Поделись душой

Чернобыль -- это слово, как клич, собрало вокруг себя представителей всех краев нашей Великой страны. Где лег­че всего встретить земляка? Конечно же, в Чернобыле. Чернобыльское братство - особое. Пройдет много лет, но принадлежность человека к чернобыльскому Братству не потеряет своей значимости.

Людей любых профессий, любых национальностей можно найти в Чернобыле. Но есть теперь у всех чернобыльцев одна общая профессия, связавшая их воедино. Теперь все они -- энергетики. И понятно, что приближение дня Энергетиков не могло никого оставить равнодушным. Очень уж близким стал для всех этот профессиональный праздник.

Для Припяти этот праздник имел особый смысл. Со времени несостоявшихся первомайских праздников лишь Октябрьские праздники промелькнули на улицах города своеобразными группами фотографирующихся, под которыми с трудом угадывались бронированные контуры БРДМ.

И вот наступило 22 декабря. Этот день, как и все предшествующие, рабочий. А после работы -- банкет. Банкет в штабе г.Припяти. Не было в то время во всей зоне более дружного коллектива, чем оперативный штаб города Припять. И основная заслуга в этом принадлежала нашему Василию Ивановичу Горохову. К этому времени я уже работал не в Припяти, а в группе по очистке кровли третьего-четвертого блоков. Но по старой памяти на торжества пригласили и меня. Работы в тот день оказалось особенно много: мне было поручено снять с площадки «М» робот ТРГ, запутавшийся в тросах. Робот был снят, и для меня это явилось очень важной победой. Настроение, можно сказать, было праздничным. И на торжества я лишь немного опоздал.

Пиршество, конечно же, безалкогольное, это у нас -- железный закон. Банкет с музыкой» самодеятельными артистами. И в центре празднества наш Юрий Алексеевич. Или просто Юра. Человек богатырского сложения, ни в какой, даже самый трудный момент не теряющий оптимизма и чувства юмора. И в этом он чем-то сродни своему великому тезке -- Юрию Алексеевичу Гагарину. От него так и пышет желание поделиться со всеми своей богатой и светлой душой. Что бы мы делали без него в этот праздничный день?! От него, как из бурлящего радостью источника, все мы черпали свою радость, которая делала нас просто счастливыми в тот незабываемый праздничный день.

В этот вечер Юра подарил нам множество песен, в том числе и своего сочинения. Но самым дорогим подарком стал написанный им и впервые исполненный им же специально для нас " Гимн Припяти". Как же созвучны были сердцам всех нас слова припева:

" Прочь уйдет чума опасная,

Зацветет рябина красная,

И по-прежнему влюбленные

Будут с нежностью любить".

И все мы, конечно же, с гордостью думали о том, что в этом будет и наша заслуга.

Да, не занимать нашей стране людей с широкой и богатой душой. Как бесценные самородки украшают они нашу жизнь. Спасибо им за это! И огромное спасибо от всех нас, припятчан, тебе, Юра!

г.Припять, 22 декабря 1986г.

«А градусник брать?»

Бурный, неудержимый смех. Совсем неуместный, но остановиться не можем. Хохочет вся палата, кроме одного человека, который только что отправился на операцию. Взрыв смеха возник, когда дверь за ним еще не успела закрыться. Но смех этот вряд ли дошел до Вадима, отгороженного от окружающего страшными мыслями о предстоящем.

Меня занесла в эту киевскую больницу проблема с голосовыми связками. Врачи признали радиационный ожог. Но вернемся к моему соседу по палате. Вадим появился в палате в один день со всеми -- в понедельник. Сетовал, что из-за операции возникнут и с учебой проблемы: ведь десятый класс все же. Операция не из сложных, но и в любой операции приятного мало. Достались ему от времен детства сдвинутый на сторону нос и прилично искривленная перегородка. Вот их-то ювелирам-хирургам и предстояло вернуть в должное положение.

Не сказал бы, что характер у Вадима богат оптимизмом и весьма желательной для мужчины твердостью. Скорее наоборот. Отсюда и мыслишки разные. Крутятся, душу скребут, покоя не дают. Страшновато. А тут еще и температура -- 37, 1. Совсем не по себе стало: вдруг болезнь какая-то, куда же тут операцию. Еще измерил -- 37, 2, опять измерил -- 36, 9. Ухватился за градусник, вроде как за спасательный круг. И врачей всех на ноги поставил.

Вторник -- операционный день. Но где уж там, обошли Вадима, не решились резать. А тут еще и первые " порезанные" появились. Вид их совсем не успокаивал: носы, как картошка в мундирах из намотанных бинтов, тампоны и повязки в крови. Опять за градусник, а он словно чувствует настроение Вадима -- уже 37, 5.

И пошло, и поехало. Десять минут держит градусник, пять минут обсуждает результаты, снова десять минут и так далее. В таких " заботах" проходят вторник, среда и четверг. Температура не высокая, где-то в районе 37 или чуть-чуть выше. Замеры дают порядочный разброс: то выше, то ниже. Но все под строжайшим контролем Вадима. Нельзя же допустить, чтобы в журнал нормальная температура попала. Страшновато ведь: а вдруг все таки решат резать! А к пятнице (это операционный день) вроде несколько успокоился, уверил себя, что операции не будет. И заснул сном праведника.

Утром, когда еще все спали, медсестра раздала градусники. Ставили их сквозь сон и тут же заснули. А сестра сама собирала их и сразу же писала в журнал. И у Вадима... 36, 5.

От неожиданности Вадим соскочил с постели: сон, как рукой сняло. Опять за градусник -- началась интенсивная операция " восстановления истины". Градусник показывал и то, и другое, но чаще то, что хотелось бы. В этих «трудах праведных» и пролетело утро.

И вдруг... неожиданно, ведь уверил же себя, что опять пронесет, дверь открывается и:

" Вадим, на операцию! "

Буквально подскочил с кровати и за сестрой:

" А градусник с собой брать? "

Замерли мы от неожиданности. Может, пытались себе представить Вадима на операционном столе с градусником в руке: вот, мол, смотрите, уважаемые граждане врачи, на нем ведь больше чем можно, стоит ли со мной связываться. Представили... и грохнули, в один голос, как по команде. И долго еще раздавался из палаты столь непривычный для больничных условий дружный многоголосый хохот.

Наверняка ведь первый это в истории больницы случай, когда так вот необычно провожали на операцию своего товарища его друзья по несчастью.

Вместо послесловия.

Операция прошла нормально. Все выпрямили. Интерес у Вадима к градуснику как-то сразу пропал. Но стоило лишь кому-то напомнить фразу: " А градусник с собой брать? ", как вся палата вновь взрывалась дружным хохотом.

г.Киев, июнь 1988г.