захочет с вами этим поделиться.

– Вообще‑ то нам почти ничего не известно, и во многом именно поэтому я ждала вашего звонка. – Дуантия перевела взгляд с меня на Неферет. – Днем, отдав распоряжение Дракону о том, что красным недолеткам и команде Зои с сегодняшнего дня разрешается посещать занятия, я попыталась дозвониться вам, но безуспешно, Верховная жрица.

Я чувствовала, как Неферет закипает, но она сказала только:

– Я уединилась для долгой молитвы.

– Еще один повод для разговора, – заметила Дуантия.

– Никс сотворила чудо! – Я сделала знак Стиви Рей войти в поле обзора камеры. – Это Стиви Рей, первая Красная Верховная жрица.

Стиви Рей прижала к сердцу кулак и низко поклонилась.

– Рада встрече с вами, мэм.

– Счастливо встретиться, Стиви Рей. Я много наслышана о тебе и твоих красных недолетках. И, конечно, я уже встречалась с Красным Воином, Старком. Никс и впрямь щедра на чудеса!

– Э... Спасибо, но то, что мы, ну, красные и всякое такое – это не чудо, – Стиви Рей покосилась на меня и добавила: – Ну, по крайней мере, не то чудо, о котором говорит Зои. – Она прочистила горло и сказала: – Чудо Никс имеет отношение к моему Супругу, Рефаиму.

Глаза Дуантии округлились:

– Разве не так зовут одно из тех существ, именуемых пересмешниками?

– Да. – Голос Дракона был столь же суров, как и выражение его лица. – Это имя твари, убившей мою Анастасию.

– Не понимаю, – изумилась Дуантия. – Как такую мерзость можно называть своим Супругом?

Прежде чем Неферет успела вставить очередную гадость, я затараторила:

– Да, раньше Рефаим был пересмешником, и Дракон прав, он действительно убил Анастасию. – Я посмотрела на Дракона, но он упорно отводил взгляд. – За это он попросил у Никс прощения.

– Как и за все плохое, что сделал, пока был сыном Калоны, – добавила Стиви Рей.

– Дар прощения – это... – начала Неферет, но я перебила ее:

– Дар прощения – это то, что может быть пожаловано нашей Богиней, и вчера она его осуществила. – Я посмотрела на Стиви Рей. – Расскажи Председателю Высшего Совета, как все случилось.

Стиви Рей кивнула, с трудом сглотнула, а затем произнесла:

– Несколько недель назад я нашла Рефаима почти при смерти. Его подстрелили. Я не стала его выдавать. – Она отвернулась от монитора и Дуантии и умоляюще посмотрела на Дракона. – Я никому не хотела причинить зла.

– Эта мерзость убила мою жену, – отчеканил Дракон. – В ту ночь, когда его подстрелили. Он должен был умереть!

– Профессор Ланкфорд, прошу, позвольте Красной Верховной жрице продолжить свой рассказ, – одернула его Дуантия.

Я увидела, что Дракон сжал зубы, а на его губах заиграла презрительная ухмылка, но Стиви Рей продолжила:

– Дракон прав. Той ночью, если бы я его не спасла, Рефаим бы умер. Я никому о нем не рассказала. Ну, кроме мамы, да и то потом. Короче, я стала о нем заботиться. Спасла ему жизнь. А в ответ он спас жизнь мне – дважды. Один раз – от Белого быка Тьмы.

– Он выступил против Тьмы ради тебя? – изумилась Дуантия.

– Да.

– Вообще‑ то, ради Стиви Рей он совсем от нее отвернулся, – продолжила я. – А прошлой ночью Рефаим попросил прощения у Никс и дал клятву следовать ее путем.

– И Богиня превратила его в человека! – заявила Стиви Рей так восторженно, что даже Дуантия улыбнулась.

– Но только с заката до рассвета, – ввернула Неферет. – В дневное время ему суждено быть вороном, зверем, не помнящим о своей человечности.

– Во искупление грехов прошлого, – пояснила Стиви Рей.

– И теперь, в человеческом обличье, Рефаим хочет посещать школу как обычный недолетка, – сказала я.

– Интерееесно, – протянула Дуантия.

– Этой твари не место в нашей школе! – бросил Дракон.

– Твари и не будет в школе, – возразила я. – Сюда будет ходить человек. Тот самый, кого простила Никс. Тот, кого Стиви Рей избрала своим Супругом. Тот, кто хотел бы верно служить вам.

– Дракон, вы его отвергли? – спросила Дуантия.

– Да, – глухо отозвался Дракон.

– И поэтому я исключила всех, – произнесла Неферет спокойным, уверенным, взрослым голосом. – Мой Фехтовальщик не в силах вынести его присутствия, и это логично. Когда друзья Зои решили проявить преданность не нам, а Стиви Рей и пересмешнику, у меня не осталось выбора, кроме как изгнать их всех.

– Он больше не пересмешник, – сердито поправила Стиви Рей.

– Но он остается убийцей моей жены! – Слова Дракона прозвучали в воздухе словно кнут.

– Подождите! – раздался из колонок властный голос Дуантии. Даже за тысячи километров и по «скайпу» власть ее голоса заполнила пространство, словно Жрица присутствовала в комнате. – Неферет, позвольте мне убедиться, что я верно поняла ход событий прошлой ночи. Наша Богиня Никс явилась в ваш Дом Ночи и простила ворона‑ пересмешника Рефаима, а затем даровала ему человеческий облик на темное время суток, но в наказание за свои прегрешения он будет оставаться вороном в течение дня?

– Да, – подтвердила Неферет.

Дуантия медленно покачала головой.

– Неферет, с одной стороны – заметьте, сейчас во мне говорит очень юная «я» – я понимаю вашу реакцию на столь поразительные события, хотя вы и ошиблись. Проще говоря, нельзя исключать из школы недолеток всего лишь за то, что они поддержали своего друга. Особенно этих недолеток. Богиня не для того столь милостива к ним, чтобы с ними так обращаться.

– И поэтому я хочу обсудить с вами еще кое‑ что, – вмешалась я. – Из‑ за различий между обычными недолетками и красными, последним будет лучше, если их исключат. – Я нахмурилась. – Нет, я неправильно выразилась.

– Она имеет в виду, что мы можем нормально спать только под землей, – помогла мне Стиви Рей. – А здесь с подземельями напряженка.

– Поэтому они бы хотели днем оставаться в туннелях под старым вокзалом, а на ночь приезжать сюда на автобусах на занятия. У Стиви Рей не так много красных недолеток, а из синих недолеток, кроме меня, почти никто не покидал школу, поэтому я думаю, что я, а также Красная Верховная жрица и два Воина могли бы поддерживать в туннелях порядок. – Я расплылась в улыбке и, сияя, взглянула на Неферет. – И я знаю, что Неферет настолько потрясающая Верховная жрица, что сможет встроить эти изменения в текущий школьный порядок.

Повисло долгое молчание, и все это время мы с Неферет, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Наконец Дуантия произнесла:

– Неферет, что скажете?

Прежде чем та повернулась к камере, я увидела на ее лице выражение самодовольства.

– Выслушав ваши мудрые слова, Дуантия, я поняла, что прошлой ночью приняла поспешное решение. Поскольку совсем недавно Никс простила и меня, я не могу не восхититься добротой Богини и сделаю все, чтобы заслужить ее благосклонность. Да, похоже, у нее есть особые планы на Зои и ее друзей. Возможно, обособленное место для отдыха пойдет им на пользу. Однако они будут обязаны подчиняться правилам нашего Дома Ночи и считать меня своей законной Верховной жрицей.

– Хм, вовсе необязательно, – возразила я, проигнорировав пронзительный взгляд Неферет и обращаясь к Дуантии: – Для меня очень многое значит время, проведенное на Скае с королевой Ских. Мы с ней очень сблизились. Ских сказала, что готова стать моей наставницей, и открыть Скай современному миру. Сейчас я не могу быть рядом с ней, но хочу последовать ее примеру. – Я сделала глубокий вдох и скороговоркой закончила: – Поэтому я хочу объявить старый вокзал Талсы вне юрисдикции Дома Ночи, как Ских в свое время объявила остров Скай. – Я посмотрела в глаза Неферет. – И, как и Ских, не я стану вмешиваться в ваши дела до тех пор, пока вы не вмешиваетесь в мои.

– Ты смеешь объявить себя королевой? – ошеломленно взвизгнула Неферет.

– Не обязательно. Но Ских так сделала, равно как и ее Хранитель. Старка признали моим Хранителем, в Потустороннем мире он получил меч и все атрибуты. Он мой Воин, поэтому это по умолчанию означает, что я королева. Ну, маленькая такая, – уточнила я.

– Мне это кажется неправильным, – выдавила из себя Неферет.

– Я согласен с Неферет, – поддержал ее Дракон.

Я уставилась на него, пытаясь мысленно передать ему сообщение: «Серьезно? Вы действительно согласны с Неферет после всего, что о ней знаете?». Но Дракон невидящим взглядом смотрел сквозь меня.

– Я должна обсудить этот вопрос с Высшим Советом, Зои Редберд. Мы не одобряем вампирских королев. Вампиры – это Жрицы, Воины, педагоги, и прочие жизненные пути, вытекающие из этих призваний. Это наша традиция.

– Но Ских же королева! – настаивала я. – И является ею уже многие века. Достаточно долго, чтобы превратить и это в традицию.

– Но не в вампирскую! – повысила голос Дуантия, отчего волоски у меня на руках встали дыбом.

Председательница Высшего Совета сделала глубокий вдох, очевидно пытаясь взять себя в руки, и продолжила более спокойным голосом: – Ских едва ли можно считать вампиром. Она долгие столетия живет вдали от нашего сообщества. Нам изначально было трудно взаимодействовать с нею. Нам закрыт вход на ее остров. Она не покидает его. – Дуантия остановилась и приподняла бровь. – Это изменилось, Зои? Ских собирается оставить Скай?

– Нет, – ответила я. – Но она сказала, что обдумает возможность принимать учеников.

– Это будет исключительно, если она позволит чужакам приезжать на Скай и уезжать оттуда. – Судя по тому, как Дуантия произнесла слово «исключительно», мне показалось, что она не считает его синонимом слова «хорошо».

– Полагаю, в это время перемен мы все должны открываться миру, – изрекла Неферет.

Все посмотрели на нее. Даже Дуантия на миг потеряла дар речи.

– Из‑ за того, что я так считаю, я приняла решение открыть двери своего Дома Ночи местным жителям, чтобы те могли заниматься здесь физическим трудом. Думаю, это прозорливо и ответственно, особенно в текущей непростой экономической ситуации. Надеюсь, Ских последует моему примеру.

– Отличная идея, Неферет, – поддержала ее Дуантия. – Как вам известно, здесь, на острове Сан‑ Клементе, люди долгие века живут бок о бок с нами. – Верховная жрица вампиров улыбнулась. – С тех пор, как мы стали начали идти в ногу со временем.

– И Дом Ночи Талсы желает того же, – подтвердила Неферет.

– В таком случае, решено. Дом Ночи Талсы станет принимать на работу людей. Рефаим, красные недолетки и друзья Зои по ночам будут посещать занятия в Доме Ночи Талсы, а днем отдыхать в туннелях под вокзалом. Я помечу себе поговорить с мэрией Талсы о его покупке.

– А что насчет королевского статуса Зои и лояльности обитателей вокзала мне и моему Дому Ночи? – спросила Неферет.

Я задержала дыхание.

– Мне нужно обсудить этот вопрос с Высшим Советом, это довольно серьезное решение: признать одаренную недолетку королевой, пусть даже и обучающейся этому статусу. Пока решение не вынесено, Зои Редберд и старый вокзал Талсы остаются частью Дома Ночи Талсы.

– И, следовательно, я по‑ прежнему их Верховная жрица, – заключила Неферет.

Стиви Рей кашлянула, привлекая наше внимание.

– Кхм, не то чтобы я на что‑ то претендую, но раз Зет пока не признают королевой, а нам нужна Верховная жрица, то я следующая в очереди. Моим красным недолеткам нужен кто‑ то, способный понять их нужды. А это я. Поэтому зовите нас филиалом Дома Ночи, если вам так угодно, но если во главе нас должна стоять Верховная жрица, то это должна быть я.

– Разумно, юная Жрица, – без колебаний согласилась Дуантия, и я подумала, что она словно ждала этого возражения. – Стиви Рей, пока не будет решено, что делать с Зои Редберд, ты назначаешься Верховной жрицей Вокзала – филиала Дома Ночи Талсы.

– Спасибо, мэм, – поблагодарила ее Стиви Рей. – И я не хотела вам грубить.

Резкие черты лица Дуантии смягчились, она улыбнулась:

– Ты и не грубила. Ты говорила как Верховная жрица. А теперь, если мы уже все обсудили, я отключусь, чтобы сообщить другим членам Высшего Совета о произошедших событиях и принятых решениях.

– У меня все, – сказала я.

– У меня тоже, – заключила Стиви Рей.

– Думаю, того, чего мы сегодня достигли, для одного дня достаточно, – согласилась Неферет.

– Превосходно. В таком случае, я прощаюсь с вами. Будьте благословенны!

Раздался звук разрыва связи «скайпа», и экран погас.

– Было довольно интересно, – сказала Ленобия.

Услышав ее голос, я поняла, что за все это время она не проронила ни слова.

И я задумалась, на чьей она стороне. Я имею в виду, раньше‑ то Ленобия была за меня и против Неферет, но ведь и Дракон прежде состоял в моем лагере.

– «Интересно» можно отнести ко всему нашему разговору, – подтвердила Неферет.

– Поздравляю, Верховная жрица, – обратилась я к Стиви Рей.

– Да, поздравляю, – подключился Эрик.

– Ты и так была нашей Верховной жрицей, но здорово, что теперь это звание закреплено за тобой официально, – поддержала нас Крамиша.

– Я не желаю, чтобы он посещал мои занятия, – резко вклинился в хор поздравлений Дракон.

Я открыла рот, чтобы отстоять право Рефаима заниматься фехтованием или чем он еще пожелает, одновременно чувствуя себя странно, вообще выступая в его поддержку, но ответ Стиви Рей поразил и успокоил меня:

– Думаю, вы правы. Я знаю, для вас это непросто, Дракон. Что, если я попрошу Дария и Старка организовать что‑ то вроде уроков обращения с холодным оружием? Рефаим сможет посещать эти занятия.

– Неплохая идея, – согласилась Ленобия. – Поскольку каждый недолетка обязан посещать уроки самообороны, с непредвиденным появлением красных недолеток ваш фехтовальный класс будет переполнен.

– Предполагалось, что все мы умрем. А теперь этих недобитых недолеток надо куда то девать, – съязвила Крамиша.

Неферет тяжело вздохнула и сказала:

– Недолеткам приказано посещать уроки самообороны из‑ за нападения воронов‑ пересмешников. Неужели только я вижу в этом жуткую иронию?

– Я тоже вижу, и не только иронию, – вздохнул Дракон.

– Умереть не встать! А я вот вижу, что вы продолжаете ворошить дерьмо! – взорвалась Стиви Рей. Она развернулась, оказавшись лицом к лицу с Неферет. Но не моргнула и не отступила. Моя лучшая подруга твердо стояла на своем, выглядя при этом сильной и взрослой.

Как Верховная жрица.

Верховная жрица, которая наживает себе опасных врагов.

– Дуантия решила, что Рефаим и все мы можем остаться, – заявила я, втискиваясь между Стиви Рей и Неферет. – Думаю, нам стоит придумать, как это сделать, не доставляя друг другу лишних проблем и неприятностей.

Я посмотрела на разгневанного Дракона, пытаясь разглядеть в нем тень знакомого мне мудрого и доброго Фехтовальщика.

– Мы и так столько наворотили, что последствия этого еще разгребать и разгребать... – вздохнула я.

– Я буду в спортзале с нормальными недолетками, – бросил Дракон и вышел из зала.

– Стиви Рей, можешь передать Старку и Дарию, что они могут проводить уроки в конюшнях, – сказала Ленобия.

– Я крайне признательна за ваше великодушие, профессор Ленобия, – вклинилась Неферет. – Первые же люди, которых я найму, помогут вам с уборкой... – Она помедлила, стрельнув взглядом в сторону Стиви Рей, Крамиши и меня, – нечистот в конюшнях.

– Навоза, – быстро поправила ее Ленобия. – В конюшнях нет нечистот, там есть навоз. И помощь в его уборке мне не требуется.

– О, но вы ее примете, потому что так надо и потому, что мое решение только что утвердил Высший Совет. Верно?

– Я буду поступать так, как считаю правильным.

– В таком случае вы будете поступать так, как я от вас жду! – Неферет отвернулась от Ленобии и сухо заметила: – Зои и Стиви Рей, красные недолетки должны возобновить занятия согласно расписанию, по которому учились до своей смерти. Вы обе тоже. Не важно, пережили ли вы атипичное Превращение, – она махнула рукой в сторону Стиви Рей, – или являетесь атипичными недолетками, – взгляд Неферет задержался на нас с Крамишей, – вы должны учиться. Вы все слишком молоды, а хорошее образование еще никому не помешало. Сейчас подходит к концу второй урок. Заседание Совета окончено.

И даже не сказав «Будьте благословенны», Неферет выплыла из комнаты.

– Опасная стерва, – высказалась Крамиша.

– Пипец сумасшедшая, – добавила Стиви Рей.

– Ну, с Неферет все понятно. Мы же знаем, что нам приходится иметь дело с Верховной жрицей, избравшей неправильный путь и совершенно безумной, – медленно произнесла Ленобия. – Я больше беспокоюсь о Драконе.

– Значит, вы с нами? – спросила я преподавательницу верховой езды.

Взгляд серых глаз Ленобии скрестился с моим.

– Однажды я сказала тебе, что мне пришлось встретиться со злом. До сих пор в душе и на теле я ношу шрамы от этой встречи, и больше никогда не позволю Тьме вторгнуться в мою жизнь. Я с тобой, с тобой и с тобой, –Ленобия поочередно кивнула Стиви Рей, Крамише и мне, – потому что вы на стороне Богини. – Затем она повернулась к неподвижно замершему Эрику. – Какова твоя роль в происходящем?

– Я Ищейка Дома Ночи Талсы.

– Нам это известно, но на чьей ты стороне? – нахмурилась Стиви Рей.

– На той, которая Метит детей и меняет их судьбы, – ускользнул от ответа Эрик.

– Эрик, когда‑ нибудь тебе придется сделать выбор! – предупредила я.

– Эй, если я не сражаюсь с Неферет в открытую, это вовсе не означает, что я не определился!

– Нет, это просто означает, что ты слабак, – заметила Стиви Рей.

– Плевать! И тебе известно не все, Стиви Рей! – Эрик выбежал из зала.

Крамиша фыркнула:

– Вот жалость‑ то! Такой трус уродился таким красавчиком!

Мне стало грустно, но я не могла с ней не согласиться.

– Я отгорожу часть манежа для воинских занятий, – сказала Ленобия. – Вам следует позвать обоих Воинов и сообщить им, что они станут преподавателями. По крайней мере, временно.

– Старк и Дарий наверняка в спортзале, упражняются с мечами, – отозвалась я.

– Я пойду с тобой, – сказала Стиви Рей.

– А я, видать, отправлюсь на второй урок, – тяжело вздохнув, пробормотала Крамиша.

Когда мы со Стиви Рей вышли из зала, она удержала меня за руку, чтобы я шла помедленнее, словно прогуливаясь.

– Ой, божечки, ты же понимаешь, что если Высший Совет и все на Вокзале называют меня Верховной жрицей, это не значит, что я буду командовать тобой и все такое прочее!

Я удивленно захлопала ресницами:

– Не грузись! Да и все равно, ты отличная Верховная жрица, а значит, будешь настоящей занозой в заднице!

Подруга не расхохоталась, как я ожидала, а накрутила на палец кудряшку, что было верным знаком того, что она нервничает:

– Ладно, это все здорово звучит, но я Верховная жрица всего, ну, пару секунд. Я должна быть уверена, что ты мне поможешь.

Я взяла ее под руку и толкнула плечом:

– Ты всегда можешь на меня положиться. Ты же знаешь!

– Даже после Рефаима?

– Даже после Лорена, Калоны и Старка? – парировала я.

Ее рот начал расплываться в улыбке.

– Ты всегда на очко впереди, а?

– Как ни прискорбно, думаю, на три!

Стиви Рей рассмеялась, а я вздохнула.

Мы вышли из той части Дома Ночи, где находилась похожая на башню медиатека, и свернули налево, на тропинку, ведущую к спортзалу и конюшням.

Ночь была холодной, но ясной. Небо было усеяно звездами, отчетливо видимыми сквозь усыпанные снегом ветви огромных дубов, рассредоточенных по территории кампуса.

– Так он симпатичный?

Я притворилась, что не понимаю, о ком она.

– Кто? Старк? Определенно.

Она толкнула меня плечом.

– Я о Рефаиме.

– О, о нем. Да, думаю, он ничего. – Я поколебалась и почти передумала задавать вопрос, но потом решила все же спросить. Ну, то есть, мы же лучшие подруги. А лучшие подруги могут спрашивать друг друга обо всем. – Так ты видела, как он превращается в птицу?

Я почувствовала, что Стиви Рей напряглась, но она почти обычным голосом ответила:

– Да, видела.

– И как оно?

– Ужасно.

– Он, эээ... задержался? Или сразу улетел? – Я просто сгорала от любопытства.

– Сразу улетел. Но как только солнце село, вернулся. Он говорит, что всегда найдет дорогу ко мне.

– Значит, так и будет, – заверила я, услышав нотки волнения в ее голосе.

– Я люблю его, Зет. Он и впрямь хороший. Клянусь.

Я открыла рот, чтобы сказать, что верю ей, но внезапно раздался крик. Несколько секунд я не могла разобрать слова, а лишь чувствовала, что происходит нечто опасное. Но Стиви Рей сразу обо всем догадалась.

– О, нет! Это Дракон! Он созывает Воинов!

Она выпустила мою руку и побежала на голос Дракона. Предчувствуя дурное, я бросилась за ней.